***
Я проснулся в своей кровати в холодном поту и резко сел. От быстрой смены положения тела заболела голова. Отчетливо слыша, как бешено бьется мое сердце, и чувствуя иссушающее горло сумасшедшее дыхание, я оглядел осоловелым взглядом свою комнату. Все было в порядке. Точно также, как и несколько часов назад. Сквозь приоткрытое окно прорывался свежий прохладный воздух. Комнату заливает розоватое зарево заката. Дверь плотно прикрыта. Я слез с кровати и, промокнув мокрый лоб футболкой, открыл дверь и тут же проехался лицом по дощатому полу, мгновенно сбросив с себя все остатки сна, которые только могли остаться. И нет даже сомнений о том, кто мог привязать тоненькую леску чуть выше моего порога. — Цуей, даттебайо! — проворчал я, отфыркиваясь от мохнатого ковра. Из-за соседней двери высунулась хвостатая голова сестры. Цуей подмела алыми хвостиками пол, злорадно хихикнула и скрылась в недрах своей комнаты. Я рванулся, вскочил на ноги и бесцеремонно ворвался в сестринскую комнату, однако приветствием мне стало только распахнутое настежь окно. Беспутная сестра сбежала из дома. Я раздраженно фыркнул и, с громким хлопком захлопнув дверь, спустился в гостиную. Не обнаружив никого и там, двинулся в кухню. Мама с папой сидели за обеденным столом и тихонько обсуждали какие-то дела. Неподалеку по стойке смирно стоял АНБУ и держал в руках распечатанный свиток. Изредка посыльный столь же тихо высказывал собственное мнение и тогда родители начинали шептаться снова. Папа был в неудовлетворительном настроении, он все порывался вскочить со стула и, размахивая во все стороны руками, начать громко и некультурно выражаться, но, видя сердитый взгляд мамы, не приемлющий неповиновения, он сердито плюхался обратно на стул, скрещивая руки на груди и поджимая губы. Мама же с невозмутимым спокойствием продолжала сидеть и говорить о чем-то вполголоса. Так, что я не мог разобрать ни слова из ее бормотания. Папа хмурился, но сердито и столь же тихо отвечал. И тут я понял, что эта женщина — самая лучшая в мире! С чего бы ей разговаривать тихо в пустом доме и заставлять делать это непокорного папу? Разве что потому что наверху спит измотанный сын… Жаль только, что это не моя мама. И почему я вспоминаю об этом в самый неподходящий момент? Решившись прервать идиллию двух взрослых, я кашлянул и преувеличенно громко зашлепал ногами по полу. Папа тут же поморщился. Ниндзя должны ходить тихо. АНБУ заинтересованно повернулся ко мне лицом, скрытым фарфоровой маской, чуть качнулись серебряные волосы. Коротко кивнув отцу, он поспешил удалиться. Мама повернула голову в мою сторону и улыбнулась, сначала с добротой, потом с безумной радостью в глазах и загадкой: — Уже проснулся? — она приглашающе похлопала по стулу рядом с собой и пододвинула его ближе ко мне. — Или мы тебя разбудили? Ты спал всего несколько часов. — Нет-нет! Все нормально! — поспешил заверить я. — Просто кошмар приснился. — Страшный сон? Что ты видел? — тут же заинтересовалась мама. Папа оставался верен своему образу-кирпичу. — Соври, — я не сразу понял, что это ко мне поступил краткий приказ от Курамы. Интересно, почему это я должен врать? Но Курама, наверное, лучше знает… — Я и не помню уже, — я виновато дотронулся до затылка. — Просто устал. Все тело ноет… — Сходи в душ после того, как я тебе кое-что расскажу. — посоветовала Кушина и в ответ на мой вопросительный взгляд вновь загадочно улыбнулась. Мама слезла со стула, на ходу поправляя смявшееся платье и, опустившись передо мной на корточки так, чтобы ее лицо было на уровне моих глаз, сказала: — Я обещала тебя разбудить, но не смогла. Ты так сладко спал… — Ты знаешь результаты? — тут же оживился