Десять минут

      Когда прогремел выстрел — на долю секунд в зале воцарилась тишина. Угнетающая, по-своему завораживающая... А потом ее нарушил пронзительный вскрик принцессы Драгомир. Будто она умирала от пули, а не Розмари. Все поспешили оказаться за пределами треклятого зала. Лисса опустилась на колени рядом со стражем и ловко обхватила ее ладонь руками. Морой кричала. Кричала звонко, опасаясь, что подруга ее не слышит. А она и правда не слышала, слова растворялись в воздухе, не долетая до ее ушей. Вероятно, боль притупила чувства. Роза тяжело дышала и глазами искала кого-то, губы девушки были плотно сжаты, она не давала вырваться наружу крику, лишь грудь тяжело вздымалась. Она даже в такие моменты оставалась сильной. А вот шоколадные глаза осматривали все вокруг.       Дмитрий подбежал к девушке-дампиру и присел рядом с ней. И вот тогда-то она нашла то, что искала. Она увидела его и большего не требовалось. Не то что бы она мечтала о смерти, но когда два самых любимых человека рядом — умереть не страшно. На губах появилась тень улыбки, а после, с них сорвался тихий шепот: «Я люблю тебя». Фраза получилась смазанной и совсем не понятной, но то, с какой нежностью девушка смотрела на дампира... Тут и без слов все было предельно ясно. Дмитрий гладил Розу по голове и повторял: «Ты сильная, держись!» Он не мог ее потерять. Снова. Это происходило столько раз подряд, что уже и не счесть. Каждый из них наносил удар по сердцу — будто серебряный кол вонзали миллионы раз. Снова и снова, убивая мучительно долго, заставляя чувствовать боль каждой клеточкой тела. Секунды растягивались, время будто приостановилось. Девушка прикрыла глаза, голова обессиленно упала на колени Василисы. Роза умирала. Его Роза умирала, а он ничем не мог ей помочь...       Дальше все напоминало сцену из голливудского фильма: в зал влетели люди в белых халатах, что-то кричали, один из них жестикулировал. Девушку уложили на каталку. Безвольное, слабое, обессиленное тело лежало на белой простыне. Вскоре она изменила цвет. Теперь белоснежной простыни проявлялось подобно фото на пленке красное пятно. Оно медленно завоевывало все больше и больше пространства. Кровь. — Быстрее! - кричал один из докторов, когда вся группа людей пересела порог больницы. - Она не дышит! Готовьте операционную!       Дмитрий и Лисса рвались к раненой, и дежурный врач всеми силами старался объяснить, что это невозможно, пока не закончится операция. Принцесса села в коридоре на сидение и прижалась к холодной стене. Она не переставала шептать ее имя, повторяя это, как мантру, заламывая худые пальцы. Василиса покачивалась из стороны в сторону, пытаясь успокоиться. Она не отвечала на вопросы только что подошедших Джанин и Эйба. Просто без остановки повторяла имя подруги. — В Розу стреляли, - отчеканил Дмитрий.       Джанин прикрыла ладонью рот и присела рядом с принцессой. Глаза женщины наполнились слезами, но она держалась. В этом была их общая черта — обе: и Роза, и Джанин, ни при каких обстоятельствах не показывали свою слабость. Джанин посмотрела на Ибрагима. На лице мороя была непроницаемая маска, но видно было, что он переживал. Как-то странно — за все это время Эйб сумел привязаться к своей дочери, пусть он ее и не видел много лет. Значит, не все мужчины-морои, бросившие своих дампиров, бездушные твари. В Мазуре все же взыграли отцовские чувства.       