Такой, как ты

-Благотворительный балл? – вскинув вверх бровь, я с нескрываемым удивлением смотрю на Эйприл. – Ты серьезно? -У нас нет выбора, Лекс. Приглашения прислал лично Холден. -Я видела. Его принесли вместе с цветами. Эйприл кидает взгляд на подоконник, и даже не пытается скрыть свою довольную ухмылку: ее определенно забавляло обилие цветов в моем кабинете. -И какой это букет по счету? -Каждый день мне приходит по букету кофейных роз, Эйс, - и все же, я закатываю глаза. – Уже две недели подряд. К некоторым из них прилагается открытка, к другим – дорогие подарки, которые я складирую в ящике. И это я не считаю тех букетов, которые он лично вручает мне при каждой нашей «случайной» или деловой встрече. -Кажется, этот Холден не на шутку настроен побывать у тебя между ног, милая. -Нет, Эйс. Кажется, Николас не до конца понимает, что значат слова «меня не купить за деньги как игрушку», когда делает все эти широкие жесты и преследует меня. -Да ладно тебе, Алексис. Мужик ухаживает за тобой. Неплохой, бо-га-ты-й, - Паттерсон делает нескрываемый акцент на его богатстве. – Красивый мужик. А ты что? Ломаешься, как девка перед первым сексом. -Мне это не нужно. -Серьезно? То, что ты потеряла мужчину, которого любила, еще не значит, что нельзя найти кого-то еще. Жизнь продолжается, глупое ты создание. -Эйприл, не вмешивай сюда Джеймса. -А как иначе? Все пути в конечном счете ведут к нему, так почему я должна обходить эту тему стороной? Прошло уже полтора года, Алексис. -Всего полтора года. -Нет, дорогуша! Прошло целых полтора года! Пора вновь разрешить себе жить, ясно? И знаешь что? Ты пойдешь на благотворительный вечер, и пойдешь туда не просто как строгая редакторша журнала, а как шикарная все еще молодая девушка. Мы выберем тебе платье, и оно будет с таким вырезом, что Холден не выдержит и возьмет тебя прямо там, на одном из столов с дорогими закусками! Хватит себя хоронить. Всех уже достало то, что ты все еще не выходишь из своего кокона. Пора, милая! Пора из депрессивной гусеницы превращаться в прекрасную, сияющую жизнью бабочку! Я выслушала ее, даже глазом не моргнув. Паттерсон болтала без умолку, пыталась учить меня жизни, совсем не понимая, о чем просит. Эта девушка никогда не теряла любимого человека, так почему же она учит меня жизни? А вообще, нормально жить - это как? Без Джеймса я уже и не помню, какого это – нормальная жизнь. Да и, если честно, не хочу вспоминать. Меня устраивал этот «кокон», который, кажется, у меня никогда не хватит сил покинуть. -Закончила? – понимая, что тирада блондинки подошла к концу, спокойно спрашиваю я, хотя внутри все бурлит от негодования. -На сегодня – да, - замечаю перемену на лице у этой красавицы – она определенно поняла, что очередная ее проповедь прошла зря. – Но ты ведь знаешь, что я никогда не остановлюсь? - Это была бы не ты, если бы ты так просто сдалась. -Именно. Так что нравится тебе или нет, но я продолжу промывку твоих мозгов. И мы пойдем на этот благотворительный вечер, ясно? Ты – моя правая рука, и обязана быть там со мной. Киваю, покорно соглашаясь. Хотя, разве у меня есть выбор? Под таким напором, как у Эйприл Паттерсон, сдастся каждый, исполняя любую ее волю. -Кстати, сегодня я сбегу пораньше, - осторожно признается блондинка, оценивая меня взглядом. – Ты не против? -А ты была против, когда я сбегала, чтобы встретить Джеймса с рейса? – закатываю глаза, ведь ее осторожность слегка раздражает. – Конечно же беги, Эйс. И перестань бояться говорить это – Кендалл возвращается домой. В данном событии нет ничего криминального. Ты сама пару секунд назад твердила о том, что прошло уже полтора года. Я справлюсь, хватит меня щадить. -Вау, - она на секунду поджимает губы, переваривая мою слегка озлобленную речь. – Прогресс. -Что ты хочешь этим сказать? -Хочу сказать, что мне тяжело говорить тебе о возвращениях Кендалла, ведь я знаю, как ты на них реагируешь. В прошлый раз ты рыдала в уборной, да еще так рыдала, что все здание содрогалось. -Что за чушь? -Моя секретарша проследила за тобой, Лекси. Не нужно притворяться. -Ладно, допустим, я дала слабину. Но это было полгода назад. Хотя нет, даже больше – прошло уже семь месяцев. -И все же, я… -Я знаю, Паттерсон. Ты заботишься обо мне, спасибо. Так что ради твоего душевного спокойствия, я уверяю тебя – никаких слез. Я справлюсь. А ты встреть Кендалла и поцелуй его так сильно, как еще никогда не целовала. Эйприл усмехнулась краешком губ, опуская глаза. Наступила неловкая тишина, которую разбавлял только легкий гул за дверью моего кабинета. -Знаешь, сегодня придут покупатели, - решаюсь признаться. – Они хотят осмотреться, и если все пройдет хорошо – дом будет продан. -Ты уверена в своем решении? – о боже, и почему в ее голосе вечно слышится эта проклятая осторожность. – Этот дом гораздо лучше той лачуги, в которой ты живешь. -Это моя маленькая уютная лачуга, Эйприл. Нам с сыном в ней хорошо. -Но было бы гораздо логичнее переселиться в огромный дом с видом на океан, Алексис. -Он слишком большой для нас, - я усмехаюсь, чувствуя легкое покалывание в зоне сердца. – В смысле, я.… Это сложно, Эйприл. Я не смогу жить в этом доме без Джеймса. Это не объяснить словами, понимаешь? Я скорее задохнусь от боли, чем смогу найти нужные слова. Этот дом, он… Он был создан для счастья, а это определенно не то, что со мной сейчас происходит. -Я не могу это понять, - вздыхая, признается блондинка. – Но я могу сделать вид, что понимаю. Просто… Может, однажды ты сможешь заселиться туда? Зачем торопить события и все продавать? -А какой смысл в том, чтобы он пустовал? – пожимаю плечами с необычайным равнодушием. – Я нашла хороших людей, которые готовы отдать приличную суму за домик моей мечты. Он достоин того, чтобы в нем витало счастья, и я уверена, что эта семья – то, что нужно нашему гнездышку, которое нам так и не удалось обжить. -Господи, это такой отстой. Будь мы в фильме, сейчас бы играла самая грустная музыка в мире, подчеркивая трагичность момента. -Но мы не в фильме. -Верно. И от этого становится еще грустнее. Она права – это чертовски грустно. Только снаружи кажется, что продать наш чертовый дом – сущий пустяк. Но внутри меня не просто драли кошки.… Казалось, будто остатки моей искалеченной души тоже начинали погибать. -Не будем о грустном, - Эйприл попыталась перевести стрелки, разряжая атмосферу. – Пора браться за работу, малышка Лекси. У нас много всего на повестке дня. Она права. Сегодняшний день действительно расписан поминутно, и я определенно этому рада. Рада, даже не смотря на то, что после обеда мне придется примерить несколько десятков платьев на пару с Эйс, чтобы не упасть в грязь лицом на благотворительном вечере. Как-никак, а мы с мисс Паттерсон представляем наше издательство, и должны выглядеть соответствующе, даже если это значит, что нужно потратить кучу денег на какое-то платье только из-за того, что оно, например, от «Валентино». Или же от Донны Каран, как оказалось по завершению дня. Эйприл заставила меня втиснуться в самый откровенный и одновременно красивый наряд в моей жизни – красное платье в форме так званой «русалки», с идеальным силуэтом и сексуальным декольте. Даже боюсь представить, насколько неудобно будет в нем вечером, когда придется не только делать примерку, но и ходить в нем несколько часов подряд. Хвост платья, тянущийся по земле, определенно доставит мне немало хлопот. Рабочие дни определенно скрашивали мою жизнь, и я терпеть не могла тот миг, когда они подходили к концу. Когда я работала – у моей никчемной жизни было хоть какое-то предназначение, помимо того, что я причиняю боль всем любящим меня людям. Работая, я была в какой-то мере счастлива, забываясь и мысленно перемещаясь далеко от кошмарной реальности. Но вот, я в машине, а офисная суета осталась далеко за моей спиной. Вернуться к работе я смогу только через два дня, ведь с недавних пор я пообещала Артуру не заниматься рабочими делами дома. Так что, пинки под зад ленивым подчиненным я буду смаковать уже в понедельник. Или же, стоит сказать «только в понедельник»? Правда, я уже безумно скучаю по той гармонии, которую я испытываю, погружаясь в рабочий процесс. Машина почти бесшумно мчала по разгоряченному солнцем асфальту, а я украдкой поглядывала на красоту, окружающую меня со всех сторон. Да уж, вид здесь правда умопомрачительный. С одной стороны океан, со второй – каменные джунгли. Я бы могла переехать в этот уютный, богатый, усыпанный ухоженными виллами квартал, могла бы ежедневно любоваться видом на бушующий океан из окна, могла бы попивать кофе на террасе или беззаботно качаться на садовой качели, почитывая красивый любовный роман со счастливым концом, но... Сколько же в нашей жизни этих проклятых «но», верно? Свернув к дому, я припарковалась у гаража и тяжело вздохнула, любуясь светлым двухэтажным домом с большими, панорамными окнами. Непривычно осознавать, что скоро это место больше не будет моим. Тряхнув головой, беру себя в руки и пытаюсь сохранять равнодушие – это ведь просто дом, зачем придавать ему столько смысла? Просто стены, окна, двор.… Это место не должно для меня ничего значить, ведь я здесь даже не жила, да и Джеймс тоже. Но почему мне так тяжело его отпускать? Словно если я продам этот дом, то потеряю последнюю нить, связывающую меня с Джеймсом. Словно я забью последний гвоздь в его гробу, если сделаю это… Открываю дверь и чувствую этот знакомый запах новизны – не смотря на прошедшее время, в доме все еще слегка пахнет ремонтом. Это вызывает улыбку, ведь я ловлю себя на мысли, что дом готов, и мы с Джеймсом можем в него заселяться. Спустя полтора года после его исчезновения я все еще периодично ловлю себя на мысли не в прошедшем, а в настоящем времени. Глупо, верно? Но те, кто терял действительно дорогого ему человека знают, какого это – эта тонкая грань между мыслью о счастливом будущем и осознанием того факта, что это всего лишь секундное помутнение рассудка, а человек, о котором вы подумали, уже давно остался в прошлом. И это больно. Порой больно до слез от безысходности, ведь у тебя есть столько планов, столько всего на уме, но вот родного человека, с которым ты собирался все это разделить, больше нет. Прогуливаюсь по дому медленно, проплывая мимо укрытой защитной плевой мебели, и рассматриваю каждый уголок этого гнездышка – возможно, у меня больше не будет возможности сюда вернуться, так что я стараюсь запомнить всю его красоту и уют. Здесь так просторно, так светло. Пробегаюсь пальцами по спинке дивана, любуюсь большим камином – было бы так красиво, если бы мы с Джеймсом и Арчи распластались на этом диване и посмотрели бы какой-то добрый, семейный фильм. Тоска, грусть, одиночество – вот, какие эмоции вызывает у меня этот дом. Он лишь навеивает мысли о мечтах, которым никогда не суждено сбыться. И это действительно угнетает. Заглядываю в нашу спальню и, осматривая каждый ее дюйм, грустно усмехаясь. Я бы хотела уснуть здесь, обнимая любовь всей моей жизни и любуясь прекраснейшим из существующих видов – океаном на закате дня. Ох уж этот океан. Я распахиваю стеклянную дверь и выхожу на террасу, разрешая океанскому бризу растрепать мои волосы, а соленому воздуху заполнить легкие. Устремляя взгляд к волнам, я вдруг вспоминаю о том, что Кендалл вернулся из плаванья несколько часов назад. Уверена – Эйприл прямо сейчас обнимает его так сильно, как обнимала бы я Джеймса, будь он жив. Я рада, что Кендалл возвращается к ней, правда. Всем сердцем я счастлива за этих двоих, но.… На мои щеки падает парочка предательских слезинок, ведь мне тоже безумно хочется встретить своего моряка после его рейса. Жаль, что это больше невозможно. Моя жизнь навсегда раскрашена самыми грустными красками в мире, и ничего тут не попишешь. -Мисс Миллс? – по дому эхом разнесся звонкий голос, который вырвал меня из плена жалких, угнетающих мыслишек. – Алексис, где вы? Делаю глубокий вдох и натягиваю на лицо очередную из повседневных, улыбчивых масок – пора приветствовать моих покупателей. -Здравствуйте, - быстрыми шагами покидаю нашу спальню и возвращаюсь в коридор, где замечаю Джесс Бритт, которая, собственно, и занимается продажей дома. – Вы рано. -Картер и его жена будут здесь с минуты на минуту, - она пожимает плечами, усмехаясь. – Пора продать ваш дом, мисс Миллс. -Алексис, - поправляю ее я. – Надеюсь, все так и будет. -Если их устроит дом, они готовы заплатить даже больше, чем вы просите. У этой виллы очень удачной расположение, да и океан в нескольких шагах от двора тоже играет свою роль. -Делай все, что посчитаешь нужным, - даю риелтору полную свободу воли. - И если все закончится успехом – я буду щедра, как никогда. Джессика коварно улыбнулась, заглядывая в стопку документов, которые она крепко сжимала в руках. -Сделаю все возможное, Алексис. Ваш дом в хороших руках, будьте уверены. Киваю, та усмехается и принимается вновь рассказывать мне о документах, которые придется подписать в случае продажи. Мы говорим о них до тех пор, пока скрип шин не оповещает нас о приезде семейства Смолл. Когда они входят в дом – все меняется. Вилла наполняется звуками, Джессика своим звонким голосом проводит экскурсию, рассказывая этой парочки все, до мельчайших деталей, пока я неуверенно пячусь позади них, слушая все это с покалыванием в груди. -Почему вы продаете этот дом, мисс Миллс? - Нора Смолл обращается ко мне, но, по правде говоря, я даже не услышала ее вопрос, погрузившись в свои мысли. -Что? – кидаю на нее растерянный взгляд. -Мисс Смолл спросила о том, в чем причина продажи этого дома, - быстро повторила Джесс, замечая мою растерянность. -Дом прекрасен, и он просто в идеальном состоянии. Здесь бы жить да жить, мисс Миллс. Может, есть какой-то скелет в шкафу? – добавил ее муж, также заинтересовавшись данной темой. – Или же вы просто уезжаете из города и распродаете свое имущество? -Никаких скелетов, мистер Смолл, - тут же пролепетала Джессика, пытаясь перевести стрелки на себя. – Мисс Миллс продает дом только потому, что не хочет здесь жить. -Я бы так не сказала, - Нора отрицательно качает головой, изучая меня взглядом. – Я даже чувствую, как от вас исходят волны нежелания расставаться с этим местом. Так почему же вы продаете его? -Вы правы, мисс Смолл. Я не хочу расставаться с этим местом. Не хочу. Но и одновременно я хочу избавиться от него как можно быстрее. Это достаточно сложно. -Сложно? – она скинула вверх бровь, явно не понимая меня. -Это не только мой дом, он принадлежит еще и моему жениху. Мы собирались заселиться сюда после свадьбы, собирались жить здесь втроем с нашим сыном и быть безгранично счастливыми. Но не всему суждено сбыться, мисс Смолл. -О, вы разошлись, и теперь этот дом стал ненужным? – взгляд Норы тут же стал сочувственным, а голос и вовсе наполнился сожалением. – Как жаль. -Вы правы, в каком-то смысле мы разошлись, - я натянуто усмехаюсь, пытаясь сделать вид, что эти слова не ранят меня. – Он погиб. Так что дом потерял свое назначение. Женщина на миг распахнула глаза, явно не ожидая такого ответа, но спустя пару секунд взяла себя в руки и посмотрела на меня с еще большим сочувствием, если такое вообще возможно. -Мне жаль, Алексис. Жаль, что в этом потрясающем доме вашей семье так и не удалось обустроить свое уютное гнездышко. -Мне тоже жаль, Нора. Но теперь вы понимаете, почему мне так важно продать его – если не я, то хоть кто-то должен обрести здесь свое счастье. Она усмехнулась, понимающе кивнув и ухватив мужа за рукав его пиджака так, словно боялась его потерять. В эти секунды я почувствовала себя как никогда жалкой, ведь мне сочувствовали даже незнакомцы. И когда я скатилась до такого уровня? -Думаю, вам стоит взглянуть на детскую, - Джесс попыталась сменить тему, и у нее это здорово получилось. – Она прекрасна, правда. Ее дизайном занималась лично мисс Миллс, и это просто нужно видеть! Ваш малыш Тобби будет просто в восторге! Тобби. Это было подобно сильному удару тока – понимать, что в этой спальне будет жить не мой Арчи, а какой-то там Тобиас Смолл. Черт. Мы двинулись в сторону детской спальни, но прежде чем войти в нее, я услышала свое имя, а затем и вовсе шаги по лестнице на второй этаж. -Лекси? Эй! Миллс, где ты? На втором этаже показался Кендалл, и я застыла от шока – какого черта он тут забыл? -Шмидт? – срывается с моих губ. Вижу, как на его встревоженном лице появляется улыбка, чего не скажешь обо мне – мое лицо показывало каждую из граней шока, который я испытывала в данный момент. – Что ты здесь делаешь? -Услышал, что ты продаешь дом, - Кендалл пересек расстояние между нами и приветственно обнял меня. – И мне захотелось спросить: какого хрена? В смысле.… Зачем ты это делаешь? -А зачем он мне? – отстранившись, кидаю на него слегка раздраженный взгляд. – Я не вижу смысла содержать это место, если не собираюсь в нем жить. -Лекси, ты совершаешь чертовски глупую ошибку, - в его глазах читалось неподдельное беспокойство и одновременно грусть. – Этот дом твой. -Кендалл, я… - думаю, с моих губ сейчас сорвалась бы очередная проповедь о том, что без Джеймса у дома нет смысла, но Джесс и покупатели вышли из комнаты Арчи, и это спасло меня от ранящих слов. -Это покупатели? – Кендалл презрительно покосился в мою сторону, а затем переместил взгляд на Смоллов. -Да, они смотрят дом. Мистер и миссис Смолл, это мой друг Кендалл. Кендалл, это Нора и Картер. -Я Джессика, - понимая, что я о ней позабыла, вставила Джесс. – Риелтор, продаю это место по просьбе мисс Миллс. Рада встретиться с вами, Кендалл. Мисс Паттерсон много о вас рассказывала. -Вы знаете мою девушку? -Мы учились в одной школе, - Джесс пожала плечами. - Ладно, сейчас не до этого. Миссис Смолл, думаю, вам стоит взглянуть на кухню, пойдемте. И все-таки, Джессика умница – она знала, когда стоит перевести стрелки и дать своему клиенту пространство. Эта девушка словно палочка-выручалочка спасала меня от неловких моментов с покупателями. -Почему ты здесь? – когда мы остались наедине, я скрестила руки на груди и с неким раздражением взглянула на друга. – Почему не проводишь время с Эйприл? -Не знаю, - честно признался парень. – Но когда я услышал, что ты продаешь это место – мне захотелось бросить все и приехать, чтобы не дать тебе сделать это. -Кендалл… -Мы столько сил вложили в этот дом! Я своими руками красил эти стены, помнишь? А сколько души сюда вложил Джеймс? Ты не можешь просто взять и продать его! -Еще как могу, Кендалл. -Но это, черт возьми, не правильно! -Если так хочешь жить здесь – я продам тебе его за полцены, - фыркаю, не скрывая злость, которая непонятно откуда взялась. – И делай с домом что хочешь. Мне плевать. -Ты ведь знаешь, что я не это имел в виду, Лекси. -А что тогда, Кендалл? Я просто не понимаю, почему все так не хотят, чтобы я продавала это место! Я слушала недовольство мамы, бурчание папы, даже Эйприл этого не одобрила! А теперь ты влетаешь сюда и показываешь свое недовольство? -Видишь, Лекс! Все против! Разве это не означает, что тебе надо включить мозг и сделать правильные выводы? -Уф! Знаешь что, Шмидт? Иди нахрен! Я хочу избавиться от этого места! – мой голос превращается почти что в крик. - Вы все вечно делаете вид, словно знаете, что мне нужно, но я тебя огорчу – никто из вас нихрена не знает. И если я избавляюсь от дома, то только потому, что мне это нужно! Мне! Понимаешь? Я так хочу! Не ты, не Эйприл и весь другой мир! Кендалл, казалось, в эти секунды смотрел на меня как на безумную, силой сжав челюсть. Казалось, таким образом, он пытался сдержать все то плохое, что ему хотелось сказать в эти секунды. -Вот и поговорили, Кендалл. Спасибо за понимание. Обхожу застывшего друга, пытаясь утихомирить не только свою злость, но и сердце, которое, казалось, сейчас вылетит из груди. Зачем он это сделал? Нахрена Кендалл все только усложнил? Зачем? Почему он себя так ведет? -Ты эгоистичная сука, - негромко, но все же сорвалось с губ Шмидта. – Мир не вертится вокруг тебя, Алексис, но, думаю, ты об этом уже давно забыла. Хватит использовать свое горе как оправдание собственного эгоизма. Мне правда жаль, что тебе больно, но ты блять, забыла, что это не только твой дом. Он еще и Джеймса! И у тебя нет права вот так вот просто избавляться от него! Я застыла. Уже собиралась спуститься на первый этаж, но сердце замерло. Его слова нанесли мне удар под дых, который спровоцировал очередную вспышку злости. -Эгоистичная сука? – вмиг пересекаю расстояние между нами, толкая его в грудь и заставляя попятиться. – Ах вот, как ты считаешь? Кендалл тут же поменялся в лице: злость сменилась на сожаление за слова, сорвавшиеся с его губ. -У тебя нет права так говорить! – вновь пнув его в грудь, шиплю я. – Потому что, блять, каждый раз возвращаясь, ты вновь и вновь окунаешься в объятия любви всей своей жизни! Ты блять, не знаешь, какого это – сгорать изнутри каждый раз, когда Эйприл встречает тебя с рейса, и не иметь возможности обнять своего любимого человека! Ты прав, я эгоистка, Шмидт! Прав! Уж прости, что я отчаянно желаю избавиться от того, что причиняет мне боль! Да, этот дом принадлежит и Джеймсу! И если ему что-то не нравится – пусть придет сюда и остановит меня, черт возьми! Безумство, но я еще раз толкаю Кендалла, а затем вновь хочу пнуть этого засранца, но он перехватывает мои запястья, останавливая и притягивая к себе. Борьба длится недолго – спустя несколько мгновений я перестаю брыкаться, понимая, что с глаз катятся слезы, которые впитываются в футболку прижимавшего меня к себе парня. -Я не должен был это говорить, - понимая, что я успокоилась, Кендалл отпускает меня. – Прости. -Но ты сказал. Не важно, Кендалл. Я понимаю, тебе больно. Этот дом связан с Джеймсом, и я тоже зла на себя за то, что продаю его. Но.