Не зря

      — Хочу романтики, — заявляет она вдруг за ужином, когда он, уставший после долгих занятий, пытается еще держаться на ногах.       Парень прерывает трапезу и, устало подперев ладонью подбородок, будто сонно смотрит на девушку, которая выглядит довольно серьезнее, чем обычно. Она сжимает руки и неловко кусает губу, пытаясь собраться с мыслями, чем похожа на маленькую нашкодившую девчонку, собирающуюся сознаться в своем преступлении.       — Мы с тобой никогда не ходили на свидания, — выдавливает Нати из себя, и он чувствует, как тяжело ей далось последнее слово, ведь, в отличие от него, она так и не могла смириться с мыслью, что они вместе. В том самом смысле этого слова.       — Разве? — скучающе отзывается он, но студентка точно знает, что скука вызвана его усталостью. — Мы с тобой постоянно куда-нибудь ходили, помнишь?       — Это не то, — возражает она тоном маленького ребенка, пытающегося отстоять свою правоту. Диего никогда не отучится делать такие сравнения. — Раньше мы всегда ходили как друзья, но сейчас все иначе.       Девушка опускает глаза и, он уверен, сжимает тонкими пальчиками края блузки. Парень усмехается едва заметно кончиками губ. Одно удовольствие наблюдать за Нати, когда она ляпнет что-нибудь не то, по ее мнению, а потом ужасно смущается и ведет себя иначе, не так, как обычно. У нее могут покраснеть уши, что выдаст ее головой, прям как сейчас. Ее кучерявые темные волосы убраны в хвост, так что увидеть это не составляет труда. Он замечает, что она очень изменилась со времен его признания. Раньше Нати всегда строила из себя командующего целой армией, правда, состоящей из одного только Диего, а теперь, согласившись встречаться, часто смущалась, чего ранее с ней не бывало. Да, конечно, никогда заранее не знаешь, как могут подействовать такие перемены на человека, но он уверен: ей просто нужно время. Подруга привыкнет, нужно только подождать.       Она так и не может выдавить из себя и слова, поэтому парень вздыхает и смотрит на нее исподлобья.       — Хорошо. Что значит в твоем понимание свидание?       Нати мнется и мямлит:       — Ну… Это…       Диего снова улыбается кончиками губ. Она безнадежна. А еще она – безнадежный романтик, которого обычно не заткнешь, а теперь и слова из нее не вытащишь.       — Хорошо, — устало говорит он, сжимая переносицу. — Сходим на свидание, если тебе так хочется.       На лице молодой девушки расцветает улыбка, а в глазах плескается такая родная и хорошо знакомая ему детская радость. От счастья осыпает его глупыми вопросами: «Правда-правда? Не шутишь? Честно?», а Диего усмехается. Вот ведь вечное дитя. И от чего-то ему хочется, чтобы она такой и оставалась. Эрнандес всегда принимал эту девушку такой, какая есть. Со всем недостатками и странностями. Она нравится ему именно такой, хоть с ней и бывает тяжело временами. Нати – единственная, от которой он готов вытерпеть все и с которой готов возиться. Будь это другой человек – стукнул бы, не задумываясь. Желательно лопатой, чтоб не успел очухаться, пока сам Эрнандес не ушел. Потому что его безумно раздражает такой тип людей, которые заботу о себе сваливают на других и ведут себя как полнейшие эгоисты. Для него все еще загадка, как он смог влюбиться в такую девчонку.       