Аферистки: Все законно.

      POV Женя — Здравствуй, доченька. А что это ты так долго родной матери дверь открываешь?       Я даже не знала, что мне делать и что говорить. Это была она! Мама... Моя бедная мама, которую я не видела целых пять лет и из-за грубого отношения которой я и решила сбежать в другую страну.       Я вся задрожала и схватилась за косяк двери, чтобы не упасть. Она стояла прямо передо мной и, улыбаясь, смотрела на меня — такая живая, настоящая, родная и любимая, а я даже не могла улыбнуться ей в ответ. — Здравствуй, мама, — голос мой прозвучал очень хрипло, и я прокашлялась. — Проходи, я очень рада тебя видеть, — я постаралась сделать невозмутимо радостное лицо и внимательно посмотрела на нее — не подозревает ли она чего-то? Но мама абсолютно спокойно прошла вглубь комнаты и, то ли она действительно ничего странного во мне не заметила, то ли просто не подала виду. — Катя! Неужели ты что-то готовишь? — послышался с кухни ее удивленный голос. Меня будто холодной водой окатили. Катя... Я же якобы Катя, и я даже не могу сказать ей правду. Или могу?.. А почему нет? Это же моя мать, я не видела ее столько времени. Так почему я не могу рассказать ей? Сейчас же подойду к ней и скажу, что я Женя. — Катя! Ты меня вообще слышишь? — снова услышала я голос мамы. — Да, мам, сейчас я приду! — прокричала я.       Нет... Я не могу. Язык не повернется... Да и если я скажу ей, то она обязательно спросит, где Катя; и если она узнает, что сестра в тюрьме, она просто сойдёт с ума... или сразу же отправится на Катину работу разбираться, и тогда у нас обеих возникнут неприятности. — Катя! Ты там уснула, что ли, в прихожей? Нет, я ничего ей не скажу. Во всяком случае, пока не выйдет сестрёнка.       Конец POV Женя Женя прошла на кухню к матери и, наконец, искренне ей улыбнулась. — Моя дочь решила научиться готовить? — спросила ее Антонина Игоревна, убирая теперь уже готовое мясо с плиты. Улыбка моментально спала с лица Жени: Катя, в отличие от нее, совсем не умеет готовить, и их мама об этом, естественно, знает; а потому... — По-моему, кулинарному искусству мне уже поздно учиться, — почти непринужденно проговорила девушка. — А это, — она указала рукой на мясо, — Вострикова приходила, хотела праздничный ужин сделать в честь ее гениальной статьи... а ее на работу позвали, вот и умчалась. — Эх... — вдохнула Лаврова-старшая. — А я уж обрадовалась, что моя дочь стала на шаг ближе к настоящей семейной жизни, — женщина показательно всхлипнула и отвернулась.       Женя никогда не реагировала на эти уловки матери, и в таких ситуациях обычно говорила своё жёсткое: «Мама, хватит!», разворачивалась и уходила. И теперь она уже собиралась сделать то же самое, как вдруг вовремя вспомнила, что пока она здесь под видом Кати, она не сможет так поступить. — Ну, ма-а-ам, — Женя подошла к Антонине и легонько приобняла ее за плечи. — Я, между прочим, уже почти двадцать восемь лет мама, а мне хочется и бабушкой побыть, — надрывно проговорила женщина. Женя, со спины обнимавшая мать, удивленно округлила глаза.       Пять лет назад они с Катей жили вместе с родителями, которые никак не хотели выпускать их из семейного гнёздышка и которые и не думали даже о внуках, считая своих дочерей ещё совсем детьми, не укрепившимися в жизни. А теперь мама прямым текстом ей намекает, что пора бы уже и свою семью завести? Как же быстро и незаметно все меняется.       Женя вдруг задумалась о том, что все-таки странно, что Катя за все это время так и не вышла замуж: условия то у нее были более благоприятные. — Не волнуйся, мама, все еще будет. Это просто пока мне не очень везёт, — сказала Евгения и тут же мысленно стукнула себя по лбу: Катя так не говорит. Но, кажется, занятая переживаниями по поводу личной жизни дочери, Антонина ничего странного в ее речи не заметила. POV Женя. — Просто не везёт, — недовольно повторила она за мной. — И с Игорем тебе «просто не везло»... — так, Игорь — это Леоновский; а мама то начинает заводиться, ведь, на сколько я знаю, на самом деле, в расставании с этим странным адвокатом вины Катьки почти не было. — ... и с этим Чегеварой «просто не везло», наверное... — С Чиглинцевым, — машинально поправила я и, осознав сказанное мамой, закашлялась. Нет... этого просто не может быть... У сестрёнки было что-то с Мишутой? «Ни при каких обстоятельствах не называй Чиглинцева Мишутой!». Ладно, с Мишей. Но всё же... — ... и с Вадиком «просто не везло» — чуть ли не полгода потом разводились, — продолжала вещать мама недовольным голосом. И, стоп... «Разводились»? Значит, Катя все-таки выходила замуж? За кого? Что-то я не помню никого с именем Вадик.       Пока я пыталась мысленно разобраться со всей информацией, что на меня навалилась, мама все говорила и говорила, но я уже с трудом могла понять, что именно. — А все потому, что у тебя неправильное... — новый упрек моей матери прервал громкий дверной звонок, и я, наконец-то, с облегчением выдохнула. Слушать все это я больше не могла, а потому с радостью побежала к двери. Правда, к тому времени, как я подошла к прихожей, вся радость уже испарилась, и немедленно пришло осознание того, кто, скорее всего, стоит за дверью.       Я заглянула в глазок и с ужасом убедилась в правильности своих догадок.       Это вернулся Зотов. Как же не вовремя!

