11

где-то за дверями клуба уже собирается толпа, скандирующая наперебой имена выступающих сегодня. кто-то вспоминает тексты и гвалт прерывается несинхронной читкой любимых строчек на десятки голосов. мужских и женских, прокуренных еженедельными клубными тусовками, пробитыми насквозь текстами модных в андеграунде рэпперов. Икчже вслушивается в голоса по другую сторону здания и закуривает уже восьмой раз за последние полчаса. ему не нужно успокаиваться, не нужно особо настраиваться, просто сигаретный дым преображает голос, выжигая на связках нужные интонации для каждого трека. если все эти напомаженные айдолы распеваются, повышая и понижая тоны в опасении за свои нежные голосочки, им, обитателям клубов, нужно всего-лишь полпачки и немного пива. и все обязательно будет так, как нужно. он закрывает глаза, ощущая отпечатанные на веках строчки собственных текстов. корейская вязь, перемежаемая английскими машинописными шрифтами. Икчже нравилось видеть все именно так. - эйо, нуна, ты собираешься к нам? слова размываются в сознании прозрачными чернилами, меняясь на полутрезвого (пока еще) Хёсана. очень довольного, одетого в брендовые шмотки от айдольских фанатов, пахнущего одновременно алкоголем и чем-то из модных парфюмерных отделов. - нуна занята, иди доеби еще кого. настроение для клуба сбивается с основной дорожки трека, сползая на пару слоев ниже, и уступает место типичному "я тебя в рот ебал" настроению Икчже. когда и разговаривать особо не хочется, только выпить и дать кому-нибудь по наглой роже за все хорошее. Хёсан в этом случае был просто катализатором, но вовсе не причиной. его тупые шутки и вечные подколы слишком давно жили в голове Икчже, чтобы тот вообще мог реагировать на них хоть как-то по-особенному. - нунаааа, - дебильным голосом пищит Хёсан, обнимая его со спины и вытягивая из кармана толстовки пачку, - ты совсем меня не любишь. - у тебя хуллиард нун, которые тебя любят, - вместо ответа огрызается Икчже, но чужих рук с себя не стряхивает, - к ним вали. вон, внутри уже ждут. - я не виноват в том, что фанаты моей группы приходят сюда. "я не виноват, что фанаты моей группы..." и продолжи чем угодно. отмазки Хёсана после его перехода в айдольство стали совсем унылыми. да что там, раньше он был изобретательным, а сейчас ограничивается одной фразой с меняющимся окончанием. работает на ура в любой ситуации. - ты ни в чем не виноват. - я слышу сарказм в твоем голосе, но, кажется, мне стоит беспокоиться в тот момент, когда я его не услышу. Хёсан воровато оглядывается и пихает "нуну" чуть дальше в сторону, за старые афиши-стойки, наваленные кучей. удачное прикрытие от глаз особо умных фанаток, которые забредут сюда. из собственного кармана он вытягивает зажигалку, лениво прикуривает и выдыхает дым в светлое, почти безоблачное небо. "я думал, ты бросил" застревает в горле Икчже. для девочек-фанатов, привыкших к раскрашенным мордочкам, он даже и не начинал. и не пил как черт, когда депрессия и творческий кризис наступали на горло. чист, светел, прозрачен. один из сотен таких же. Икчже смотрит на Хёсана как друг, как наставник, как собутыльник, как продюссер. как кто угодно. никогда в жизни Икчже не позволит самому себе смотреть на Хёсана как-то иначе. как на блядского айдола. - у тебя руки такие, словно ты не жрешь нихера. - а у тебя синяки под глазами, будто ты спишь час в неделю. дым обволакивает их со всех сторон. не без этого. один не ест, второй не спит. даешь депрессию во все щели, проблемы со сном и давайте еще анорексию впаяем, это же так круто. Икчже сводит пальцы свободной руки в кольцо, примеряясь к хёсановому запястью. с легкостью обхватит. да даже сломать будет не так уж и сложно. - нуна, ты никогда не задумывался над тем, на кой ляд мы все это делаем? пепел с сигареты Хёсана осыпается на асфальт вместе с кучкой более-менее связных мыслей в голове Икчже. и что ему на все это отвечать? "потому что мы можем"? "потому что мы охуеть творческие люди, которым нужна самореализация"? Икчже смотрит вверх, бормоча под нос текст собственной hometown. где-то там тонкая линия, оставшаяся от самолета, разбивает небо на две части. в голове примерно та же херня - две половины мыслей, одна из которых крайне настойчиво желает въебать Хёсану за испорченный настрой и "нуну", а другая уже пишет текст для очередного сингла. - потому что. - ... что? - просто "потому что". Хёсан поправляет кепку, щелчком вышвыривает сигарету куда-то за плакаты и сваливает в неизвестном направлении. каким бы мудаком он ни был, он знает, когда лучше всего свалить. слои трека в голове Икчже снова перестраиваются, накладываются друг на друга, вышибая остатки мыслей. последние несколько дней он хреново спал, еще хуже ел, зато курил и бухал как последняя скотина, чтобы наскрести хоть немного той наркоманской штуки, которую по недоразумению зовут вдохновением. минус километр нервов, пачка сломанных карандашей, измятые грязные листы бумаги в мусорке. полный бардак в голове. потому что. потому что это как шрам. ты режешься об острую кромку, зализываешь рану, а потом долгие годы гладишь рубец на коже, не в силах ничего с ним сделать. нереализованная идея. или, наоборот, воплощенная в жизнь мечта. один хрен - вовремя не отдернул руку, огребай теперь. а все треки, все тексты тоже шрамы, но не на коже, а где-то в голове. порезался об идею слишком сильно, увлекся ею. вот тебе и шрам. а вот еще с десяток таких же от всего того, что ты придумал потом. сотни рубцов на твоей собственной памяти. Икчже вытаскивает из кармана блокнот и ручку, спешно записывает обрывки фраз после разговора с Хёсаном, приписывает названия пары минусовок, закуривает еще раз. прогоняет старые тексты, чтобы убедиться в адекватности собственной памяти. каша, сплошная каша. но только кого ебет происходящее в его голове. пора на стартовые позиции, скоро начало. сигарета прогорает до фильтра на грязно-сером асфальте.