я. — Да, — она сделала серьезное выражение лица. — Ты. ПРОШЕЛ. Одну секунду я пребывал в полнейшем ступоре. Наверное, в последний раз я так радовался, когда стал ниндзя в прошлый раз. Немногие могут похвастаться тем, что становились им дважды, верно? Но достижением и не пахнет. Скорее уж странностями… — Правда, даттебайо? — искренне обрадовался я. — Угу! — хихикнула мама. — Ты победил, ттебане! — она мягко и нежно взъерошила желтый ежик на моей голове. Идиллию испортил папа: — Не думаю, что это можно назвать победой, — мрачно и холодно проговорил он. — Ты кое-как смог занять в соревнованиях последнее место, на какие-то жалкие баллы обогнав То Боку и Такахаши Тен-Тен. Твоя удача под угрозой. Я планировал на твое место То. Я глубоко и прерывисто вздохнул, чуть сжав кулаки. Отец в своем репертуаре! Не может не поиздеваться. Но сделаю вид, что все в порядке. — Но ведь Тен-Тен и То выбыли на втором этапе, — напомнил я. — Их кандидатуры все равно рассматривались, так как изначально я планировал взять кого-то из них. Ты спутал мне все карты, но перестраивать все команды только из-за тебя одного я не собираюсь. Пускай будет как будет. Если провалишься, тебе всегда можно найти замену, помни это. Распределение завтра в десять. Никакие уговоры не заставят меня снова тебя будить, так что советую проснуться пораньше. Тебе дается испытательный срок и каждое твое опоздание будет сказываться негативно на твоей репутации и шатать твою гарантию на то, чтобы остаться в команде. Ты меня понял? Я стиснул зубы. Не ожидал такой подлянки от собственного отца. Насколько сильно он должен быть во мне разочарован, что единственному мне назначил испытательный срок? Столь же холодно: — Полностью. — Минато, что ты творишь? — зашипела рядом Кушина. — Не забывай, пожалуйста, что перед тобой твой сын, который приложил все силы к тому, чтобы пройти твое испытание. Ты мог бы отнестись к нему чуточку лояльнее… — Нет, — отрезал папа. — Раз он настолько взрослый, как ты говоришь, значит, без особых усилий справится и с этой проверкой. И не забывай, он не лучший. Лучший — Учиха. Это к нему у меня не должно быть никаких претензий, но мне приходится сбрасывать Саске на голову эту проблему, — его заостренный упрямый подбородок кивком указал на меня. — потому что по обыкновенной случайности все пошло не по плану! — Минато! — разозлилась мама, не ожидая от своего мужа, глубоко в душе любящего своих детей столь же сильно, сколько и она, таких слов. Она поднялась с корточек и встала рядом со мной, как бы немного прикрывая подолом своего платья. Настоящая мать защитит свое дитя всегда, даже готова пойти против всех. Папу это взбесило. — Я все сказал, Кушина! — прикрикнул он. — В конце концов, с повязкой на лбу он перестанет быть твоим сыном и станет ниндзя! А ниндзя подчиняются мне. — Минато, если ты это сделаешь… — снова начала мама. — Не надо, — перебил ее я, подумав, что пора прекращать этот цирк. — Я все понял, Хокаге-сама. Я вас не разочарую. А сейчас позвольте удалиться. Я стремительно развернулся и, пока никто не увидел алых глаз с вертикальным зрачком, поспешил ретироваться в ванную. Я взбесил отца, из-за меня они с мамой поругались, да еще и создал проблему для Саске. Он же вроде здесь оказался неплохим парнем… И почему я думал, что, если у меня получится, что-то изменится? Его отношение ко мне не изменилось. Так вот, как чувствовал себя тот, другой Наруто? Лишним и ненужным. Обузой. Думаю, отец имеет полное право так говорить, но он мне больше не отец. Хокаге-сама и никто иной. По крайней мере, признавать его отцом в то время, когда он не видит во мне сына, было бы, как минимум, несправедливостью и пустой тратой