Дмитрий это заметил сразу, но разбираться в их семейных делах не хотел. Во всяком случае, пока Роза, его Роза находится на грани между жизнью и смертью. Дмитрий винил во всем себя. Собственно говоря, это уже вошло в привычку. Что бы ни случилось с Розой, Дмитрий полагал, что это по его вине. Будь то нападение стригоев или банальный ушиб во время тренировки. Он не допускал мысли о том, что Роза тоже должна чувствовать боль или попадать в различные ситуации, как это и полагается всем стражам. Нет, Роуз для него была особенной. Хрупкой, красивой, изящной девушкой, как фарфоровая кукла, которая от одного неосторожного прикосновения могла упасть и разбиться на миллионы осколков. Вот и сейчас была примерно такая же ситуация. В девушку выстрелила Таша Озера. Таша, миловидная, добрая, любящая женщина оказалась гнилым существом внутри. Пошла на убийство Королевы Татьяны, подставила Розу, а когда все карты открылись... Решила устранить свою главную проблему — девушку, которая мешала ее счастью. Ее счастливому концу. В итоге теперь не жить Таше, да и Роза... Нет! Она выживет! Она обязана... Роза не должна погибнуть так. И не сейчас. Ей же всего восемнадцать. Она только начала жить. Ведь это несправедливо.       Судьба — коварная штука, она вертит всеми так, как вздумается, а люди лишь пешки в ее нескончаемой игре. Из операционной вышел врач и миниатюрная девушка-медсестра. Она смотрела о сторонам, испуганно осматривая то один, то другой угол, лишь бы не встречаться глазами с одним из них. Ее лицо было слишком бледным, больше напоминало мелованную бумагу, чем кожу. Лисса встрепенулась и встав с кресла, на шатающихся ногах, пошла к доктору. Дмитрий же первым подскочил к измученному хирургу. — Что с ней? - голос дампира был осипшим. Нервы — коварная вещь. — Фиксируйте время, - обратился врач к медсестре и посмотрел на часы, - 08:29.       Дмитрий замер. Слова эхом отдавались в ушах. «Фиксируйте время...» - это могло означать только одно. Самое ужасное, что могло произойти. Уже произошло. — Мне жаль, - холодно произнес он. - Пуля прошла навылет, но задела некоторые жизненно-важные органы. Сердце Розмари Хэзевей не выдержало операции. Оно остановилось.       Тишина. Снова чертова тишина, сопровождаемая всхлипами и вздохами принцессы Драгомир. Василиса упала на колени и закрыла лицо руками, тело принцессы сотрясали беспрерывные рыдания. Через секунду к ней присоединилась Джанин. Она уткнулась лицом в жилетку Ибрагима. А Дмитрий... Он стоял, как вкопанный. Мысли кружились в каком-то непонятном вихре, эмоции внутри напоминали котел. Страж сжал кулаки так, что костяшки побелели. — Я могу зайти? - отчеканил Дмитрий слишком спокойным голосом. — Не думаю, что это сейчас необходимо... - начал хирург, заламывая пальцы. — Я могу зайти к ней? - повторил дампир, глядя исподлобья на врача. — Проходите, - кивнул он.       В палате было светло. И стерильно чисто. Казалось, что стены и потолок были начищены зубными щетками. Над бездыханным телом Розы крутилась еще одна миниатюрная девушка, она отключала ее от каких-то мигающих и противно пищащих приборов. Она бросила на Дмитрия странный взгляд, который буквально был пронизан непониманием. Девушка вскинула брови и на мгновение замерла. Правда потом поспешно покинула палату, мимолетно кивнув.       Дмитрий неспешно подошел к Розе. Кожа, которая всегда была слегка смуглой, сейчас напоминала снег. Слишком бледная. Веки закрыты, длинные черные волосы, выбившиеся из-под тоненькой шапочки, обрамляли лицо. Его черты как-то сильно изменились: стали острыми, резкими. Разве такое возможно? А губы... Они раньше выглядели как бархатные, а теперь они сухие, странного грязно-розового оттенка. Она не дышала. Просто безвольное, слабое тело лежало на операционном столе. Неподвижно.       Дампир подвинул ближе стул к Розе и присел рядом. Он обхватил ее руку своими ладонями и прижал к губам. Кожа была непривычно холодной. И такой мягкой одновременно. «Прости меня», - шепнул он. Будто бы Роза слышит. Будто бы она жива...

