i hate online

Вся следующая неделя на Чеджу прошла в заботах. Из «недолюбовников» и «недодрузей» мы с Чунмёном стали больше похожи на брата с сестрой, которые приехали навестить свою матушку или бабушку. На следующий день, после того как Ким рассказал мне историю о Вивьен, мы решили всерьёз заняться домашними делами. Поговорив с тётушкой Чон, выяснилось, что помимо скрипучего пола хлопот было ещё выше крыше, и мы, не желая откладывать дела в долгий ящик, принялись усердно помогать Хон Ше. Пока Ким был занят строительными делами, я ходила с тётушкой по врачам. Как выяснилось, она уже лет семь не обращалась к своему семейному доктору, и тот сразу же отправил женщину по всем врачам и на сдачу анализов. В отличие от многих пожилых людей, для которых поход в поликлинику становится равным походу в клуб по интересам, Хон Ше предпочитала по возможности справляться со своими болячками самостоятельно. Бравые стражи здоровья угнетали тётушку Чон. Каждый считал своей святой обязанностью напомнить женщине о возрасте и о необходимости принимать лекарства. К слову, эти нравоучения успели поднадоесть и мне, поэтому, чтобы хоть как-то приободрить и себя, и тётушку, из поликлиники мы направлялись прямиком в кафе или гуляли по магазинам. Смена обстановки определённо шла на пользу, и возвращались мы домой уже в благоприятном расположении духа. За семь дней на Чеджу Чунмён, может, и не сделал что-то грандиозное, но с некоторыми проблемами справиться успел: вызвал мастеров, которые поменяли пол, навёл порядок в погребе, заменил замок во входной двери, выровнял покосившийся забор, сжёг весь хлам из старой постройки за домом. Перед самым нашим отъездом Чунмён ещё заказал дров, чтобы тётушка Чон могла топить дом, не беспокоясь о запасах. Хон Ше не уставала нас благодарить и всё радовалась тому, что мы с Кимом поладили. В такие моменты мне, правда, становилось немного неловко. Я не могла дать нашим отношениям хоть какое-то приблизительное определение. Мы не были парой, не считались любовниками, были далеки от друзей, но и простыми знакомыми нас уже было сложно назвать. В один из вечеров, размышляя о нас с Чунмёном, я чуть было не переспала с ним снова. Я зареклась даже не думать больше о повторной близости с Кимом, но мне в голову взбрела бредовая мысль, что если мы займёмся сексом с Чунмёном ещё раз, то между нами что-то обязательно произойдёт. Я битый час боролась с желанием и разумом. В конце концов, здравый рассудок победил, а вот удовлетворять пришлось себя самой. Единственное, в чём я была уверена касательно Чунмёна, так это в том, что я привыкла к нему. Ким, казавшийся ещё относительно недавно совершенно чужим, сейчас воспринимался как человек, которого знаешь всю свою жизнь, даже если не поддерживаешь с ним постоянный контакт. Такое ощущение, будто мы с самого детства приезжали на Чеджу к тётушке Чон, проводили там лето, а потом уезжали обратно в Корею и не виделись до следующего года. Я привыкла к его манере разговора и больше не боялась, что скажу что-нибудь невпопад при Чунмёне. Я даже смирилась с тем, что он иногда вообще на меня не реагировал, хотя раньше подобное могло вызвать у меня настоящую панику. Всё происходило само собой, развивалось без чьего-либо вмешательства, и никто не знал, к чему приведёт негласно выбранный нами путь. С Чунмёном нельзя было строить планы и требовать с него каких-либо обещаний. Он мог просто быть рядом некоторое время, а потом снова исчезнуть из поля зрения, и об этом я вспомнила, когда мы уже были на пароме. Наше путешествие заканчивалось, а это значило, что сегодня вечером я снова потеряю Чунмёна из поля зрения. Правда, у меня был его номер телефона, но разве я наберусь смелости написать ему сообщение или позвонить просто так? Я сильно в этом сомневалась. К моему великому удивлению, как только мы припарковались на пароме, Чунмён предложил мне скоротать время наверху. Я, боясь, что Ким может в любой момент изменить своё решение, не стала задавать лишних вопросов и только сказала, что неплохо было бы