сил. Умиротворение пришло тогда, когда мое лицо обдала первая порция холодной воды. Душ помогал расслабиться и смыть с себя всю злобу и накопившуюся усталость, хотя слезы обиды так и норовили покатиться по щекам. Радости от вести о пройденном испытании не было. Почему-то было такое ощущение, что отец специально испортил мне настроение. До сих пор ощущаю этот холодный взгляд, который, будто бы кувалдой, приковал мое рвущееся ввысь настроение к полу. Несмотря на бодрящий душ, из ванной я вышел мокрый и злой, ужасно похожий на нахохлившегося воробья. Мама, расстроившись после ссоры с отцом, с головой окунулась в готовку, поэтому я, тихо и по широкой дуге обойдя кухню, отправился к себе. Отца не было видно, ровно как и бесячей сестры, чему я был сейчас несказанно рад. Отряхнув с волос слишком уж крупные капли воды, я отправился гулять тем же путем, что и Цуей, отчего-то нисколько не волнуясь о том, что если метод «паука» на этот раз не прокатит и я свалюсь с высоты второго этажа, то переломаю себе ноги. Но, кажется, прямо сейчас меня не остановит даже серьезная травма. Мое психологическое состояние можно было бы описать, как подавленное, а в графе «род деятельности» написать «самобичевание» и «бичевание всего вокруг». Я винил прошлого себя за то, что он довел собственные отношения с отцом и семьей до краха, винил отца за то, что он отгородился от меня ледяной глыбой и не может даже банально порадоваться. Винил сестру, которая приняла точку зрения отца, путем даже ни в чем не разобравшись. Боже! Я винил даже маму за то, что она не смогла переубедить отца еще раньше. Я винил судьбу за то, что закинула меня сюда, вместо того, чтобы просто дать умереть. Я винил камень, о который случайно запнулся, в том, что он лежал именно здесь, а не где-то в сторонке, винил лужу грязи за то, что она не высохла, винил свое чертово лицо, которое таки впечаталось в эту лужу и теперь я был еще меньше похож на сына легендарного Хокаге, чем раньше, хотя, казалось, что хуже уже некуда. И наконец, я винил себя за то, что я расстроил маму, разочаровал отца, подвел сестру и вообще я — не я, потому что Узумаки Наруто никогда не позволял себе винить кого-то в чем-то, злиться и плакать! И то, что сейчас я Намикадзе, ничего не должно менять… Но оно меняет. Этот мир меняет меня в абсолютно худшую сторону, делая беспомощным и жалким, хотя все должно быть наоборот. Я должен спасать этот мир и тянуть его к свету, а не он ломать меня и тащить во тьму. Биджу никак не выказывали своего присутствия, понимая, что ничем не помогут, или же я просто предпочел от них закрыться и не слышать яростных рыков Курамы до тех пор, пока, спустя несколько часов, не успокоился. Уже почти стемнело, но мне было все равно. Я умылся в реке еще достаточно теплой водой и побежал вокруг полигона, определенно точно для себя решив, что все мои проблемы от нерешительности, от лени, от того, что я не могу себя заставить на пару часов уйти от семьи, чтобы потренироваться. Просто сейчас мне было к кому возвращаться или что-то вроде того. Я не совсем понимаю, что происходит. Вернее, совсем не понимаю. Становится холодно, но я этого не чувствую, мне жарко. Дыхание сбивается, но я упрямо переставляю ноги, игнорируя упадок сил и темноту в глазах. Задыхаюсь и плюхаюсь в траву. Лежу так несколько минут. Слышу, как зашуршали кусты, вскидываю голову, но не вижу ничего за шатающимися ветками. Если там кто-то и был, он ушел. Ну и пусть. На все плевать. Не замечаю, как засыпаю посреди заброшенного полигона, где меня никто не найдет.***