… Так нужно. А теперь прости – я приведу себя в порядок, а затем спущусь и продам это место к чертям собачьим. Бесполезно меня останавливать. Ты свободен, иди домой. -Я никуда не уйду, - резко отвечает Шмидт. - Если ты все-таки продашь это место – не хочу, чтобы ты сделала это в одиночестве, без семьи. Ничего не отвечаю ему, а лишь сворачиваю с уборную рядом с детской, где пытаюсь собраться с мыслями и привести себя в порядок. Но после ссоры с Кендаллом внутри меня что-то щелкнуло, шарики зашли за ролики, и я определенно не могла это исправить. Взглянув в зеркало, я тяжело вздохнула, чувствуя образовавшийся в груди камень. Он не давал дышать, душил и просто раздавливал меня изнутри. Я продам его, продам. Продам. Повторяя эти слова, я спустилась на первый этаж. Все ждали меня в кухне, разместившись за большим обеденным столом и болтая. Джессика, казалось, могла заговорить любого до смерти, и в данный момент это было мне на руку. Даже Кендалл, которого я оставила в коридоре, был здесь. Он стоял рядом с буфетом, облокотившись об него и скрестив руки на груди. Шмидт выглядел больше грустным, нежели рассерженным, и это выглядело действительно печально. -Ну что? – выдавливаю из себя улыбку. – Вы уже все осмотрели? -Дом чудесен, - Нора усмехнулась, кидая на меня теплый взгляд. – Мы в восторге. Он словно живой, у него есть свой характер, и мы без ума от него. Кендалл морщит нос и чуть слышно фыркает за спиной у Смоллов, но, кажется, этого больше никто не заметил. -Значит, пора подписывать договор купли-продажи, - не снимая с лица улыбку, я присаживаюсь напротив покупателей. – Давайте покончим с этим. Джессика усмехается и достает из своего дипломата все нужные документы, затем дает нам их перечитать. Я делаю вид, что усердно уставилась в текст, но, черт возьми, мысленно пытаюсь справиться со странной дрожью, которая свалилась на меня как снег на голову. Сердце вылетает из груди, в ушах начинает шуметь. Черт. Оторвав взгляд от бумаг, я кидаю мимолетный взгляд на Кендалла и… Дрожь усиливается, стоит нашим глазам встретиться. Джессика и Смоллы обговаривают документы, но все превращается в гул, я их не слышу. Перед глазами плывет, а сердце проламывает ребра. Картер ставит подпись на документе и Джессика плавным движением перетягивает его ко мне, указывая пальцем на место, где я должна поставить подпись. Киваю, затем машинально беру ручку в руки и уже даже ставлю точку на бумаге, но.… Застываю. Сердце пропускает один удар. -Все правильно, мисс Миллс. Здесь должна быть ваша подпись. -Ага… - бормочу, но никак не могу сдвинуть с места эту гребанную ручку. Я должна это сделать. Должна просто расписаться! Но почему же, черт возьми, я чувствую, что этим я предаю не только себя, но и… Джеймса? Рука начинает предательски дрожать, пока я мешкаю, уже, кажется, целую вечность. -Мисс Миллс? – кто-то из женщин обратился ко мне, но я даже не поняла, кто именно. Рука дрожит, в голове шумит, а сердце вылетает из груди. Я не могу это сделать. Не могу поставить подпись. И, что хуже всего, я даже не могу убрать дрожащую руку, ведь одновременно все-таки борюсь за то, чтобы поставить эту чертову подпись. Война в моей голове продолжается до тех пор, пока кто-то не обходит стол и не останавливается рядом. Теплая большая рука накрывает мою, мягко убирая ее от бумаг. Кендалл отбирает у меня ручку, кладет ее на стол, после чего мягко пробегается по моим плечам в утешающем поглаживающем жесте. -Простите, но дом не продается, - холодно отрезает блондин, и я ощущаю странное облегчение от того, что мне не приходится говорить это самой. – Мы приносим свои извинения за все неудобства и возместим вам дорогу сюда и моральный ущерб. -Это лишнее, - Нора кидает на меня сочувствующий взгляд, от которого мне становится еще сильнее не по себе, если такое вообще возможно. – Мы все понимаем. Некоторые вещи невозможно отпустить. Неловко, стыдно, щеки краснеют. Думаю, каждый в комнате заметил, какой пеленой слез затянуло мои глаза, когда я пыталась подписать договор, и именно поэтому скандалов не было. Смоллы просто встали, галантно попрощались и Кендалл проводил их к выходу. Затем та же участь ждала и бедняжку Джессику, которая, мягко говоря, пребывала в шоке. Шмидт просто взял и сделал это – решил за меня все проблемы, разрешая так и сидеть в коматозном состоянии на своем стуле. Я уже даже и забыла, каково это - чувствовать, как мужчина решает за тебя проблемы, пока ты можешь позволить себе спрятаться за его спиной. -Ты начинаешь меня пугать, - помедлив в дверном проеме, пробормотал Кендалл. – Но, так или иначе, это правильное решение. -Ты своего добился, - сухо отрезаю я, поднимая на него тяжелый, разбитый взгляд. – Я не смогла его продать. -Алексис… -Нет, даже не начинай, Шмидт. Ты вваливаешься сюда и просто растаптываешь меня, убиваешь меня изнутри, расковыриваешь такие старые раны, о существовании которых я успела забыть! Друзья так не поступают, понимаешь? -Друзья выручают тебя в минуты слабости, - защищается золотоволосый. – Ты ведь понимаешь, что не хотела продавать этот дом, верно? -Какая-то часть меня никогда не захочет расставаться с ним! – рычу я, да настолько громко, что даже Шмидт поежился. – Это место должно было стать нашим! Оно – часть Джеймса, черт его дери! Я вложила в этот дом душу, как, собственно, и он, и даже ты! И мне правда тяжело отпустить это место, ведь оно было той самой вещью, которая делала меня счастливой в прошлом! Да все, что связано с Джеймсом, делало меня счастливой! И теперь все это причиняет мне такую боль, какой, надеюсь, тебе никогда в жизни не придется испытать! -Лекс, прошу, успокойся. -Нет уж, я не могу, Кендалл. Не могу успокоиться, потому что мне тоже есть что сказать! Знаешь, ты тоже чертов эгоист, дружище! И пришел ты сюда из личных побуждений, а не потому, что ты якобы заботишься обо мне! Этот дом невидимой нитью связывает всех нас с Джеймсом, и ты так испугался, что потеряешь ее, что причинил боль нам обоим. Вы все в один голос твердите мне, что я должна отпустить Джеймса, но когда я пытаюсь это сделать – вдруг появляешься ты и ставишь мне подножку! Разве это справедливо, а? Скажи мне? -Хочешь винить во всем меня? Хорошо, Алексис. Пусть виноватым буду я, но, черт возьми, я сделал это только потому, что не хотел, чтобы ты потом жалела об этом! -И что с того? Это были бы мои слезы, а не твои. Смотрел бы лучше за своей ненаглядной Эйприл! -Не приплетай ее сюда, ладно? -А кого мне еще приплетать, Кендалл? Что прикажешь мне делать, черт возьми? Тебе ведь так нравится решать за меня, так что дерзай! -Возьми уже себя в руки, Миллс. Не хватайся за прошлое, а живи дальше! Хватит жить так, словно Джеймс вернется! -Ты блять, сам понимаешь, что вообще несешь? Сначала ты не даешь мне продать дом, потому что это нить, связывающая нас с Джеймсом, а потом говоришь, что я должна идти вперед? Противоречишь самому себе, не заметил? -Идти дальше - это значит жить дальше, а не бежать от своей боли. Ты должна ее принять. Переезжай в этот гребанный дом и разреши себе жить! -Я НЕ СМОГУ! – даже не осознаю, как бью рукой по столу, после чего чувствую неприятное жжение в ладони. – Я НЕ СМОГУ ЗДЕСЬ ЖИТЬ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ! НЕ БЕЗ НЕГО! Кендалл тяжело вздыхает, затем смотрит на меня не со злостью, а с сочувствием. Наши крики – это смесь чего-то страшного, болезненного, неописуемого. Еще никогда в жизни я не говорила с ним в таком тоне, как и он не повышал голос на меня. Так сложно. Так больно. Я даже не замечала чертовых слез, струящихся по лицу, увлекшись ссорой с этим человеком. Он добивал меня, уничтожал, разрушал. Это было похоже на то, как кто-то начинает ножом срезать корки с только-только начавших заживать ран. Впервые в жизни я искренне ненавидела Кендалла. Хотя, разве это ненависть? Просто боль, вылитая в крик. Он дорог мне, но сейчас мне безумно хотелось прогнать Шмидта прочь. -Если бы ты продала этот дом – то никогда бы себя не простила, - более спокойным, даже сожалеющим тоном произнес парень. – Не буду спорить, личный мотив здесь тоже присутствовал, но прежде всего я думал о тебе. Ты сбегаешь от самой себя этой продажей, вместо того, чтобы принять свою боль и жить с ней. Вбила себе в голову, что лучше ничего вообще не чувствовать, чтобы этот мир больше не смог навредить тебе, но это, черт возьми, не жизнь, Лекс! Джеймс был огромной частью тебя, как и был частью меня. И потеряв его, я словно потерял конечность! Но ты.… У тебя вырвали сердце, ведь он был именно им. Без руки жить можно, но вот без сердца… Сложновато, правда? Ты живешь без сердца уже довольно давно, но разве это жизнь? Ты собиралась продать дом, потому что верила, что это изменило бы твою жизнь, но.… Это не сработает. Боль никуда не уйдет. -Да откуда ты вообще знаешь, что за план у меня был? -Оттуда, что я и сам так жил! Я даже пытался снять свои погоны, помнишь? Но разница в том, что я смирился и принял реальность и живу дальше, а ты – нет! -О боже, с тобой говорить просто бесполезно! Ты несешь какой-то нелогичный бред! -Нет уж, милая. Это ты отказываешься принимать реальность! Хватит жить так, словно он еще вернется! -Я так и не живу! -Живешь, черт возьми! Продажа дома – это лишь уловка! Подсознательно ты просто пыталась отвлечь себя от правды – ты все еще ждешь, что он вернется домой с рейса! Но правда в том, что ты должна не продавать дом, а жить в нем! Это и называется идти дальше! -Знаешь что, Кендалл? Я отказываюсь слушать весь этот бред! С меня хватает и Эйприл, вечно сующей нос не в свое дело и пытающейся учить меня, как жить! Резко поднимаюсь на ноги и пытаюсь сбежать от Шмидта, но тот загораживает мне проход. Все бы ничего, но он не унимался, пытаясь втолковать мне что-то, чего я явно не хочу и не стану понимать: -Просто скажи мне: ты уже собрала все его вещи? Ты выбросила весь ненужный хлам, который принадлежал Джеймсу, а не тебе? Или же ты перестала периодически засыпать в его футболке, надеясь, что от нее все еще пахнет Джеймсом даже спустя десяток стирок? Застываю, поджимая губы и понимая, что он прав. Вещи Джеймса неприкосновенны, и они словно все еще ждут его возвращения. Кендалл вдруг оказался прав, подмечая очевидные вещи, черт бы его побрал. Ярость тут же отступает, а ноги начинают неметь. Возможно, он прав и в том, что продажа дома, это всего лишь побег от боли, попытка обмануть саму себя, чтобы было легче дышать. Самообман. Прозрение наступило. -Вот и я об этом, Алексис. Ты похоронила его, но все еще не отпустила. И глубоко в душе ты все еще надеешься, что это все – дурной сон, а Джеймс скоро вернется домой. Но правда в том, что он больше не вернется, милая. Джеймса больше нет, и чем дольше ты от этого бежишь – тем больнее становится тебе. Мне жаль, но в таких ситуациях, как наша, надежда – штука бессердечная и бессмысленная. Перестань хвататься за ее ниточки, молю тебя. Когда мы кого-то теряем, когда кто-то умирает – его больше не вернуть. Ты как никто должна знать об этом! Он больше не вернется, Алексис. Не вернется. Именно эту нить ты должна перерезать, а не продать дом. Ты должна отпустить его, и, возможно, даже отпустить себя. Жить дальше – это нормально. В этом нет ничего криминального. Ты должна отпустить прошлое и принять настоящее. Возможно, даже впустить кого-то еще в свою жизнь, и не бояться эмоций. Лекарство от одного мужчины - другой мужчина! Так что отпусти проклятого Джеймса и просто живи! Заведи семью, будь счастлива! Ты боишься этого, но правда в том, что если ты позволишь себе что-то чувствовать, ты сможешь вновь влюбиться! Возможно, это случиться еще не раз, и не два! И это будет так же замечательно, как и с ним. Это случиться снова, я обещаю тебе. Дай себе шанс жить, а не существовать. Все устали смотреть на то, как ты хоронишь себя в могилу вместе с Джеймсом, в то время, когда ты все еще жива! -Закончил? – мои ресницы то и дело трепетали подобно дворникам на стекле автомобиля, прогоняя проклятые слезы. – Гордишься собой, да? -Нет. Но ты должна была это услышать! -Я услышала тебя, Кендалл. Я услышала каждое твое слово! И вот что я скажу в ответ, - мой голос был спокойным, размеренным, но в тоже время в нем было полно нескрываемой ярости, яда и боли. – Можешь забирать этот проклятый дом себе, или же сжечь его дотла – мне плевать. Но больше моей ноги здесь не будет. Это место для меня мертво. Оно погибло вместе с Джеймсом, и я не собираюсь больше ни секунды задерживаться на этом кладбище умерших надежд! Знаешь, а вы с Эйприл друг друга стоите. Всегда думаете, что знаете, как мне лучше жить, указываете, что мне делать, но я так от этого устала! Я больше не хочу разговаривать на эту тему, Кендалл. Больше никогда в жизни не произноси его имя в моем присутствии! И больше никогда не лезь ко мне в голову! Я люблю тебя. Правда люблю. Ты мне как брат, которого у меня никогда не было, но… Ты переступил черту. Мне жаль, что я живу не так, как тебе бы хотелось, но это моя жизнь, и если я захочу – я могу хоронить себя столько, сколько пожелаю, и тебя это не касается. Никого из вас не касается, так и передай Эйс! И знаешь что, Шмидт? Какая-то извращенная часть меня все еще ждет его домой, ты прав! А знаешь, в чем еще проблема? Я вижу Джеймса каждый чертов раз, когда закрываю глаза! Я любила его, безумно любила. И я искренне надеюсь, что твои чувства к Эйприл настолько же безумны и сильны, каковы были мои чувства к Маслоу. И еще я буду молить бога о том, чтобы ты никогда не узнал, какого это – пытаться жить без нее. Понимаю, что наношу своими словами удар под дых парню, но в эти секунды мне чертовски плевать. Он выпотрошил мою душу, растерзал остатки сердца и убил, как казалось, все живое внутри, так что заслужил это. Даже не удосужившись сказать «прощай», я швыряю на стол ключи от дома и пулей покидаю кухню. Входная дверь хлопнула за моей спиной чересчур сильно, но я даже не обернулась – плевать. Пусть это место сгорит дотла. Внутри меня полыхает пожар, и я определенно не могу здраво мыслить. В этом состоянии не то, что теряешь рассудок…. Ты даже дышать нормально не можешь. Чувствуешь себя так, словно вот-вот задохнешься, хватая губами воздух. Эмоции берут верх над тобой, мир превращается в красную тряпку а ты, собственно, становишься быком, желающим разорвать ее в клочья. Мы наговорили друг другу лишнего, это очевидно, но.… Почему же я чувствую себя такой преданной? Словно Кендалл отвернулся от меня, словно он больше не хочет меня знать. Руины моей оставшейся жизни треснули по швам, и с каждым вдохом они все больше и больше разваливались, превращаясь в пустоту. И это пугало. Сама не понимаю, почему меня еще не остановил патруль, но я мчала по шоссе с непозволительной скоростью, еле сдерживая порыв либо расплакаться, либо избить руки в кровь. Нельзя в таком состоянии садиться за руль, но все же, я сделала это, и теперь должна просто не разбиться насмерть, если хочу увидеть сына еще хоть один раз. Как один человек мог так всколыхнуть мое спокойствие? Почему он смог так легко вывести меня из себя? И почему я все никак не могу взять себя в руки? Подъезжая домой, я кидаю взгляд на часы – пять часов дня. Ненавижу пятницу за то, что она является коротким рабочим днем в нашем издательстве. Будь сегодня любой другой будний день – я бы сидела на работе до шести, или даже семи, но именно сегодня, когда все и так запущено, я приезжаю домой в пять. Черт. До благотворительного балла еще четыре часа, и я не знаю, как мне не сойти с ума, пребывая в таком безумном состоянии. И даже Артур меня не успокоит, ведь сегодня он остался у моих родителей. -Мисс Алексис Миллс? – парень в серой курьерской форме быстрыми шагами направляется в мою сторону, стоит мне покинуть машину. -Это я, - казалось, мои ноги приросли к земле, а злость возросла вдвойне, ведь у парня в руках красовался огромный букет роз кофейного оттенка. Парень облегченно вздыхает и вручает мне цветы, после чего заставляет расписаться в накладной. Машинально ставлю подпись, стиснув зубы и подавливая желание забить его этим же букетом до смерти. Курьер ведь не виноват, что Холден туго доходящая свинья, которая никак не угомонится, верно? Парень исчезает так же быстро, как и появился в моем дворе, пока я достаю записку и читаю ее содержимое: «Дорогая Алексис, - печатная открытка «поражает» меня до глубины души. – Я безумно благодарен Вам за то, что вы приняли приглашение на мой благотворительный балл. Надеюсь, на нем вы наконец-то станете благосклонней ко мне и разрешите пригласить вас на свидание. Искренне Ваш Николас Холден». Не знаю, что на меня находит, но я разворачиваюсь на шпильках и возвращаюсь в машину. Не уверена, что понимаю, что делаю, но вдавив педаль газа в пол, я мчу в офис этого напыщенного индюка, намереваясь сорвать на нем всю свою злость. Я никогда не была особо вспыльчивой, но сегодня, после гребанного разговора с Кендаллом, я словно потеряла контроль и не могу остановиться. И если я забью Холдена этим букетом насмерть – он сам виноват. Не нужно было меня провоцировать, услышав не один десяток отказов. Я даже букеты ему возвращала, не принимала у посыльных подарки - но он словно отстающий, продолжал мне их присылать. Что же, время пришло – я откажу ему еще раз лично, да в такой форме, что он больше не захочет со мной связываться. Пусть лучше считает меня безумной, только бы оставил в покое. - Мисс Миллс, Мистер Холден сейчас занят, - секретарша пытается не пустить меня в кабинет этого наглого, туго доходящего самовлюбленного мужчины, кода я, не помня себя, влетаю на пару с букетом в его офис. – У него сейчас совещание, поймите. -Мне плевать, - фыркаю, пытаясь проскочить мимо этой блонидинистой сучки. – Пропусти меня. -Мисс Миллс, - блондиночка хватает меня за локоть, пытаясь не дать мне пройти, но разве возможно остановить на ходу разъяренного быка? – Мисс Миллс, прошу. Сама не осознаю, как отталкиваю секретаршу от двери, нагло врываясь в кабинет. Дверь громко хлопает о стену, а блондиночка тут же вбегает в кабинет за мной. -Холден, - срывается с моих губ. – Упрямый ты осел, какого хрена? Что непонятного в слове «нет»? Или ты настолько самовлюблен, что просто не понимаешь, что такое отказ? В его кабинете за столом и правда собралось около десятка людей в строгих, деловых костюмах, и хлопок дверью даже заставил некоторых из них подпрыгнуть в своем кресле, после чего шокировано уставиться