Часть 1
14 марта 2015 г. в 17:44
Заметили ошибку? Сообщите мне об этом, включена ПБ. Спасибо.
Ранее разорённое здание в секторе бесстрашия сейчас приобрело несколько иной вид; его привели в порядок, обновили спорт-инвентарь, уже и не осталось следов от ярких пейнтбольных шариков, которыми мы расстреливали камеры, теперь здесь тренируют полицейских. Благодаря Джорджу у меня есть доступ сюда, для остальных же гражданских — закрыт. Здороваюсь с охранником на проходной, кажется, его зовут Майк. Бетонный пол шумит под ногами. Я никогда не забуду, где и что здесь находится, эти знания печатью легли в памяти. Именно здесь я познакомился с тобой, Трис. Поднимаюсь по лестнице. На втором этаже много света благодаря лампам, на улице же — темно, но ненавязчивая луна заглядывает в окно. Распахиваю дверь в комнату страхов. Здесь ничего не изменилось, с того момента, как на этом металлическом стуле сидела ты, а я проводил твоё моделирование. Именно в тот момент мне стало известно, что ты — дивергент. Хотя сейчас понятия «дивергент» в принципе не существует. Приглушенный свет, ни одного зеркала, лишь стул и компьютерное оборудование. Открываю крышку чёрной коробочки со шприцами, которая лежала в моём заднем кармане, она всегда со мной, а запасы сыворотки я еженедельно пополняю. Раньше это было знаком моей слабости и силы одновременно, сейчас же ничего не изменилось, но я в большей мере слаб из-за тебя, слаб, потому что эта сыворотка и страхи становятся для меня чем-то вроде наркотиков. Каждый день моделирование. Каждый день страх. Каждый день твоя смерть. Каждый день обещаю себе, не приходить сюда. И каждый день нарушаю обещание, ради встречи с тобой. Металл стула холодит кожу сквозь ткань — не время ёжиться и мерзнуть, я здесь для другого. Игла, отдающая легкий блеск, в свете ламп. Антисептик не нужен, я не столь щепетилен в этом вопросе. Погружаю иглу под кожу на шее. Знакомая боль тут же бальзамом прожигает, а это значит лишь одно: я скоро увижу тебя. Наслаждаюсь моментом боли, ведь она — маленький шаг для встречи с тобой. Выдавливаю всю, без остатка инъекцию, в надежде, что эти капли продлят времянахождение в моделировании. Всегда надеюсь, а времени всегда мало. Отсчитываю секунды. Всё как всегда. Я стою на крыше Хэнкок-билдинг, порыв ветра бесшумно проскальзывает между моих коротких волос и забирается под кофту, немного поёживаюсь. Трос зип-лайна уходит далеко вдаль, отсюда не видно к чему он крепится. Ночной воздух холоднее на несколько градусов, облачко пара образуется, когда я выдыхаю. Заставляю себя подойти к краю крыши. Я должен это сделать, чем быстрее, тем скорее увижу Трис. Делаю шаг в невесомость, руки поднимаются от порыва ветра, я сдерживаюсь, чтобы не закричать, но сердце бешено колотится в груди, высота по-прежнему пугает меня. Приземление мягкое, как будто я только что не спрыгнул с сотого этажа. Стены тут же начинают сжиматься со всех сторон, грозясь расплющить меня. Выравниваю дыхание. Успокаиваю подкатившую панику. Это моделирование. Моё превосходство в силе. Стараюсь почувствовать себя сталью не сгибаемой и не пробиваемой. Бью кулаками стену рядом со мной, и она рассыпается сотней осколков. Удар за ударом и я прокладываю себе путь. Ещё один страх и я с тобой. Яркий солнечный свет наполняет небольшую тусклую комнатку жизнью. Потрёпанная мебель, старенькая, но чистая скатерть на столе. Мой дом в отреченье. На секунду мне кажется, что я вернулся в прошлое, в детство. Хочется провести рукой по сероватым занавескам, чтобы убедиться, что это не галлюцинации, но не успеваю я сделать и шагу, как оглушительный крик закладывает уши. Быстро, в несколько шагов пересекаю всю площадь кухни, бегу на звук из коридора. Картинка представшая пред взором парализует меня, относя в детство, когда я, будучи маленьким мальчиком, наблюдал за тем, как отец избивает мать. Его огромный кулак смывает в воздух и тут же с глухим звуком ударяется в лицо Эвелин. Она падает на колени, из глаз хлыщут слезы, её стоны наполняют небольшой коридор. Мне хочется поддаться детскому страху и умолять Маркуса, чтобы не трогал мать, но я молчу и лишь наблюдаю из-за