выпить кофе. Молодой человек поддержал моё предложение и мы направились наверх, в тот самый светлый и красивый зал, где ещё по пути на Чеджу я сидела одна. Мы пришли очень вовремя, потому что буквально спустя пять минут кафе начало заполняться пассажирами. Мы заказали с Чунмёном кофе с круассанами и быстренько заняли столик. — Так ты здесь была в прошлый раз? — спросил Ким, осматривая зал. — Да, немного посидела здесь, потом пошла на палубу. А ты меня искал? — Конечно, искал, — хмыкнул Ким, делая глоток. — Видимо, мы разминулись. — И сейчас ты решил не сидеть в машине, потому что я опять могла сбежать? — Некоторые вещи надо контролировать лично. Я улыбнулась. Чунмён старался выглядеть серьёзным, но я всё не могла избавиться от ощущения, что он вот-вот засмеётся в голос. — Куда ты поедешь потом? — спросила я спустя какое-то время. — Куда-нибудь. В Швецию. — Ты только что это решил? — Фактически. Утрясу дела с документами и поеду. — На машине? — Я всегда путешествую только на машине. Как бы далеко ехать ни пришлось. — Разве самолётом не проще? — Проще, не значит лучше. Не знаю, как ты, а я не могу прочувствовать путешествие в полной мере, если оно не сопровождается долгой дорогой. — Будь твоя воля, ты бы на машине и океан переплывал бы, — проговорила я, на что Чунмён утвердительно кивнул. — А что родители говорят о твоих путешествиях? Чёрт его знает, что дёрнуло меня задать этот вопрос. Чунмён нахмурился, а моя хвалёная уверенность, которую я якобы приобрела за время проведённое на Чеджу, изрядно подкосилась. Я поняла, что сунула нос не в своё дело. — Родители знают, что я жив и здоров всякий раз, когда я снимаю с карточки деньги. Думаю, этого им достаточно, — ответил Ким. Больше я ничего не спрашивала у Чунмёна о его семье. Теперь я только лишний раз убедилась, что единственный человек, который на самом деле интересовался жизнью Чунмёна, была Чон Хон Ше. Она всегда ждала Кима и принимала его как собственного сына, но об этом Киму уже не надо было рассказывать. Я всё прекрасно знала и понимала сама.

***

Дорога домой всегда кажется быстрей, и, к сожалению, в этот раз я не могла произнести эту фразу с облегчением и радостью. Более того, впервые родной Сеул предстал передо мной неприветливым и холодным гигантом, уставшим от потока иностранцев, гостей, да и простых жителей, мельтешащих по дорогам столицы. Как-то раз я спросила Чунмёна, не хотелось бы ему прекратить колесить по свету, на что Ким хмыкнул и ответил, что должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы он остепенился. «Пока меня ничего не цепляет и не держит, я могу находиться где угодно и сколько угодно. Никто не пилит мозг и не просит меня скорее вернуться, не по кому скучать и не за кого переживать», — такова была позиция Чунмёна, которая меня сначала привела в бешенство. Если бы не тётушка Чон, вошедшая в тот момент на кухню, я бы в открытую сказала Киму, что он — ужасный эгоист, но, вспоминая слова парня сейчас, я признаюсь, что он был прав. Чунмён был предельно честен и, чтобы не причинять боль кому-то, он просто не завязывал ни с кем тесных знакомств. Находясь в постоянных разъездах, сложно оставаться хорошим семьянином и поддерживать отношения. Друзья будут жаловаться на то, что о них забыли; вторые половинки рано или поздно начнут изнемогать от одиночества и тоски, станут искать утешения в тех людях, которые находятся на расстоянии вытянутой руки. И одних, и других можно бесконечно осуждать, но и понять их тоже можно. Поверьте умудрённой опытом девчонке, успевшей пройти через своеобразные отношения на расстоянии. Я не ищу себе оправданий и не отрицаю свою вину перед Луханом, а просто говорю, насколько это сложно жить без возможности прикоснуться к человеку. Мысли и слова обладают невероятной силой, но порой только объятья способны излечить израненное сердце. Когда за окном появились знакомые здания, я поняла, что скоро уже буду дома. Время нашего путешествия стремительно истекало, и никто не знал, повториться ли оно когда-нибудь снова. Я бы