на разбушевавшуюся девушку, которая влетела в кабинет с этим чертовым букетом, который вот-вот запустит в их босса. -Мистер Холден, - тараторит секретутка, пытаясь закрыть мне рот. – Я пыталась ее сдержать, но эта женщина невменяема. Простите меня. Мисс Миллс, идемте. -Черта с два, - фыркнув, я кидаю злобный взгляд на Николаса. Тот, в отличие от остальных, смотрит на нас с блондиночкой с тенью улыбки на лице. – Я никуда не пойду, убери от меня свои руки. -Мистер Холден, я… -Все нормально, Мари. Ты свободна, ступай на свое рабочее место, оставшуюся встречу отмени. А вы, Алексис, дайте мне одну минутку, и тогда я дам вам шанс избить меня моим же подарком. Шокировано вскидываю вверх брови, определенно удивившись такой реакции: он спокоен, как удав, но в тоже время уголки его губ слегка дергаются в намеке на улыбку. Чертов засранец, я ведь, правда, сейчас побью его этим грёбанным букетом. Он ведь даже не представляет, насколько сильно я злюсь. Ник прощается с советом директоров, и только когда они уходят, закрыв за собой дверь, он поднимает взгляд на меня, все еще стоящую у входа в его кабинет. К сожалению, когда наши глаза встречаются, я понимаю – эта недолгая пауза дала ему фору, ведь я немного остыла, пока топталась в углу с этим тяжеленным букетом в руках. -На чем мы остановились? – игриво вскидывая вверх бровь, спрашивает шатен. -На этом, - пересекая кабинет, кидаю громадный букет в мусорное ведро, расположенное рядом с его столом. – Я возвращаю ваши букеты уже вторую неделю, мистер Холден. Я уже вторую неделю намекаю вам на то, что не заинтересована в вашей компании. Но вы никак не угомонитесь. Вы нагло присылаете эти розы, вы преследуете меня, вы оставляете у моего дома подарки. Ваши деньги не дают вам власть надо мной, ведь мне плевать на то, сколько у вас их. Разве я не говорила об этом, когда брала у вас интервью? Мне не нужны эти подарки, Холден. Мне ничего от тебя не нужно. Какой из языков мира мне применить, чтобы тебе наконец-то дошло, что я не продажная сука, и меня не купить подарками? -Китайский, - с ухмылкой отвечает Ник, испытывая меня своим пожирающим взглядом. – Ты определенно должна отказать мне на китайском. -Очень смешно, - фыркаю, испепеляя этого самовлюбленного напористого индюка взглядом. – Попустись, Холден. Слишком много самолюбия. Может, раньше все твои трюки, оплаченные золотой картой срабатывали, но не в этот раз. -Ауч. Ладно, - он пожимает плечами, как ни в чем не бывало. – Если тебе так неприятно мое внимание – я перестану присылать тебе цветы и подарки. Кидаю на него ошеломленный взгляд. Я уже столько раз оскорбила его, нагрубила, а он спокоен, улыбчив, и, как мне кажется, Николас даже наслаждается ситуацией. -Это все? – с неким недоверием, отражающимся в моем голосе, спрашиваю я. – Правда? -Я пытался получить твое расположение, но (что, кстати, обидно) ты отклоняешь каждый из моих добрых жестов. Ты либо лесбиянка, либо просто упрямая глупая овечка, либо я настолько тебе не нравлюсь, что даже мысль о свидании и со мной приводит тебя в бешенство, и я не могу ничего с этим поделать. -Вау. -Думала, убедить меня в том, что я тебе отвратителен, будет сложнее? -Да, - тут же отвечаю я, но затем выдыхаю, понимая, что я веду себя как конченная идиотка. – Точнее нет. Ты не отвратителен мне, Ник. Просто…. Я не игрушка, которую ты можешь купить в магазине. К тому же, твой напор, он… Ты чересчур на меня давишь. -Это в прошлом, забудь. Я больше тебя не побеспокою. А теперь сядь, успокойся. Ты тащила огромный букет через весь город, переведи дыхание. Сажусь, подчиняясь его воле. Но бушующий океан эмоций в моей груди все еще бурлит, я киплю, но, по правде говоря, уже и сама не понимаю почему. -Выпьешь? -Определенно. Ник поднимается, затем, огибая свой огромный стеклянный стол, достает из шкафчика бокалы и бутылку неприлично дорогого виски. Его движения уверенные, а лицо выглядит сконцентрированным, но все еще сохраняет нотки улыбки, застывшей на уголках его губ. -Почему ты такой… - срывается с моих губ, когда он протягивает ко мне стакан с выпивкой. – Господи, ты такой… Приторно-сладкий? Я кричу на тебя, я делаю все, чтобы вывести тебя из себя, но ты выглядишь так, словно тебя это только забавляет. Ник останавливается напротив моего кресла, облокотившись об свой стол. В его руках бокал с виски, а яркие, коварные голубые глаза пожирают меня своим неприличным взглядом. Я, правда, не понимаю, что со мной сейчас происходит, но рассудок вдруг затуманивается куда сильнее, а воздух в кабинете становится невыносимо горячим, тяжелым. -Мне нравится то, как ты злишься. -И сколько женщин повелось на эту дешевую уловку? Он усмехается, пригубив свой стакан и ничего не ответив. Только его глаза, так пристально смотрящие на меня, излучали что-то нереально гипнотизирующее. Эти искорки, живущие в них, определенно привлекли меня еще с первой нашей встречи. Но я так отчаянно запрещала себе обращать на них внимание, так отчаянно убеждала себя, что не могу больше позволить себе даже задуматься о том, что в моей жизни может появиться мужчина, даже случайный, что просто упрямо игнорировала всю притягательность Холдена, который был так предательски близко. От него веяло дорогими духами и чем-то терпким, безумно желанным и запретным. Я не могу. Нет, правда. Я не хочу чувствовать то, что ощущаю – безумное, безудержное желание забыться хоть на несколько минут в сексе после свалившегося на меня эмоционального ада. Я хочу вспомнить, как бывает хорошо, как бывает горячо и приятно. Боже, мне так хочется вновь ощутить себя женщиной. -И перестаньте так на меня смотреть, - огрызаюсь, заерзав на кресле и прогоняя все эти нелепые мысли с головы. – Меня смущает ваш взгляд. -А меня смущает вырез на вашем платье, но я ведь терплю. -Боже,– не сдерживаю порыв закатить глаза. – Вы всегда такой? -Признаюсь честно – я еще никогда не делал ничего подобного. Да, у меня бывали девушки, но это они вешались на меня, они проявляли инициативу. Им, в отличие от тебя, важна толщина моего кошелька. Думаю, будь у меня карликовый член, они бы даже не заметили этого за шелестом зеленых хрустящих купюр перед глазами. И вот, я встретил ту, которая вскружила мне голову, но она отвергает все мои ухаживания. Жизнь несправедлива, не находишь? -Ник… -Ты мне, правда, нравишься, Алексис. Безумно. До дрожи в ногах, до бабочек в животе, и плевать, что это звучит не по-мужски. Как только я увидел тебя – то возжелал с неописуемой силой. Ничего подобного со мною еще не случалось, ведь я не из тез людей, которые бросаются в омут с головой. Но ты.… В тебе есть что-то такое, что вскружило мне голову. И я бы положил весь мир к твоим ногам лишь за один шанс доказать тебе свою искреннюю симпатию. Я бы отдал все свои деньги только за возможность показать тебе, каков я на самом деле. Не понимаю почему, но я вдруг мысленно возвращаюсь в нашу ссору с Кендаллом, которая подливает масла в огонь, разожженный его словами. Я словно вновь и вновь слышу, как он выкрикивает то, что Джеймс не вернется, и мне пора бы принять это. Это воспоминание приводит меня в ярость, заставляя рассудок окончательно затуманиться. Осушаю стакан виски с залпом, поддавшись этому порыву. Он, черт возьми, и правда больше не вернется. И это убивает меня. Эта боль, как бы мне не хотелось, она со мной, и она все еще настолько сильна, что единственный выход в эти секунды – забытье. Забытье, которое я могу получить с красивым, умным и определенно сексуальным мужчиной. Ставлю пустой стакан на стол и после короткого взгляда на озадаченного моим поведением Холдена, я поднимаюсь на ноги. Резкое движение, и вот я уже хватаю стоящего перед собой мужчину за галстук, заставляя его наклониться ближе ко мне. -Играем по моим правилам, - приказываю я, заглядывая в его шокированные, но полыхающие пламенем глаза. – Никаких обязательств, никакой ответственности и, уж тем более, никакой влюбленности. Ты просто помогаешь мне забыться, а я взамен отдаю тебе свое тело. -Договорились, - ни секунды не колеблясь, отвечает шатен. -Отлично, - все, что срывается с моих губ, прежде чем я впиваюсь в его рот с требовательным, очень жадным поцелуем. Ник отвечает на мое требование с нескрываемым энтузиазмом, а его руки хозяйственно помещаются на мою талию. Это кажется каким-то наваждением – я, он, этот кабинет, который так удачно обставлен всей нужной для секса мебелью. Я целую его страстно, целую желанно, хоть это и кажется не тем, чего бы мне на самом деле хотелось. Но даже тихий голос подсознания, который бормочет о том, что я не должна принадлежать этим рукам, не останавливает меня. Он другой. Ник не Джеймс. Даже его поцелуй кажется чем-то новым, не похожим. Тепло его рук чужое, запах хоть и приятный, но все же он не родной, далекий. Эта борьба в моей голове походит на пытку, которая заставляет меня совершать безумные вещи: хватаю Ника за рубашку, расстегиваю сначала одну, затем другую, третью, четвертую пуговицу, а затем… Я просто выхожу с себя и дергаю его рубашку со всех сил. Пуговицы разлетаются в разные стороны, отбивая на полу свою игривую мелодию. Нику нравится мой напор, он словно завороженный, подчиняется каждому моему немому приказу. Этот мужчина знает, чего хочет женщина. Он знает, когда нужно сжать ее в объятиях, когда скинуть с нее одежду, когда поцеловать так, чтобы ее кожа воспылала, а сердце свалилось в пятки. Его губы определенно поставили парочку засосов на моей нежной шее, но в эти секунды мне было плевать. Я забыла даже о голосе, который кричал, что то, что я делаю – не правильно. Из моей головы ушло все, что могло меня отвлекать – остался только Ник и мое животное желание обладать его телом ради наслаждения. В какой-то момент Николас перестает мне подчиняться, но только для того, чтобы взять весь процесс в свои руки, и мне нравится это. Признаться честно, я таю, когда мужчина властен, и когда в постели он берет верх. Когда его горячие руки сжимают меня, когда его губы приказывают выгибаться. Холден подхватил меня на руки, после чего усадил на свой рабочий стол, не разрывая страстный поцелуй. Кажется, ему было плевать, что некоторые вещи начали падать прямо на пол в порыве нашей страсти. Он, как и я, забыл обо всем мире, утопая в желании получить как можно больше наслаждения. Он разжигал меня, не торопя, и вот, когда его руки наконец-то скользнули под мою юбку – я на миг прозрела. Что же я, черт возьми, делаю? Этот мужчина хочет меня, он по-настоящему желает быть со мной, в то время как я лишь мщу Кендаллу за его слова, доказывая, что я, вроде как, больше не жду Джеймса, а живу дальше. Я использую Ника в своих корыстных целях, и меня начинает тошнить от самой себя. Все бы ничего, но я вдруг осознаю, что он заслуживает гораздо большего, чем секс с обезумевшей от ярости женщиной, желающей доказать что-то себе и всему миру. -Что-то не так? – Николас отстраняется, когда я перестаю отвечать на его поцелуй. – Тебе не нравится? Он выглядит действительно взволнованным и возбужденным одновременно. Его идеальная укладка превратилась в нечто торчащее во все стороны, а щеки красные, словно он только что пробежал кросс на уроке физкультуры. -Я не могу так, - отстраняюсь от него окончательно и слезаю со стола, поправляя подол юбки и застегивая пару пуговиц на груди, скрывая грудь от его непонимающего и ошеломленного взора. – Прости, Ник. Я не могу. -Я слишком увлекся? -Нет, Ник. Дело не в тебе. Я просто не могу. -Что это, черт возьми, было? -Помутнение рассудка, - признаюсь, чувствуя, как груз вины наваливается на мои плечи. – Послушай, Ник… Я не та, кто тебе нужен. Поверь, не та. И я не хочу использовать тебя в своих целях, что, кстати, только что попыталась сделать. -Ты серьезно? Если хочешь переспать со мной из-за своих корыстных целей – да пожалуйста, это всего лишь физический акт, плевать. Думаешь, ты меня этим обидишь? -Этим я предам себя, Ник. Прости. От настоящей меня итак мало что осталось, и я не могу добить то, что все еще живет, только потому, что передо мной помахали красной тряпкой. Ты не поймешь, да и это не важно. Просто хочу сказать, что ты достоин большего. Ник закатывает глаза, явно раздосадованный моим поведением. -Прости меня еще раз, Ник, - поднимаю с пола свою сумку и пиджак. – Ты достоин лучшего. -Ага, - поджимая губы, бормочет он. – Наверное. -Думаю, после этого нам больше не стоит встречаться. -Глупости, Алексис. Ничего не было, забудь. Давай представим, что ты просто избила меня букетом и ушла, потому что по ощущениям случилось именно это. Встретимся на благотворительном бале. -Ник… -Окажи мне честь и просто приди туда. Больше я тебя не побеспокою. -Ладно, - чуть усмехнувшись, я киваю. – Тогда мне пора собираться. До встречи, Николас. Он кивает, и я тут же разворачиваюсь, поспешно сбегая из его кабинета. Господи, ну почему я такая дура? Почему я не могла просто переспать с ним? Нахрена мне эта совесть? Она так усложняет мою и без того дерьмовую жизнь. Секс в эти секунды казался мне настоящим спасением, ведь хоть на какой-то короткий миг я смогла бы забыться, но я не смогла это сделать. Возможно, это даже к лучшему, ведь у Ника не появилась бессмысленная надежда на продолжение нашего общения. Оказавшись на улице, я на миг останавливаюсь, пытаясь перевести дыхание. Все это кажется таким наваждением. Что со мной происходит? Куда делось мое безразличие и внутренний баланс, который я долгие дни выстраивала? На миг оборачиваюсь, разрешая себе поднять глаза на большое многоэтажное здание компании Холдена – вечерние солнечные лучи игриво прыгали на больших, панорамных окнах. Не знаю, чего я ждала – может, думала рассмотреть Ника в окне, а может, просто пыталась перевести куда-то взгляд, но это не помогло мне успокоиться, так что спустя миг я пересекла тротуар и захлопнула за собой дверцу автомобиля. Достаю телефон, набираю такой знакомый номер. Я делала это только в самых крайних случаях, когда терпения уже совсем не оставалось, и сейчас был именно этот момент. «Вы позвонили Джеймсу Дэвиду Маслоу, - мелодичный, бархатный голос ласкал уши как самая сладкая колыбельная в мире. – Оставьте свое сообщение после звукового сигнала». Так глупо, да? Как те страдающие девушки из фильмов, я все еще заряжала его телефон, чтобы иногда иметь возможность услышать этот сладкий, волшебный звук его голоса, записанного на автоответчике. -Джеймс? – обращаюсь к нему так, словно он все еще жив. – Прости меня за эту слабость. Я обещала больше не звонить, но вот, я здесь. Звоню. Я просто… Кендалл кое-что сказал мне, и я не знаю, как справиться с чувствами, которые эти слова во мне пробудили. Кажется, твоя любимая сошла с ума, Джеймс, и это не шутки. Моя жизнь превратилась в бесконечный адский бардак без тебя, и я не знаю, как мне с этим справиться. И я скучаю. Господи, я так скучаю. Вернись ко мне, молю. Вернись ко мне» Может, я бы сказала что-то еще, но мое время подошло к концу, так что пришлось закрыть рот на замок и подавить в себе невыносимое желание набрать этот номер еще раз. Дабы не поддаться соблазну, я крепко ухватилась за руль и вдавила педаль газа в пол – пора собираться на этот проклятый благотворительный балл. Эйприл уже ждала меня в салоне красоты, упрекая опозданием и бесконечно долго болтая о том, какой макияж ей бы хотелось сделать. Подавив все свои эмоции, я как можно правдоподобнее пыталась соблюдать свое наигранное равнодушие к миру, лишь бы не показать, что по-настоящему твориться в моей душе. А там происходило непонятно что.… И это выжигало меня изнутри. Все слова Кендалла жгли меня так сильно, как уже давно ничего не обжигало. Может, я так злюсь, потому что он прав? Нет, не так. Я просто сошла с ума. Это само логичное умозаключение из всех. -Я так рада, что ты не продала дом, - признается Эйприл, шевеля лишь губами, дабы не помешать визажисту, колдовавшему над ее лицом. – Правда, Кендалл вернулся домой каким-то… Расстроенным. -Если бы не он – я бы уже продала этот дом к чертям, - рассматривая свое отражение в зеркале, я наблюдала за тем, как рыжеволосая девушка накручивает мои волосы. -Он отговорил тебя? Отговорил? Кендалл завалился ко мне и просто перевернул все вверх тормашками, проклятый сукин сын! Но она не должна об этом знать. Никто не должен знать, что мой эмоциональный баланс нарушен. Никто не должен знать, что я вновь не в порядке. -Можно и так сказать. -Кендалл это умеет, - девушка ликующе усмехается, а в ее глазах загораются искорки. – Иногда мне даже обидно понимать, что он лучше находит к тебе подход, чем я. -Кендалл прирожденный психолог, - количество яда в голосе ужасает даже меня. – Он всегда знает, что сказать, чтобы вправить мозг. -Разве тут поспоришь? Кендалл потрясающий. Даже не представляю, как раньше жила без его мудрости и наставлений. Еле сдерживаю порыв съязвить в ответ на ее слова, чувствуя явное раздражение только об упоминания Кендалла, но все же, подавливаю это желание всеми оставшимися силами, нечего не отвечая. Эйприл принимает мою тишину как знак согласия с ней, так что переводит тему в несколько иное русло – рассказывает обо всех подарках, что привез ей Шмидт со своего плаванья. Я лишь иногда киваю, притворяясь, что мне это действительно интересно, мысленно паря где-то совсем в другом месте. Казалось, стоит мне закрыть глаза – я вновь и вновь возвращаюсь в эту проклятую ссору с другом, каждый раз пытаясь взглянуть на нее с новой стороны. Это так злит, что у меня даже кровь приливает к щекам, но все же я не понимаю, почему так остро реагирую на произошедшее. Может, все потому, что он последний человек в мире, с которым мне хотелось бы ссориться? Или же потому, что я всегда находила в глазах Кендалла поддержку и понимание, но в этот раз нашла там только холод и злобу, вызванную желанием втолковать что-то в мой маленький глупый мозг? Мысленно фыркаю, поймав себя на этой мысли. Но все же не перестаю думать о случившемся даже в тот момент, когда понимаю, что уже готова к баллу – макияж завершен, а платье окутывает мое тело мягким одеялом, подчеркивая все его прелести. Не будь я такой рассеянной и злой, то, думаю, даже посчитала бы, что выгляжу красиво. В зеркале предо мной стояла прекрасная девушка с длинными локонами по грудь, обрамляющими ее лицо. Макияж был броским, но одновременно очень красивым – глаза подчеркнуты длинными стрелками, брови идеально вычерчены в форму красивого домика, бледная, не вызывающая внимания помада. Само лицо сияло свежестью и выглядело определенно красивее, чем обычно, благодаря «килограмму» тонального крема, удачному контурингу и блеску дорогого хайлайтера. Визажист сотворил со мною чудо, скрывая даже те ужасные синяки под глазами, которые образовались благодаря сотням бессонных ночей и огромному количеству вылаканных слез. -Ты выглядишь чудесно! – пропела Эйприл, которая неожиданно появилась рядом с моим отражением в зеркале. – Ах, какое платье! Так и хочется его сорвать с тебя! -Ты тоже ничего, - шаблонно отвечаю я, кидая взгляд на блондинку в дорогом синем платье, очень удачно подчеркивающем ее стройные плечи, красивые линии ключиц и тонкую талию. – Кендалл оценит. -Только для него и стараюсь, - она усмехнулась, покрутившись перед зеркалом, после чего вновь кидая взгляд на меня. – Но сегодня мне не сравниться с тобой и этим божественным платьем от Донны Каран. На этот раз она превзошла саму себя, согласна? Киваю, и уже хочу уходить, но блондинка не отпускает меня, пока в ее телефоне не оказывается около двух десятков наших фотографий в зеркале. Что же, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не заметило, что я не в порядке. Уже через сорок минут мы были на месте – в роскошном особняке одной из древнейших семей в этом городе. Этот дом был огромным, и чем-то даже напоминал замок, внушая каждому пришедшему, что тот в шаге от сказки. Не знаю, как Холдену удалось заполучить это место на вечер, но какая разница? В эти секунды мне правда было плевать, и даже не отстающая от меня ни на шаг Эйприл уже начинала это замечать. Огромная дверь «замка» отворилась, и мы вошли внутрь. Длинный