Непрожитое

Возвращаться в Нору не хотелось, как и в квартиру над магазином. Джордж стоял посреди улицы, жадно вдыхая ночной воздух. Первое сентября. Когда-то это означало возвращение в Хогвартс — туда, где каждый маленький волшебник навсегда оставил частичку своего сердца. А они с Фредом оставили ещё и кучу воспоминаний. Можно поспорить, что преподаватели ещё очень долго будут вспоминать их шалости! А теперь Фреда нет. Просто нет. Просто? Ошибаетесь. Три года Джордж, просыпаясь, вдалбливал эту мысль себе в голову. Приучал себя к этой новой, но такой никчёмной жизни. Чтобы не ждать, когда его брат ворвётся в комнату с очередной безумной идеей. Чтобы по утрам не готовить завтраки на двоих. Всё по привычке — только для себя он не умеет. Он ещё долго зависал, ожидая ответа на такое привычное: «Да, Фред?». Но вот только сказать: «Да, Джордж!» — некому. И от этого становилось так одиноко; удушающий ужас сковывал горло, не давая вздохнуть. Однажды он проснулся с навязчивой мыслью: так больше нельзя. Он сойдёт с ума, он погибнет без Фреда. И тогда решение пришло само собой — стереть память. Вырезать эту боль изнутри, провести ластиком по воспоминаниям, сбросить с плеч этот немыслимый груз. Он всё продумал, рассчитал, взвесил. А ближе к вечеру отправился на могилу брата — попрощаться. И только тогда, глядя на бронзовые буквы на надгробии, Джордж понял, что не сможет. Он не сможет предать брата — ведь люди навсегда с нами, пока живут в наших сердцах. Фред не заслужил того, чтобы его забыли. Тем более — он. Да и вообще, как можно забыть всю свою жизнь? В тот вечер он столкнулся с Анджелиной. Она была так подавлена, разбита, что Джордж, наконец, пришёл в себя. Он настолько зациклился на своём горе, что не замечал страданий других. Как он мог быть таким эгоистом? В ту ночь, открывая очередную бутылку огневиски, он прижимал девушку к себе, стараясь успокоить. Внутри что-то щёлкнуло: он должен о ней позаботиться. Фред любил Анджелину и очень ею дорожил. Джордж, во что бы ни стало вернёт улыбку в эти карие глаза. И он старался, он делал всё, что было в его силах. Не замечая, что тем самым унимает свою боль, что эта хрупкая с виду девушка возвращает его к жизни. Они так привыкли друг к другу, понимали и оберегали друг друга, что мысль о женитьбе казалась настолько естественной и логичной, что Джордж, не задумываясь, сделал Анджелине предложение. Время от времени, правда, в его душу закрадывались сомнения: а хочет ли он этого на самом деле или это лишь желание защитить девушку брата от растекающейся по сосудам боли. Но он отгонял такие мысли прочь, убеждая себя и всех вокруг, что он действительно любит Анджелину. Вот только горячая и сбивчивая речь Гермионы всколыхнула запрятанные страхи и сомнения. Эта девчонка всегда была умнее и наблюдательнее других, но неужели в этот раз она смогла отчётливо разглядеть то, чего не замечал он сам? Глухие слова Анджелины вертелись в голове, словно заведённый волчок: «А что, если она права?» Нет, Гермиона не могла быть права! Джордж замотал головой из стороны в сторону, словно отгоняя наваждение. У них всё будет хорошо, обязательно... * * * Всю неделю Гермиона была сама не своя. Воскресный поход в «Три метлы» с Роном и Поттерами отменился. Гарри, смущаясь и краснея, сказал, что Джинни плохо себя чувствует, но это была лишь отговорка. Гермионе не нужно было быть Трелони и разглядывать чаинки, чтобы понять истинную причину сорвавшейся дружеской встречи. Но это было не самое страшное. О ней просто забыли. Джинни не забегала поболтать о ерунде, Молли не присылала гостинцы с совой, Рон совсем не появлялся, словно и не было ни то, что помолвки — стольких лет дружбы как ни бывало! С одной стороны, девушка безумно злилась и обижалась. Даже если она неправа, если совершила ошибку — друзья так не поступают. Но что-то подсказывало, что девушка совсем не ошиблась. Гермиона всегда любила раскладывать всё по полочкам, доходить до сути, отгадывать даже самые сложные загадки, но в этот раз хотелось просто забыть о произошедшем. Джорджа, судя по всему, она не переубедит, а перспектива рассориться со всеми вконец как-то не прельщала. Гарри выловил её в Министерстве в