Это страшное слово: "дети"

О, врачи! Как тяжелы несладкие будни! Как рвётся сердце, взирая на терзания людей в больничных стенах! Эх, была бы воля – и всех на свободу. Распространять вирусы и обеспечивать приток кашляющих граждан? Нет, полежите-ка пока лучше в палате. Логическая цепочка "больные – работа, работа - зарплата" каждое утро табуном лошадей посещает голову молодого интерна - Альфреда Ф. Джонса. Сидение в большом черном кресле с чашечкой кофе в руках, оказывается, бодрит и расслабляет одновременно! Надо бы почаще так устраиваться. Некая сонная пелена то покрывает сознание дрёмой, то резко пропадает, стоит уловить голоса и шаги за дверью, в коридоре. Тишина. А нет, скрип за стеной - вероятно, что-то передвигают. Не придав значения недолговременному шуму, Альфред прикрыл глаза, блаженно расслабив плечи и откинув голову назад. Как приятно каждый день начинать именно так! Теплые лучи утреннего солнца греют лицо, еще не ушедшая прохлада ночи царит в кабинете, нагоняя мурашки. "Хорошо", - потягивается Альфред, на ощупь ставя кружку на стол. И хочется спать, ни о чем не думать... - Джонс! Мир не померк, но рык и физиономия начальника перед самым носом заметно охладили лучи солнца, даже цвета в кабинете, кажется, потускнели. Кактус, сидя в своём грязном коричневом горшочке, так вообще с презрением уставился на Альфреда. - Я... э-э… кофе принёс! Попытка не удалась. Гилберт, злобно глянув на нерадивого интерна, дёрнул Альфреда за ворот халата, приподнимая с пригретого места. - Пацан, тебе до меня пахать и пахать! - Ага, - только и кивнул Альфред. - Вот и паши! Рука у Гилберта неслабая, поэтому дружеский хлопок по плечу вышел не очень-то дружеским, скорее вражеским. Пока Альфред мялся у стола, поглаживая ноющие от удара мышцы, Гилберт уселся в кресло. Секунды лицезрев то, что осталось от кофе – пара миллиметров осадка, - он отодвинул кружку и закинул ноги на стол. Альфред закрыл глаза, проклиная себя за любопытство и глупый вопрос: "Ну никто же не узнает, если я посижу в кресле начальника?". Он и сам не понимает, что на него нашло с утра? Вероятно, легкая дрема, а может, мечты о хорошей должности? Да, он, как и любой новичок, хочет хорошей работы, успеха, которых не добиться без огромных усилий и знаний. В этом и проблема - долгосрочное терпение у Альфреда отсутствует. - Нет, Джонс, так дела не пойдут, – покачивание головой и хмурый взгляд. - Ты ж всё кофе великого начальства вылакал! Если бы Альфред знал Гилберта с детства, то не стоял бы как на эшафоте, ожидая падения в пасть зубастой акулы. Но, увы, по сплетням в отделении за месяц работы только и удалось узнать, что начальник Байльшмидт весьма странный и временами непонятный субъект. А то и всегда непонятный. Однако не по наслышке известно, что Гилберт свою должность занимает заслуженно и отбирает врачей с особым пристрастием. И всегда кажется удивительным: вечно взмыленный, на эмоциях в постоянном веселье, а опыта и знаний на три жизни хватит. - Извините. Такого больше не повторится! Альфреду кажется, что уверенности и обещания быть послушным мальчиком в его глазах с лихвой, поэтому прокатит. Хоть натура бунтарская, но не устраивать же перевороты, ещё и полугода не проработав? Очередная логическая цепочка "послушание – поощрение, поощрение – новая должность" настырно пихает предыдущую, занимая освободившееся место. Резкая смена направления с грохотом валится от крика начальства: - Ты меня ваще слушаешь?! А вот то, что Гилберт не любит, когда его игнорируют, Альфред с успехом забыл. Спешное "да!" погоды не делает, и очередной вздох встречается паническими мурашками. - Что мне с тобой делать? Прошёл