коридор очень ярко освещался, а его дизайн гармонично сливался с домом снаружи – все отдавало стариной и чем-то волшебным, с отголосками прошлого. Казалось, вот-вот из какой-то комнаты к нам выйдет величественный граф и закружит в прекрасном танце на древнейшем из балов, очаровывая своим воспитанием и обаятельностью. Но графа нигде не было. Здесь были только красиво разодетые люди из высшего общества, вызывающие у меня отвращение. В конце коридора, за огромной узорчатой дверью прятался он – бальный зал. Огромный, с теми самыми сказочными люстрами из хрусталя и обилием свечек вокруг. Правда, прогуливаясь вдоль зала, я с огорчением осознала, что свечи не восковые, а электрические. Это маленький нюанс заставил разочарование заструиться по моим венам, ведь для меня дом вдруг потерял свой истинный шарм и гармонию. Осматриваюсь, пытаясь дождаться начала торжества и блуждая между толстосумами, которые то и дело фальшиво улыбались, вежливо здороваясь. Уж лучше смотреть вокруг, чем на эти рожи, от которых меня так тошнит. Паркетный пол сиял чистотой, прислуги так и бегали с подносами за напыщенными людишками в роскошных нарядах, а большие столы у дальней стены валились от избытка еды и разновидностей алкоголя. Мне хотелось фыркнуть и выгнать их всех из этого прекрасного места, дабы его сказочность не ускользала сквозь мои пальцы. В колонках играла прекрасная, нежная музыка, но, к сожалению, она была современной. Праздничные украшения, избытком захватившие стены, да и зал в целом, убивали остатки очарования данного места, которое было присуще ему снаружи. Разочарование вновь и вновь струилось по моим венам, когда я осматривалась – чтобы так испортить это произведение искусства истории, нужно было еще постараться, и декораторам это удалось. Я не стала винить в данной оплошности Холдена, ведь прекрасно знала, что он не занимается такой ерундой. Все это промах дизайнеров, которые попытались совместить древность с современностью. -Что за кислая рожа? – Эйприл грациозно взяла два бокала с шампанским у проходящего рядом официанта с подносом, а затем протянула один мне. – Посмотри, как здесь красиво. Мы остановились у самой дальней от импровизированной сцены стены, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, ведь чувствовали, что нам здесь не место. Двадцать минут в этом доме казались маленькой вечностью, и это только накаляло обстановку и мое недовольство. И почему я не осталась дома? -Красиво? Чтобы так бездушно испоганить это прекрасное место, нужно было еще постараться. -Тебе не угодишь, - блондинка закатила глаза, после чего пригубила свой бокал. – Вечно недовольная Алексис Миллс. Мне пора бы уже к этому привыкнуть. -Ну, так привыкай, - бурчу, осушая бокал до дна. -Боже, слышал бы тебя Джеймс, - бормочет блондинка себе под нос, но благодаря смене песни и образовавшейся при этом паузе я слышу каждое ее слово. Девушка тут же застывает, осознав свой прокол и кидая на меня осторожный взгляд. -Но он не слышит, - ставлю бокал на поднос очередному из официантов, которые струятся реками рядом с нами, а затем резко хватаю второй. – А вообще, плевать. Жаль, что я вас так разочаровываю. Хотя.… И на это плевать. -Да что с тобой? – блондинка широко распахивает глаза, не понимая моей реакции. – Ты в порядке? -Все отлично, - натянуто усмехаюсь, пригубив бокал. – Я лучше всех. -Так и знала, что с тобой что-то не так. В салоне ты выглядела напряженной, отстраненной от мира. -Я была такой, как всегда, - пожимаю плечами. – Хватит психоанализа. -Но я ведь хочу помочь. -Твой бойфренд и без тебя справился с этим на славу. -Я так и знала, что между вами что-то стряслось! -Да ладно тебе, Эйс. Можно подумать, его нравоучения были не твоей идеей. -Что ты несешь? Что он сказал тебе? -Лишь то, что я не хотела слышать. И знаешь, я уже так устала от этого. Вы такие сладкие, такие правильные, всегда думаете, что все на свете знаете. Это так бесит! Господи! Вам пора бы научится не совать свой нос в чужое дело! Сама не понимаю, что на меня находит, но я больше не могу молчать. Контроль теряется, а разум с каждой минутой все туманнее, мрачнее. Это подобно тому, как догорает фитиль, а затем следует взрыв. Словно чеку сорвали, и я взорвалась, не в силах совладать с собой. -Я не знаю, что между вами произошло, Лекси, но поубавь-ка свой тон. -С какой стати я должна это делать? -С такой, что мы в людном месте. -Мне плевать, - сухо отрезаю, осушив остатки второго бокала. -А мне – нет! – в глазах блондинки я замечаю обиду и даже немного злости. -Ну, тогда хватит быть моей нянькой, Паттерсон. Иди и развлекайся, все ведь такое красивое, атмосфера завораживает. -Хочешь, чтобы я оставила тебя одну? Тогда перестань вести себя как вечно ноющий, потерянный ребенок! -А ты перестань думать так, словно без тебя я не справлюсь с этим миром, и дай мне чертову свободу и пространство, чтобы я могла жить своей жизнью. -Да что с тобой вообще такое? – почти что вопит та, нервно дернув руками и широко раскрыв глаза. – Я ничерта не понимаю! -Зато теперь я все понимаю. -Умница, Лекс! Может, просветишь и меня? -Пусть он тебя просветит, - указываю пустым бокалом в направлении Кендалла, который растерянно застыл в дверях зала, и еле сдерживаю порыв показать ему средний палец. – Твой невероятно проницательный «плюс один» уже здесь, и ему явно хочется поскорее воссоединиться со своей знающей во всем толк идеальной девушкой, дабы придумать новый план по перетиранию моих костей и вправлению на место моей сдвинутой извилиной. Давайте же, воссоединитесь, объедините силы и как всегда поимейте мой мозг во всех позах, указывая, как я должна жить, расскажите мне, что я должна чувствовать. Вам же так это нравится – промывать мою тупую башку, убеждая в том, что правильно, а что нет. Ну же, Эйс! Чего ты уставилась на меня, как на прокаженную? Бери Кендалла, и принимайтесь указывать мне, как я должна жить, это же как наркотик для каждого из вас. -Лекс… -Отстаньте уже от меня, черт возьми, и займитесь собой. Я просто хочу остаться хоть на один гребанный миг без вашей никчемной гиперопеки! -Я не знаю, что за луна на тебя нашла, - резко, холодно произносит девушка, а в ее глазах застывают слезы. – Но с меня хватит, Миллс. Я не заслуживаю этого дерьма, слышишь? После всего, что я для тебя сделала – я этого не заслуживаю! И я сыта по горло твоим поведением. Каждый из нас уже устал от попыток тебя спасти! Хочешь и дальше купаться в самобичевании и тонуть в скорби? Ну и ладно! Но я этого НЕ ЗАСЛУЖИВАЮ. Девушка ошпаривает меня холодным, наполненным болью и злостью взглядом, после чего резко смахивает брызнувшие с глаз слезы. Я застываю, понимая, что сорвала всю свою боль и злость на ней, но уже ничего не могу сделать – она резко разворачивается и уходит к Кендаллу, приветственно его обнимая и, кажется, ища в его руках утешения. Что же я делаю? Как можно причинять столько боли людям, которых я люблю? И как можно быть такой сукой? Будь я в нормальном состоянии, то ужаснулась бы от самой себя, но сейчас, когда чека была уже сорвана, а взрыв уничтожил все вокруг, я чувствовала только равнодушие. Равнодушие ко всему, даже к моим лучшим друзьям. Взглянув на Кендалла и Эйс, я замечаю, как она останавливает его страстный порыв поговорить со мной, и он подчиняется, явно вслушиваясь в рассказ о случившемся и начиная меня презирать. Ну и пусть. Пошло все к черту. Разворачиваюсь и пересекаю зал, лавируя между людьми, и когда нахожу столик с пирамидой из бокалов с шампанским, тут же останавливаюсь – вот она где, моя прелесть. Прикоснувшись губами к первому бокалу, который мне вручила Эйприл, я тут же узнала этот вкус – мой любимый «Don Perignon Vintage Blanc» ласкал язык своим мягким, ненавязчивым и не похожим больше ни на один напиток в мире вкусом. Это значило только одно – я не уйду, пока не упьюсь до смерти любимым видом игристого вина. Только оно и заставило меня остаться, а не сбежать после ссоры, бросившись прочь с такой силой, как золушка мчала к своей карете после 12. Аккуратно беру один из бокалов, стараясь не опозориться и не нарушить эту «хрустальную пирамиду», затем осушаю его так быстро, словно он был последним моим глотком воды на земле. Второй бокал опустошается уже не с такой скоростью, как первый, но и не задерживает появление третьего в моей руке. Внутри все кипит, и я пытаюсь потушить пожар игристым вином. Глупо? Да. Но только это сейчас кажется выходом. Раз уж я не смогла переспать с Холденом, то расслаблюсь, выпив парочку бокалов. Это ведь всего лишь шампанское, что мне от него будет? -Потрясающе выглядишь, - Холден появляется рядом внезапно, заставляя наше с бокалом интимное единение в углу, вдали от толпы, прерваться. – У меня даже дыхание перехватило, когда я тебя увидел. -Спасибо вам, Николас, - машинально отвечаю я, натянуто усмехнувшись и пригубив бокал. – Рада, что не разочаровала вас. -Вас? – Ник чуть суживает глаза. – Значит, мы вернулись к моему излюбленному «вы»? -Нет. -Что за война происходит в твоей голове, женщина? Ты противоречишь самой себе. -Знаю, Ник. -Тогда, наверное, ты знаешь и то, что весь зал меркнет на фоне твоей сногсшибательной красоты? На миг застываю, удивленно взглянув на Холдена. На его лице не читалось ни малейшего намека на подвох, что говорило только об одном – он говорил искренне. -Ник… -Это не заигрывание, Алексис, не пугайся. Несколько часов назад ты расставила все точки над «і», и я поднимаю белый флаг. -Тогда зачем ты это сказал? -Просто хотел, чтобы ты знала, - он мягко усмехается, наслаждаясь моим замешательством. - Это была констатация факта, не более. Я долго думала, что ему ответить, но ничего, кроме банального «спасибо» не пришло в голову. -Вижу, тебе пришлось по вкусу шампанское, - Ник покосился на пустой бокал в моих руках, а затем и вовсе отобрал его, отставляя на стол рядом и протягивая новую порцию. И почему он такой галантный и милый по отношению ко мне? Я этого определенно не заслуживаю. -«Don Perignon», - с нескрываемым наслаждением произношу я. – От него просто невозможно отказаться, ведь я слишком сильно люблю это шампанское. -Я знаю, - на губах шатена появляется игривая улыбка. – Ваша подруга мисс Паттерсон очень болтлива. -Боже, - чувствую, как внутри все сжимается. – Только не говори, что ты потратил столько денег на дорогое шампанское ради меня. -И не говорю, Миллс. -Черт, - делаю глубокий вдох, испытывая странную неловкость. – Ник… -Знаю, я вновь потратил на тебя кучу денег, но ты не игрушка, которую можно купить, - он закатывает глаза, цитируя мои слова. – Но таков уж я, прости. Вижу на лице у этого красивого мужчины нескрываемую печаль и, почему-то, она задевает меня. Только сейчас я вдруг поняла, что вот, какой он, этот Ник Холден - не умеющий обуздывать свои широкие жесты мужчина. В его мире деньги решали все, и он искренне не умел по-другому ухаживать. Если раньше в его надоедливых подарках и десятках отправленных мне букетов я видела лишь попытку купить меня, то сейчас вдруг поняла, что у этих жестов не было задних мыслей. Он делал это только потому, что он такой – теряющий голову мужчина, пытающийся делать хорошие поступки доступным ему способом. -Я лишь хотела сказать спасибо, - сама не осознаю, как усмехаюсь. – Это очень… мило. -Мило? – он заметно расслабляется, тоже улыбнувшись. – И ты даже не выплеснешь бокал с шампанским мне в лицо? -Я так похожа на любительницу скандальных сцен? – мои брови подпрыгивают вверх от изумления. – Хотя, после сегодняшнего, ты именно так обо мне и думаешь. -Но это не мешает мне все так же сходить по тебе с ума. -Ник, я… -Перестань смущаться, Миллс. Моя симпатия ни к чему тебя не обязывает. Ты мне нравишься и это факт. Но это еще не значит, что я должен нравиться тебе в ответ. Эти слова даются ему с необычайным трудом, я вижу это. На какой-то короткий миг он снимает свою маску самоуверенного высокомерного всезнайки-босса и обнажается предо мной всего лишь как обычный мужчина, страстно желающий внимания женщины и получивший отказ. Сейчас, вне офиса, вне интервью и просто вне стандартных рамок он кажется мне другим, более простым, приземленным. И как мне только удается разглядеть все это в его глазах? Или же, моя перемена по отношению к нему всего лишь уловка алкоголя, который начинает пленить организм? Ответить на его слова я так и не смогла, ведь не знала, как правильно подобрать слова, которые его не обидят. Будь моя ситуация немножечко другой, не такой глубокой и угнетающей, я бы уже давно дала ему шанс. Страшно признаться, но было что-то в Холдене такое, что зацепило меня еще с первой встречи. Я определенно ему симпатизировала, и если бы мое сердце не принадлежало другому, то уже давно дала бы ему шанс. Думаю, в другой ситуации я бы не вела себя как полная идиотка, отталкивая его, возвращая чертовы букеты и бесясь как малолетка, а наоборот – втянулась бы в эту сладкую, пленяющую игру и поддалась бы ее течению. Не случись вся эта погубившая мою жизнь история с Джеймсом – все было бы по-другому. Я бы была другой, а моя жизнь не была бы такой жалкой. Или же мне просто хочется так думать? Пытаясь перевести стрелки в другое русло, я делаю Нику комплимент, касающийся бала, скрывая свое раздражение от неуместных декораций, и это срабатывает, пока в моей голове идет спор. Ник начинает что-то говорить, но, по правде говоря, я не особо слушаю, попивая шампанское. Мысленно я пытаюсь понять, какой бы была моя жизнь, не отправься я на корабль. Если бы я не встретила его – была ли бы я сейчас счастлива? Возможно, тогда бы я полюбила Холдена и он сделал бы меня счастливой. Я бы не пережила смерть любимого человека, ведь вот он, жив здоров и болтает что-то о своих высоких целях помочь миру благодаря сбору средств сегодня. Эти дорожки были такими скользкими, что я несколько раз чуть не расшиблась, блуждая по ним в своей голове. Если бы я не отправилась в путешествие – я бы не встретила Эйприл, верно? Я бы не стала редактором и не возглавила бы наш журнал на пару с подругой, и, конечно же, я бы не встретила Ника без того интервью. Но не это самое страшное… Страшно осознавать то, что если бы я не встретила Джеймса, то, по сути, ничего бы не изменилось в моей жизни. Я была бы все так же угрюма, я бы страдала, убиваясь по сестре, возможно, даже до сегодняшнего дня. Он исцелил мою душу, прежде чем вновь разбить ее на миллион осколков, и этого нельзя отрицать. Не встреть я Джеймса – я бы не была счастлива, а все еще тонула бы в своем котелке жалости и самоуничтожения. И каждая минута счастья, разделенная с ним, дороже всего золота в мире. Может, сейчас я и несчастна, но я хотя бы была счастлива. Я любила, смеялась, жила. Он даровал мне маленькую вечность в считанные дни. И, может, его дар в итоге погубил меня, но без него моя жизнь была бы ничем, ведь мне не было бы к чему возвращаться. Скользкая тропа привела меня к тому, что я вновь оказалась там, где и была – встреча с Джеймсом все же необходимость, и несмотря ни на что я счастлива, что все так, как есть. Это привилегия – разбить сердце об скалы утерянной любви к этому мужчине. -Я бы мог болтать с тобой целую вечность, - Ник украдкой взглянул на прибавившихся людей в зале и вздохнул. - Но мне нужно идти. -Знаю, - усмехаюсь, подбадривая его. – Ты должен сегодня раздать себя всем. Это твой вечер, Ник, и я бы не посмела тебя задерживать. -Мой вечер? – Холден нахмурился, явно разочарованный такой репликой. – Это не мой день рождения, Алексис, а благотворительность. Это вечер больных раком детей, на лечение которых пойдут вырученные деньги, но он никак не мой. -После таких слов я просто обязана внести в фонд приличную сумму. -Твои деньги пойдут на благое дело, - Ник смягчается, тут же улыбнувшись. - Обещаю. Холден наклоняется и по-джентльменски целует мою руку. Его взгляд – глаза цвета летнего неба – наполнен благоговением и восхищением, и он даже не пытается это скрыть. Я даже не могу понять, почему Ник так смотрит на меня. В мире существуют миллионы красивых дам, с которыми он мог бы быть. Эти женщины выглядят гораздо лучше, они не столь сломаны, как я, и все же, вот они – его глаза, как живое доказательство симпатии и потребности в моем положительном ответе. В эти секунды я даже пожалела, что не могу сказать этому взгляду «да». Мне вдруг, правда, стало жаль, что мне не под силу впустить еще кого-то в свое сердце. Николас растворяется среди людей и вот, я вновь осталась одна. Правда, с легким шоком я осознаю, что пока болтала с этим прекрасным шатеном, то успела остыть и обуздать свой прилив ярости. Это магия? Или просто совпадение? Но с Холденом я вдруг забыла, что секунду назад во мне полыхало пламя. Правда, когда он ушел – эти угольки, все еще тлеющие в моей душе, вновь зашевелились, так что я тут же схватила очередной бокал игристого вина, мечтая потушить их. Я больше не могу это допустить. Не могу разрешить этому огню поглотить меня, выжечь и уничтожить. Сегодня я уже достаточно раз переступала эту чертову черту. Сначала я сорвалась на Кендалле, а затем.… Затем я ни с того, ни с сего выплеснула весь яд, накопившийся внутри, на ни в чем не виноватую малышку Эйприл. Перед глазами вдруг застыл ее шокированный, и определенно обиженный взгляд – она правда не заслуживала всего, что я сказала. Никто из друзей не заслуживал того дерьма, которое свалилось на них благодаря мне и моему поведению за последних полтора года. И почему я поняла это только тогда, когда уже было слишком поздно? Шаг за шагом, я разрушала последнее хорошее, что было в моей жизни – отношения с моими единственными друзьями. Я как всегда все портила и уничтожала, разбивала все вдребезги только потому, что могла это сделать. Теперь я злюсь сама на себя, отлично. Больше не существует оправданий, которые смогли бы объяснить и исправить последствия моего поведения. Границы стерты. Я сама их уничтожила, и, возможно, потеряла моих Кендалла и Эйприл. Я потеряла последних людей, которые все еще пытались меня спасти. Благотворительный вечер был хорошо спланирован. Люди общались между собой, болтали, наслаждались дорогими закусками и отличной выпивкой, пока их уши ласкала хорошая музыка, а на импровизированной маленькой сцене постоянно происходили какие-то творческие действия. Будучи любительницей симфонической музыки, впервые за вечер я заинтересовалась происходящим, когда на сцене появился дирижер и его команда умельцев. С очередным бокалом в руке и с виной на душе, я просочилась мимо незнакомых мне богачей, привлекая их взгляды благодаря своему красному и, безусловно, красивому платью, останавливаясь неподалеку с живой музыкой. Шампанское дурманило мозг, расслабляя, а музыка ласкала уши. Бетховен и его «Лунная соната» в живом исполнении были настолько прекрасными, что я еле сдерживала слезы, понимая, что эта музыка была мелодией моей души в эти длинные, почти бесконечные минуты. Так нежно, так грустно, так душераздирающе больно – от этой мелодии моя кожа покрывалась мурашками, а сердце ускоряло ритм. В какой-то момент свет приглушили, а пустующую часть зала прямо у сцены начали заполнять люди. Пары, как молодые, так и пожилые, заняли свободное пространство, обнявшись и медленно покачиваясь, забывались в танце. Одной из таких пар были Кендалл и Эйприл. Они сплели свои тела в объятиях, прижавшись друг к другу и погрузившись в медленное плаванье под сладкую песнь оркестра. Балл, точно. Люди пришли сюда не только поесть, поболтать, потратить деньги и скоротать время, но и потанцевать. Будь рядом со мной Джеймс – я бы уже была там, с этими людьми, рядом с Кендаллом и Эйприл. Мы бы медленно танцевали под «лунную сонату», утопая в ее нежности, и тогда эта мелодия не казалась бы мне такой грустной, как сейчас. Тогда бы я не чувствовала себя неловко только от одного взгляда на не скрывающих грусть друзей. Эйприл, казалось, была мрачнее тучи. Ее хрупкое тельце прижималось к Кендаллу, а глаза выглядели опечаленными, усталыми. Вид побитой бездомной собаки – вот, во что ее превратили мои слова. И как бы она не пыталась спрятать свою боль, я знала – ей