дверного косяка, как отец пинает маму ногами в живот. Его лицо перекошено от ярости, голубые, как и мои глаза сверкают в солнечном свете. Эвелин же загибается на полу и пытается закрыться от ударов. Детский страх сковал меня, сердце бешено стучит в груди, а руки потеют. Не замечаю, как слеза скатывается по щеке. Я сильный. Я должен помочь. Это моделирование. Срываюсь с места и с разгона бью Маркуса в живот, отец складывается пополам и начинает кряхтеть. Всё исчезает, несколько секунд я нахожусь в кромешной темноте. Закрываю глаза, успокаивают ритм сердца. Глубокий вдох. Твои руки на моих плечах. В коридоре суета, люди в панике бегут к выходу, затаптывая упавших. Ты стоишь напротив меня и пытаешься докричаться. Мы в Бюро. — Трис, — шепчу я, впитывая каждую частичку твоего лица. Ты такая хрупкая, не понимаю, как смерть не сжалилась над тобой? Ты — моя жизнь и моя жизнь сейчас — это ежедневное моделирование, ежедневные страхи. Каждый раз боюсь, что тебя не будет в моём страхе, но ты здесь. До сих пор не понимаю, что имела в виду Кара, говоря о твоём носе. — Т-ш-ш, — прикладываешь тоненький пальчик к моим губам. Он холодный, быстро чмокаю его, чтобы не упустить момент. Сдерживаю поступающие слезы. Я никак не могу тобой налюбоваться. — Бежим! — тянешь меня за руку, расталкивая людей. — Стой, Трис, — останавливаюсь, как вкопанный и притягиваю тебя к себе. Нахожу твои губы такие мягкие, но сухие и холодные. Целую грубо и сильно. Я всегда скучаю, будь то ночь или день. Я во всем замечаю твоё отсутствие. Часто вспоминаю, как ты отщипывала кусочки от моего кекса и забрасывала их себе в рот, это было столь мило и соблазнительно. Жаль, что как всегда мы были не одни. Люди толкают нас из стороны в сторону, а мне всё равно. Главное — ты рядом. Когда ты умерла, я молился об одном поцелуе, одном взгляде, одном слове, сейчас же я понимаю, что мне всегда будет мало. Ты слишком возбуждена, чтобы просто так стоять. Отталкиваешь. — Тобиас, нужно бежать в лабораторию и активировать сыворотку памяти! — ты кричишь, и я знаю, что если не пойду с тобой, то ты заберёшь у меня рюкзак с бомбой и побежишь туда, оставив меня одного. Мне никогда не спасти тебя. Цепляюсь крепче за твою руку и бегу по длинному коридору, отталкивая прохожих с пути. Никогда не перестану защищать тебя, даже в моделировании — стреляю из пистолета, который находился за поясом, в охранников. Ты безмолвна, лишь занята достижением цели. Дыхание чуть сбилось, на бегу достаю взрывчатку, и детонатор из рюкзака, последний отбрасываю в сторону. Поворачиваем за поворот, к дверям в лабораторию. Двое охранников тут же получают по пуле, одну от тебя, другую от меня. Мы словно слаженный механизм, работаем в едином потоке, у нас никогда не было спокойной жизни, и уже не будет. Возможно это не для нас, может, мы не предназначены для жизни обычных людей. Ловлю твой взгляд и вновь притягиваю к себе. Я не боюсь своей смерти, я боюсь не успеть насладиться тобой. Твои мягкие губы ласкают мои, ты не отталкиваешь, а лишь сильнее прижимаешь к себе за ворот рубашки. Не могу оторваться и продолжаю покрывать твоё лицо влажными поцелуями. Носик. Щёчки. Подбородок. Твои руки в моих коротких волосах. Ты маленькая, неудобно наклоняться, поднимаю тебя и усаживаю себе на бёдра. — Мы должны идти, — хрипло шепчешь и чуть отдаляешься. Обхватываю твою голову одной рукой и прижимаю сильнее, продолжая ласкать нежную кожу на шее. Чёрные птички получают по поцелую. Вдыхаю запах твоей кожи, но он те такой, как всегда, здесь ты пахнешь искусственно, на самом же деле — мылом. Это лишь твоя жалкая копия, но я довольствуюсь малым. Провожу рукой по твоим волосам, до сих пор удивляюсь, когда они заканчиваются над затылком. — Тобиас, — шепчешь ты, а я замечаю мурашки на коже. — Мы должны активировать сыворотку, — твои глаза так туманны и полны страсти, но я должен тебя отпустить. С трудом сглатываю липкий ком и понимаю, что скоро конец. Что бы я ни предпринимал, ты не выживаешь, даже здесь я бессилен, в искусственном мире, в своём разуме. Была бы моя воля: я застрял бы в этом моменте и проживал его бесконечно снова и снова. Отпускаю