месяц, результаты, конечно, есть, тяга к карьерному росту – в наличии. Но, Джонс, это не всё! Альфред склонил набок голову, растерянно похлопав глазами. Ему дадут совет? Или пора паковать вещи? - Да, надо ещё… - Гилберта прервал стук в дверь. - Войдите! В следующий момент в кабинет влетел радостный Антонио. Он распахнул халат, изображая плащ, и, спотыкаясь, плюхнулся на колени перед Гилбертом. - О, великий! Как отблагодарить тебя?! Это похоже на поклонение божеству: безграничное обожание в глазах, поклоны в ноги, улыбка блаженной радости. "Что за…?" – только и пронеслось в голове Альфреда, как за спиной захлопнулась дверь. - Перестань, Тони. Тут не все поймут твои шутки. - Ай, да хватит, Франциск! – Гилберт крутанулся на кресле, обращаясь к Антонио. - Продолжай, раб мой! Франциск хмыкнул, но улыбаться не перестал. - Не пугайся, - шепнул он Альфреду, - Гилберт перевёл девушку Тони в его отдел, вот тот с ума и сходит. А так они нормальные. Вообще, смотря на хохочущего Гилберта и танцующего Антонио, судить о нормальности очень сложно. Альфред всё никак не мог понять: то ли мир стал безумным, то ли безумие в мире стало вдруг приемлемым. Хотя Тони он знает, правда, не так давно, но искренне восхищается его профессионализмом: за полгода Антонио привел его девятилетнего брата в чувство, избавив того от детских страхов. Он же помог с устройством Альфреда на работу в больницу. - Эй, император, - Франциск положил на край стола кипу документов, - это материалы с курсов повышения квалификации, всякие благодарности за посещение, сертификаты, ну разберёшься, а я отчитался. Кстати, как там дела в моём отделении? Гилберт хихикнул, ответив, что в курятнике спокойно, правда, узрев притворно-грозный взгляд, исправился: - Девочки жалуются, что скучно. Заявили мне, что в гинекологии без мужика делать нечего. - Ну, значит, исправим! – подмигнул Бонфуа, хлопнув по столу. - А ну не стучать по начальскому столу! - Да перестань, Гил! - А можно я пойду? На робкую просьбу троица отреагировала недоумением, будто до всех только дошло, что есть ещё и четвёртый человек в кабинете. - Э-э… - выдал Франциск, теребя Гилберта. - О чём до нас речь шла? Пожимание плечами не дало ответа, на помощь пришёл сам виновник: - Кофе, – шепнул Альфред, закусив губу. - Ах, да, – спохватилось великое начальство, вскочив на ноги. – Слушай наказание! - За кофе?! - А? Да нет! - Гилберт вдруг напрягся и сдвинул брови, постукивая уголком телефона по столу. - Лизхен моя приболела, сегодня не вышла. Подмени её, всё равно из отдела в отдел мотаешься. Моментальный переход с темы на тему всегда сбивает Альфреда с толку, надо признать, Гилберт это умеет: сейчас говорит про машины, в следующую секунду о футболе и пиве. Но уточнять, наказание ли это, а может, обычная работёнка, желания нет - ещё проблем на плечи навешает. - Ну, а раз ты у нас метишь на должность великого начальства, - хитрая ухмылка и хлопок по черному креслу, - то иди, проходи пять кругов ада. Авось выдержишь! "Ась?" – чуть не вырвалось у Джонса. И ещё больше насторожило, что при этих словах Франциск и Антонио, хитро переглянувшись, дали друг другу "пять" ладонями. Нет, понять своё начальство не дано. - Их девять, – Антонио, широко улыбаясь, ткнул Гилберта локтем в бок. - Весь эффект портишь же. Тот возмущённо закряхтел, пихаясь в ответ, но тихое цыканье со стороны Франциска сделало своё дело – оба успокоились. - Да, девять кругов ада. Свободен! Даже после долгих объяснений Альфред никак не мог понять, почему место, в которое его отправили, троица кличет "кругами ада"? Да здесь если не рай, то мир радости уж точно. Нет, Альфред отказывается это