Непрожитое

Жизнь шла своим чередом: Гермиона пропадала на работе, Джордж — в лаборатории. По вечерам они вместе ужинали, разговаривали, вспоминали Хогвартс и делились событиями, произошедшими за те три года после Победы, что стремглав пронеслись мимо. Уизли молчали, так, словно Гермионы никогда и не было. Девушка злилась до сдавленного крика, до искусанных губ и потухших глаз. Это очень больно — терять тех, с кем накрепко сросся, кого считал своей семьёй. Они на войне не предали друг друга, не оставили, а тут... Джордж злился не меньше. Он то и дело порывался наведаться в Нору и вправить мозги дорогим родственникам, но Гермиона наотрез отказывалась от такой помощи: если они не видят сами, то уговоров и просьб ей не нужно. Парень понимал, как она страдала, и всеми силами пытался поддержать, помочь, хотя самого снедала удушливая тоска и боль. Он не знал, что делать дальше, как быть с Анджелиной, к чему идти. Но работа и забота Гермионы отвлекали, и он постыдно бежал от мыслей. А главное — от воспоминаний. * * * В тот вечер Гермиона решила заглянуть во «Флориш и Блоттс», дабы купить кое-какие книги по рунам. Помимо работы она занималась одним важным проектом и хотела, чтобы всё было на высоте. В Косом переулке людей — не пройти. Рабочий день закончился и все спешили в свои тёплые, уютные дома. Девушка, нагруженная покупками, довольная тем, что смогла отыскать довольно редкие книги(все продавцы в книжном знали её очень хорошо и оставляли любые издания, что она просила, как постоянному покупателю), двинулась в «Дырявый котёл», откуда можно было попасть в маггловскую часть Лондона, но возле двери бара стоял тот, кого видеть совсем не хотелось. Это был Рон, и, судя по его виду, выпил он далеко не кружечку сливочного пива. Гермиона гордо подняла голову, чтобы пройти мимо, но парень больно схватил её за руку. — Даже не поздороваешься? — Его глаза блестели от выпитого алкоголя. — Нет. Рональд, мне нужно идти. Отпусти мою руку. — Что же ты так со своим женихом? «Надо же, вспомнил» — Ты пьян. Поговорим, когда проспишься. — А я хочу сейчас! — Он практически рычал. Гермиона видела своего любимого в таком состоянии лишь однажды — после похорон Фреда. Когда нервы уже были на пределе, а держать всё в себе просто не хватало сил. Он тогда напился до беспамятства, крушил всё вокруг, кричал и разбивал руки в кровь о стены. Но тогда она его понимала, знала, что это просто слабость и усталость, что ему нужно выпустить пар, и он успокоится. А вот сейчас Рон выглядел действительно угрожающе. — Я спешу. — Гермиона старалась, чтобы её голос звучал как можно увереннее и жёстче. — А ты послушай! — Рон покачнулся, но всё же удержался на ногах. — Ты всегда была такой занудной и правильной, Гермиона! Старалась выделиться, показать, что ты лучше! Иногда мне казалось, что Шляпа ошиблась, и место тебе в Слизерине! Правила, учёба, амбиции, цели... Тошно от этого, тошно! — Уизли схватился за горло, словно приступ тошноты не давал вдохнуть полной грудью. — Если так тошно, что же ты не бросил меня, а? — Злые слёзы сверкнули в глазах, но девушка не заплакала. Нет уж, он не увидит её боли и слабости. Сколько раз так было: она уходит с гордо поднятой головой, делая вид, что её совсем не задевают злые и колючие слова, и бежит куда-нибудь в тёмное место, чтобы поплакать, только в одиночестве, не на глазах обидчика. — Вот и я всё чаще задаюсь этим вопросом... — Он посмотрел на неё в упор, от чего захотелось провалиться куда-нибудь под землю, лишь бы не видеть это злое разочарование в голубых глазах. — Ты жизнь моему брату сломала, а всё равно думаешь только о себе! Пальцы Рона лишь на мгновение ослабили болезненную хватку, но этого хватило для аппарации. Не вдохнуть: тупая боль сковала грудь