***

      Я огляделась по сторонам. Что за черт? Я стояла на неизвестной мне лесной поляне, залитой лучами солнца. Зеленая листва деревьев мягко шелестела, что было похоже на переливающиеся музыкальные аккорды. Сочная трава приятно щекотала ноги. Отлично, я еще и босиком. Дерьмо, еще и в непонятной, бесформенной больничной рубахе. Ветер трепал мои волосы, а солнечные лучи ласково обволакивали тело, как теплый плед. Здесь было хорошо, слишком хорошо. Но что-то тянуло меня назад. Но вот главный вопрос — куда? Я не видела смысла в том, что мне нужно уходить. Мне нравится тут. — Нельзя, Хэзевей. Твое время еще не пришло, - знакомый голос. Я вздрогнула от насмешливой интонации, такой родной...       Я повернула голову и замерла. Рот приоткрылся от удивления, и я не сомневаюсь, что выглядела сейчас более, чем глупо. По спине пробежал холодок. Хотелось закричать — от восторга, испуга, удивления... От всего, но я не могла вымолвить и слова. Застыла, в прямом смысле этого слова. Не могла выйти из оцепенения. Наконец, я смогла выдавить из себя что-то, похожее на имя моего собеседника. — Мейсон? - голос сорвался. — Конечно, Роза. Не Кирова же, - он улыбнулся. Мысленно я сравнила друга с солнцем. Он в его лучах был таким светлым, таким... счастливым. Странно, не правда ли? — Мейс, но ты же... - я осеклась, не зная, что сказать. — Мертв. Да, по-прежнему мертв. Иначе. Я бы с тобой не разговаривал, - Эшфорд провел по своим рыжим волосам всей пятерней. — Ты хочешь сказать, что я умерла? - слишком спокойно я воспринимала это. Вроде, так и должно быть. В меня же выстрелила эта тварь королевская. — Пока нет, Роуз. Ты и не должна. Пойми, Хэзевей, сейчас не время. Ты должна жить. Радоваться каждому мигу в твоей жизни. Ты должна, нет обязана прожить свое «долго и счастливо». Пойми, они без тебя долго не протянут, - Мейсон указал рукой на небо. - Ты для них как спасательная соломинка. Если сломаешься — сломаются и они. Утонут в море собственных эмоций. Каждый будет обвинять себя в том, что не сберег тебя, Роза. — И с каких пор ты стал философом? - я скрестила руки на груди. - Мейс... Я не хочу возвращаться. Здесь мне хорошо. Нет проблем. Нет переживаний. Легко живется, в общем. — Хезевей! - друг подошел ко мне и обхватил за плечи. - Почему ты не видишь? Это не жизнь. Это — смерть. — Значит, красивая смерть. Я хочу умереть! - крикнула я. — Нет... Роза Хэзевей и смерть — абсолютно несовместимые понятия. Ты — это жизнь, свет, любовь. Ты — сумасшедшая, веселая, порой невыносимая, но живая. Почему тебя так привлекает смерть? Это же небытие, пустота. Ты просто прекратишь быть и все! — Я не хочу причинять боль другим. А если я останусь... Ну, не знаю, калекой? Буду обузой для всех: Лиссы, мамы и Дм... - я вовремя прикусила язык, понимая, что могу сболтнуть лишнего. — Так ты этого боишься? Роза, если ты умрешь, то причинишь им нестерпимую боль! Хоть на долю секунды включи мозги и думай, как Розмари Хэзевей, которую я знал когда-то! Которая руками и ногами цеплялась за жизнь! Ты сильная, сможешь! - Мейсон буквально тряс меня за плечи. Я отвернулась и смахнула слезу. Слезу. Я почувствовала, как маленькая соленая капелька катится по моему лицу, блистая в лучах яркого дневного солнца. Я задумалась над словами Мейсона.       