больно. Ей тяжело. И она все еще дико переживает обо мне, не смотря ни на что. Вина захлестывает меня, так что я спешу убраться подальше от оркестра и танцующих людей, возвращаясь обратно к столику с шампанским. Схватив очередной бокал, я сама не осознаю, как опустошаю его. И какой он по счету? Плевать. Незамедлительно беру следующий, а затем еще один. Мне бесчеловечно хочется, чтобы алкоголь помог забыться, помог заглушить мои эмоции, и он это делает. Как бы странно это не звучало, но шампанское помогало – чем больше я пила, тем легче мне было переносить каждую секунду, пульсирующую в моей голове. Это было моим спасением. -Знакомься, дорогой, - голос женщины, которая стояла спиной ко мне у соседнего столика, почему-то заставил меня поднять на нее глаза. – Это – Дерек Монтгомери. Длинноволосая стройная брюнетка с явной гордостью представляет своего компаньона, будто бы пытается этим что-то доказать. Она словно бросает вызов своему собеседнику, которым, к несчастью, оказался Ник Холден. -Значит, ты тот бедолага, который теперь терпит мою женушку? – вижу, как на строгом лице Холдена появляется искусственная улыбочка, маскирующая его настоящие эмоции. -Терплю? Я как в раю, Ник, - мужчины обмениваются рукопожатием. – С ней каждый день как праздник. -Мне ли не знать, - Холден косится на свою бывшую жену, а в его глазах я читаю желание исчезнуть, испариться, лишь бы не продолжать диалог с этими людьми. – Гейлис ведь просто ангел. Мысленно фыркаю, вспоминая биографию Холдена, которую я изучала перед нашим интервью. Этот «ангел» отсудил у него треть состояния, «украл» детей и испортил ему репутацию, изменяя налево и направо. Мой желудок тут же предательски сжался, ведь я ощутила, как меня накрыла очередная волна эмоций – мне вдруг стало безумно жаль Ника, которому приходилось терпеть разговор с этой дамой только потому, что он был слишком воспитанным, чтобы послать ее ко всем чертям. -О, Дерек, - Гейлис только сильнее прижимается к новому мужчине, явно желая задеть Ника. – Вот об этом я тебе и говорила – несмотря на все, что между нами было, мой бывший муж все еще любит меня и называет ангелом. -Если я назову тебя иначе – ты выклюешь остатки моей печени, - раздраженно фыркает шатен, закатив глаза. – Не хочу рисковать здоровьем. -Острый язычок, за него я тебя и полюбила в свое время. Ник кажется таким беззащитным, когда эта сука начинает восхищаться перед ним своим новым любовничком. Отец Дерека, по ее словам, возглавляет список «Forbes» в этом году, что говорит только об одном – денежек у этого идиота еще больше, чем у Холдена. Ник на его фоне теперь кажется маленькой нищей букашкой, которую она желает раздавить своим острым каблучком, и, кажется, у нее это получается, ведь его глаза – грустнее грустного. Поймав на себе его короткий взгляд, я вдруг почувствовала, что желаю защитить Ника от этой женщины. Мне хочется дать ей такую пощечину, от которой моя ладонь будет жечь еще несколько дней. -Никки, милый, твой вечер как всегда на высоте. Жаль, конечно, видеть, что ты как всегда один, без пары. -Моя личная жизнь – не твое дело, - тут же выпалил Холден, измерив брюнетку каменным взглядом. -Не глупи, Никки. Я твоя бывшая жена и искренне желаю тебе счастья. Просто иногда мне кажется, что ты все еще не можешь меня забыть, словно ждешь, когда же я к тебе вернусь, но… Милый, я больше никогда не буду с тобой, хватит ждать. Сама не понимаю, что на меня находит, но осушаю бокал залпом и резко ставлю его на стол. Может, я слишком плохо его знаю, но этого хватает для того, чтобы понять, что Ник не заслуживает такого унижения. Эта сука давит его своим каблуком, а Холден даже не сопротивляется, ведь он гораздо выше этого. Я уже делала подобное в далеком прошлом, сделаю и сейчас – спасу очередного красивого шатена от его стервозной бывшей. Мне не привыкать. Да и алкоголя в моей крови достаточно для того, чтобы принять решение сгоряча и поддаться его течению. -Ах, вот ты где! – быстрыми шагами я пересекаю разделяющее нас расстояние и включаю режим актрисы, растягивая свои губы в широченной улыбке. – Милый, я совсем потеряла тебя из виду! Холден смотрит на меня с нескрываемым шоком и изумлением, в то время когда я, пользуясь его растерянностью, обнимаю мужчину, обвив руки вокруг его шеи и впиваясь в губы с требовательным поцелуем. Ник без колебаний отвечает мне, а его руки тут же притягивают меня ближе к себе. Не знаю, догадался ли он, что я лишь пытаюсь его спасти, но этот поцелуй и отдача со стороны Холдена вновь доказывают мне только одно – я действительно ему нравлюсь. Безразличных людей не целуют с таким желанием и нежностью. -Мы не виделись всего пять минут, а я уже так соскучилась, - разорвав поцелуй, как можно нежнее произношу я, заглядывая в его глаза. В его глазах читается не только облегчение, но и бесконечная благодарность, и это только подстегивает мое желание укротить эту самовлюбленную курицу. Ворую с его губ еще один короткий поцелуй, мол, я так сильно люблю его, что забываю о существовании людей вокруг, и лишь затем поворачиваю голову, делая вид, что наконец-то замечаю людей, с которыми он вел диалог. -О, боже, - наслаждаясь перекошенным лицом ботексной брюнетки, я притворяюсь удивленной. – Я не заметила, что ты с кем-то разговаривал. -Все в порядке, - его женушка натянуто улыбнулась, протянув мне руку для пожатия. – Я Гейлис. Гейлис Холден, его жена. -Я знаю, кто ты, - сама удивляюсь количеству ноток призрения и отвращения в моем голосе. – Видела семейные фото. Мой холодный взгляд перемещается на ее протянутую руку, и я лишь вскидываю вверх бровь, даже не собираясь ее пожать. Боюсь представить, какой сукой я сейчас кажусь, но мне плевать. -И ты его бывшая жена, - резко добавляю я, обвивая Ника рукой за талию. – Не забывай свое место, милая. -И где ты нашел эту невоспитанную особу? – почти что взвизгивает Гейлис, явно шокированная моим поведением. – Это низко даже для тебя, Холден. -Спать с другими мужиками за спиной своего мужа – вот, что низко, - отрезаю я, прежде чем Ник успевает открыть рот. – Осторожнее, молодой человек. Однажды рога могут появиться и у вас. Вижу, как на глуповатом личике брюнетки мелькают эмоции одна за одной, и ликующе расплываюсь в улыбке, понимая, что та настолько растерялась, что даже не в силах остроумно мне ответить. Что же, этот раунд остался за мной, сучка. -Моя девушка, - Холден пожимает плечами, не скрывая довольную улыбку. – А теперь прошу прощения, но мне нужно пригласить ее на танец, пока она не порвала вас в клочья. Усмехаюсь, покосившись на перекошенные лица Дерека и Гейлис. Давненько я не упивалась собственными победами, и вот, этот сладкий вкус вновь на моих губах. Я уже и забыла, насколько это приятно – ставить всяких самовлюбленных дамочек на свое место. Ник берет меня за руку и мы, гордо задрав подбородки, обходим эту парочку, даже не попрощавшись. Они недостойны больше ни минуты внимания, и каждый из нас это отчетливо понимал. -И что ты в ней вообще нашел? – срывается с моих губ, когда мы останавливаемся с другой стороны огромного зала. -Я был молод, - Ник пожал плечами, после чего взмахнул рукой, вынуждая бедного парнишку с подносом подскочить к нам и протянуть бокалы с шампанским. – Был глуп, наивен, и у меня бушевали гормоны, а у нее была классная задница. -Классная задница – отличный повод для женитьбы. Ник хохотнул в ответ на мои слова, после чего пригубил свой бокал. -Отличный повод для женитьбы – это ее беременность, но никак не задница. -Ах, вот оно что, - понимающе киваю, после чего расстроено смотрю на свой бокал – и когда я только успела его осушить? – Свадьба «по залету». -Сколько же ты выпила? – замечая мой пустой бокал, Холден попытался проанализировать мое состояние глазами. -Достаточно для того, чтобы дать отпор твоей женушке. Он усмехнулся, после чего осушил свой бокал и отправил официанта за новой порцией. Его определенно не беспокоило то, что я так страстно упиваюсь шампанским. Даже, наоборот – по взгляду шатена я видела, что ему нравилась такая Алексис: не зажатая, расслабленная, улыбающаяся, дерзкая, закрывающая его своей грудью от гадюки-жены. -Почему ты это сделала? – после недолгой паузы, решается спросить он. - Почему вступилась за меня? -Я слышала все, что она сказала и видела, насколько тебе некомфортно. У тебя был такой взгляд, - признаюсь, чуть дыша. – Казалось, ты тонешь, и тебе не помешает спасательный круг. -Ах, вот оно что, - он на миг поджимает губы, словно слегка разочарован. – Значит, ты поцеловала меня из жалости? Знаешь, это даже хуже, чем когда ты возбудила меня и оставила ни с чем сегодня в офисе. -Твоя бывшая жена та еще сука, Ник, - закатывая глаза, я чувствую легкое раздражение. – Я бы могла просто обнять тебя, и этого было бы достаточно для того, чтобы обмануть ее, но, почему-то, я поцеловала тебя. Думаю, я действительно хотела этого. Это не был поцелуй из жалости. Мне захотелось поцеловать тебя, и я это сделала. Занавес. -Женщина, я тебя не понимаю. Ты отшиваешь меня, а затем целуешь, ведь тебе этого хочется. Это как-то нелогично, согласна? -Такова истинная женская логика, Никки. Привыкай. -Готов делать это хоть всю жизнь, - тепло произносит мужчина, а его глаза говорят еще больше, чем красивые слова. – И прошу, не называй меня так. Никки – это маленький сопливый школьник, который влюбился в жгучую стервозную брюнетку, которая испортила ему жизнь. Я уже не тот парнишка, и больше никогда не хочу им быть. Понимающе киваю, даже не смея возразить. Он действительно больше не тот паренек, который связался с Гейлис. Сейчас ему тридцать четыре, он умен, хорош собой и уже не столь глуп, каким был в юности. -Глупо с моей стороны наедятся, что ты согласишься присоединиться ко мне за столик? – с надеждой спрашивает мужчина, а его глаза впиваются в мое лицо, пытаясь предугадать ответ. – Через десять минут начнется аукцион, и мне бы хотелось провести следующий час в твоей компании. Взглянув в сторону оркестра, который уже доигрывал очередную сладкую песнь, я заметила, что Кендалла и Эйс там больше нет, а это значит только одно – они уже заняли свои места в аукционном зале. Если верить приглашению, то мое место рядом с ними, а это значит, что следующий час или больше мне придется мариноваться в собственной злости и чувстве вины. Может, дело в выпитом мною шампанском, или дело правда в Нике, но когда он был рядом – негатив отступал. Когда он рядом, я думаю обо всем в мире, но только не о сегодняшнем дне и о ране, нанесенной им. -Если твои друзья-аристократы не будут против простолюдинки за вашим столиком, то я только за, - не медля, я принимаю его предложение, лишь бы не проводить время рядом со своими друзьями. -Тогда прошу за мной, - предоставляя мне свой локоть, заявляет шатен, а его глаза почти что светятся от счастья. -Не боишься, что завтра все таблоиды будут кричать о твоей новой пассии? -Если такова цена за вечер с тобой – я готов ее заплатить. К тому же, ты слишком хорошо выглядишь в этом красном платье. Такой наряд нужно продемонстрировать всему миру! Усмехаюсь, ничего не ответив. Он тоже больше не произносит ни слова, пока мы не оказываемся за одним из центральных столиков в соседнем зале. Стоило нам сесть вместе – зал заполнился перешептываниями и тихими подглядываниями в нашу сторону. Вот она, цена за проведенное время с красивым и популярным у женской аудитории богатым мужчиной – тебя тут же начинают считать его очередной пассией, которую он как всегда использует и выбросит, когда она ему надоест. Возможно, так и есть – я лишь очередная игрушка, которую он желает получить, чтобы вдоволь наиграться. Я не знаю, каков он на самом деле и что у него на уме. Но, по правде говоря, мне плевать, ведь я не строю планов на долгую и счастливую жизнь с ним. Я вообще не строю планов на Холдена. Все, что мне нужно – пара мгновений рядом с ним, чтобы не сойти с ума от бушующих во мне эмоций, которые этот мужчина странным образом усмирял. Ник представляет меня своей компании, и я сама не осознаю, как вовлекаюсь в разговор с этими незнакомыми мне мужчинами и их дорого разодетыми женушками. Весь аукцион Холден то и дело поглядывал на меня, и когда я ловила его взгляды – он даже не отводил глаза. В какой-то момент я даже поймала себя на мысли, что мне это нравится – вновь чувствовать мужское внимание и заливаться от этого краской. Может, я просто выпила лишнего, может – это просто бред, но я вдруг захотела вновь жить нормальной жизнью, а не возвращаться в плен реальности, где существовала только боль от воспоминаний и страдания. -Потанцуешь со мной? – когда аукцион подходит к концу, Холден поднимается на ноги и галантно протягивает ко мне руку, усмехнувшись уголком губ. – Сейчас начнется настоящий балл. -Я не слишком хороша в этом ремесле, - чистосердечно признаюсь, пытаясь деликатно отказать ему. – Почему бы тебе не пригласить кого-то более умелого? -Не я начал эту игру, мисс Миллс, - понимая, что я не подам ему руку, мужчина сам за нее берется. – Назвалась моей девушкой перед моей бывшей женой – будь добра поддерживать данный статус. Усмехаюсь, понимая, что мне не отвертеться. Опять же, ловлю себя на мысли, что в какой-то степени мне этого даже хочется – просто потанцевать с красивым мужчиной, не думая обо всем, что меня гложет. -Только один танец, - срывается с моих губ. – И только потому, что я уже немного опьянела. -Это мы еще посмотрим. Когда все вновь собрались в бальном зале, оркестр вернулся на свое место, а спустя короткий миг приятное звучание их музыкальных инструментов стало сливаться в прекрасной, ласкающей уши мелодии. Правда, моему удивлению не было предела, когда на смену классической музыке пришла современная – на свой лад, но не менее потрясающе, оркестр исполнял песню Сэма Смита «Stay With Me». Никаких слов, только живая музыка и такая знакомая мелодия, заставляющая мысленно ей подпевать – сказать, что я была в восторге – ничего не сказать. -Только не говори, что Эйприл скинула тебе мой плейлист, - срывается с моих губ прежде, чем Ник успевает притянуть меня к себе -Если я скажу, что это тоже ее рук дело, ты сильно на нее рассердишься? -Я всего лишь придушу ее собственными руками. -Тогда я ничего не скажу, - хохотнув, Холден тепло на меня взглянул. – Разве так сложно просто наслаждаться вечером, Алексис? Постарайся не думать о таких мелочах и просто плыви по течению. Закатываю глаза, но все же прикусываю свой язык. Он прав – нужно плыть по течению и наслаждаться мгновением, в котором нет ни агонии, ни печали. Знакомая мелодия пьянит меня не хуже шампанского – я и сама не осознаю, как начинаю кружиться в танце с Холденом, погрузившись в это с головой. Он умело руководит процессом и не дает мне даже оступиться – его крепкие руки прижимают меня так сильно, что я даже чувствую жар его тела через одежду. Если первая песня была плавной, нежной, не требующей быстрых движений, то пришедшая ей на смену «Hoizier - Take Мe To Church» в исполнении оркестра была ее полной противоположностью – быстрой, страстной, поглощающей. Ник был везде: сначала он руководил мягким вальсом, но когда песня сменилась – он поддался ее чарам и принял более агрессивную тактику танца. Его руки, то и дело, скользили по моему телу, прожигая сквозь платье своим жаром и заставляя позабыть обо всем на свете. Эти танцы стали для меня омутом, окунаясь в который я чувствовала забвение. И не описать словами, как же хорошо было забыть, насколько моя жизнь плоха на самом деле и насколько мое сердце разбито. Одно ловкое и страстное движение и вот, я уже прижата к Николасу спиной. Он обнимает меня, его руки скользят по моей талии, соблюдая все рамки приличия, пока я, закрыв глаза, откидываю голову назад, на его плечо. Это кажется правильным – танцевать с ним. Я вдруг осознаю, что на самом деле не танец помогает мне забыться, а он – мужчина, который в эти секунды зарывается носом в мои волосы. -Разве тебе не кажется это правильным? – чуть слышно шепчет шатен, а его ладони нежно пробегаются по моим обнаженным плечам, поглаживая их и заставляя мурашек струиться по всему моему телу. – Разве эти прикосновения не вызывают у тебя восторг? Восторг? Нет, я определенно не чувствовала эту эмоцию. Восторг я испытывала в объятиях совсем другого мужчины, но сейчас я не хочу думать об этом. Что я чувствовала, танцуя с Николасом? Не знаю. Возможно, сейчас я и вовсе не способна что-то чувствовать через количество выпитого алкоголя. Ясно было только одно – танцевать с Ником мне приятно. Его компания этим вечером стала для меня спасением. Резкое движение и вот, я вновь повернута к нему лицом. Одной рукой я сплетаю наши пальцы, второй – играю с его волосами, расположив ее намного выше его плеча. Кажется, Холдену это нравится, ведь он не перестает согревать меня своим теплым взглядом. Не знаю, каким сейчас выглядит мое лицо, но уверена – вид у него лучше, чем когда я закрываюсь в себе и печалюсь. Даже Эйприл это заметила, я видела. Когда они с Кендаллом танцевали – девушка не сводила с меня глаз, пытаясь понять, какое бедное животное в лесу погибло, раз уж я подпустила к себе Холдена. Когда наши с блондинкой взгляды встретились – я лишь опустила глаза, пытаясь не рассмотреть в них то, что могло бы подкосить мое умиротворенное состояние. Нет, мне это не нужно. Особенно, когда оркестр исполняет мою любимую «Say Something», которая в оригинале принадлежит дуэту «Great Big World» и Кристине Агиллере. Сама не осознаю, как мое согласие на один танец перерастает в несколько, ведь музыка то и дело меняется, заставляя нас то ускоряться, то замедлятся для медленных шагов в стиле вальса. Чудо по-настоящему свершилось – я забылась. Впервые за полтора года я разрешила себе не болеть, а быть здоровой. И это было замечательное чувство. Мир замедляется, а сердце ускоряет темп, когда оркестр берется за превращение песни «A Throusand Years» от Кристины Перри в прекрасную, сладчайшую мелодию из всех, что я прежде слышала. Даже без слов, даже без самой Кристины, эта песня покоряет меня, и мысленно я повторяю себе каждое ее слово, подпевая оркестру. Моя голова покоится на груди Ника, а все вокруг уходит куда-то на второй план – я поглощена своим забвением, наслаждаясь каждой его секундой. Казалось, я могла бы так целую вечность – просто танцевать, не думая ни о чем. Я могла бы до самого утра наслаждаться компанией красивого мужчины и просто утопать в наслаждении желанного забвения, но ничто не длится вечно. В какой-то момент у меня даже закружилась голова, но я не подала виду – такую плату за эти минуты спокойствия я готова заплатить. Но я не готова была разлучаться с Холденом, когда ему пришлось покинуть меня для того, чтобы с маленькой импровизированной сцены прочитать свою впечатляющую и наполненную глубоким смыслом речь. Когда музыка прекратилась, а его бархатный и глубокий голос разлился по всему залу - я заняла свое привычное место рядом с шампанским. Если не рядом с Ником, то только здесь я чувствую себя спокойно. Шампанское делает мир лучше. Алкоголь делает мир лучше. И почему я раньше не догадалась об этом? -Что ты делаешь? – увлекшись словами Холдена о спасении мира и помощи детям, я не замечаю возникшего из неоткуда Кендалла. -Прошу, не начинай то, что плохо закончится, - с моих губ срывается какое-то подобие стона. – Хватит на сегодня громких сцен. -Ты пытаешься что-то мне доказать, зажимаясь с этим богачом? Благодаря этой громкой фразе я чуть не подавилась глотком шампанского. Кажется, Кендаллу действительно мало дерьма на сегодня, и мой шокированный взгляд в его сторону доказывает только одно – наша очередная стычка просто неизбежна. -Я пытаюсь просто делать то, чего вы все так страстно желаете, - фыркаю, испепеляя парня взглядом. – Живу дальше. Разве это не заметно? Шмидт закрывает лицо ладонью, пытаясь скрыть свой фейспалм. Кажется, мое поведение устраивает только Холдена, но никак не эту парочку. -Твоя девушка страстно желала, чтобы я приняла ухаживания Николаса, и вот, когда я послушалась – опять же это вас не устраивает. Чего же вам