так, что, казалось, переломит рёбра, вогнёт их внутрь, разрывая сердце и лёгкие. Гермиона так и стояла на пороге своего дома — словно её только что приложили Ступефаем — оглушённая и беспомощная. Глаза покрылись стеклянной коркой — ни слёз, ни эмоций. Всепоглощающая пустота, от которой хочется закрыть уши руками и кричать, кричать, срывая голос, царапая звуками горло. Джордж так и нашёл её на крыльце спустя сорок минут, прижимающую к груди стопку книг, глядящую перед собой пустыми глазами. Она была похожа на восковую статую, на ту самую неподвижную Гермиону, которая на втором курсе попала под действие взгляда василиска. Вот только тогда её лицо не было таким ужасающим. — Гермиона! — Джордж в панике потряс девушку за плечи, но ответа не последовало. — Гермиона! Звонкая пощёчина разорвала тишину, пустила трещину по застывшей реальности. Девушка наконец пошевелилась и подняла глаза на Уизли. — Что случилось? — Всё в порядке. — Голос её был необычно тихим и спокойным. — Ты называешь это «в порядке»? — Джордж, пойдём в дом. Гермиона прошла мимо ошарашенного парня и вошла внутрь. Она держалась так, словно ничего не произошло, и, не застань он её пару минут назад в ступоре на улице, Джордж бы никогда не догадался, что случилось что-то страшное. — Может, всё-таки расскажешь? — Уизли закрыл входную дверь и опёрся на каминную полку. — Ничего не произошло. — Гермиона избегала смотреть ему в глаза. Джордж схватил её за руку, как раз в том месте, где недавно держал её Рон, от чего девушка слегка поморщилась. — Не ври мне, Гермиона. — В отличие от Рональда Джордж говорил мягко и с пониманием. Но она всё равно сорвалась: — Что ты хочешь услышать? Что мой жених назвал меня эгоисткой? Что ему тошно от моей правильности? А? — Ты виделась с Роном? — Я встретила его возле «Дырявого котла». Он был изрядно пьян. — Гермиона, успокойся. Ты же знаешь, он не подумав сказал. Тем более алкоголь. В таком состоянии чего только не наговоришь! — В таком состоянии обычно говорят то, что боятся сказать трезвыми! — Хочешь, я поговорю с ним? Объясню всё... — Брось, Джордж. Ты здесь ни при чём. Просто, как оказалось, наши отношения не такие радужные... — Всё наладится, слышишь. Вы ещё поженитесь, детей нарожаете... — Я уже не уверена в этом. Не давая Джорджу возможности что-нибудь возразить, Гермиона поднялась к себе в комнату и закрыла дверь. Вот тут можно поплакать, чтобы никто не видел. Чтобы вынуть вместе со слезами все те чувства, что разрывали её последний час, мысли, которые беспорядочно метались в голове. Складывалось такое ощущение, что всё это время она жила с плотно закрытыми глазами — словно в иной реальности, — старательно не замечая очевидного: что Рон не смог изменить мнение о ней, так же, как и друзья; что кроме упёртости, старательности, правильности в ней ничего не видели. Нет, конечно, все знали, что Гермиона Грейнджер отличный друг, что она, не раздумывая, закроет собой любого... Но ведь это не всё! Она девушка, которая умеет любить, заботиться. В ней столько нерастраченной нежности и страсти! Только, по-видимому, это никому не нужно. Она бы так и сидела на полу, вытирая тыльной стороной ладони слёзы, если бы не хлопок аппарации, раздавшийся внизу. Гермиона вскочила на ноги и бегом спустилась в гостиную. Пустота. На кухню, в ванную — никого. — Джордж? — Голос предательски дрожал. Ответа не последовало. Он ушёл. Гермиона вдруг почувствовала себя такой опустошённой и разбитой. Джордж ушёл из-за неё, потому что считал себя виноватым! Теперь она совсем одна. За эти пару дней она так привыкла к Джорджу, словно они всю жизнь жили вместе: неспешные разговоры, улыбки, откровения — это всё было таким простым и в то же время необходимым. Гостиная сразу стала такой огромной и холодной, что