хотела. — После Чеджу Сеул мне кажется ужасно суетливым городом, — сказал Чунмён, прервав затянувшуюся паузу. — Тебе не нравятся мегаполисы? — Только ночью. Именно в тёмное время суток большие города приобретают невероятный шарм. Днём они просто тонут в сером цвете даже в самый солнечный день. — Да ты поэт, — рассмеялась я, потому что это было, пожалуй, одно из немногих красноречивых высказываний Кима. — Бывает, — ответил парень и, улыбнувшись, свернул в сторону дома. — Брат спустится? — Нет, он на работе задерживается. Эх, засранец, а я-то думала, что по приезду меня будет ждать вкусный ужин. Чунмён остановил машину напротив подъезда. Ким первым вышел из автомобиля и пошёл доставать мои сумки из багажника, чуть позже выползла и я. С самого парома мы фактически не останавливались, отчего ноги немного затекли. Не успела я немного размяться, как Чунмён поставил машину на сигнализацию и, забрав с собой мой чемодан, направился прямиком в подъезд. — Куда ты? — растерялась я и побежала следом за парнем. — К тебе. Ты же сама сказала, что брат на работе. — Ты что… — Чемодан отнести, — перебил меня Чунмён, и мои щёки тут же залились румянцем. Как же просто можно опошлить благородные намерения. А потом говорят, что это парни только о всяких непристойностях думают. До самой квартиры мы не обменялись ни словом. Мысли о неловкости сменились вопросом о том, когда всё по-настоящему закончится. Проводит до лифта и уйдёт? Нет, он зашёл в лифт вместе со мной. Доедет со мной до нужного этажа и попрощается? Нет, он вышел вместе со мной. Уйдёт, как только я открою квартиру? Нет, Ким без приглашения переступил порог и занёс чемодан в коридор. — Доставили в целости и сохранности, — улыбнулась я и расстегнула пуховик. — Спасибо. — Было бы за что, — отозвался Чунмён, но с места не сдвинулся. Мы стояли в полумраке коридора, и я, не совсем понимая, почему Ким до сих пор не ушёл, уже начала выдумывать незнамо что. Я едва успевала рубить на корню глупые догадки, боясь, что одна из них всё-таки зацепится и лишит меня покоя, чего мне совершенно не хотелось. — Я не знаю, когда приеду, — неожиданно сказал Чунмён, и я подняла взгляд на парня. — Ты всё ещё здесь, потому что ждал, что я спрошу тебя об этом? — Меня часто об этом спрашивают. — Проститутки просят, чтобы ты хоть раз к ним вернулся? — ухмыльнулась я, почувствовав себя немного оскорблённой. — Ты не проститутка, но ты девушка, с которой я провёл некоторое время. — Я же говорила, что не влюблена в тебя. Мы разок переспали, но это ничего не меняет в наших отношениях. Снова повисло молчание. Чунмён всё ещё не уходил, и моё терпение предательски иссекало. Чем дольше Ким находился рядом, тем сложнее было просто стоять на месте, опустив руки по швам. Вот-вот могло произойти нечто страшное и непоправимое — я могла не отпустить Чунмёна. — Чанёль скоро придёт, — сказала я, наивно полагая, что этой фразой смогу дать понять парню, чтобы тот скорее уходил, но мой намёк был принят с точностью наоборот. Чунмён, приподняв пальцами мой подбородок, прильнул к моим губам. Долгое прикосновение сменилось более глубоким поцелуем, от которого у меня внутри всё перевернулось. Я обхватила Кима за шею и прижалась к нему. Пропадай, Шин Хи. Я разрешила Чунмёну взять меня ещё раз. Прямо в полумраке коридора, вжавшись спиной в холодную стенку, я снова тяжело дышала и закатывала глаза, сходя с ума от блаженства. Чунмён двигался медленно, неустанно целуя мою шею и массируя рукой грудь. Чёрт побери, я почти поверила в то, что Ким мог быть в меня влюблён! Иначе зачем? Зачем всё это? Вся эта неистовая нежность, которая исходила от Чунмёна, все эти разговоры о чём-то важном, но до сих пор непонятном мне. Зачем? Зачем? Когда Чунмён кончил, я обессиленно сползла вниз по стенке на пол. Ким, не говоря ни слова, удалился ненадолго в ванную. Когда парень вышел, я подняла на него взгляд, надеясь, что хотя бы сейчас мне, полной дуре, дадут название нашим «недоотношениям». Но нет, не в этот раз. Чунмён вышел из квартиры, даже не попрощавшись.