угодно, Кендалл? Объясни мне, потому что я никак не пойму. -Мы лишь желаем тебе счастья, Алексис, - чуть громче, чем следовало, произносит парень. – Пытаемся помочь, но ты упрямо нас отвергаешь. Зачем ты обидела Эйприл, мм? Нашу ссору можно еще хоть как-то объяснить, но то, как ты накинулась на нее… Он продолжает что-то бухтеть, но я устаю от этого, так что просто беру очередной бокал и, повернув голову в сторону сцены, смотрю на мужчину, с которым танцевала. -Боже, ты что, игнорируешь меня? – Кендалл понимает, что его тирада была бесполезна, и это выводит парня из себя. – Алексис! Да посмотри ты на меня! Даже не взглянув на него, я делаю глоток шампанского, которым чуть вновь не давлюсь, ведь резким движением его вырывают из моих рук. -С тебя хватит, дорогуша! -Ты мне не папочка, так что не смей указывать, что мне делать, Шмидт! – выдираю бокал из его рук и с залпом демонстративно осушаю его, одновременно сверля взглядом друга. -Ты слишком пьяна, чтобы с тобой разговаривать, - парень перехватывает мою руку, когда я вновь тянусь за бокалом. – Давай я отвезу тебя домой. -Хватит разговоров, Кендалл. Правда хватит. Я так устала от того, что все вдруг стали такими охрененными психологами, и каждый лучше другого знает, как мне стоит жить и что мне нужно чувствовать! Возвращайся к Эйприл и делай с ней все что угодно, но только не лезь ко мне. -Я отвезу тебя домой, - золотоволосый хватает меня за локоть, но я резко вырываю руку из его лап. -Еще раз так сделаешь – я закричу, - испепеляя парня взглядом, я чувствую возвращение той самой ярости, которая полыхала во мне после нашей ссоры. -Пошли домой, Лекс, - злость в его глазах перерастает в мольбу, и парень вновь тянет ко мне руку. – Прошу тебя – давай уйдем. -Оставь меня в покое, Шмидт. -Я пытался быть тебе другом ради памяти о нем, - срывается с губ парнишки. – Ради Эйприл и уважения к твоему отцу! Пытался терпеть всю твою несносность и спасать от самой себя. Но даже с меня достаточно, Миллс. С меня хватит твоих истерик и припадков. Я сдаюсь, да простит меня Джеймс. Делай что хочешь! Скатертью тебе дорога! Застываю, широко распахнув глаза и даже пошатнувшись – его слова наносят мне звонкую, тяжелую пощечину. -Ты хоть сам понимаешь, что сказал? – холодным тоном отрезаю я, пытаясь скрыть глубину обиды, которая новым грузом пала на мои плечи. -Не придирайся к словам, - лицо Кендалла тоже меняется, ведь в его мозг постепенно начинает доходить смысл сказанных слов. – Ты знаешь, что я на самом деле хотел сказать. -Да, знаю. Но ты сказал то, что сказал – выплеснул всю правду о наших с тобой отношениях мне в лицо. Думаю, я это заслужила. Но веришь или нет, до этого момента я верила, что наша дружба настоящая, искренняя, верная. Но на деле она оказалась всего лишь твоей данью уважения к другу, моему отцу и твоей девушке. Спасибо и на том. -Лекси, ты же… -Я знаю, Кендалл. Но на сегодня ты сказал уже даже в два раза больше, чем достаточно. Уходи. -Миллс… -Прочь, Кендалл. Я не хочу тебя видеть. -Я пытался помочь, - срывается с губ парня, прежде чем он разворачивается на пятках и уходит с перекошенным от эмоций лицом. Неловко оглянувшись, я вдруг осознаю, что несколько людей, стоявших вблизи, пытаются спрятать свои бесстыжие взгляды. Они стали участниками неловкого разговора, как, думаю, и многие другие, ведь этот вечер был действительно наполнен скандалами с моей стороны. Мне вдруг становится не по себе, да и пожар, в который Кендалл только подкинул дровишек, с новой силой стал излизывать мое тело своими языками пламени. Пытаясь потушить это пламя, я лишь хватаю бокал с шампанским и осушаю его. Игристое вино обжигает горло и служит очередным спасением, так что я поддаюсь его чарам и сама не осознаю, как перехожу очередную черту – прежде чем Ник ко мне вернулся, я уже еле стояла на ногах, но бокал так и не выпускала из рук. -Ты вернулся, - хватая мужчину за пиджак, я притягиваю того к себе. – Тебя не было слишком долго. -Ты впорядке? – Ник пытается проанализировать мое состояние, но я не разрешаю ему завершить это дело, ведь впиваюсь в его губы с настойчивым поцелуем. – Уоу, Алексис, притормози. -Тебе не нравится? – пытаясь выглядеть сексуальной, я только сильнее притягиваю к себе мужчину, вынуждая его обнять меня. -Ты пьяна? – его взгляд тут же становится укоризненным. -Нет, я всего лишь хочу тебя поцеловать. -А мне кажется, ты выпила лишнего. -Чем докажешь? -Если я сейчас разомкну объятия – ты упадешь, не устояв на ногах. -Да ладно тебе, Никки. Ну, выпила я немножко, и что с того? Он тяжело вздыхает, только сильнее обнимая меня, но одновременно уклоняясь от пьяного поцелуя. -Давай потанцуем, Ник? Сегодня такой прекрасный вечер. -Ты не слышала, как я поблагодарил всех за вложения и объявил о завершении балла в конце речи? – с его губ срывается такой милый смешок, что я и сама не сдерживаю улыбку. – Сколько же ты выпила, красавица? -Ты говорил там минут сорок, а мне было скучно. -Не думал, что с вами столько хлопот, мисс Миллс, - с тенью улыбки на лице, произносит Холден, после чего, недолго думая, подхватывает меня на руки. – Закинь руку мне на плечо и не сопротивляйся. -И не собиралась, - тут же обвиваю мужчину руками, ведь из-за такого резкого движения все едет перед глазами, и я на короткий миг теряю связь с этим миром. - Только представь, какими завтра будут заголовки желтых газетенок! -Мне уже страшно, - он наиграно закатывает глаза. – Но не бросать же мне даму в беде? -Ты прям как принц на белом коне, - сама не осознаю, как свободной рукой потрепала мужчину за щеку. – С ямочками на щеках и рыцарским кодеком воспитания. -О, Боже, - перед нами открывают одну из дверей, но я даже не обращаю внимания на то, что Ник держит курс не к парадному входу. – Ты самая милая пьяная женщина, которую мне доводилось спасать. -Это я еще не начала к тебе приставать, - щелкаю его по носу, расплываясь в глупой улыбке. – Тогда бы ты так не думал. -Ты клеила меня две минуты назад, Алексис. -О, ты погоди, когда мы доберемся до моей кровати – и не такое начнется! Быстрыми шагами и с неописуемой легкостью Ник отнес меня к своей машине у черного входа, а затем и вовсе загрузил внутрь. Не знаю, как он не выбросил меня в одну из урн, мимо которых мы проходили, ведь я вела себя хуже капризного ребенка – дрыгала ногами, совали пальцы в его ямочки на щеках, запускала руки в волосы Ника, говорила всякие бредовые глупости, да и вообще не контролировала свои действия. На его месте я бы уже давно швырнула себя об асфальт и ушла, но нет же, мужчина погрузил меня в свою машину и даже намеревался отвезти домой. Переговорив с подбежавшим к нам парнем, Холден дал ему какие-то указания, после чего сел за руль своего новенького серебристого автомобиля. -Подскажешь свой адрес? – покосившись на меня с улыбкой, мужчина даже не удивился, замечая, как я перебираю свои волосы, увлеченно их считая. -Я могу поселиться в твоей постели этой ночью, если пожелаешь. -Боже, - он хохочет, проворачивая ключ. Машина заводится и ее приятный рев ласкает уши. – Говори свой адрес, пьянчужка. Сдаюсь, он с усмешкой вжимает педаль газа в пол, и мы отправляемся ко мне домой. Путь в мой дом не близкий, но я теряю счет времени, утопая в своих пьяных разговорах и улыбках Холдена на соседнем сидении. Я такая легкая, спокойная, счастливая. Мир уходит на второй план, а в голове остается только счастье, вызванное опьянением и потерей трезвого мышления. Ник кажется мне таким сексуальным, когда серьезно смотрит на дорогу, что я даже не сдерживаю свои порывы соблазнить его. Правда, он реагирует на них либо хохотом, либо просто улыбкой, но никак не принимает. Я пробегаюсь ладонью по его ноге, поднимаясь все выше и выше – он перекладывает ее на мои же колени, пытаюсь поцеловать его в шею – Ник отодвигает меня, как тряпичную куклу и приказывает сидеть смирно, ведь он за рулем. Эти попытки соблазнить его длятся непозволительно долго, и в какой-то момент я устаю от его отказов и смеха, так что просто откидываюсь на кресло и устремляю взгляд на дорогу. Ник молчит, да и я на какой-то момент затыкаюсь тоже. Затем.… Затем мои усталые глаза просто закрываются, оставляя этот вечер позади. -Ключ в сумке, - сонно бормочу, когда понимаю, что Николас вновь подхватывает меня на руки, вытаскивая из автомобиля. – Спальня на втором этаже… Провал. Веки настолько тяжелые, что они сами по себе закрываются, а я сдаюсь, отключаясь. Кажется, алкоголя было действительно слишком много. Последнее, что я чувствую – это прохлада моих простыней. Кто-то снимает с меня туфли и укрывает одеялом, и это выглядит чертовски мило. -Иди ко мне, - сонно тяну руки к темному силуэту, пытаясь поймать его и притянуть в свои объятия. – Джеймс? Иди ко мне, любимый. Джей… Провал. Я вновь отключилась, отдавшись такой блаженной пустоте. Этот день остается позади, а его последствия… Что же, мне придется столкнуться с ними, когда я проснусь. А пока.… Пока сон. Сладкое забвение. Провал. *** Открыв глаза, я долгое время смотрела в потолок, пытаясь прийти в себя. Похмелье дало о себе знать как только я проснулась, и это ощущение ни с чем не спутаешь – казалось, по мне несколько раз проехался асфальтоукладчик, во рту сдохла парочка кошек, а в горле настолько пересохло, что было даже больно глотать. Голова раскалывалась и кружилась, а руки и ноги, казалось, были не моими вовсе – мне пришлось приложить слишком много усилий, чтобы сначала просто сесть, а затем и вовсе подняться с кровати. Спать в бальном платье было для меня в новинку, но в какой-то степени я даже была рада тому, что все еще одета – проснуться голышом было бы куда хуже, чем такой вариант. Правда, Донна Каран вряд ли оценит тот факт, что одно из ее лучших платьев стало моей ночнушкой. Почистив зубы и умывшись, я поняла, что этого слишком мало, так что без раздумий приняла горячий, смывающий с меня остатки алкогольного опьянения душ. Вода была обжигающей, но мне, почему-то, не хотелось сделать ее прохладней – думаю, подсознательно я наказывала себя за то, что натворила вчера вечером. Да и днем. Боже, что за безумные выдались сутки… Сейчас, пялясь в зеркало, я больше не чувствовала ту бурю эмоций. Я вообще ничего не чувствовала, и это даже немного пугало. Высушив волосы, я тут же принялась маскировать последствия своего алкогольного опьянения косметическими средствами. Красится совсем не хотелось, но через силу я привела себя в порядок, ведь когда приедут мама или папа, чтобы доставить Артура домой, они не должны видеть мое плачевное состояние. Последнее, чего мне сейчас хотелось – это боль еще и в родительском сердце. С меня хватит. Вчера итак разбилось слишком много любви о скалы моих истерик, и большим пожертвовать во благо своей скорби я не хочу. Сегодня впервые за полтора года я проснулась с желанием все изменить. Может, дело в алкоголе, но впервые за долгое время я не хотела лелеять свою скорбь, а наоборот – мечтала от нее избавиться. И это было началом новой эры. Высушив волосы, я несколько раз дополнительно пробежалась по ним расческой – привычная Алексис готова надеть свою социальную маску и шагать навстречу новому дню. Синяки под глазами почти бесследно растаяли под слоем консилера, а усталость глаз скрывали озорные черные стрелки и тройной слой туши. Все бы ничего, если бы не головная боль и тошнота – от них не так легко избавиться, как от внешних недостатков. Вернувшись в спальню, я села на край кровати и на несколько минут исчезла из реальности, пытаясь вспомнить вчерашний день до мельчайших деталей. Все ссоры и полыхающий костер в груди остался в прошлом, а на смену им вернулись здравый рассудок и трезвая оценка ситуации. Я больше не собиралась идти на поводу эмоций и давать слабину. Нет, больше нет. Хватит. Это был временный срыв, и такое больше не повторится. Но.… Даже не смотря на свое, на удивление, искреннее спокойствие, я, правда, не знала, как все вернуть на свои места. Вчера я вновь оттолкнула единственных друзей, и то, что они в итоге могут от меня отказаться – вполне заслужено. Я заслужила все дерьмо мира, которое только можно выплеснуть мне в лицо. А вот Кендалл и Эйприл не заслужили такое наказание, как я. Радовало только одно – теперь Шмидту не придется прикидываться моим другом и терпеть истерики одну за другой. Он уплатил долг для Джеймса сполна и больше не обязан со мной возиться. Шмидт вообще не должен был дружить со мной, но, зачем-то это делал с первого дня нашего знакомства. Никто из моих друзей никогда не был обязан со мной возиться, но все же, они несли эту ношу и не жаловались до последнего. И мне правда стыдно, что я вынудила их это сделать. Мне правда жаль, что моя жизнь настолько сломалась, что в итоге я и сама начала ломать чужие судьбы. Кинув взгляд на прикровакрованую тумбочку, я привычно впилась глазами в нашу с Джеймсом фотографию, которую никак не решусь убрать подальше от глаз. На какую-то секунду я попыталась обвинить в случившемся Маслоу, ведь если бы он не умер, всего бы этого не случилось. Но.… В конечном итоге я просто не смогла это сделать, ведь знала – это все моя вина. Только моя, и ничья больше. Я не могу вечно бежать от своей вины, бежать от своей боли и бежать от правды. Если и пришло время остановиться – то этот день наступил сегодня. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я покинула спальню и спустилась на первый этаж, но когда я взглянула на часы в коридоре, то с легким шоком поняла, что они показывают только десять утра. На кухне кто-то копошился, а запах вкусной еды заставил мой желудок сжаться и заурчать – неужто родители привезли Арчи так рано? Чуть усмехнувшись, я иду навстречу этому прекрасному аромату, которому удается даже прогнать мою тошноту – есть хотелось безумно, и сегодня я не собираюсь отказывать себе в этом удовольствии. Больше нет. -Ник? – переступив порог кухни, я застыла, широко распахнув глаза – у моей плиты стоял высокий, широкоплечий мужчина с волосами цвета темного шоколада. -Доброе утро, пьянчужка, - развернувшись, он одарил меня своей солнечной белозубой улыбкой и милыми ямочками на щеках. И как я не замечала их раньше? – Надеюсь, ты не против, что я тут хозяйничаю? -Я? – растерянно срывается с моих губ. – Нет, не против, но… -Но ты спрашиваешь себя, что я тут делаю, верно? -Скорее, я спрашиваю себя, каких глупостей я вчера натворила. Я ничего не помню с момента.… Как мы танцевали. -Ауч, - Ник скорчил смешную мордашку, притворяясь, что мои слова его задели. – Значит, ты не помнишь о нашей страстной, развратной ночи? Не помнишь, как мы слились воедино в жарких объятиях, танцуя грязный танец желания на простынях? Позвоночник сковывает льдом, а ноги подкашиваются - неужели я все-таки переспала с ним? Сама не осознаю, как опускаюсь на мягкий уголок, рядом с которым стояла. Даже боюсь представить, насколько у меня сейчас перекошенное лицо, но, кажется, Нику пришлась по вкусу моя реакция – он расхохотался. -Я пошутил, Алексис. Я просто привез тебя домой и отнес в кровать. Занавес. -Боже, - облегченно выдыхаю, тут же расслабляясь. – Ты, правда, нес меня на руках? -Ты так напилась, что не могла стоять на ногах, - шатен пожал плечам и снял со сковороды несколько яичниц, умелым движением переместив их на тарелки. – Что мне оставалось делать? -Бросить под столом, например, - усмехаюсь, правда к щекам приливает румянец. Впервые за все время в кухне я по-настоящему смотрю на Холдена и вижу то, чего не видела прежде – его большие, голубые глаза были ясными, как летнее небо и смотрели на меня с нескрываемым теплом. Впервые с момента нашего знакомства я подумала о том, что он правда привлекателен, и не потому, что ему досталась красивая внешность, а именно благодаря свету, который от него исходил. -Я так и собирался сделать, - он усмехнулся и поставил передо мной миску с яичницей и легким салатом. – Но затем ты назвала меня принцем на белом коне. Эти слова растопили мое холодное каменное сердце и я не смог бросить даму в беде. -Боже, я, правда, такое сказала? – сама не осознаю, как начинаю нелепо смеяться, прикрывая глаза ладонью от стыда. – Ты еще и не такое говорила, пьянчужка, - Ник присаживается рядом с еще одной тарелкой еды и наливает в стаканы апельсиновый сок. – Ешь, Алексис, тебе сейчас жизненно необходим белок. А я тем временем все тебе расскажу. Вы, милочка, бесцеремонно лапали своего рыцаря, соблазняли его, подкатывали к нему свои шары, болтали много милой чуши и, наконец-то, хоть и нелепо, но искренне улыбались в моем присутствии, как сейчас. Ах, да! Еще у тебя какой-то странный фетиш на мои ямочки на щеках! Ты постоянно совала в них свои пальчики! Смеюсь, представляя все сказанное Ником, пытаясь вспомнить хоть что-то из этого. В моей голове появляются размытые воспоминания о мужчине, подхватившем меня на руки, о том, как в машине я действительно отвлекала его от дороги, соблазняя, да и ямочки его, в которые так и хотелось ткнуть пальцем, я тоже вспомнила. Кажется, он говорит правду – я вела себя отвратительно, и мне теперь безумно стыдно смотреть ему в глаза. -Я становлюсь такой дурочкой, когда выпиваю лишнего, - с виноватой улыбой на губах смотрю на мужчину, который сидел так близко, что я даже чувствовала аромат его дорогих стойких духов. – Прости, Ник. И спасибо тебе за то, что не бросил меня в беде. И за завтрак спасибо. Ник, мне так стыдно, боже… -Перестань, - он, как ни в чем не бывало, пожимает плечами, не скрывая довольную улыбку. – Это было даже интересно – узнать тебя с новой стороны. Пьяненькая Алексис Миллс очень милая. -Нет, она ужасна! – протестую, легонько толкнув его в плечо и хихикая. – И она такая.… Такая глупая! -Мне она понравилась даже больше той девушки, которую я повстречал на интервью. Усмехаюсь, не зная, что ответить на эти искренние слова. Мы лишь обмениваемся слегка неловким, но теплым взглядом. Пытаясь избежать неловкой паузы, я принимаюсь за свой завтрак, чем вызываю у Холдена очередную улыбку на губах. -Ты был со мной всю ночь? -Конечно, - он кидает на меня двузначный, коварный взгляд. – Не хотел, чтобы ты задохнулась, если бы тебя вдруг начало тошнить. -И где же ты спал? Только не говори, что на диване. -И не надейся, пьянчужка. Я спал с тобой, и мне было очень даже комфортно. -Ох, значит, мы все-таки спали вместе? – вскинув вверх одну бровь, я наиграно негодую. – Не по-рыцарски это – делить одну кровать с дамой до свадьбы, сэр Николас. -21 век за окном, миледи. Рыцари нынче уже не те. Мы смеемся, затем вновь шутим и вновь смеемся. Мое похмелье отходит на второй план, ведь Ник нагло поглощает все мое внимание, заставляя раствориться в разговоре с ним и в этом прекрасном завтраке. Ходен, точнее новый для меня Холден, кажется таким приземленным, простым, милым. Тот манипулятор, соблазнитель и коварный мужчина, коим я его считала, остался где-то далеко, в стенах его офиса и он даже не думал возвращаться. Такой Ник мне нравился больше – улыбчивый, веселый, заботливый и определенно настоящий. Такую улыбку и теплоту в глазах не сыграешь, как бы ты не пытался. Я вдруг поймала себя на мысли, что давно уже не смеялась так, как этим утром. Давно я не чувствовала, как прошлое не давит на меня тяжким грузом. Вчерашний день словно открыл мне глаза и освободил душу от тяжелых эмоций, которые я выплеснула на окружающий меня мир. Сегодня было легче. Намного легче. Впервые за полтора года все стало сносно. Но стоит ли это состояние той цены, которую мне пришлось заплатить? -О чем задумалась? – Ник поставил на место стаканы после того, как сполоснул их вместе с остальной посудой, не разрешая мне даже сдвинуться с места. -О многом, - подпирая голову руками, я устремляю взгляд в окно. – О вчерашнем, сегодняшнем, даже завтрашнем… -Не хочешь рассказать мне, почему вчера ты так яростно пристрастилась к шампанскому? – шатен кидает на меня осторожный взгляд. – Уверен, ты не часто позволяешь себе подобное. -Я.