девушка непроизвольно поёжилась. Больно закусив губу, чтобы не заплакать снова, Гермиона поднялась в свою комнату, навстречу очередному одинокому вечеру. * * * Джордж не находил себе места. Он прекрасно понимал, что не случись вся эта история с его свадьбой, Рон ни в жизни не обидел бы Гермиону. Все знали, что он её любит, только показать этого не умеет. Он, может, и повзрослел после войны, но только не в плане отношений с Гермионой. Джордж до сих пор удивлялся, как его брат сумел сделать ей предложение! В любом случае, оставлять всё как есть нельзя. Поэтому, собрав всю волю и выдержку в кулак, он аппарировал в Нору. Увидев на пороге блудного сына, Молли запричитала и бросилась его обнимать. На шум сбежались почти все жители дома Уизли, радостно восклицая о возвращении Джорджа. — Где Рон? — Он наверху. Ты не обижайся, что он не спустился, он просто... устал очень. — Мне нужно с ним поговорить. Я поднимусь. — Джордж? Вдох. А выдоха не последовало. «Спокойно, Джордж, спокойно. Ты пришёл сюда из-за Рона. Сейчас не время пускаться в объяснения с Анджелиной. Тем более, ты ещё не готов, ой как не готов». Стараясь не смотреть на свою невесту, парень поднялся наверх и вошёл в комнату брата: — Просыпайся! Рон нехотя открыл глаза, бурча что-то нечленораздельное себе под нос. — Джордж? Ты вернулся! — Нет. — Тогда что ты тут... — Да встань ты, наконец! — Джордж подошёл к кровати и за руку поднял брата на ноги. — А теперь ты меня выслушаешь. Гермиона не виновата в том, что мы с Анджелиной разошлись, понимаешь? Она одна оказалась права! — Парень запустил руки в короткие рыжие волосы и закрыл глаза. — А если ты будешь и дальше вести себя, как последний идиот, то потеряешь самую лучшую девушку на свете! Рон смотрел на брата не моргая. Почему он её защищает? — Да если бы не она, то вы с Анджелиной поженились бы и жили счастливо! — Если бы не она, то мы с Анджелиной совершили бы огромную ошибку! — Но... — Рон! Соплохвоста тебе в задницу! Что ты творишь? Если ты не прекратишь делать ей больно, то я лично зааважу тебя! Не дожидаясь ответа, Джордж вышел из комнаты, хлопнув дверью. Но благополучно спуститься в гостиную ему не удалось — на лестнице стояла Анджелина. Она явно ждала разговора, но смотреть в глаза своему жениху боялась. Джордж не знал, чего ему хочется больше: обнять её и забыть эту историю или сказать, что их отношения — больная иллюзия. — Ты вернулся? — Уже дважды за вечер прозвучал этот вопрос. Но если в прошлый раз Джордж чётко и уверенно ответил «Нет», то сейчас отчего-то хотелось сказать «Да». Но в ту же секунду в голове всплыла картинка из недавнего прошлого: она, его невеста, горячая и податливая, запрокидывает голову назад, и тёмные волосы рассыпаются по подушке, он тянется к её чуть приоткрытым губам, и тогда Анджелина на грани блаженства выдыхает ему прямо в лицо: «Фред...» — Нет, Анджелина. Нам обоим нужно подумать. Джордж аппарировал прямо оттуда, из коридора, чтобы не слышать маминых доводов, бойких речей Джинни и тихих всхлипов невесты... * * * Когда замок входной двери щёлкнул, Гермиона решила, что ей показалось. Но уже с лестницы заметив рыжую макушку, девушка облегчённо выдохнула. Она неосознанно бросилась к Джорджу и обняла его. И тут же, опомнившись, отпрянула, неловко изучая собственные ноги. — Какой радушный приём! — Джордж улыбнулся, сдерживая смешок. — Я просто думала, что ты совсем ушёл. — Уйти из твоего дома? Где так вкусно кормят и разрешают громить лабораторию? Да ни за что! — Ты разгромил мою лабораторию?! С тех пор, как Джордж оккупировал её лабораторию, Гермиона ни разу туда не заходила, дабы не мешать, но сейчас она была полна решимости провести там тщательный осмотр и детальную инвентаризацию. — Вот, хоть румянец на щеках