Синее море

      Джессика непроизвольно накручивала на пальцы золотистые локоны. Когда же опомнилась, отругала себя за глупую привычку и затянула волосы в высокий хвост. Быстрый взгляд в зеркало - привычное отражение на его темной глади.       Гулкое эхо ударов, точно неумолчный метроном, оповещало о позднем часе. Свет в окнах уже давно погас, обитатели дома видели желанные сновидения. Только одной из наследниц не спалось. Бесконечное множество вопросов, тревожные догадки разума не давали покоя. Уже было не скрыть под слоем пудры темные полукружия под глазами и усталый вид. Улыбка выглядела натянутой, всегда веселая и жизнерадостная Джессика исчезла, как мимолетное видение.       Девушка взяла в руки подсвечник и, чиркнув спичной о коробок, подожгла почерневший фитиль. Не раз она проводила бессонные ночи за созерцанием плясок теней, что отбрасывал янтарный огонек. И как-то спокойней становилось, легче. Горячий воск стекал по свече цвета слоновой кости, капал на серебряное донышко подсвечника и застывал. Причудливые фигурки иногда казались смутно знакомыми и отчего-то близкими. Быть может, потому,что выглядели столь же несуразными и странными, какой была она?       Как и прежде, язычок пламени встрепенулся, ожил, в светлом ореоле заплясали колосья теней. Джессика отворила дверь и шагнула за порог своей комнаты. В коридорах блуждал лишь опрометчиво впущенный ветер. Ночная прохлада обжигала ноги и кисти рук. Внимание златовласки привлекло сияние витражей в одной из дверей. Кусочки цветных стекол отражали тусклый свет. Джессика провернула позолоченную ручку, дверь легко поддалась.       Лунный свет заливал террасу серебром. Прохладный ветер теперь забирался под одежду, играл с белокурыми волосами. На линии горизонта серебрилось и море. Темные волны шумели, переливались и мерцали.       - Госпожа Джессика, вам не спалось? - Шаннон озадаченно взглянула на девушку. Порой она приходила сюда после заката.       - Все в порядке, - вздохнула Уширомия. - Я еще не ложилась.       Из-за облаков вновь показался спрятавшийся на миг серп луны. Призрачный свет отливал легкой рябью, белесая дорожка покачивалась на волнах. Джессика сделала глубокий вдох. Солоноватый морской воздух приятно заполнял легкие.       - Скажи, Шаннон, - вдруг начала девушка, - что не так? Я раз за разом упираюсь в эту стену и не нахожу ответа. Ну почему все должно быть так сложно? Я люблю Канона, я хочу его любить.       - Госпожа Джессика, в этом нет вашей вины, - тепло улыбнулась Шаннон, разгладив передник. Любить... Имеют ли они на это право?       - Я не понимаю, - качала головой Уширомия; в пронзительно-серых глазах блестели слезы.       Шаннон осмелилась подойти ближе и взять девушку за руку. Ее ладони были так же холодны. Согревала лишь мысль о том, что надежда еще жива.       - Ваши чувства искренни, не отказывайтесь от них. Канону вовсе не чужда привязанность, и он дорожит вами...       - Как госпожой, - закончила за Шаннон Джессика.       Больно, страшно и просто невыносимо осознавать свою безнадежность, раз за разом с мольбой во взгляде просить Канона обращаться к ней по имени, снова и снова выслушивать однообразные извинения. "Госпожа", - до невозможного противно! "Да, госпожа", - и сердце пропускает удар, а пустота в нем только растет.       - Просто нужно уметь верить, верить в чудо. Доброй ночи, госпожа Джессика, - ответила Шаннон, поджигая фитиль на свече девушки. Потухший от порыва ветра огонек вновь замерцал.       Вернувшись в свою комнату, Джессика забралась под теплое одеяло и накрылась им с головой. Несмотря на осенние перепады температур, замерзало не тело, замерзала душа. Любовь причиняет столько боли. Радуется ли она, печалится ли, в итоге виной всему одно лишь чувство. На самом деле реальность не пестрила красками, как это описывалось в книгах.       Джессика зажмурилась. Возможно, ей с самого начала следовало понять, что и стараться смысла нет. Раз ее чувства ему в тягость, то она задавит их в себе, просто забудет, если сможет.       