Рюмка с громким характерным звуком приземлилась на стол, после чего к ней присоединилась и тяжелая рука, способная своей силой проломить каменную стену. Карие глаза помутились, а на щеках выступил болезненный румянец. — Налей-ка мне еще, — еле ворочая языком, пробормотала Цунаде стоящему за стойкой молодому бармену. — Мне кажется, вам уже хватит, — с сожалением глядя на раздавленную женщину, белокурый парень сознательно отказывался от выручки. — Ты ничего не понимаешь, — бармен вздохнул, едва заметно закатив глаза к потолку. Эту песню он уже знал. Люди каждый день приходили к нему и жаловались на жизнь. И все всегда начиналось со слов «Ты не понимаешь». Он с горестным видом опустил глаза на женщину, ожидая продолжения, но его не последовало. Женщина опустошенно опустила взгляд на деревянную стойку, на которой абсолютно нечего было разглядывать и затихла. Ее взгляд потух и бармен уже начал было волноваться, что что-то случилось, как с ее стороны послышалось сиплое и упрямое: — Наливай. Понимая, что деваться некуда, парень положил стакан, который до этого протирал, на полку, обтер влажные руки о фартук и взял в руки на вид безобидную бежевую бутылочку. Саке мутной водой хлынуло в рюмку, остановилось, заполнив собой половину стакана и полилось вновь, когда Хокаге, не потерпевшая жульничества, подняла на парня опьяневше-возмущенный взгляд. Женщина взяла в руки рюмку, залпом опустошила и подняла на бармена грустные опухшие глаза: — Ты похож на него… — с тяжелой ухмылкой заметила она. — Такие же светлые волосы… Но ты не он. Ты не Нару-уто-о, — пропела она, улыбнувшись и опасно качнувшись в сторону. — У тебя са-авсем другие глаза. У него они были га-алу-бы-е, а у тебя зе-ле-е-ены-е. Твои глаза не светятся, так, как у него. В них нет такой жажды жизни, не-а. Наруто был героем. Всегда был. — Мне жаль вашей утраты, Хокаге-сама, — сдержанно произнес бармен. Женщина снова улыбнулась, да так, что парень похолодел: — Я знаю, что тебе жаль, НЕ-Наруто, — хмыкнула она. — Всем жаль… Но никто не может его вернуть, как и Джирайю… и Дана… — Цунаде уже не стонала, как раненая птица, она почти четко проговаривала каждое слово, вкладывая в них немыслимо огромный смысл. — Никто. Не может. Их. Вернуть. Па-ачему-у? Скажи мне? Бармен вздохнул. Все-таки все всегда сводится к жалобам на жизнь и это не меняется. Люди не могут хранить проблемы в себе, даже если они сильные, как ниндзя, как Хокаге, как одна из легендарной тройки Санинов. Со стороны выхода послышалось оживление. Уставшая Шизуне, сбившая ноги, бегая по Конохе в поисках своего учителя, прокладывала себе путь до стойки, еще издали начав читать нотации Цунаде. Хокаге с сожалением взглянула на рюмку, потом с теплотой в глазах на бармена, очевидно, все еще видя в нем кого-то другого, и впервые в жизни просто позволила ученице себя увести. На сегодня хватит. Она слишком устала, чтобы что-то делать, слишком устала, чтобы жить: — Наруто… Как же так?.. Почему ты так и не стал Хокаге?..***
Я проснулся посреди травы и деревьев и не сразу понял, где я и как тут оказался. Потом вспомнил и немного успокоился. Мне снова приснился кошмар. И не просто страшный сон, в котором ты как будто смотришь какой-то ужастик, нет. Это совсем по-другому. Вроде бы вполне обыкновенные вещи: похороны, пьянка бабки Цунаде. Ничего особенного, верно? Но мне страшно. До дрожи в коленках. Ведь… хоронят меня. И оплакивают в баре тоже… меня. Как будто я на самом деле умер. Но я-то жив? — Курама? — пробормотал я, сморщившись оттого, как першило в горле, — Кажется, мне нужна помощь. Обдумывая слова Биджу, я на всех парах летел в Академию, дабы не опоздать. Снова. Я проспал на полигоне всю ночь и проснулся лишь на рассвете, где-то часов в восемь, так что домой заскочить не успевал, ибо на разговоры с Хвостатыми