появился! Вам говорили, мисс Грейнджер, что вы очень милы, когда злитесь? Да не смотри на меня, как Снейп на Лонгботтома, все в порядке с твоей лабораторией! Минутная вспышка злости прошла, уступая место странному спокойствию и теплу. Честно говоря, она была неимоверно счастлива, что Джордж вернулся. Вместе с ним её дом оживал, как и она сама. Если бы не он, вряд ли бы она так стойко пережила все свалившиеся неприятности. Мысль о том, что если бы не он, никаких неприятностей и не было бы, Гермиона тут же выкинула из головы. — Ужинать будешь? И, кстати, где ты был? Джордж за спиной девушки рассмеялся: — Тебе бы ещё позу поменять — ну точно разъярённая жена с допросом у порога! — Иди ты, Уизли, руки мыть! * * * После ужина и долгих разговоров ни о чём они снова разошлись по разным комнатам: Джордж — разрабатывать очередную вредилку, Гермиона — разбираться в старинных рунах. Спина затекла довольно быстро, и девушка, прихватив кучу пергаментов, переместилась из-за стола на кровать. Она с головой ушла в чтение и составление каких-то схем и не сразу заметила пристальный взгляд карих глаз. — Джордж? — Ты ожидала увидеть кого-то другого? — Я не ожидала увидеть тебя здесь. Давно сидишь? — Часа два, может, больше. — А сколько времени? — Только сейчас Гермиона поняла, что просидела за работой очень долго. — Часа четыре, наверное. — Мерлин! — Как-то разом накатила усталость. — Что же ты сидишь? Почему не спишь до сих пор? — А ты? — Джордж пожал плечами. — Неприлично отвечать вопросом на вопрос. Я работаю. — Министерские дела? — Нет. Перевожу «Сказки Барда Бидля». — Они же, вроде, переведены уже... — Я знаю. Но в бумагах, которые Дамблдор завещал хогвартскому архиву, нашлись комментарии к сказкам. МакГонагалл дала добро на их публикацию и попросила меня сделать новый перевод. Не знаю, правда, почему именно меня... — Гермиона! Руны ты знаешь не хуже любого другого предмета, что преподавали в Хогвартсе. И уж получше многих псевдознатоков! — Может... Но почему ты не спишь, а? Поздно уже. — Я бы сказал рано. — Джордж улыбнулся. Гермионе привиделось в этой улыбке что-то знакомое, из тех, хогвартских времён, но она тут же одёрнула себя. — Я буду сидеть до тех пор, пока ты не ляжешь! Нельзя себя так изводить, Гермиона. Ты в Министерстве целый день пашешь, дома до утра сидишь с пергаментами и книгами. Нужно же когда-то спать. — Я не могу. — Девушка немедленно принялась изучать надписи на каком-то пергаменте — признаваться в своих страхах всегда неудобно и неловко, а ещё стыдно, — но не могла разглядеть и буквы. Джордж левитировал с кровати на стол всё лишнее и сел рядом с Гермионой. — Что такое? — Он заправил её волосы за ухо, на секунду задержав пальцы на щеке. Гермиона посмотрела на него и поняла: Джорджу она может довериться — столько было в его глазах понимания и заботы. — Кошмары. Понимаешь? Я боюсь засыпать. Даже если забудусь на пару часов — они приходят. Война, Упивающиеся, Волдеморт. И все умирают, а я стою и смотрю, и ничего не могу сделать. Это так страшно! Джордж, не говоря ни слова, уложил её на кровать и прилёг рядом, крепко-крепко обнимая. — Понимаю. Мне тоже такое часто снится. Я думаю, всех посещают военные кошмары. — Он прикоснулся губами к её виску, отчего у обоих внутри всё сжалось в маленький комочек. — Я буду держать тебя всю ночь. Когда станет страшно, просто прижмись ко мне и вспомни, что всё хорошо. Я буду с тобой. — Спасибо. Сон необратимо вступал в свои владения, но ни Джорджу, ни Гермионе не хотелось засыпать. И не только из-за страха снова столкнуться лицом к лицу с кровавыми кошмарами ушедшей войны. Не хотелось терять эту атмосферу единения, это тепло, что алыми лентами переплеталось между ними, и странное ощущение правильности происходящего...