Я — Розмари Хэзевей. Дампир, страж. Недоубийца королевы Татьяны. Девушка, которая закрывала глаза на все правила и законы. Девушка, которая прошла через боль и страдания, чтобы умереть? Ну... Я слышала голос. Далекий, он раздавался со всех сторон. Я глянула на Мейсона, но друг молчал. Голос, который слышала только я. Слова были обращены ко мне. — Роза, - не перепутаю, ни с кем не перепутаю я обладателя этого голоса. - Роза, прости меня. Я виноват, что ты сейчас здесь. Только я. Не сказав бы я тех ужасных слов во время службы, не было бы этого кошмара. ТЫ была бы сейчас рядом. Как всегда. Ты — мой свет, моя опора. Помню, ты как-то говорила, что меня не сломить. Нет, Роза. Я тоже живой, я тоже человек со своими слабостями. И моя слабость — это ты, Роза. Спасибо тебе за второй шанс, за жизнь, что ты мне подарила. Я люблю тебя, мое маленькое личное Солнце.       Теперь по моему лицу катилась не одна слеза. Град из слез, водопад Виктория. Я сжимала губы, чтобы не закричать, чтобы не сорваться. Но что-то внутри пару раз стукнуло. Глухо, тихонько, почти незаметно. Но... Я почувствовала, что мое сердце бьется. Я — Розмари Хэзевей, и я не хочу умирать. — Я знал, что ты сможешь, - улыбнулся Мейсон. - Прощай, Роза. Помни, ты обязана радоваться каждому прожитому моменту своей жизни.       Я подошла к Мейсону и обняла его. — Спасибо, Мейс. Спасибо. — Тебе пора, Роуз, тебя там ждут.       Потом ослепительно-яркая вспышка света и... я открыла глаза.

***

— Мистер Беликов, дайте уже девушке спокойно умереть, - нет, это уже ни в какие рамки! Мистер Беликов... Дмитрий здесь.       Я тихонько втянула носом воздух. Мерзкий запах медикаментов заставил глаза слезиться. Они что, разбили коробку пузырьков с нашатырным спиртом?Я поморщилась, но почему-то это вызвало у меня ужасную боль. — Нет, Дмитрий, не давай мне умирать, - прошептала я. Странные ощущения. Я мыслю просто великолепно, а язык не слушается. Наркоз, может, еще? Но я же, вроде как, умирала... Или, нет?       Я почувствовала, как мою ладонь обхватили чьи-то горячие пальцы. Электрический разряд, знакомый, до боли знакомый. Я проморгалась и попыталась сфокусировать взгляд. Волосы каштанового цвета, выбившиеся из маленького «конского хвоста», круги под глазами. Под любимыми карими глазами. Дмитрий улыбался. По-настоящему, искренне и буквально ослепительно. — Роза... Ты жива, - он будто не верил в происходящее. Да, Мейс был прав. Я не должна умирать. Во всяком случае, я вернусь к этой теме, когда мне будет далеко за девяносто. И то, еще сто раз обдумаю, стоит ли мне покидать этот чудесный мир. — Я люблю жизнь, - эта фраза слетела с моих губ совершенно спонтанно. Мысли вслух. Я сильно, насколько могла в данной ситуации, и выдавила из себя несколько слов, которые сразу пришли на ум. Я чувствовала себя, как маленькая девочка, но молчать тоже не могла. - Но тебя еще больше.       Ко мне подбежал ошарашенный врач. Он взял мое запястье, пытаясь нащупать пульс. Такое чувство, что все вокруг думают, что я зомби, восставший из мертвых. Аж смешно. Я бы сейчас расхохоталась, будь у меня на то силы. — Отвезите ее в реанимацию, проверьте все функции организма и... - он посмотрел на маленькие наручные часы. - Клиническая смерть длилась ровно десять минут. Везучая Вы, мисс Хэзевей. Любит Вас Бог. — Ну еще бы, - прохрипела я. М-да, сама себя не похвалишь — никто не похвалит. Спасибо, Господи. Ты, оказывается, существуешь. И теперь я точно знала — я буду жить!