у меня всегда уходила уйма времени. Особенно на серьезные разговоры. Так и случилось. Разговор оказался чрезмерно серьезным, но об этом чуть позже: я уже забегаю в класс. Мне повезло, распределение на команды еще не началось, но класс был заполнен детьми. Скорее всего, я последний. Немного отдышавшись, я прошел к своей одинокой задней парте и занял свободное место. Ирука начинал вещать свою скучную речь: — Итак, я приветствую вас всех здесь, на вашем последнем уроке в Академии Шиноби, и хочу поздравить всех, кто прошел экзамен до конца, доказав, что имеет право называться ниндзя. Вы прошли через множество испытаний и трудностей, но это только начало. Пока вы всего лишь новички, вам предстоит пройти еще достаточно долгий путь, чтобы доказать, на что вы способны. Учитель сделал внушительную паузу, чтобы подчеркнуть свои следующие слова. Он смотрел на нас со всей серьезностью и гордостью за своих лучших учеников. — Вас разделят на команды по трое. У каждой группы будет наставник. Именно он будет тренировать вас в будущем. Все ясно? Класс ответил слитным хором, а на меня накатила ностальгия. Тогда я тоже выступил хуже всех и поэтому меня распределили в команду к лучшему ученику — к Саске. Вчера вечером Хокаге проговорился о том, что сейчас он снова отправил меня в команду к Учихе. Остались лишь вопросы: кто будет третьим и какого нам дадут наставника? Если Какаши-сенсей (или не сенсей, я уже не знаю, как могу его называть, а как — нет) сейчас в АНБУ, тогда кого к нам приставят? — Учитель должен быть достаточно хорош, чтобы суметь натренировать Учиху, — фыркнул Курама. Я, немного подумав, кивнул. Это логично. — И, по-моему, лучше было бы Учихе учить Учиху. — Все верно, — прогудел Гьюки. — Но ты говорил, что Учих в деревне больше нет. — Не совсем так. Помните, я почуял еще одного, когда Наруто разговаривал с Саске. И я до сих пор не пойму, как ты это сделал… — Но это наверняка был тот седой ниндзя, против которого нас заставил сражаться Обито? Утром он приходил к Наруто домой. Несмотря на маску, это точно был он. Чакра похожа. — вклинился Чомей. — Нет, — немного подумав, жестко отрезал Курама. — Это не он тот второй Учиха. Здесь у Какаши нет шарингана. — Тогда кто из родственников Саске все еще жив и находится в деревне? Итачи? — подключился к общим размышлениям я. — Тебе больше подумать не над чем? Следи за чунином, он уже начал объявлять команды! — огрызнулся Курама. Я раздраженно фыркнул и краем глаза проследил за Саске. Учиха сидел тихо и внимательно слушал Ируку. Рядом с ним сегодня удобно пристроилась счастливая Ино, оттеснив Сакуру на дальние ряды, ближе ко мне. Что очень затрудняло понимание слов сенсея. Ведь эта бестия орала весь урок, потому что не получила место рядом с Саске! Даже представить себе не могу, что она сделает, если не попадет в одну команду с Учихой. Бесконечное Цукуеми? Армагеддон? Все еще не понимаю, что они в Саске нашли… У более, чем половины парней в нашем классе были темные волосы и темные глаза. Взять вон хотя бы Кибу и Шикамару… Кстати о собачках, Инузука затащил Хинату на первую парту перед Учихой и теперь незаметно скалился на всех поклонников Хьюга, что сидели сзади. Хината слушала сенсея. Нара спал, Чоджи жрал, Шино с… вообще непонятно, что делал! Ну это же Шино… Я сосредоточился на Ируке. Его губы шевелились, значит, сенсей точно что-то говорил: -…Нара и Ино Яманака — команда номер три. Хьюга Хината, Инузука Киба и Шино Абураме — команда под номером четыре… Киба возрадовался настолько, что перестал рыкать на озабоченных брюнетов с третьей парты первого ряда. Я повернул голову и успел заметить, как Шино поправляет темные очки на переносице. Хината