***

      Все занятия уже закончились, и курсанты уже вышли на улицу и теперь обсуждали, куда им идти дальше.       Непостоянная апрельская погода, наконец, улучшилась: яркое солнце как бы говорило о том, что сейчас самое время заняться делом, а для наших героев — расследованием. Им нужно было узнать побольше об Игнатьеве, в убийстве которого обвиняли Лаврову. Причем сделать это нужно было как можно более незаметно, ведь это дело вел Ковалевский, а он делал все, чтобы не подпускать к расследованию никого из окружения майора Чиглинцева. — Ита-а-ак, — растянуто проговорил Аркадьев. — Кто пойдет к жене Игнатьева, а кто на его работу? — Предлагаю пойти к жене на работу, — весело ответил Денис, что-то прочитав в своём учебном блокноте. — У нас с вами классика: аптекарь и аптекарша. — А я вообще считаю, что здесь все и так понятно, — категорично вставил Виталик. — И никак этот аптекарь с делом не связан.       Варя тут же осуждающе посмотрела на него, слегка надувшись. Курсант Миско же попытался сделать невозмутимый вид и аккуратно достал из кармана расчёску, сразу же поднеся ее к волосам. — Позволь озвучить тебе мою гениальную мысль, друг мой, — пафосно начал Саблин, обращаясь к нему, — о том, что в этом деле вряд ли есть случайные люди, а значит, и этот Игнатьев появился не случайно. — Позволь заметить, друг мой, — передразнила его бывшая Захарова, — что это не твоя гениальная мысль, а моя. — Да какая разница? — отмахнулся от нее Денис. — Я же о том, что аптекарь этот появился не просто так. — Ну да, не просто так, — согласилась Юля, — а для того, чтобы с помощью его хладного трупа обвинить Лаврову в убийстве. Вот и вся его миссия.       Варя недовольно покачала головой. — То есть ты считаешь, что какого-то случайного аптекаря взяли и убили просто для организации этой подставы? — с нотками язвительности в голосе спросила она Панову.       Все замолчали. Действительно, мысль об убийстве случайного невинного человека была просто ужасна.