Да, точно, влюбился. Как мальчишка, каковым и являлся, хоть и пытался это отрицать. После того инцидента, из-за которого она попала в больницу, он начал стараться замечать в ней и хорошие стороны. И они, как оказалось, были. Нати всегда была предана ему. Эта девчонка всегда была рядом. Постоянно. И когда ей выпадал шанс пойти куда-то еще, она, переборов себя, отказывалась от этой затеи, если была возможность провести время с ним. Так подруга отказалась от похода к подруге на День рождения, потому что у него с утра поднялась температура и вместо этого девушка ее сбивала (точнее, пыталась). И также отказалась от похода с парнем, который ей нравился в выпускных классах, в кино, объяснив это тем, что он, Диего, в тот день идет в книжный, а ей ужасно хочется увидеть, что же он выберет. Потому что хочет узнать его лучше, а еще потому, что он знает, что следует читать, а что – нет. Ни один дурак не поверил бы в эту отговорку. А Эрнандес знал, как давно девушка ждала этого приглашения. Он тогда назвал ее идиоткой, ведь Нати могла спокойно идти в кино, а справиться мог бы и сам. А она тогда посмотрела на него уверенно и сказала: «Я хочу делать то же, что и ты. Мы же друзья».       И верно, друзья. Диего и сам начал замечать, что ему не в тягость возиться с ней. Да и не возился он, а проводил время. Он перестал быть ее нянькой, потому что она перестала быть для него бременем. Нати стала ему другом, который всегда был рядом. Наверное, она никогда не замечала, но многие шептались, мол, встречаются ли они. Ее поведение всегда было слишком раскованным, чересчур вызывающим по отношению к нему, и, скорее всего, со стороны они действительно выглядели парочкой. Тогда он лишь скептично усмехался, ведь все эти разговоры казались такой глупостью, ну а потом…       Диего никогда не сможет сказать точно, когда это началось. Может, когда она поступила в колледж, и они стали меньше видеться. Возможно, это начало проявляться, когда ей пришлось уехать на несколько месяцев в другой город и им приходилось связываться через Skype. Или же он всегда испытывал эти чувства к ней, а потом они лишь обострялись, медленно, но верно. Просто в один день он заметил, что постоянно думает об этой девчонке и отвлекается от дел, уставляясь в какую-то точку на стене или в полу. Не смог не почувствовать перемену в ощущениях при ее присутствии. Больше не мог игнорировать то, как она беспокоит его. А еще не успел заметить, когда ее проблемы успели стать и его тоже. Когда он пришел к этой мысли, то было уже поздно и пути назад больше не существовало. Он полюбил ее, беспрекословно, и это звучало для него как смертный приговор.       Глупая, глупая Нати. Вечно ничего не замечающая и обитающая где-то в своем вымышленном мирке, а еще любящая покомандовать и беспрерывно болеющая. Он точно знал, на что идет, когда брал на себя ответственность за нее. И осознавал, как рискует, признаваясь ей две недели назад. И стоял вопрос: это он все так хорошо скрывал или она действительно этого совершенно не замечала. Либо же третий вариант: и то и другое вместе. Диего ожидал чего угодно: сожаления, извинений, мягкого отказа, – но молчать он больше не мог. Она должна была знать, нужно было сделать хоть одну бесполезную попытку. Однако ее ответ поверг парня в шок.       «Я согласна, — сказала она тогда тихим-тихим голосом, пытаясь скрыть волнение. — Я хочу попробовать отношения с тобой»       Из ее уст так непривычно было слышать что-то подобное: робкое и смелое одновременно. Диего не знает, о чем эта девчонка думала в тот момент, прекрасно зная, на что соглашается, но до конца прогулки она не произнесла ни слова. Он тоже ничего не говорил, не считая это нужным. Девушка держала его за руку, а он тогда впервые заметил: у Нати руки всегда холодные и сухие. Глупая. Никогда не надевает перчатки, даже если на улице – лютый мороз. Зато вязаная шапка и шарф, что когда-то принадлежал ему, были на месте, так что упрекнуть ее он не мог. Половину лица девушка скрыла за белой тканью, но иногда она убирала ее, чтобы нормально подышать воздухом. Диего тогда замечал покрасневшие щеки, но не был уверен, были они такими из-за мороза или же из-за смущения подруги. Нати заговорила лишь у своего дома, и лишь потому, что считала нужным попрощаться. Парень, было, решил, что признался совершенно зря, но стоило сухим обветренным губам робко и едва ощутимо коснуться его щеки, он тут же отмел эту мысль, словно мусор.       