понимать. И чешет затылок, стоя перед дверью с табличкой: “Детское отделение”. *** - А это ты, Альфред! Проходи, проходи, Гилберт позвонил, - Ольга кивнула на стационарный телефон, - сказал, ты вместо Лизочки сегодня. Котлетки будешь? Альфред сглотнул, чувствуя прилив голода и возмущения желудка. Да-да, восемь утра, а он не кормлен. - Не отказался бы. Улыбка в ответ, и вот вилка в руках, уже почти у тарелочки с едой, как... - Ольга! - Альфред подпрыгнул на месте от вопля из коридора. - Бегом на обход! - Ой-ой! - засуетилась Оля, всплескивая руками и качая головой. Она вскочила с места и накрыла котлетки крышкой от кастрюли. - Как же я забыла! Пойдем, Альфред, у Лизочки же три палаты под присмотром! Тебе вместо нее бегать! Альфред выдавил из себя пришибленное "ага" и, словно потерянный щенок, поплелся вслед за Олей, которая наспех сунула ему в руки папку документов с записями о пациентах. - Это чтобы тебе полегче было, ты уж там повнимательнее да помягче. Возьми тот чемоданчик с лекарствами, надо деткам дать. - Ну Оля! - оклик уже у двери. - Бегу, Наташенька! Бегу! На выходе она столкнулась с еще одной медсестрой с синим бантиком на голове. Та что-то шептала, поправляя белый халат, бросив взгляд на Альфреда, опасливо кивнула на него, но услышав, что он на замену, потеряла интерес. - Там выписка из твоей палаты, - Наташа постучала пальцем по косяку, словно грозя ругаться как старшая по званию. - До обеда уладь, документы, ну, сама знаешь. - Конечно-конечно! И обе скрылись за дверью, оставив Альфреда в смятении. - А можно утро на паузу, а? Но нет, взволнованному Джонсу предоставили только ускорение, ибо в поисках своих палат и подопечных он носился в следующие полчаса как от бойцовской псины. Постоянное чувство спешки: "Бегом, бегом! Быстрее!" – всё время наводит панику, словно смеясь вместе со временем. И Альфред, выходя из второй палаты в его списке, прислонился к стене, откинув голову, в которой всё гудело. Хотя нет, это, скорее, смеялись паника, время и спешка. По крайней мере Альфред может поставить на кон всё что угодно – он слышит смех! Вот прямо рядом! Причём детский. Где-то сбоку раздался приглушённый удар об стенку, и Альфред дёрнулся, испугавшись резкого звука. Отстраняясь от стены, он заметил номерок на двери. - Шестьдесят шестая, – словно заколдованный, Джонс мягко потянул за ручку. - Иди к чёрту! - Ты первый начал! - Отдай ему клюшку! Джеймс, слезь с него! Нас и так вчера ругали за шум! - Как вы меня все достали… Гомон из детских голосов, двое мальчишек на полу сцепились, молотя друг друга кулаками, третий мечется вокруг маленьким торнадо. - Эй, потише, к нам гость. Альфред только заприметил четвёртого – хмурого и, похоже, самого старшего. - Ой, здрасте! – тот, что носился по палате, вытаращил свои голубые глаза, словно увидел привидение. Двое мальчиков, фырча один на другого, вскочили на ноги, отряхиваясь от пыли, и намеренно отвернулись в разные стороны. Тот, что повыше, темноволосый, запрыгнул на кровать, надув губы. Все четверо – вторила карточка в руках, оповещая, что, мол, дружок, палата-то твоя! А ну-ка почитай внимательнее! Внимательность, потянувшись спросонья, фыркнула в голове и подтвердила сей факт. Альфред, осознав, что это последняя палата, немного приободрился, даже улыбка расцвела на лице. - Итак, как самочувствие? – приходится припоминать весь опыт общения с младшенькими. - Когда нас выпишут? – жалобно протянул один из мальчиков. - Э-э, ну, пока не планируется. Вы ведь, - пришлось подглядеть в карточку, - всего несколько дней назад поступили. А тебя как, кстати, зовут? - Оливер. Это – Джеймс, - кивок на мальчика с клюшкой (кто