Невилл, здравствуй

Я открою коробку, пылью поросла она вся за год. Там хранятся твои открытки и флаконы душистых вод. Там все ленты цветных букетов, этикетки твоих конфет. Там твоя непростая вечность, мой, хоть праздничный, всё же бред. Я ведь думала, это Рон всё. Нет, не думала, а ждала. Но его поглотила осень, магазин, суета, дела. У него ведь большое сердце и оно всё моё, до дна. Но слова, что в пустом конверте, не его нанесла рука. Он не знает, что я, как дура, жду сентябрь и колкий дождь. Там огонь и моя простуда, там меня на крыльце ты ждёшь. Убегаешь, едва проснусь я, оставляя лишь тонкий след: на крыльце золотая пудра, череда из прошедших лет. И записки от анонима — я сжигаю их на ходу, потому что по ним — прости же — я тебя всё равно найду. Не была бы я Гермионой! Ты вернёшься ко мне в обед: другом старым, до дыр знакомым, за плечами немало лет. А ещё недомолвок море, океаны из строчек — я всё писала их в коридорах, от себя и других храня. Всё пугалась таких открытий, улыбалась тебе вдали. Почему же ты не заметил, почему же не отпустил? Я больна уже год не первый, я пугаю саму себя. Я подарок твой — жизнь и сердце — под подушкою берегла. Я хотела уйти, остаться верной мужу, своей семье. Только радостно просыпаться, если лилии на крыльце. Я слежу за твоей улыбкой, Рона за руку крепко взяв. Ты становишься очень сильным, виду горького не подав. Почему же тогда приходишь, почему ты терзаешь тьму? Я сегодня опять на взводе: вот возьму и весь мир сожгу! Тот, что сказочною коробкой, что в пыли нераскрытых слов. Что ты хочешь? Ответь хоть строчкой: что взамен на твою любовь? Потому что я вся болею этой осенью и тобой. И меж рёбер ответы зреют непроглядною синевой. Ты меня приковал нелепо к девятнадцатому числу. Ты меня полюбил — я верю. Я тебя... я потом скажу. Я устала. Хочу покоя. Или радости до краёв. Не сожгу, но я осмелела. И со мною извечный дождь. Не была бы я Гермионой, если б сразу не поняла, но хранила все эти годы твою тайну, себя браня. Не могу я так больше, слышишь? Я коробку возьму с собой. В сентябре под щербатой крышей вдруг отыщется мой герой. Нет, не вдруг, просто я готова всё принять от тебя в глаза. Девятнадцатое. Суббота. Невилл, здравствуй, я у крыльца.