Изменяя историю.

POV Кохайри. Ватари сказал мне, что не смотря на то, что моя голова разбила несчастный горшок с фикусом, все обошлось без сотрясения мозга. Видимо, этот мужчина может поистине все. Прекрасно готовит, воспитывает детей в приюте, может быть секретным агентом и ко всему этому обладает навыками доктора. Ватари просто незаменим, и Рюдзаки с ним ужасно повезло. Кстати, что касается последнего, то детектив после случившегося старался как можно реже смотреть на меня или в мою сторону. Потом он усердно делал вид, что ничего не произошло. Меня это жутко бесило и раздражало, но затем я подумала, что может быть именно таким образом Рюдзаки показывает свою вину передо мной. На самом деле, я так еще и не поняла, как и о чем думает парень, поэтому мои предположения так и останутся ими, а настоящий ответ на вопрос я так и не получу, если, конечно же, Рюдзаки сам все не расскажет. Стрелка часов показывает почти три ночи. Все детективы уже давно разошлись по домам, Ватари находится сейчас где-то в здании, а Лайт мирно спит на диванчике. Я бы тоже была не против уйти в царство Морфея, но все же голова дает о себе знать. Есть какая-то ноющая боль, которая мешает заснуть. Именно по этому в данный момент в комнате мы с Рюдзаки находимся как бы наедине. Он же как всегда не спит, а тупо пялится в монитор и что-то читает. Тишина уже давит на меня, а наше молчание переходит в некую неловкость, что тоже порядком раздражает. - Так, все. Происходящее начинает выводить меня из себя. Рюдзаки, ты нарочно все это делаешь? — не выдержала я. Из-за того, что в паре метров от нас спал Лайт я говорила шепотом. Ну как говорила, скорее кричала шепотом.  — Нарочно делаю что? — спокойно переспрашивает брюнет, не удостоив меня даже взгляда.  — Скажи честно, у тебя идея-фикс довести меня до срыва? Сначала ты обманывал меня в университете, затем держал в камере и посадил на цепь в прямом смысле этого слова, а сейчас ты меня игнорируешь полностью, как-будто меня не существует вовсе. Если я угадала, то знай, мое терпение уже на исходе, — с этими словами я демонстративно сложила руки на груди и развернулась от Рюдзаки на кресле.  — Еще раз повторяю, все это нужно для расследования дела и поимки Киры. - Да? А из-за того, что ты на меня смотришь как на пустоту, Кира сам к нам с повинной придет? — последние слова я сказала довольно громко, но быстро вспомнив о спящем, посмотрела на Лайта и облегченно вздохнула — он все еще спал.  — Мне нет смысла тебя игнорировать. И вообще прекрати себя вести как ребенок и искать везде подвох. Не забывай, что ты подозреваемая, и я тебе ничего не обязан. «Ведешь себя как ребенок. Ты подозреваемая. Ничего не обязан», — эти слова болезненно резанули по ушам, а их смысл будто отрезвил меня. Да, он прав. Я ему никто, не более чем подозреваемая. Его обязанность только доказать мою виновность. Получается, я действительно веду себя как ребенок, требуя от Рюдзаки непонятно чего. Вот только от осознания этого становится только тоскливее. Сама того не желаю, но горячие слезинки начинают скатываться по щекам, а в горле нарастает болезненный ком. Каким образом всего пара слов могут людей довести до слез? Хотя, не в словах дело. Все зависит от того, кто сказал вам эти слова. Кем этот человек является для вас. А я действительно еще глупый ребенок, понадеявшийся на такое громкое слово «друг».  — Ты плачешь? — спрашивает Рюдзаки после нескольких моих тихих всхлипов. В его голосе явно прозвучала осторожность и некий испуг.  — Да какая, к черту, разница? — разворачиваюсь лицом к детективу и смело смотрю на него.  — Почему тогда ты улыбаешься?  — Глупые люди часто улыбаются без причины. Я осознала это только что. Рюдзаки, ты прав. В последнее время я веду себя как глупая дура, — я встаю и начинаю ходить по комнате. То подойду к окну, то к столу, где все еще лежат какие-то бумаги. За каждым моим передвижением внимательно следил Рюдзаки, не отрывая от меня взгляд. — Ничего же не было тогда в университете, мы даже друзьями толком не успели стать. По идее, я должна была тебя невзлюбить с самого начала. Помнишь, в день экзаменов ты окатил меня водой из лужи? Я злилась на тебя минут пять, не более. Почему так было — не знаю. Даже в камере, зная, что ты как-то причастен ко всему, я не держала зла. Мне только было сильно неприятно от того, что меня обманули, и я не знаю всей правды. Мне всегда говорили, что я слишком добра, а Хикари даже добавляла, что доброта моя граничит со слепотой к людям, и меня это когда-нибудь обязательно погубит. Я не слушала ее даже тогда, когда у нас были хорошие отношения, — я громко шмыгнула носом и запястьями вытерла слезы, которые так и не прекращались. — Знаешь, Рюдзаки, если твои слова про дружбу к Лайту были правдивы, то я завидую ему. И действительно окажись Ягами Кирой, тебе будет больно. Будь аккуратен, — я встала прямо перед сидящем детективом, смотря в его глаза сверху вниз. Пару слезинок еще скатываются по моим щекам, а на губах играет улыбка. Могу представить свой вид. Глаза и нос обязательно красные, зрачки сужены, и дышу я отрывками. Так мы стоим в молчании около минуты, только смотрим друг на друга. Кажись, он чуточку озадачен. Хотя нет, он в полном шоке. Ничего не сказав, я прерываю наш зрительный контакт, просто разворачиваюсь и собираюсь уходить. Но не успеваю я и шага сделать, как Рюдзаки хватает меня за руку, не давая тем самым мне отойти.  — Сейчас ты тоже не злишься? — неожиданно спрашивает он.  — Конечно, я хочу разбить об твою голову что-то тяжелое, но это опять не из-за злости. Скорее принципы и высокие амбиции, — отвечаю я, даже не развернувшись. Только голову повернула и смотрю из-за плеча вниз.  — И что же ты сейчас собираешься делать? — все не унимался детектив.  — Не знаю, — я опять повернула голову и сейчас смотрела куда-то в темноту, — наверное, сделаю вид, что ничего не было. Ведь так обычно поступают девушки? Я стану простой подозреваемой, которая хочет доказать свою невиновность, а ты так и останешься просто детективом, который выполняет свою работу. По-моему, это лучшее решение.  — А я так не считаю, — после секундного молчания говорит Рюдзаки. — Надо принимать все свои слова и поступки, жить с ними, а не забывать их. Мне никогда не говорили прежде таких слов. Таких… личных и открытых. Наверное, мне стоит извиниться. Прости, Кохайри, за мои слишком резкие слова тебе, — по голосу Эла было понятно, что такое он говорит не каждый день. Возможно, сейчас впервые. Улыбка сползла с моего лица, и мне до жути стало обидно и тоскливо. Хотя присутствовала и долька радости из-за того, что детектив тоже открылся мне. И только сейчас я заметила, что Рюдзаки все еще держит меня за руку.  — Я принимаю твои извинения. Ладно, будет день — будет пища. Завтра и посмотрим как что пойдет. Возможно, мы и в глаза друг другу не сможем посмотреть, а может быть все повернется в положительную сторону, — с этими словами я слегка покрутила рукой, стараясь высвободиться, но Рюдзаки меня быстро понял и сам отпустил мое запястье. Я медленно подошла к дивану, прокручивая в мыслях фразы и отрывки из нашего диалога, и перед тем как лечь остановилась.  — Спасибо, Рюдзаки.  — За что? — я чувствовала, как он смотрит мне в спину.  — За откровение. Для меня это много значит.  — Зуб за зуб. - Ага, — я усмехнулась, — в последний раз когда ты сказал это, была драка. Сладких снов желать тебе не могу, ты все равно не спишь, так что спокойной ночи, Эл.  — Сладких снов, Кохайри. Кутаясь как можно плотнее в плед на диване, я заметила, что появилась некое чувство легкости и частичка тепла. Как ни странно, но в моей голове не было тысячи мыслей и раздумий из-за этого разговора. Слышалось только то доброе пожелание сладких снов, и рукой я еще ощущала его прикосновение. Да, начать жить следующим днем, не забывая свои слова и поступки, лучшее решение. Последний раз взглянув на Рюдзаки, который тоже еще смотрел на меня, я заснула, причем с улыбкой на губах.