За эти две недели они так и не ходили ни на одно свидание, и хотя Диего обещал сводить ее куда-нибудь, «гуляния под луной» пришлось отложить до следующих выходных, потому что расписания дней заполнились до предела, не было ни одной свободной минутки. Но до этого момента они успевают расправиться с делами, освободив время для вылазки в город.       Еще утром он поймал себя на мысли, что чувствует себя неважно. Ощущал, будто замерзает, хоть и знал, что комната протоплена до невозможности, даже дышать не чем. Укутанный в одеяло, Диего распахнул окно, впуская в квартиру холодный и влажный из-за недавнего дождя ноябрьский воздух. Точно, дождь. Не исключено, что как раз тогда он и подхватил эту заразу. Как студент медицинского колледжа, парень, конечно же, понимал, что самым разумным решением было отменить свидание и остаться дома да подлечиться, тем более, что температура под тридцать девять, но у него нет желания портить настроение девушке, которая с таким нетерпением ждала этого дня. Да и как знать, все еще могло перемениться. И действительно, к обеду температура спала до тридцати семи с небольшим хвостиком, поэтому Эрнандес звонить Нати не стал.       Они встречаются после обеда, в парке аттракционов. На ее лице – слой косметики, которой она обычно почти не пользуется, и парень от чего-то уверен, что макияж делала подружка, которая никогда ему особо не нравилась, а теперь он ее и вовсе люто возненавидел. Ведь она превратила его Наталию, которая совершенно прекрасна без всяких побрякушек и сама похожа на драгоценнейший из камней, в куколку, и хотя выглядит она, бесспорно, весьма красиво, ему хотелось бы видеть поменьше этой ненужной краски, портящей нежную кожу. Однако он мирится с этим: девушка старалась для него. А раз так, то Диего должен оценить ее усердия.       Эрнандес дарит ей алую розу, и ему ужасно неловко, что на большее не хватило, но она принимает подарок с таким трепетом и радостным блеском в глазах, что ему становится легче. Девушка касается губами лепестков, и парень замечает, что помада почти такого же оттенка, что и цветок. Нати прикрывает глаза и вдыхает сладкий аромат, наполняя им легкие. Уголки губ невольно дергаются в улыбке. Она смотрит на него благодарным взглядом, без слов говоря «спасибо».       Тащит его на «чертово колесо», и у него, то ли от высоты, то ли из-за снова поднимающейся температуры, начинает кружиться голова, но Диего усердно старается это скрыть. Нечего тут растекаться лужей, ты девушку привел на свидание! Она улыбается и с детским восторгом смотрит в окошко кабинки; ему же в радость наблюдать за ней. Сколько бы не было на ней косметики, сколько Нати ни пыталась походить на взрослую, она все равно будет для него ребенком. Ему всегда казалось, что это девчонка таскается за ним. Но это не так. Это он всегда находил повод быть с ней. Когда они достигают самой высшей точки, Монтеро, немного испугавшись такой высоты, берет его за руку и заглядывает ему в лицо с удивлением.       — Диего… у тебя руки такие горячие, — в голосе слышатся нотки беспокойства.       — Это у тебя они холодные, — бросает он, пожимая плечами, и девушка, кажется, верит ему с неохотой.       Потом они идут в кафе, и в то время как подруга заказывает омлет, чай и приглянувшийся десертик с витрины, он берет лишь кофе, думая лишь о том, чтобы не выдать себя. Голова кажется ужасно тяжелой. Кажется, еще немного – и его начнет трясти от озноба. Этого еще только не хватало, думает он, а потому бездумно отпивает кипяток из кружки, даже не обращая внимания на то, что забыл добавить сахар в этот чертов американо. Потому что этот напиток слишком горячий, чтобы замечать что-либо еще.       — Осторожнее, — беспокойно и сочувствующе морщится она, глядя на то, как он шипит от того, что обжег этим кофе нёбо. — Диего, все точно хорошо?       — Да все нормально, кончай переживать, — он улыбается и берет ее за руку, замечая, как неприятны сейчас прикосновения, а она от смущения даже не замечает, как горяча его ладонь. — Ну что, довольна свиданием?       — Очень, — неловко улыбается Монтеро, кивая.       — Но мы же не раз гуляли. Я не вижу разницы, — говорит, пытаясь отвлечь и себя и ее.       Она все также улыбается, но в этот раз мотает головой.       — Это действительно другое. Раньше мы были друзьями, поэтому прогулки не были какими-то особенными, — признается она, глядя на свое отражение в чае. — А свидания, так или иначе, запоминаются. Тем более что это – первое.       Действительно, его он запомнит, это точно. Особенно то, как чуть не падает в обморок, стоит им только покинуть кафе. Голова стала еще тяжелее, и теперь она будто тонну весит. Ему так холодно, а он все пытается уверить взволнованную девушку, что все в порядке, заставляя ее злиться. Ее глаза готовы прожечь его насквозь, а с другой стороны, Монтеро ужасно напугана и обеспокоена произошедшим. Наверняка к тому же винит себя за случившееся.       — Ничего не в порядке! — хмуро отчитывает она его, волоча за руку по улице. — Идиот! Мог бы сразу сказать, что у тебя температура! А что, если бы ты и вправду в обморок упал?       Нати сердится, однако он отчетливо слышит панику в ее словах, и это заставляет его улыбнуться. Слабо, но все же. Зато она больше не мямлит: ей просто не до этого. Подруга зла, ужасно зла. Однако ему нравится видеть ее такой, ведь злоба вызвана вовсе не ненавистью. Девушка за него просто беспокоится, ну а он, как всегда, ведет себя как последний придурок. Диего всегда считал ее эгоисткой, однако, кто в данной ситуации им является? Да, он преодолел себя и пришел на свидание, но стоило ли, ведь теперь все стало лишь хуже. Однако Эрнандес думает, что совсем не зря, стоит ему вспомнить ее счастливую улыбку.       Он приходит в себя лишь после того, как на лоб опускается холодное, влажное полотенце. Лежит на разложенном диване, а под головой – мягкая подушка, набитая синтепоном. Диего пытается вспомнить, как они добрались до дома, но мысль ускользает от него, как только появляется возможность схватиться за нее. Она выскальзывает, вильнув на прощание своим длинном хвостом, который парень поймать не в состоянии. Ее сухая ладошка покоится на его скуле, а мягкий пальчик аккуратно разлаживает щеку. Эрнандес с трудом разлепляет глаза, чтобы смутно увидеть ее лицо, взволнованное и обеспокоенное.       — Нужно время, чтобы жаропонижающее подействовало, — произносит она тихо хриплым голосом и качает головой. — Я не знаю, чем еще тебя лечить. У тебя дома толком ничего нет. Даже чай кончился. Постарайся поспать, ладно? Я попрошу Людмилу купить все необходимое.       — Не нужно, мне просто нужно отдохнуть. Ни к чему так волноваться.       Она хмурится:       — Ты понимаешь, что я чувствую себя чертовски виноватой перед тобой? Твои слова заставляют чувствовать себя еще паршивее.       Он отвечает со свойственной ему иронией:       — Так значит, все-таки о себе печешься? Как всегда? Лишь для очищения совести?       Ей совершенно не нравится тон Диего. Не будь парень так плох сейчас, Нати бы точно стукнула его чем-нибудь. Вечно он говорит что-то не то. И почему ему только кажется, что ей в тягость быть с ним?       — Ты отлично знаешь, что это не так. А еще мне кажется, ты немного бредишь. — Девушка в раздумьях касается его шеи, которая кажется такой горячей по сравнению с ее рукой, и это так неприятно. — Неужели, все так плохо? Ты – будущий врач. Можно ли еще как-то тебе сейчас помочь?       