… Это длинная история, Ник. -И она как-то связана с этим… Джеймсом? Поджимаю губы, ничего не отвечая и вновь устремляя взгляд к окну. Сама не понимаю почему, но я безумно хочу рассказать ему обо всем, чтобы Ник понял, почему у нас ничего не получится. Мне хотелось, чтобы этот мужчина узнал все, и так ему стало бы легче отказаться от меня. Ник должен знать, насколько моя душа искалечена. Я поломана, и меня никак не восстановить. Ко мне нельзя привязываться, ведь… Я работаю неправильно, все во мне сломано, все разбито, раздроблено. Таких людей нельзя любить – они разрушают все вокруг себя. И я не хотела давать ему надежду на что-то, прекрасно понимая, что не смогу никогда дать этому мужчине то, что он заслуживает – всю себя. Любой человек заслуживает полной отдачи в свою сторону за то, что он отдает себя без остатка. -Ты назвала меня так, прежде чем уснуть, - признается Холден. – Да и я не слепой. В этом доме много мужских вещей, много фотографий с ним. -Ник, я… -Постой, дай мне сказать. У тебя есть свои скелеты в шкафу, Алексис, - он мягко касается моей руки, присаживаясь рядом. – У меня тоже их хватает, уж поверь. И я был бы рад, если бы ты открылась мне, рассказала о том, что так тебя терзает и заставляет твои глаза терять их прекрасный, яркий блеск. Я не слепой, и догадался, что в твоем сердце кто-то живет. Я просто хочу сказать, что, возможно, я слишком сильно на тебя давил и сейчас жалею об этом, ведь спугнул. Вчера, в моем офисе, ты впервые обнажила душу предо мной – никого более несчастного я еще никогда не видел. Думаю, ты хотела просто доказать себе, что можешь отказаться от прошлого с помощью меня, но все же, ты не смогла это сделать. Ты не смогла отказаться от этого Джеймса, ведь все еще не отпустила его. Думаю, именно он стоит между нами. Или же я просто самовлюбленный тип, который выдумал для себя целую сказку, лишь бы не верить в то, что девушка, которая ему нравится, просто не хочет иметь с ним ничего общего, ведь он ей отвратителен. Ник проницательнее, чем я думала. Определенно проницательнее, ведь, черт возьми, прочитал что-то на моем лице, прежде чем я ушла из его офиса, и разложил все по полочкам лучше, чем я когда-либо смогу сама. Это одновременно было и пугающе, и прекрасно. Тонкая грань между нашим непринужденным веселым разговором и серьезной болезненной темой резко стерлась, и я боялась последствий, которые ждут меня в конце этого диалога. -Просто.… Если я прав на счет этого твоего скелета в шкафу, то просто хочу сказать, что это нормально. У каждого из нас свои шрамы, свои привязанности, своя слабость. Если ты все еще не готова от него избавиться – я не буду тебя об этом просить. Но.… Если я хоть немного тебе нравлюсь – я готов мириться с этим «скелетом», готов делить тебя с ним столько, сколько потребуется. Если ты хоть немножечко симпатизируешь мне – я готов дать тебе время. На какой-то миг, слушая слова шатена, я забыла, как дышать и даже не знала, что чувствовать. Он был таким искренним, его глаза так умоляюще смотрели – мой желудок болезненно сжался в спазме от эмоций Ника, которые эхом отразились на мне. -Я знаю, что ты хочешь услышать, Ник, - тяжело вздохнув, я аккуратно убираю его ладонь со своей руки и прячу глаза. – Но я не могу сказать тебе это. Ты потрясающий мужчина, и как бы мне не хотелось это признавать, но какая-то часть меня тянется к тебе еще с первых секунд нашего знакомства. Но… Я не могу дать тебе ложную надежду на возможный шанс. Это будет не справедливо по отношению к тебе, ведь я не знаю, смогу ли я избавиться от этого "скелета" вообще. -По-настоящему несправедливо даже не дать мне шанс, - он грустно усмехается. – Но еще несправедливей ты относишься к себе, даже не пытаясь избавиться от своего «скелета». -Ник, это.… Это не так легко, как кажется. -Ну, так расскажи мне. Расскажи все, прошу тебя. -И ты действительно этого хочешь? -Да, Алексис. Я, правда, хочу все узнать и хочу попытаться понять тебя. -Ладно. Джеймс… Он был моим парнем, женихом, почти мужем. Джеймс был капитаном морского судна, его работой было усмирение морских волн. Мы собирались пожениться, но… Он не справился. Волны ему не подчинились. Джеймс не вернулся домой. Я очень сильно любила его, Ник. Эта любовь, она была не такой, как у всех. Это было нечто безумное, всепоглощающее, сильное. Я никого не любила так, как его, и, боюсь, что больше и вовсе не смогу полюбить. С его смертью моя жизнь превратилась в огромную чернильную пустошь, которую я не могу ничем заполнить… И это случилось – я рассказала ему все. Ник слушал, а я говорила, говорила, говорила. Говорила без устали, без умолку, пытаясь проглотить ком, который постоянно подкатывал к горлу. Мой рассказ был долгим – я вернулась во времена смерти моей сестры и поведала Холдену даже то, как Джеймс спас мою жизнь. Я пересказала ему все, что казалось важным, что так болело в сердце, поделилась океанами боли и просто выплеснула то, что уже давно нужно было кому-то высказать. Он слушал. Не перебивая, не кривляясь и даже не зевая. Глаза Холдена, то сопереживающие, то сочувствующие, говорили больше любых слов, которые он когда-либо мог бы сказать. Я вытирала слезы – он молчал, я пыталась подобрать слова – он смотрел на меня так, словно без них знал, что я скажу. Когда мой рассказ закончился, а я облегченно выдохнула, чувствуя странную легкость, Ник на какое-то время перевел взгляд в окно, словно пытался все обдумать. Возможно, он продумывал план побега от такой сумасшедшей и сломленной меня, может просто был напуган моими словами или же просто собирался с мыслями, но его молчание меня пугало. Не знаю, что он должен был сказать, но… Мне хотелось услышать хоть что-то. Хотелось бы знать, что он понимает, почему я не могу дать ему шанс. Почему… Я не могу дать шанс никому. -Теперь ты знаешь все, - мой голос тих, в нем так и читается страх и неуверенность. – Можешь сбежать, Ник, я все пойму. -Сбежать? – мужчина кидает на меня удивленный взгляд. – Почему же я должен сбежать от тебя? -Разве после всего, что я сказала, у тебя не появилось такое желание? Я безумна, Ник, и не стою ни единой твоей минуты. -Ты глупая, если думаешь, что такая правда заставит меня расхотеть тебя, Алексис. После всего, что ты рассказала мне, я лишь сильнее подчинился твоей власти. -Ник… -Я не собираюсь сдаваться только потому, что в твоем сердце жива любовь к мужчине, который погиб. Он – твое прошлое, а я собираюсь стать частью настоящего. У меня тоже есть прошлое, которое всегда будет со мной – двое чудных детишек от первого брака. Скажи мне, разве ты откажешься от меня только из-за того, что они существуют? -Это не одно и то же, Ник. У меня, как и у тебя, есть ребенок, и ты прекрасно знаешь об этом. -Да какая разница, Алексис? Не важно, что было в прошлом. Если постоянно жить с мыслями о том, что уже было – можно сойти с ума, поверь. -Ник… -Нет, помолчи, - Холден так строго взглянул на меня, что я тут же закрыла рот, покоряясь. – Теперь моя очередь говорить. Ты – потрясающая женщина, и то, что ты так сильно любила мужчину, не значит, что на тебе нужно ставить крест, клеймить тебя и обходить стороной. Ты любила его – ну и пусть. Было бы странно, если бы ты никого не любила до этого времени. Однако ты сама себя губишь, дорогуша. Заперла свою боль на замок в груди и лелеешь ее, не разрешая себе дышать полной грудью. Но пойми, это случается каждый день – люди умирают. Тем, кто выжил приходиться нелегко, но такая уж особенность у человечества – мы продолжаем идти вперед, не смотря ни на что. Я не пытаюсь учить тебя жизни, не пытаюсь образумить, а просто говорю, что думаю – ты запрещаешь себе что-либо чувствовать, ведь боишься вновь обжечься. Джеймс всегда будет частью тебя, ты не должна от него отказываться, но тебе нужно все же отпустить его и начать жизнь заново. У каждого из нас есть «скелеты» в шкафу, от которых мы никогда не сможем избавиться. Именно поэтому мы учимся жить с ними. -Я честно пытаюсь научиться жить без него, - чуть слышно произношу я, чувствуя, как глаза начинает щипать. – Правда пытаюсь. Последние полтора года я только и делаю, что живу без него, и это сводит меня с ума. -Никто и не говорил, что будет легко. Я никогда не любил никого так, как, видимо, ты любила своего капитана. Но я просто хочу тебе кое-что показать, чтобы ты осознала – ты жива и все еще можешь быть счастливой. Дай мне свою руку. Послушно протягиваю к Николасу руку, и тот берет ее в свои ладони – горячие, нежные, ласковые – переворачивая руку на внутреннюю сторону. Пальцами одной руки он мягко касается моего запястья, поглаживая его, после чего начинает медленно скользить ими вверх, рисуя узоры на моей руке почти до самого плеча. Он играет пальцами с моей кожей очень нежно, изящно – это вызывает у меня легкий спазм в животе, а по коже и вовсе бегут мурашки. -Что ты чувствуешь? – чуть слышно спрашивает он, мягко целуя мое запястье. -Мне… приятно, - пытаясь понять, какой ответ он хочет услышать. – Щекотно, но приятно. -Вот видишь – ты жива, Лекси. Ты все еще можешь получать удовольствие от мягких прикосновений, можешь дышать, можешь положить весь мир к своим ногам. Вопрос только в том, хочешь ли ты этого. Вот оно что – странным, но действительно доступным и внятным способом этот мужчина попытался сказать мне то, что я так отчаянно пытаюсь отрицать – жизнь продолжается даже без Джеймса. И как бы я не хваталась за свое прошлое – этим его не вернуть. Но с этим можно жить дальше. И только что я, правда, впервые за полтора года поняла, что это действительно возможно, ведь я все еще жива. Глупо, верно? Но погребая себя столько времени вместе с Джеймсом, я даже не задумывалась о том, что жизнь идет без него. Он всегда был в моей голове, всегда в сердце и мыслях – я не отпускаю его, и тем самым топчусь на месте, не в силах принять реальность и пытаться бороться с ней. Лелея свою скорбь, я словно все еще жила мыслью, что однажды он вернется и заставит всю эту боль раствориться, как дурной сон. Кендалл был прав, и именно поэтому я так сильно на него вчера разозлилась. Он был прав абсолютно во всем и знал меня лучше, чем я сама. Но вместо того, чтобы прислушаться к его мудрым словам, я лишь оттолкнула его во благо своей слепоты и нежелания принять правду. Легче было оттолкнуть весь мир, а не сделать то, что действительно нужно - отпустить любимого человека по-настоящему и больше не строить никаких иллюзий. -Тебе кажется, если ты начнешь жить дальше без него – ты предашь Джеймса, - продолжает Ник своим бархатным голосом. – Но, правда в том, что это все чушь. Жить дальше – это нормально. Жить дальше – это именно то, что должен делать каждый из нас после того, как кто-то или что-то выбивает почву из-под его ног. Однажды ты проснешься, и поймешь, что хвататься за прошлое бессмысленно. Нельзя ничего повернуть вспять, нельзя стать прежней. Все, что у тебя есть – это настоящее. Настоящее, где Джеймса больше нет, но есть мир, готовый дать тебе все, что ты пожелаешь – только протяни руку. Только разреши этому дню наступить. Его слова цепляют за самые глубокие, спрятанные от всего мира струны души. Ник прав, Кендалл прав, Эйприл, мама, папа.… Все умоляли меня жить дальше, все пытались заставить меня это сделать, но я упрямилась. Я не делала это потому, что думала, если отпущу Джеймса – то окончательно его потеряю. Но как можно потерять то, что всегда будет частью твоего сердца? -Эй, - замечая слезы на моем лице, Ник тут же осторожно тянется к нему рукой, пытаясь вытереть предательские слезинки, нежно касаясь большим пальцем моей щеки. – Хватит, в твоей жизни и так было предостаточно слез. И если ты плачешь не от счастья, то перестань. -Ты прав, - хлюпнув носом, признаюсь я. – Все, что у меня есть – это настоящее. И в настоящий момент я хочу тебя обнять, ведь просто не знаю, что могу сказать в ответ на твои потрясающие слова. Он усмехается, без слов пересаживаясь ко мне на мягкий уголок и разрешая себя обнять – крепко, с благодарностью, трепетом. Полтора года моей жизни казались черной дырой, которая все глубже засасывала меня в свои глубины до сегодняшнего дня. Этим утром во мне что-то изменилось, а разговор с Холденом и вовсе помог мне окончательно принять самое сложное в мире решение – я должна жить дальше без Джеймса. Ради себя, ради людей, которые меня любят и даже ради памяти о мужчине, которого больше нет. -Еще я хочу, чтобы ты знала, - поглаживая меня по спине, спокойно произносит Ник. - С таким скелетом в твоем шкафу я готов мириться, даже готов воевать с ним за тебя, если ты найдешь в себе силы дать мне на это шанс. Я просто хочу сказать, что готов быть твоим другом, если понадобится. Я все понимаю и готов дать тебе столько времени, сколько потребуется – вот, насколько сильно ты мне нравишься, пьянчужка. Может, в итоге у нас ничего не получится, но все же, если ты захочешь однажды попробовать – ты знаешь, где меня найти. Усмехаюсь, ничего не отвечая и лишь теснее обвивая вокруг Холдена руки. Он не такой, каким я его считала – Ник превзошел все мои ожидания. Его объятия, может, и не были такими родными до боли, но все же, они были теплыми, успокаивающими. И мне не хотелось отстраняться, но я сделала это, ведь казалось, обнимай я его еще на несколько секунд дольше – это определенно будет перебор. -Как на счет кофе? – предлагаю, поднимаясь на ноги. – Я делаю его только крепким и темным, как беспросветная ночь. -Разве тебе можно отказать? Усмехаюсь, он смеется тоже. Удивительный факт – с ним так легко переключится. С грусти я вдруг перехожу на улыбку, и уже что-то лепечу, заваривая кофе, а Ник смеется в ответ. Раньше я чувствовала подобное только с Джеймсом, ведь он был настолько родным, что с ним возможно было все. С моим капитаном я была на седьмом небе, а мои эмоции играли всеми цветами радуги. Может, однажды, эти цвета вновь вернуться в мою жизнь? Ведь, пока что, я чувствую только оттенки черного и бело-серого, но никак не цветного. Во всяком случае, сегодня действительно было другим. И сейчас, делая кофе и улыбаясь без притворства, услышав очередную шутку Ника, я вдруг поняла, что устала от своего образа жизни. Я устала от всей этой серости, всего горя, в котором захлебывалась. Я устала от того, что уже так давно ничего не чувствую и хочу вновь обрести себя. Иногда, эта грань все же наступает – ты приходишь в себя, с каким кошмаром тебе бы не пришлось столкнуться. Ты просыпаешься, и начинается новый день, который несет в себе все, что только пожелаешь. И у тебя появляется выбор: ты можешь либо сделать шаг вперед и попытаться начать жить заново, или же топтаться на месте, утопая в океане своей скорби. Я топталась целых полтора года, но сегодня намерена сделать шаг вперед. Впервые за все эти бесконечные дни я, правда, к этому готова. Вчерашняя нервотрепка нанесла мне жгучую пощечину, и это словно заставило мой мозг стать на место. Больно, но эффективно – мой чайник закипел, затем он долго свистел, но в итоге остыл и перестал обжигать, возвращаясь в свое нормальное температурное состояние. Больше не было разговоров о прошлом, только о настоящем – кофе закончился слишком быстро. Ник рассказал мне о себе, о некоторых аспектах своего прошлого, и, конечно же, о детях – восьмилетнем сыне Дэниеле и пятилетней дочурке Эмбер. Он рассказывал о своих малышах с таким энтузиазмом и любовью, что я невольно задумалась о том, как же ему тяжело видеть их так редко. Углубившись в себя, я отдалилась от Артура, но все же виделась с ним каждый день, и это спасало меня от тоски по нему. Возможно, потеряй я возможность видеться с сыном, то скорее пришла бы в себя, но мой Арчи всегда был рядом, а его присутствие освещало мою жизнь, хоть я и не понимала этого. Я не знаю, как это – скучать по своему ребенку. Но сейчас я определенно поняла, что соскучилась по нашей с ним прежней близости. Стоило вспомнить об Арчи, как дверь дома распахнулась, а веселый мальчишка на пару со своим озорным дедушкой ввалились внутрь, прерывая наш диалог с Николасом. -Мамуль! Я дома! – мальчуган вбежал в кухню с улыбкой на лице, словно знал, где меня нужно искать, и, заметив мою компанию, тут же застыл в пороге, впиваясь глазами в незнакомца. – Здравствуйте. -Привет, Арчи, - Ник мягко усмехнулся, протянув к малышу руку для пожатия. – Рад с тобой познакомится. Меня зовут Ник, я друг твоей мамы. Неуверенно, но парнишка все же ответил на рукопожатие незнакомца, но на его лице было так и написано, что он не желает это делать. Казалось, Артур готов был просверлить Ника своим враждебным взглядом насмерть. -Друг? – брови Артура недовольно, но очень мило сошлись на переносице. – Дядя Кендалл мамин друг, а не вы. -Ник мой новый друг, - рукой притягиваю малыша к себе в объятия, пытаясь не дать ему испепелить Холдена взглядом. -Разве тебе можно дружить с кем-то еще? – недоуменно спрашивает малыш. – Когда папа вернется – ему это не понравится. -Арчи, - тяжело вздохнув, я кидаю осторожный взгляд на Николаса, который, кажется, прочитал в моих глазах все, что я хотела сказать. – Папа не вернется, ты ведь знаешь это. -Это ты так думаешь, - малыш закатывает глаза. – Папа вернется. Я знаю это. И как мне с этим бороться? Ну как? Я не знала, что ему ответить, и не знала, как извиниться перед Холденом за враждебность сына. Потеря Джеймса ударила, к сожалению, не только по моему состоянию. Отпустить должна не только я. -Арчи, ну где ты? – раздался голос папы в коридоре. – Мне долго тут стоять? -Упс, - мальчуган тут же отпрянул от меня и, кинув холодный взгляд на Ника, тут же выбежал из кухни. – Иду, деда. -Идешь? – поднимаюсь на ноги, следуя за мальчуганом. – Вы куда? -Тренер Эрик перенес тренировку на сегодня, - срывается с губ сына, прежде чем тот скрывается на втором этаже. -Привет, пап, - пересекая коридор, я целую отца в щеку, чуть поднявшись на носочки. -Привет, малышка, - он усмехается, замечая на моих губах улыбку. – Как прошел твой балл? -Честно? Я напилась, причем сильно. -Да ладно, - глаза папы расширяются от удивления. – Ты? Не верю. -Можешь спросить у Николаса Холдена, - хихикнув, я указываю подбородком в сторону кухни. – Ему пришлось везти меня домой. Папа на секунду замирает, но затем его шокированное лицо растягивается в улыбке – кажется, присутствие мужчины в моем доме его определенно обрадовало. -Может, познакомишь нас, или так и будешь прятать этого бедолагу на кухне? -Этот бедолага и сам не прочь с вами познакомиться, капитан, - Ник волшебным образом оказывается в коридоре, протягивая папе руку. – Николас Холден, глава «Холден интерпрайзес». По выходным люблю развозить пьяных девушек по домам. -Хорошее чувство юмора, - мужчины обмениваются рукопожатием, одновременно оценивая друг друга взглядом. – Мне нравится. -А я восхищен вашей карьерой, мистер Миллс. Мой двоюродный дядя много о вас рассказывал. Вы, своего рода, кумир для него. И как Нику это удавалось? Он был таким разным и всегда находил нужные слова. Они с папой тут же разговорились, и, казалось, действительно понравились друг другу. -Я готов, - спустя две минуты Арчи вернулся в коридор, а на его ногах уже красовались новые футбольные бутсы, которые мы купили на прошлой неделе. Его взгляд тут же остановился на Нике, а затем малыш злобно взглянул на дедушку, словно сердился на него за теплый разговор с этим мужчиной. -Поехали, деда, - последний обвинительный взгляд предназначался мне. – Иначе опоздаем. -У нас еще полно времени, Арч. -Поехали, - все, что сорвалось с губ малыша, прежде чем тот прошел мимо нас и скрылся за входной дверью. -Ауч, - лицо папы исказила смешная гримаса. – Вот это поворот. Не думал, что наш Артур бывает таким… злобным? -Это нормально, - Ник пожимает плечами. – Мне бы тоже не понравилось, если бы рядом с моей мамой ошивался какой-то незнакомец. -Он привыкнет, - папа натянуто усмехается, с теплом взглянув в мою сторону. – Когда увидит, что его мама новь улыбается. -Деда! – рявкает Арчи за дверью, поторапливая его. – Нам пора! -Босс зовет, - папа усмехается, пожимая руку Холдену на прощание. – Надеюсь, это не последняя наша встреча, Николас. И спасибо, что позаботился о моей пьяной дочурке. Уверен - тебе пришлось нелегко. -Па, - вновь закатываю глаза, пытаясь подавить улыбку. – Перестань. -Не могу, - он