испустила усталый вздох. Ей было все равно. Ино сидела подавленная и угрюмая. Быть в одной команде с Шикамару и кем-то еще (кого я прослушал) для нее оказалось пыткой. Жаль, что я не видел ни чьей реакции в прошлый раз. Кажется, девчонки тогда меня хорошенько отдубасили, так что я не мог ни слушать, ни смотреть. Сакура молилась. Ну давай-давай, посмотрим, как они тебе помогут… -…Саске Учиха, Намикадзе Наруто и Харуно Сакура — команда пять… Оказалось, помогли… Сакура застыла, не зная, как ей реагировать на такой расклад дел. Вроде бы она оказалась именно там, где и хотела — в команде Саске, но счастью ее опять мешает один конкретный рыжий таракан по имени Наруто, с которым она ну ни за какие коврижки не стала бы сотрудничать! Ну вот и как ей реагировать? Учиха соизволил повернуться всем корпусом и глянуть на меня, зловеще сверкнув темными глазами. Ирука говорил что-то еще, но для меня весь мир застыл. Эти глаза, жажда соперничества, смелость и готовность идти на все ради чего-то — где-то я все это уже видел… Но как? Неужели двое Учих настолько между собой похожи, что у них, оказывается, даже одинаковые взгляды? Я с трудом оторвал взгляд и Саске тут же развернулся. — Что это было? — ошарашенно прошептал я. — И помните, что, как говорит Четвертый Хокаге, главное для вас сейчас — командная работа. Это самое важное для ниндзя, — закончил свою проникновенную речь Ирука и все облегченно вздохнули, ожидая, что наконец-то, наконец-то их отпустят! Но-о… Фиг вам! — На этом мы, пожалуй, закончим, — вздохнул Ирука, тяжелым взглядом пройдясь по каждому из всех своих учеников. — Всем удачи… И да, чуть не забыл! Сегодня же часа через… — его взгляд метнулся к настенным часам, показывающим пять минут двенадцатого (да-да, нудный учителишка вещал свою пропаганду целый час!). — Два. Так что у вас есть время, чтобы подойти и забрать свой протектор у меня, — он указал на стол позади себя, а котором рядами были аккуратно сложены голубые ленты с железными пластинами на них. — Можете успеть сходить домой и пообедать или куда там вам еще нужно… Дети вряд ли собирались слушать заботливого учителя. Вместо этого они повскакивали со своих мест тогда же, когда было произнесено слово «протектор». Ну и я тоже был в их числе… Мне еще нужно обязательно успеть домой, иначе я просто умру с голоду! Однако, благодаря образовавшейся толпе, к учительскому столу я подоспел одним из последних. Взяв протектор, я, недолго думая, повязал его себе на лоб, как в старые добрые времена, и поспешил домой. По крышам домов то и дело шныряли АНБУ, дети из Академии разбрелись кто куда. Я неспешно поднимался в гору к своему дому и уже предчувствовал неладное. В доме стояла гробовая тишина. Я быстро скинул с себя сандали и на всякий случая на цыпочках прошел на кухню, чтобы побыстрее нырнуть в холодильник. Но на середине пути меня пригвоздил к полу голос Минато, который, вероятно, еще издали увидел инородный предмет на моем лбу: — Как вижу, на распределении ты был. Я обернулся и отец оценивающе взглянул на то, как протектор сверкнул на моем лбу, прежде, чем снова уткнуться в газету. Он устало потер переносицу и только сейчас я заметил под его глазами темные пятна. — Я уже говорил тебе, чтобы больше не убегал из дому, — едва сдерживаясь, чтобы не начать кричать, но, в то же время, поддерживая в своем голосе определенную температуру, выше, чем вчера, отозвался Хокаге. — Но ты опять психанул и теперь твоя мать не спала всю ночь. АНБУ не могли тебя найти. Где ты был? — Зачем тебе? — прошипел я, вспоминая события вчерашнего вечера. Минато придумал отговорку мгновенно. Ну или не отговорку, я понятия не имею: — Мне необходимо знать, если