Эрнандес усмехается мягко, пытаясь сфокусировать взгляд на подруге, и отрывает ее руку от своей шеи, слабо сжав. — Есть одно средство от моего недуга, — интригующе говорит он, переведя взгляд на сплетение рук. — Держи меня за руку, пока я не проснусь. Прикосновения лечат.       Диего не может ее видеть достаточно хорошо, однако уверен на все сто процентов: уши у нее покраснели. Ох и нравится ему заставать эту девчонку врасплох! Сразу начинает отнекиваться и злиться, отчаянно пытаясь доказать человеку, что он не прав. А как она сильно смущается, когда у нее не выходит этого сделать, даже почти заплакать от обиды готова, а Диего это ужасно нравится: она сразу такой забавной становится. Он вечно обращается с ней, как с ребенком, хотя сам не взрослее и не мудрее. Ведет себя, как глупый мальчишка, которому так нравится девчонок дразнить и который такое удовольствие от их слез получает. Конечно, его радость не такая, однако ни чуть он не лучше ребенка, потому что у подруги его все равно настроение портится. Вот только бесполезны эти все размышления и мысленные укорения – любо ему видеть Нати такой.       — Д…дурак! — злится девушка, пытаясь всеми силами скрыть смущение. — Точно бредишь!       — Может быть, — усмехается он слабо, глядя в потолок, а потом прикрывает глаза. — Может быть…       Парень слышит, как она фыркает и запускает свободную руку в его волосы; достаточно смелый жест с ее стороны. На сей раз, ее прикосновения кажутся приятными, и ему хочется терпеть эти поглаживания снова и снова, как щенок, с такой любовью принимающий похвалу своей хозяйки, что так приятно почесывает голову. Эрнандеса вновь покидают силы, и он сдается перед сладкими ласками девушки, отдаваясь в объятья сна.       «Люблю», — слышит он, хоть и почти уверен, что это ему просто приснилось.       Диего просыпается лишь глубокой ночью, когда жар уже почти спал и становится гораздо легче. Только он собирается включить бра на тумбочке рядом, как тут же его останавливает сжатие руки. Сухая ладошка стискивает его ладонь достаточно крепко для спящего, а голова с длинными кудрями покоится совсем рядом, вот, даже руку протягивать не надо; девушка дышит медленно, с небольшими паузами между вдохами и выдохами. В темноте ему удается разглядеть ее лицо, спокойное и умиротворенное, омраченное легким беспокойством.       Смотрит еще раз на сплетение рук. Она и вправду собиралась держать ее до тех пор, пока он не проснется? Ладонь больше не холодная, Нати забрала часть его тепла себе. Когда-то Диего действительно где-то читал про то, что прикосновения лечат. Так домашние животные, кошки и собаки, по некоторым поверьям забирают себе боль хозяина. Тогда парень назвал это бредом и посчитал, что здесь работает самовнушение, которое и не такое может учудить, однако сейчас сомнения действительно закрались. Нати и вправду частенько напоминала ему брошенного котенка, а сейчас он в этом еще больше убедился. Маленький, потерянный, черненький котенок, который, в его случае, приносит только удачу.       Осторожно, так, чтобы не разбудить уставшую девушку, он подносит ладонь к губам и аккуратно целует ее тыльную сторону. Уголки пересохших губ слабо дергаются во сне, но Монтеро так и не просыпается, что к лучшему. Диего прикрывает глаза, пытаясь уснуть и надеясь утром проснуться раньше нее и поддеть шутливо насчет того, что руку она все же сжимала. Нати снова будет задыхаться от возмущения, а уши покраснеют, выдавая ее смущение с головой. Улыбается. Нет, все-таки, ничто просто так не происходит и не делается. Его забота о ней, признание, даже эта чертова простуда – не просто так.       Старая подруга с великим именем Судьба никогда ничего не делает потехи ради. У нее еще есть планы на них, о коих юный Эрнандес не ведает, но а пока… пока загадывать ничего не стоит. Все еще впереди.