Некоторое время спустя дверь бесшумно отворилась. Лунный свет выхватил из полумрака фигуру юноши. Канон прошел к постели девушки. Под теплым одеялом, свернувшись калачиком, Джессика тихонько всхлипывала. Она почувствовала, как прогнулись перины и выглянула из своего укрытия.       Сияющие прежде глаза потускнели, опухли, лицо в тусклом свете казалось неестественно-бледным. Уставшая от безразличия, замерзшая, Джессика поежилась и вымученно улыбнулась. Он пришел к ней, сам пришел. Значит ли это, что беспокоился?       - Не можете заснуть? - он точно повторял слова сестры. Значительная перемена в обращении сразу бросилась в глаза. Канон опустил привычное "госпожа", и этого было достаточно, чтобы вернуть угасшую надежду.       - Побудь со мной немного, - Джессика тепло улыбнулась и робко протянула юноше руку.        Помедлив, Канон накрыл ладонь девушки своей. Ее руки показались такими горячими, в то время как его были ледяными.       - Спасибо, - одними губами прошептала Джессика; щекой прижалась к тыльной стороне его ладони. Прохлада остудила ее разгоряченное лицо. Джессика закрыла глаза, а затем несколько раз моргнула, чтобы убедиться в реальности происходящего.       - Что-то не так? - Канон флегматично наблюдал за взглядом девушки.       - Я просто рада, что ты здесь. Со мной, - вздохнула Уширомия.       Юноша понурил голову. В сердце "вещи" закрались смешанные чувства. Он действительно привязался к златовласке. Джессика Уширомия стала для него личным лучиком солнца. Но как он, мало чем отличающийся от предмета интерьера, мог испытывать подобное? Как вообще мог чувствовать? Но прекрасно понимал, что не может и дальше с ней так обходиться. Самому опротивело безразличие.       - Госпожа, вам нужен тот, кто...       - Нет! - Джессика резко села и взяла руки Канона в свои; пронзительно-серые глаза загорелись решимостью. - Мне нужен ты!..       Чуть позже она сомкнет веки, уголки губ приподнимутся, и Джессика упадет в объятия Морфея. Канон осторожно, чтобы не разбудить, уберет с ее лица белокурую прядь.       Он и сам был бы рад ответить взаимностью, да только не в праве. Нарек себя вещью. Он не достоин той, что по нему вздыхает. По крайней мере таковы были его убеждения.       - Твой взгляд печален. Сердце разбито...       Золотые бабочки закружились у кровати Джессики. Перед окном светлел эфемерный силуэт Беатриче. Губы Золотой ведьмы Роккэна тронула ухмылка. Канон же отвел взгляд.       - Несчастное дитя... - Вечная ведьма изящной трубкой указала на спящую Уширомию. - Ей нужен мальчишка, чья жизнь принадлежит создателю. Одним словом, очередная игрушка Кинзо. Просто кукла, не так ли? - ведьма усмехнулась. Вздохнув, она обратила свой взгляд на залитое лунным светом небо. - Но в умелых руках и марионетка способна стать более человечной, чем деть Божьи. Тебе так не кажется, Канон?       Беатриче исчезла так же неожиданно, как и появилась. Она задала вопрос, но не желала знать ответа. Лишь одиноко кружилась под потолком золотая бабочка. Ее пыльца вальсировала и плавно растворялась в воздухе. Вскоре исчезла и она.       На востоке небо начинало светлеть. Янтарная полоса показалась на линии горизонта. Сумрак отступал, и на небе расплывались пурпурные, лиловые и медовые тона. Канон аккуратно прикрыл дверь комнаты Джессики, чтобы девушка не проснулась. Ночью она не выпускала его руки, точно это была единственная ниточка, удерживающая ее в этом мире. А он был и не против. Часы пролетели за считанные минуты. Ни на секунду Канон не переставал любоваться умиротворенным лицом Джессики. За такую ласковую и теплую улыбку златовласки, он отдал бы многое.       В коридоре юношу встретила старшая сестра. Шанон всегда просыпалась рано, едва над морем занимался рассвет. Она была бодра и весела. Заметив брата, Шанон улыбнулась ему одной из своих робких улыбок.       - Знаешь, ты была права, - неохотно признал Канон. Шанон же непонимающе глаядела на него, но когда проследила за взглядом брата, поняла все и без слов. - Море действительно синее...[*]