в Конохе есть такое место, за которым я не могу уследить. — То-очно! — фыркнул я. — Ты же у нас такой главный и всесильный, а тут не смог найти какого-то жалкого ребенка! — Повязка на лбу придавала мне энтузиазма и сил противостоять неизбежному. — Только знаешь, что? Я не собираюсь выдавать тебе то место, где я могу спрятаться от твоего высокомерия, даттебайо! Брови Хокаге взлетели вверх. Он открыл было рот, но не успел ничего сказать. На лестнице послышались торопливые шаги: — Минато? Что случилось? Наруто пришел? — по лестнице со второго этажа почти что бегом спускалась мама. — Сынок! Ты вернулся! Никогда больше так не убегай! Ее опухшие глаза так и засветились, а я спрятал свои под челкой. Злоба на Минато нисколько не уменьшала стыда перед матерью. Мама крепко обняла меня и прижала к себе. Я обхватил ее ладошками. Сразу стало тепло. — Кушать хочешь? — пробубнила она мне в волосы. Я ответил тихим угуканьем и мы вместе пошли на кухню, оставив Минато в коридоре. Впрочем, вскоре входная дверь хлопнула. Раз я вернулся домой, Хокаге больше не было надобности сидеть дома с женой. Мама налила мне рамен и села рядом. Я жадно зачерпнул ложкой вкуснятину и… положил ее обратно. В горле встал ком. Не могу есть, когда она так на меня смотрит. — Что такое? Не вкусно? — переспросила мама и ее взгляд из добродушного превратился в обеспокоенный. — Нет, все хорошо. Просто я… не голоден. Я не знал, как еще объяснить ей мое состояние и что сказать. — Наруто, ты всю ночь не был дома и со вчерашнего дня ничего не ел, — строго произнесла женщина. — Ешь. Я послушно отправил первую ложку в рот, а она продолжила: — Твой отец говорил, встреча команд с наставниками в час дня. У тебя есть еще чуть больше часа. Я хочу с тобой серьезно поговорить. Кушина провела по лицу рукой, будто паутину, снимая с него усталость, пригладила волосы и вздохнула: — Понимаешь, Наруто… ты изменился, — она закусила губу, не зная, как получше объяснить свои мысли и чувства. — Очень изменился и я как-то сразу это заметила. Но Минато… он слишком занят на работе и не может уделять семье достаточное количество времени, поэтому он, может быть, пока не увидел твоего энтузиазма. Он не хочет, в каком-то роде, себя обманывать надеждами. И он думает, что если он тебя похвалит, то ты перестанешь стараться. Ты просто… не злись на него. Я понимаю, это сложно, ведь твой отец очень… категоричный человек, но все-таки попробуй не обижаться слишком сильно. И когда-нибудь, я уверена, он обязательно обратит на тебя внимание. Обещаешь? Я уже доедал свой обед, когда мама договорила. Она медленно пыталась донести до меня мысль и подбирала нужные слова, но вот только это совсем не помогало. Ощущения разочарования были еще слишком свежи в моей памяти. — Я не могу обещать, — хмурясь, ответил я. — Ведь я тоже не хочу обманываться тем, что мой отец когда-нибудь скажет мне что-то хорошее. По мне, так он просто не сможет это из себя выдавить! — Я понимаю, — вздохнула мама. — Но ты ведь изменился, да? Тогда будь мудрее, чем твой отец, всегда помни, что, если постараешься, ты можешь превзойти их всех. Я не совсем понял смысл последней фразы, но следом за ней все события для меня как будто ухнули в туман. Мама как будто бы на моих глазах изрекла древнее пророчество, прибавившее мне сил, но она же никак не могла догадаться о том, кто я на самом деле? О наших отношениях с отцом мы больше не говорили, кажется, мама налила мне добавки, а потом проводила до дверей и пожелала удачно познакомиться с наставником. То, как добрался до Академии, я тоже не помню. Не особо я запомнил, как по традициям дежавю, все остальные команды раньше нас встретили своих наставников