ему вообще разрешил её сюда притащить?!), - там Андрэ, - слишком серьёзный и холодный взгляд для двенадцати лет, - а на кровати – Стив. А вы со мной поиграете? - Ты не самый младший, а ноешь больше всех! – бурчит Джеймс из угла. - Ладно-ладно, не ругайтесь! – Альфред присел на кровать. - Давай, но недолго! Пять минут, а для начала вам всем надо принять лекарства. Иначе от простуды не избавитесь. Естественно, пришлось терпеть протестующие отговорки, фырканье и вздохи, зато результат радует – согласие. - Хорошо, итак, что предлагаешь? – Альфред заранее готов ко всему, ведь маленькие дети такие выдумщики. Даже просьбе покатать на спине его не удивишь – всё это пройдено с младшим братом, которому палец в рот не клади. Что остаётся? Терпеть, радуясь, что рано или поздно его отпустят. И что интересно, рано ведь всегда наступает быстрее. - Альфред! – дверь легонько кто-то толкнул со стороны коридора. - Ты закончил? Запыхавшаяся Ольга оглядывает палату, кивая мальчикам, похоже, она уже проверила своих пациентов. Правда, какая-то она потрёпанная да взволнованная, случилось, что ли, что-то? - А, да, тут меня только просят остаться. Я сейчас. - Вот именно, что нужно сейчас! – Ольга настойчиво начала тянуть его за руку, заставляя встать. - Наташенька была у Гилберта, сказала, проверять он нас придёт. А то в тот раз из нашего отделения партия лекарств куда-то пропала да с документами кто-то из практикантов напутал, вот Гилберт и косо глядит в нашу сторону. Пойдём, нужно посмотреть ещё раз, всё ли на месте. - А-а-а… - не успел Альфред и попрощаться, как Ольга вытолкала его за дверь. *** - Так, коробки с медицинскими принадлежностями я проверила, лекарства тоже все на месте, отчёты сейчас с поста Ольга принесёт – всё. – Наташа поставила жирную точку в блокноте и вздохнула. - Вот ведь не сидится ему. Быстрее бы уже пришёл и ушёл, а то придирается много. Альфред же тёр шею, явно нервничая. Надо же было так: день на замену и именно проверочный! Специально Гилберт его послал сюда для помощи или сам позабыл, что отделение сегодня отчитывается по наличию необходимого инвентаря? - Только бы ничего не забыли, только бы не забыли! – всё причитает Ольга, бегая от ящика к ящику. – В палатах всё было на месте? Всё хорошо? Синхронное кивание Наташи и Альфреда её не заверило, и она всё теребит рукав халата, перечисляя зачем-то названия каких-то лекарств. - Так, ты, - Наташа ткнула пальцем в Альфреда, щуря глаза, - стоишь и помалкиваешь. Сболтнёшь не того – считай, всё запорол. Байльшмидт - раздолбай только на вид, но касаемо дел по работе - придирчивый донельзя. Даже не совсем верится в её слова, но приходится кивнуть, что спасает от дальнейшей тирады и траты нервов. Хотя Альфред потихоньку заражается волнением девушек, словно сам работает тут уже с незапамятных времён. Кажется, чего бы, постоять, пока всё рассмотрят, за тебя даже ответят, спроса и толку мало, а значит, коль провинишься, получишь нагоняй поменьше. Однако даже такие мысли прячутся в панике и начинаешь полностью ощущать страх перед начальством, когда пугающе серьёзный Гилберт Байльшмидт (и язык не поворачивается просто Гилбертом назвать!) с особым пристрастием, как при подборе доказательств, проверяет каждую коробочку на наличие таблеток и пузырьков. И не дай Бог будет на одну меньше, чем указано на упаковке! Б-р, подумать теперь страшно! Наташа опускает голову, когда Гилберт журит её за неразборчивый почерк. Да, ведь пациент может и не понимать, что ты там накалякала, но начальство тебе такой оплошности не простит! Особенно в отчёте за прошедший месяц. - Ладно, дальше – палаты. – Гилберт подгоняет Ольгу, чтобы вела