тебя на пол и переплетаю наши руки. Мы снова бежим к дверям, я устанавливаю взрывчатку, отбегаю на несколько метров, закрывая тебя своим телом. Вновь твоя близость, твоё тело, от которого я не чувствую тепла. Ты ледяная, как тогда в морге. Твои волосы взъерошены, а лицо чуть поблескивает от пота. Жму на кнопку на детонаторе, и оглушительный взрыв отбрасывает нас ничком на пол. Осколки и обломки сыплются сверху, чувствую, как сотрясаются кости. Сердце бешено колотится, страх распространяется по телу, парализуя меня. Я тебя потеряю. Вновь. Пусть это копия, но для меня сейчас ты самая, что ни наесть настоящая. На глазах наворачиваются слёзы. — Нет, Трис, не ходи туда, — кричу я, когда ты уже поднимаешься, но всё никак не можешь сориентироваться в пространстве. Ты бросаешь на меня беглый, недоверчивый взгляд. — Ты забыл о плане? — слова, сказанные с упрёком. Во рту появляется кислый привкус. — Но ты погибнешь, — я на коленях пред тобой, обнимаю тебя за ноги, и сотрясаюсь от рыданий. — Не оставляй меня, — мольба — единственное, что мне остаётся. Готов просить небеса и самого дьявола вернуть тебя мне, но ты уйдёшь, как уходишь каждый раз. — Я выдержу сыворотку смерти, — ты уверена в своих словах. Я тоже уверен, но знаю исход. — Зато я не выдержу без тебя. Ты — мой страх, который я никогда не преодолею. Ты — моя любовь, о которой я не жалею. Жалею лишь о том, что ты там, а я здесь. Мы на разных полюсах, и я жалею, что смерть не забрала меня с тобой. Я никогда не прощу тебя, за то, что оставила меня здесь одного, за то, что всегда ставишь в приоритет других, за то, что не можешь быть эгоисткой. – Тобиас, отпусти меня, — твои глаза жесткие. – Никогда, – я шепчу, прижимая тебя крепче. И утыкаясь лицом в твои худые коленки. Такая маленькая, хрупкая. Ты была идеальным оружием, которым никто не мог управлять, но на тебя слишком много всего возложили, ты не унесла всё на хрупких плечах, никто не властен над смертью. Лучше бы ты была обычной моей девочкой, а я бы защищал тебя, но нет, ты никогда не будешь стоять в стороне и просто наблюдать за всем. Если что-то происходит, ты всегда в эпицентре. — Нужно идти! — ты кричишь вырываясь. Не удерживаю твои ноги и падаю на кафельный пол, сильно ударяясь локтями. Меня душат невыплаканные слёзы. Я не могу всё так оставить, поднимаюсь на ноги и поднимаю выпавший пистолет. Бегу к взорванным дверям. Пули свистят над головой, а бок прожигает адской режущей болью. Оборачиваюсь и стреляю в охранников, один из них падает, другой успевает всадить мне ещё пулю в живот. Ядовитый дым распространяется по легким, запах специй забивает ноздри. Всё жжёт, я не могу нормально вздохнуть, глаза режет, видимо именно так пахнет сыворотка смерти. Стараюсь не дышать и по стене продвигаюсь к дверям, жму на кнопку, и они распахиваются. Алая кровь на полу, а ты утопаешь в ней. Склоняюсь над твоим телом. Ты улыбаешься. Подхватываю тебя под голову и кладу себе на коленки. Горькие слезы из моих глаз всё-таки падают на твоё лицо, стираю их большими пальцами, остаются разводы на бледном лице. — Трис. Трис, открой глаза, — я сотрясаюсь от рыданий и не сдерживаю стонов боли рвущихся из груди. Ты такая маленькая и беззащитная. Я вновь не спас тебя. — Прощай, — еле шепчешь ты. — Я люблю тебя, — читаю по губам. Эта боль навсегда в моей душе и её не вытравить никакими ядами, я пропитан тобой насквозь, я выучил тебя за время, что знал. Прижимаю тебя крепче к груди и раскачиваюсь из стороны в сторону. Покрываю твою голову поцелуями и сжимаю в объятиях крепче. Ты холодная, как тогда в морге, когда я сжимал твою руку. Физическая боль от пулевых ранений — ничто по сравнению с душевной. Я совсем забыл, что меня ранили и не чувствую боли, лишь холод сковывающий. Меня рвёт на части, и хочется выть от безысходности. Потеря тебя — мой самый большой страх и в тоже время самый желанный, потому что, проходя через боль, я вижу тебя и чувствую. Здесь моя жизнь. — Не прощай, а пока, завтра вернусь как всегда, — сквозь слёзы хрипло проговариваю и окунаюсь в темноту.***
— Очнись, Тобиас, это было лишь моделирование, — твой нежный, звонкий голос. — Трис.