среду. — Гермиона, удели мне пару минут твоего драгоценного времени. — Он, хотя и старался выглядеть серьёзным, не мог скрыть лёгкую улыбку. — Гарри, у меня много работы. — Девушке совсем не хотелось выслушивать очередную порцию нравоучений. Пергамент, на котором она старательно выводила отчёт за август, был решительно вырван прямо у неё из рук. — Эльфы не погибнут, если ты немного поговоришь со своим старым другом. — Парень сел в кресло напротив. — А я уж было подумала, что больше не вхожу в категорию «старых друзей». Гарри только обречённо выдохнул: — Ну что ты такое говоришь, Гермиона! — Что есть, то и говорю! Или ты думаешь, я не заметила, что меня все старательно избегают. — Ну ты же взрослая девочка. Их тоже можно понять. — Ага. И простить! — Гермиона встала и отвернулась к окну. Её ведь тоже можно понять. Она бы в жизни не захотела причинить боль кому-то из них. Просто так вышло, что её правда оказалась отнюдь не сладкой и приятной. — Послушай. Джинни сейчас сама не своя — срывается по поводу и без. Будь с ней помягче, ладно? Ей нельзя волноваться... — Кому ещё надо быть помягче... Гарри? — Девушка повернулась, всматриваясь в лицо друга. Неужели?.. Гарри закивал в ответ на невысказанный вопрос. Только сейчас Гермиона заметила, как светились его глаза, как он заливался румянцем от её взгляда, каким растерянным и в то же время счастливым он был. — Гарри! Мерлин, поздравляю! — Всю злость смело в один миг. У Гарри с Джинни будет ребёнок. В семействе Уизли детей всегда полон дом, а вот её друг рос без родителей. Тем и объясняется его беспокойство и растерянность — он боится, что не справится. — Ты будешь хорошим отцом,— она потрепала парня по голове, — я в этом уверена. Гарри чуть смущённо улыбнулся: — А ты будешь отличной крёстной! И возражения не принимаются! Подавив смешок, Гермиона всё же вернулась к теме разговора: — Ладно Джинни. Но Рон! — Ты будто Рона не знаешь! Он же упрямый до ужаса. Если вобьёт себе что-нибудь в голову... — Это не оправдывает то, что мой жених — жених, заметь, Гарри, — за эти дни даже сову не прислал, не то, что заглянуть! И ты, — Гермиона скрестила руки на груди, — тоже хорош! — Если бы я был, как ты выразилась — «хорош», я бы не сидел сейчас тут с тобой! Девушка нахмурилась, от чего на лбу проступили морщинки. — Гермиона, не сердись. Лучше приходи вечером в Нору — сама увидишь, что все уже остыли. — Не думаю, что это хорошая идея. — Ты слишком много думаешь! Всё, в семь в Норе. Не опаздывай, а то я знаю тебя, закопаешься в пергаментах и забудешь обо всём на свете. Поцеловав подругу в щёку, Гарри шагнул в камин и исчез в зелёном пламени. Надо ли говорить, что идти в гости к Уизли ей совсем не хотелось? Но Гарри она отказать не могла. Гермиона улыбнулась своим воспоминаниям: сколько бы она не причитала по поводу того, что её друзья вытворяют, она сама с завидным постоянством попадала в разные истории. Не могла она отказать Поттеру! * * * Гермиона раз десять мысленно прорепетировала встречу с друзьями. И то, как извинится перед Молли и Артуром. Как обнимет Джинни, поздравляя с ожидаемым пополнением. И даже то, как устроит взбучку упрямому Рону, а потом всё же поцелует и прижмётся к его груди. Да, всё так и будет. Ну не могут же они злиться на неё вечно? А все свои доводы по поводу свадьбы Джорджа она оставит при себе. И однажды обязательно выскажет их близнецу. Аппарировав почти к самому крыльцу Норы, Гермиона на минуту задержалась у входа. Ещё не поздно передумать и вернуться домой. Всё-таки она чувствовала некую тревогу — а вдруг её не примут? Собрав гриффиндорскую храбрость в кулак, девушка вошла в гостиную и тут же пожалела, что не аппарировала обратно в Лондон мгновение назад. — Явилась! — Джинни злобно глянула в её сторону и отвернулась. Так, спокойно, это просто гормоны, это всё из-за беременности. — Добрый вечер... — неуверенно пролепетала Гермиона. — Для тебя, может, и добрый! От голоса Рона девушка невольно вздрогнула — таким холодным и язвительным он был. Она непонимающе скользила взглядом по знакомым лицам в поисках поддержки, но даже Гарри старался не смотреть в её сторону. — Теперь ты довольна, да? Получила то, что хотела? Джинни шипела