в первую по близости. Альфред тихонько хлопает выходящую из ординаторской Наташу по плечу, чтобы поддержать. Та растерянно кивает и, вздёрнув подбородок, шагает следом за остальными, не оставлять же Ольгу одну? Похоже, обычное замечание сильно её задело, а ведь Наташа кажется такой крепкой и строгой. Но не время рассуждать. Обход проходит в молчании. Гилберт хмуро оглядывает палаты, мысленно сверяя их состояние с санитарными требованиями, интересуется у мам состоянием детей, сверяет диагнозы. И Альфред удивляется: сколько всего надо помнить и знать, чтобы так с маху определить хотя бы приблизительные данные о болезни?! М-да, есть на кого равняться! Спустя час суеты, наконец, последняя палата, у которой Альфред с ужасом осознал, что эта самая последняя – одна из трёх, что у него на попечении! Как назло, Гилберт словами щекочет нервы: - Ну, в твоих палатах порядок, справился неплохо, не жаловались. Вот проверю последнюю - и разойдёмся, а то через полчаса на совещание. Гилберт распахнул дверь, шагнув внутрь, но застрял ещё на пороге, глазея на четырёх мальчишек, толпящихся у разрисованных стен. - Это что... что это такое?! Ольга ахнула, прижав руки ко рту, и с ужасом глядит на Альфреда, который, кроме исписанных цветными карандашами и фломастерами стен, кажется, никого и ничего не видит. Наташа пихнула его в бок, кивнув на детей. Вот им, надо сказать, было как-то всё равно, кто и зачем пришёл, поэтому все занимались искусством дальше. Одухотворённый Оливер порхает от одного края к другому, то и дело останавливаясь, чтобы запечатлеть на стенке кролика, иногда ножик, а то и ещё какие-нибудь странные сочетания. Стив, грызя зелёное яблоко, с видом прославленного художника малюет флаг Штатов Америки, усмехаясь фиолетовой надписи Андрэ "врачи, я к вам патологоанатомом приду" по соседству. Забившийся в угол Джеймс яростно что-то чиркает ручкой, пыхтя от натуги и постоянно пересаживаясь поудобнее. - Господи... – только и хватает сил выдохнуть Альфреду. - А мы тут рисуем, – Оливер вытирает измазанное синим маркером лицо и улыбается во все тридцать два. – Нам мистер Джонс разрешил! Всё, теперь кранты, спасайся, мистер Джонс. Грозный и многообещающий взгляд Гилберта убил остатки надежды, даже плечи непроизвольно опускаются. - Зайдёшь через десять минут ко мне. А вы, - Наташа и Ольга вздрогнули очнувшись, - документы сейчас же мне на стол, теперь надо что-то тут делать! Когда все трое скрылись из виду, Альфред ещё неверяще пялится на цветочки, единорогов (похоже, Оливер больше всех любит рисовать), пёстрые надписи и прочие художества, желая моргнуть и развидеть сии творения. - Но я же не… - Ты со мной не поиграл! - шепчет Оливер, показывая язык, и уносится к собратьям, довольный расправой. И будто по плану с разных углов комнаты раздаётся довольное и шипящее: "Один за всех, и все за одного!". *** А вас вызывали когда-нибудь "на ковер"? И как прошло? Какие последствия? Били? Ругали? Унижали? Вот все эти вопросы жутко досаждают, когда вы идёте в кабинет начальника, готовясь к абсолютно любым и непредсказуемым последствиям. Наперебой даваемые Ольгой и Наташей советы о том, что нужно быть спокойным и ни за что не спорить, как-то мало обнадёживают. А что коленки трясутся и в горле пересохло - это нормально? - Коридор, не кончайся! – скулит Альфред, оказавшись на нужном этаже. Нет, просьба проигнорирована, а кабинет с табличкой "Гилберт Байльшмидт" уже в пяти метрах. С надеждой глянув на часы, Альфред с резким "уф!" сократил расстояние на метр. Вдох – ещё три, чтоб уж назад не развернуться. И вот, злобная дверь, злобно сверкающая ручка, и чего-то всё вокруг тоже смахивает