так, что Нагайна обзавидовалась бы. Да что здесь происходит-то?! — Я не понимаю, о чём ты... — Не понимает она! Разрушить жизнь Джорджу и всем нам заодно — разве ты не этого добивалась? — Гермиона, зачем ты так? От тебя я этого никак не ожидала... — Молли была, на удивление, не воинственна. Её слова прорывались сквозь тихие всхлипы, от чего сердце девушки сжалось. — Джордж ушёл от Анджелины, — видимо, уловив непонимающий взгляд девушки, начал Гарри. — Они поссорились, и он исчез, не сообщив куда. Только сказал, что ему нужно обдумать решение о женитьбе. — Это всё из-за тебя! — крикнула Джинни, и если бы муж её не удержал, она бы кинулась на Гермиону с кулаками. — Я... Я не хотела... Я только... Когда её слова превратились в реальность, отчего-то стало жутко. Ноги подкашивались, а в носу щипало от надвигающихся слёз. Она не хотела стать причиной несчастья, она просто... Хотя, что просто? Да, она сказала то, что думала. Может, это и к лучшему, что Джордж задумался. — Гермиона! — Рон уже тряс её за плечо. — Ты этого и добивалась! Анджелина заперлась в комнате и никого не впускает, Джордж исчез, маме вызывали целителя из Мунго! А всё потому, что ты не смогла прикусить язык, когда высказывала свою, так называемую, правду! Я только одного не могу понять: неужели твоё честолюбие дороже семьи? Он отпустил её так неожиданно, что Гермиона чуть не упала. Честолюбие? Мерлин, за кого они её принимают? — Я... — Уходи! — Рон стоял к ней спиной. — Уходи! Нет, после такого оправдываться она не будет. И просить прощения — тоже! За что? За то, что не позволила Джорджу совершить ошибку? Да, в этом, видимо, она и виновата. Промахнувшись с аппарацией где-то на полмили, Гермиона решила пройтись. Всё происходящее не укладывалось у неё в голове. Ещё неделю назад она была любимицей Уизли, счастливой невестой и хорошим другом. Они были одной семьёй, дракл подери! А сейчас? Сейчас она — изгой, предатель, выскочка, разрушившая семью. Это не могло быть реальностью, это просто один из её ночных кошмаров. Но то, что всё происходит на самом деле, явно подтверждал Джордж с бутылкой огневиски в руке, сидящий на крыльце её дома. Гермиона молча прошла мимо парня, оставив дверь открытой, мол, хочешь — заходи. И он вошёл. Сел в плетёное кресло возле камина, поставив початую бутылку на пол. — Если ты пришёл сказать, что я разрушила твою жизнь, расстроила свадьбу, довела всех Уизли, то можешь не напрягаться — мне уже сполна хватило. И если тебя это утешит — свою жизнь я, похоже, тоже разрушила. — Ты была права. Его голос был настолько тихим, что Гермиона подумала: ей это лишь послышалось. — Джордж, я не со зла, я... — Ты была права, Гермиона. Всё это иллюзия. Ноги подводили. Девушка опустилась на диван, боясь поднять глаза на гостя. Но даже кожей она чувствовала боль и разочарование близнеца. — Она назвала меня Фредом. — Что? — Сначала я подумал, что мне показалось. Но когда услышал его имя во второй раз... Парень откупорил бутылку и отпил огневиски. И в этот момент Гермионе хотелось лишь одного: чтобы её домыслы оказались неправдой. В первый раз в жизни ей так сильно хотелось оказаться неправой! — Мерлин, Джордж... Может, после моих слов она много думала о Фреде и... — Она всегда думает о Фреде! — В этой фразе было столько отчаяния, что хотелось удавиться. — И что дальше? — Не знаю. Мне нужно подумать, Гермиона. И, желательно, найти место, где меня не найдут. Девушка подумать не успела, как слова вырвались сами собой: — Оставайся здесь. Джордж удивлённо посмотрел на неё: — А что скажет Рон, когда увидит меня в твоей квартире? — Не увидит. Он... Я не думаю, что он захочет навестить меня в ближайшие лет сто. Повисло неловкое молчание. Джордж прекрасно понимал причину такого отношения к Гермионе и чувствовал себя виноватым. — Только отправь сову домой и Анджелине — они там с ума сходят. Напиши, что ты в порядке, хорошо? Гермиона вышла, оставив Уизли одного. Он хотел было уже отказаться от приглашения — ей и так хватило, ещё смотреть на его страдальческую физиономию, но девушка вернулась, ставя на столик два стакана: — Пить в одиночестве — первый шаг к алкоголизму. Джордж удивлённо усмехнулся и разлил огневиски по стаканам.