на злого Гилберта, щетинится на попытки успокоиться. - Иди! – самому себе, твёрдо решая выйти живым. - Да! Я еду! – распахивается дверь, едва не щёлкнув по носу. Гилберт пробкой вылетает из кабинета, оглядывая всё вокруг, словно только родился. – О, Альфред! Ты-то мне и нужен! Непредвиденный спад настроя пришёл под ручку со ступором, под влиянием которого Альфред может только одно – кивать. - А я насчёт палаты… - Палаты? А, мальчишки порисовали! Ну, прекрасно же! – Гилберт одарил хлопком по плечу и безумно радостной улыбкой. - Пусть рисуют! Дети же! - Чего? – не понял Альфред. Судейство его души откладывается? - Того! Короче, слушай. Как приеду, оформим договор – на работу тебя. - Куда? - В смысле, куда? – озадачился Гилберт. – Сюда, под моё щедрое крыло! Ладно, я поехал! - А что делать-то!? – очнулся Альфред, когда Гилберт уже добежал до лестницы. - В отделение Лизхен оформлю! Вместо неё будешь! Беременная она, в декрет пойдёт! Ладно, давай! - отмахнулся он, мол, достал ты уже с вопросами. - Нам ещё в ЗАГС надо, не женатые же! - и бегом вниз. Только спустя несколько секунд Альфред, стоя с глупой улыбкой, осознал всё счастье своего нового положения. Наконец-то результат! Счастливый, он мчался поделиться новостью с девушками, пошутить, что вот вам на голову такое чудо, как я! Однако шлёпнулся ещё у входа в отделение, поскользнувшись на залитом водой полу. "Уборщица, что ли, ведро опрокинула?" – всплыла первая мысль. Но для ведёрка воды слишком много. Да и где-то слышатся вопли Ольги, наверное, что-то посерьёзнее. Вставая и сетуя на вымокшую одежду, Альфред краем глаза заметил лежащую на полу маленькую оранжевую рыбку. Сознание сразу подкинуло мысль, что рыбка-то из стоящего у ординаторской аквариума! - Вот чёрт! – Альфред приподнял за хвост рыбёшку, проверяя на состояние живучести, но, увы, всё, как говорится, потеряно. – Наташа, что тут творится? – в надежде на разъяснения. Из-за угла выскочила Арловская, держа за шиворот рубашки вымокшего Стива: - Стоило отвлечься только! Аквариум разнесли! Давно говорила, что убрать его отсюда надо, да Ольга же – "нет, красивые, пусть будет"! Оля! Шлёпающая по коридору Ольга, по пути к ним просила любопытных больных вернуться в палаты и не выходить пока некоторое время. - Ох! Разбили всё-таки! - Вот именно! – злится Наташа. - А нам и уборщице работы теперь! И так дел полно! - Ты нашёл рыбку! - откуда-то из-под стола вылез Оливер, кидаясь забирать рыбёшку из рук Альфреда. - Не трогай её! – крикнул оттуда же Джеймс. – Андрэ им что-то сыпал! Наташа резко, но несильно ударила Оливера по руке, чтобы он не трогал рыбку, а то мало ли. - В следующий раз ты не отвертишься! – прорычал Джеймс, теперь уже обращаясь к Стиву и гневно тыча в него переломанной клюшкой, на что тот показал ему фак. Примирять мальчиков, чья перепалка грозила вылиться в скандал и драку, кинулась Ольга, причитая, что братьям ссориться нельзя. Но те всё равно махали друг на друга кулаками, пока она звала Оливера и Андрэ. В итоге детей еле утихомирили, с уборкой закончили спустя полтора часа. - Всё, наконец, - устало плюхнулся на стул Альфред, закончив с уборкой стекла. - Отдохнуть бы. Но дальнейшая работа не сулит отдыха. Из дальней палаты за ним неустанно следят четыре пары глаз, но стоит повернуться, как тут же скрываются за дверью. Правда, один раз Оливер не успел забежать, и, мило улыбнувшись, помахал маленькой ладошкой, прежде чем его затащили в палату. Альфред, обречённо смеясь (ибо ещё успеется поплакать), откинул голову назад, прикидывая, что следующие две недели в его жизни, да и жизни всего отдела, станут, безусловно, одними из самых незабываемых.