пожимает плечами, затем чмокает меня в висок. – Нам с Арчи правда пора. Пойду, пока он не вернулся надрать мне зад. Усмехаюсь, затем провожаю папу до самого порога – Арчи даже не взглянул в мою сторону, когда они покидали двор. Кажется, наличие Ника только усложнило наши и без того идущие на дно отношения. -Славный малый, - срывается с губ Ника, когда машина папы исчезает из виду. – С характером, сразу показал, где мое место. -Прости за это, Ник. Обычно он не такой. -Все нормально, не накручивай себя, - Холден на несколько секунд затихает, уставившись куда-то в сторону соседского дома, но затем неожиданно добавляет. – Знаешь, он очень на него похож. В смысле, я видел Джеймса только на фотографии, но сходство на лицо, правда. Артур – копия своего отца. -Он не его... – я уже хотела опровергнуть отцовство Маслоу, но затем вдруг осознала, что в этом нет никакого смысла, ведь тот его отец больше, чем любой другой мужчина на всей земле. - Да, ты прав. Арчи очень похож на Джеймса. Я уже хотела пригласить своего гостя обратно в дом, как вдруг тот взглянул на часы и тяжело вздохнул: -Я бы продолжал это вечно, но у меня встреча через сорок минут. Думаю, мне пора. -Никаких выходных? – усмехаюсь, облокотившись об деревянную колону. -Знаю, я тот еще трудоголик. Иногда мне даже кажется, что я просто не умею отдыхать. Мне это чуждо, если рядом нет того, с кем я бы мог скоротать время. Вечное движение, муравейник вместо жизни. -Темп жизни одиноких людей, понимаю. Я точно такая же, как бы ни хотелось это признавать. -Две трудолюбивы пчелки нашли друг друга, - с усмешкой подмечает шатен. – Ты не перестаешь меня удивлять. -Ты меня тоже. Ник делает шаг ко мне навстречу, и я машинально напрягаюсь, но мои опасения оказываются напрасными – мужчина лишь деликатно поцеловал меня в щеку, легонько кольнув своей едва появившейся щетиной. -Спасибо, что скрасила мои серые будни, пьянчужка, - срывается с губ голубоглазого с каким-то особым теплом. – Был рад узнать тебя настоящую. Надеюсь, ты больше не считаешь меня напыщенным самовлюбленным индюком, коим я притворяюсь, когда на мне рабочий костюм. -Ты официально повышен до принца на белом коне, - отшучиваюсь, не скупясь на очередную улыбку. – Спасибо, что выслушал меня и помог расставить некоторые точки над «і». Он пожимает плечами, мол «нет за что» и прощально кивает, прежде чем спуститься с крыльца и грациозно запрыгнуть в свою машину. Рев дорогого мотора, скрип шин и вот, след мистера Холдена испаряется, словно этого мужчины здесь и не было. Но он был, я знаю это. Во мне что-то изменилось этим утром, и огромная часть этих перемен случилась не без его участия. Вернувшись в дом, я на какой-то короткий миг застываю в коридоре, погрузившись в свои мысли. Как же странно было понимать, что все надежды разбиты на тысячи осколков. Я трезво осознавала, что Джеймс не вернется, и даже те маленькие тлеющие угольки надежды, которые еще вчера полыхали внутри моего сердца, были погашены. Без этой маленькой надежды в груди было так пусто. Пугающее, болезненное и…. Правильное чувство. Это было невыносимо, но я знала, что наконец-то встала на правильный путь. Осталось только сделать одну из самых сложных вещей в моей жизни – отпустить его. Не разлюбить, не забыть, а просто.… Отпустить. Ведь если я не сделаю этого, то никогда не начну жизнь с нуля. Но как мне это сделать? Как отпустить человека, которого больше не существует? Схватив ключи от машины, я закрыла дом и сделала то единственное, что пришло мне в голову – поехала навестить его. Остановившись лишь для того, чтобы купить два букета с парным количеством цветов, я почти что со скоростью ветра в непогоду добралась до кладбища. Первая остановка – могила сестры. Долгих пятнадцать минут я, молча, стояла у ее надгробия, читая выученный наизусть текст опять и опять: «Лорел Миллс. Любимая дочь и сестра». Это была моя личная любимая пытка – читать эти ужасные слова, подтверждающие тот факт, что ее больше нет с нами. -Я так часто к тебе приходила, - наконец-то срывается с моих губ хоть что-то. – Даже чаще, чем требуется. Но к нему так и не смогла дойти ни разу после похорон. Думаешь, сегодня у меня получится? Просто дай мне знак, Ли. Скажи, что пойдешь туда со мной, и я справлюсь с этой ношей. Я просто не хочу делать это одна. Ветер легонько растрепал мои волосы, заставляя улыбнуться. Как же глупо принимать такие мелочи за желаемое, но в эти секунды я разрешила себе поверить, что это был ее ответ. Она будет рядом. -Спасибо, - тихонечко шепчу я, с благодарностью взглянув на могильную плиту. - Время пришло. Сжав руками оставшийся букет, я наконец-то сдвинулась с места. Мои ноги медленно, неохотно, но все же доставили меня к тому злосчастному месту, где полтора года назад зарыли парочку пустых гробов. Это был чисто символический поступок, ведь родным погибших нужно где-то навещать потерянных близких и скорбеть по ним. Я и прежде видела подобное, но никогда не думала, что сама стану заложницей такой нелепой ситуации. Стараясь не читать надписи на табличках, которые определенно разбивали мое и без того разбитое сердце, я проследовала в самый конец ряда – к первой, где был похоронен капитан экипажа. Вся эта патриотская символика, флаги и обилие цветов просто кричали о том, что эти захоронения необычные, но я и без напоминаний знала, насколько неординарных людей здесь «похоронили». «Джеймс Дэвид Маслоу. Сын, брат, друг». Я застыла, а мои ноги приросли к земле, стоило глазам встретиться с могильной плитой. Сын. Брат. Друг. Не хватало только напоминания о том, что мертвый был любовью всей моей жизни, что он и был моей жизнью. Такие простые и одновременно сложные три слова. Они ранили, словно нож, который резко вонзается в твое сердце, а затем медленно проворачивается, заставляя рану кровоточить с неистовой силой. -Злишься, да? – взяв себя в руки, делаю шаг к надгробию и ставлю в вазу цветы, аккуратно их поправляя. – Прости, что я сюда не приходила. Глупо, но я не чувствовала никакой связи с этим местом. Если рядом с могилой Лорел эти разговоры обретали смысл, то здесь это не означало ничего. -Я не чувствую тебя здесь, Джеймс, - легонько коснувшись надгробия, признаюсь я. – Ты везде, но точно не в этом месте. Это всего лишь кусок гранита, но не ты. Но я знаю, где тебя найти. Поднявшись на ноги, я быстрыми шагами покидаю кладбище, словно безумица, ведь просто не могу здесь находиться. Он не здесь. Но я правда знаю где его найти. Больше своей семьи Джеймс любил только одно – океан. Свой любимый, необузданный, синий океан, который так будоражил его кровь. Только рядом с ним я найду Джеймса. Он только рядом с волнами, нигде иначе. Океан украл его у меня и поглотил в свои объятия, так что он же и является могилой Джеймса. И может я самый безумный человек в мире, но только рядом с шумом волн я чувствовала его присутствие. Джеймс теперь и сам стал океаном, он обуздал его и подчинил своей власти. Ключи, педаль, скрип шин – автомобиль со своей особой грацией и урчанием помчался в сторону нашего с Джеймсом дома. Только там, на безлюдном песчаном берегу, рядом с бушующими голубыми волнами я смогу это сделать. Только рядом с океаном я смогу попрощаться с моим капитаном. -Теперь это выглядит правильно, - чувствуя, как мои ноги омыла накатившаяся на берег волна, произношу я, скрестив руки на груди и устремив взгляд вдаль голубой воды. – Теперь ты здесь. Ветер раздувает мои волосы, а волны одна за другой омывают ноги – неспокойный характер моря действительно напоминал моего мужчину. И сегодня мой любимый шатен определенно окутает город в объятия шторма, я знаю это. Эти волны так и выдавали его истинные намерения. -Ты знаешь, верно? Ты знаешь, почему я здесь, потому и затеваешь свой любимый шторм, – разговаривая с волнами, как безумица, продолжаю я. – Знаешь, эта жизнь без тебя – сплошное сумасшествие. Порой контролировать себя просто невозможно, даже если это ранит самых близких сердцу людей. Прости меня, Джеймс. Вчера я повела себя так, потому что знала - Кендалл был прав. Он всегда прав, черт бы его побрал. Ты был моим сердцем, а человеку без сердца никак, понимаешь? И еще он был прав в том, что просто очевидно - я живу так, словно однажды ты вернешься, но пора действительно взглянуть правде в глаза - это не так. Ты мертв, и мне пора по-настоящему попрощаться с тобой. Я должна отпустить тебя, любимый. И должна отпустить свою боль. Ветер с новой силой стал трепать мне волосы, словно пытался запретить моим слезам безвольно скатываться по щекам. Джеймс слушал меня? Мне хотелось в это верить. Иллюзия его присутствия была усладой для моей души. - Пора двигаться дальше, правда? – сквозь пелену слез, затянувших мои глаза, я пыталась рассмотреть голубые волны, словно они – это правда он. - Ты ведь именно этому меня учил, ты ведь именно так просил поступить, если тебя не станет. И вот, мы здесь. Здесь... Я просто хочу сказать, что сегодня все изменится, и на этот раз я говорю вполне серьезно. Я начну новую жизнь, Джеймс, и я буду счастлива, как и обещала тебе когда-то. Никаких уловок, никакой лжи, обещаю, мой капитан. Твой приказ вступил в силу, и я больше не намерена искать лазейки в своем горе, чтобы его ослушаться. Мне это нужно, и я больше, чем уверена, что именно этого ты бы и хотел - чтобы я шла дальше. И сейчас я делаю первый шаг. Вот он, видишь? Я отпускаю тебя, любимый. Отпускаю. Ты свободен, и, надеюсь, сейчас находишься в лучшем месте, чем я. Я буду жить дальше, капитан. Не знаю, каким образом у меня это получится, ведь жизнь без сердца уже никогда не будет прежней, но... Все же она будет жизнью, даже без тебя. В этом и заключается безумие нашей смертности - всегда приходится говорить "прощай" самым дорогим сердцу людям, и сегодня пришел твой черед. Прощай, мой капитан идион. Прощай, Джеймс Маслоу. Навсегда. Но это не значит, что я перестану скучать по тебе, любимый. Ты всегда был и будешь любовью всей моей жизни, это никогда не изменится. Я всегда буду скучать по тебе, но все же, в итоге я буду в порядке. Обещаю. Очередная волна омыла мои ноги, и когда она откатилась обратно в океан - с ней, как мне показалось, ушла вся боль, накопленная за эти полтора года. Возможно, мне просто нужно было выговориться, а может, время действительно пришло – с болью в сердце, но я сделала это. Я приняла решение отпустить его и больше не питать никаких надежд. Он бы хотел этого для меня, как и я хотела бы счастливой жизни для него, случись беда со мной. Конечно же, моя жизнь никогда не будет прежней без Джеймса, без его улыбки, милого и заразного смеха, сильных рук и зеленоглазого взгляда. Мне тяжело осознавать, что я больше никогда не смогу его обнять, не смогу сказать все, что собиралась сказать. Я могла бы до самой старости утопать в этой печали, и каждый день находить новый повод для грусти, но не стану это делать. Больше нет. Влюбиться в этого потрясающего мужчину было лучшим решением, которое принимало мое сердце, не смотря на испытанную боль. Это истинное счастье – познать глубину чувств, которые я к нему испытывала. И лучше страдать вечность по тому, что было, нежели не испробовать такую любовь на вкус – всепоглощающую, страстную, безоговорочную, нежную, глубокую, бесконечную. Покидая пляж, я молила Бога, если тот все-таки существует, только об одном – чтобы он был более милосердным, наградив нас с Джеймсом в следующей жизни большим количеством времени. Мне хотелось верить, что мы с ним еще встретимся, будь то иная жизнь или небеса. Я хотела верить, что однажды, когда моя жизнь подойдет к концу, я закрою глаза навсегда, и там, где-то в других мирах встречу его – такого любимого, родного, желанного. А пока я здесь, в этом грешном и холодном мире, я должна идти вперед, как бы трудно не давались эти шаги. Оказавшись дома, я чувствовала себя на удивление спокойно. Словно все так, как должно быть – это еще раз доказало тот факт, что я ступила на правильный путь. Очередной шаг в направлении новой жизни был совершен в тот же час – достав свободные коробки с чулана, я принялась паковать в них вещи Джеймса, которые все еще неприкосновенно оставались на своих местах. Расставаться с ними было нелегко, но необходимо – проливая слезы, я все же избавлялась от последних следов этого мужчины в моей жизни. Когда последняя коробка с вещами оказалась на чердаке, я вдруг ощутила острое желание вернуть все на место, но все же благополучно с ним справилась. Больше никаких слабостей, я обещала себе. Все фотографии, каждое напоминание о нем отправлялось на самые заброшенные полки, которые я клянусь не открывать без смертельной надобности. Неприкосновенными остались только снимки в комнате Арчи – он бы не простил, если бы я лишила его этих воспоминаний. Я же, не прощу себя, если они ежедневно будут попадаться на глаза и кричать мне обо всем, что я потеряла. Однажды я верну все на свои места, но сначала научусь жить дальше. Этот дом итак наполнен воспоминаниями о мужчине, которого я любила и потеряла – даже без фотографий мне придется сталкиваться с вечным океаном воспоминаний, которые он вызывает. Все с нуля. Я должна начать новую жизнь, завести чистый лист, перевернуть страницу и начать писать следующую главу. Но прежде, чем это сделать, мне нужно распрощаться со старыми призраками. Когда вещей Джеймса больше не осталось, я на какой-то миг села на кровать, пытаясь привыкнуть к этой пустоте, которая вдруг захватила в свой плен дом. Казалось, от моего сердца только что тупым ножом отрезали целый кусок плоти – следы Джеймса окончательно растворились в прошедшем времени. -Теперь все так, словно тебя никогда и не было, - казалось, боль скопилась где-то внизу живота, заставляя все внутри сжаться. – Тебя, правда, больше нигде нет… Нехватка воздуха забивает легкие, а в горле застревает ком – неужто я сейчас дам слабину и разрыдаюсь до горького, грудного крика на весь дом? Это, правда, было невыносимо – понимать, что надежды, даже слепой и скрытой в самых глубинах моего сердца, больше нет. Да и Джеймса тоже. Не знаю, что на меня находит, но я срываюсь на ноги и покидаю этот опустевший дом. Начать новую жизнь невозможно без того, что я собиралась сделать. Я не смогу начать все с нуля зная, что так и не попросила прощение у людей, которых оттолкнула только во благо собственного эгоизма и нежелания принимать реальность такой, как она есть. В мгновение ока я оказалась у такой знакомой двери – постучать в нее было как никогда сложно. Я долго мешкала, пытаясь придумать, какие слова лучше сказать. Но что сказать людям, которых я сама же оттолкнула? Что сказать тем, кто пытался меня спасти, но я упрямилась и только причиняла им боль? Эйприл была права – она не заслуживала всего этого. Она не заслуживала ноши, которую я на нее взвалила. И, уж точно, она не заслуживала такого несчастья, как я. Я уже, правда, собиралась уйти, так и не решившись постучать, но дверь неожиданно распахнулась, заставляя внутри меня все подпрыгнуть от испуга и сжаться в болезненном спазме. Сердце упало куда-то в пятки, когда передо мной появилась белокурая красавица. Как только она увидела меня – ее глаза расширились до размеров грецкого ореха, а рот приоткрылся, выдавая шок, который та испытывает. Казалось, она собиралась куда-то идти, но мое появление на ее крыльце заставило блондинку позабыть обо всех планах и уставиться на меня, словно она только что увидела фантом. Я смотрю на нее, она на меня – никто не знает, что сказать, и как начать этот проклятый разговор. -Я знаю, что ты не хочешь меня видеть, - чуть слышно произношу я, почти что заикаясь от терзающих меня эмоций. – Но я не хочу, чтобы между нами все завершилось на такой ноте. -Лекс… -Дай мне сказать, прошу, - в глазах предательски защипало. – Ты права. Ты не заслужила всего этого, Эйприл. Не заслужила всего того дерьма, что свалилось на вашу с Кендаллом голову из-за того, что я сломалась. И я пойму, если ты больше не захочешь быть моим другом. Но я не смогу жить дальше, зная, что так и не попросила у тебя прощение. -Ты не должна это делать, - ее глаза тоже заполняются слезами. – Перестань. -Не в этот раз, Эйприл. Не после того, как я вновь причинила тебе боль. Ты не заслужила такого отношения к себе, но у меня есть оправдание – твой парень вчера был прав. Прав во всем, черт его дери. И я настолько сильно не хотела это принимать, что было проще оттолкнуть весь мир. Просто… Я так любила его, Эйс. Так сильно, что до сих пор не могу дышать. Меня захлестнуло волной боли, прости меня за это. Прости, что тяну тебя с собой на дно, что ломаю твою жизнь так же, как и свою. Прости, что втянула тебя в этот кошмар. Ты заслуживаешь кого-то, кто будет нести в твою жизнь такой же яркий свет, какой ты принесла в мою, но никак не тот мрак и черноту, которой в ответ наградила тебя я. Прости меня за все, Эйс. Прости. -Уже давно простила, - блондинка усмехнулась сквозь слезы. – Ты мой единственный друг, Лекси. Я не могу долго на тебя сердиться, чтобы ты не сделала. То, что ты оступилась – не значит, что ты потеряна. Это моя обязанность – прощать тебя за минуты слабости. В горе и радости, что бы ни случилось – я всегда буду твоим другом. -Я не заслуживаю этого, Эйприл. -Окажись я на твоем месте – ты бы поступила точно так же, не так ли? Поджимаю губы, опустив глаза в пол и кивая – Эйприл как всегда права. Я бы тоже бесконечно долго боролась бы за нее, если бы мы поменялись местами. И я уверена, что тоже прощала бы ее еще раньше, чем ссора подходила к концу. В этом и есть секрет настоящей, искренней дружбы – в умении прощать и никогда не отказываться от близкого тебе человека, чтобы не случилось, и в какую бездну он бы не прыгнул. -Я собрала все его вещи, - спустя несколько секунд, прерываю тишину я, так и не в силах поднять на нее свои заплаканные глаза. – Я попрощалась. Теперь его действительно больше нет, Эйс. Джеймс ушел навсегда. Никаких больше слов – блондинка тут же хватает меня в свои крепкие, понимающие и родные объятия. Она обняла меня так, словно пыталась забрать всю мою боль себе, словно пыталась сделать так, чтобы мои раны исцелились. Но они не исцелялись, а только кровоточили с новой силой. Ее объятия, хоть они и не были целебными, но все же они были бесконечно необходимы мне – впервые за долгое время я действительно почувствовала себя одинокой и уязвимой. Эти объятия были необходимостью, и каждая из нас это понимала, проливая бесконечные потоки слез. Разомкнуть наши стальные оковы я смогла лишь тогда, когда открыла глаза и увидела на заднем фоне Кендалла, застывшего в коридоре у самой лестницы на второй этаж. В его глазах не было ни злости, не отвращения – только бесконечная боль и грусть, которую он даже не пытался прятать. -Кендалл… - опустив на миг глаза в пол, я попыталась найти подходящие слова. – Я… -Я все слышал, Лекс, - тут же срывается с его губ. – И я тоже уже давно все простил. Но.… Простила ли ты меня за то, что я ляпнул со злости? -Уже давно, - все, что сорвалось с моих губ, прежде чем я кинулась в его костоломные и такие желанные объятия. Прощение. Я искренне верила, что не заслуживаю его, но все же, когда Эйприл и Кендалл дали мне очередной шанс – за моей спиной выросли крылья. Только получив прощение лучших друзей, я поняла, что наконец-то ощущаю ровную поверхность под ногами – теперь старт новой жизни казался возможным, как никогда. Когда я потеряла сестру – мой мир рухнул, как карточный домик, и только спустя три года зеленоглазому парню удалось выстроить из его развалин новую версию меня, реанимируя ту потерянную девчушку, которой я стала. Но я даже представить не могла, что однажды мой мир вновь падет, на этот раз не оставив по себе ни развалин, ни даже фундамента. Остался только пепел, который сегодня просочился сквозь мои пальцы, рассыпаясь повсюду. Я больше не сжимала горсти пепла в руках, не разрешая ему двигаться, а наоборот – разрешила ему рассыпаться по ветру, дала свободу. Свободу для того, чтобы однажды из этого пепла возродился феникс. Это случится не сегодня, и не завтра, даже не через неделю, но все же, Феникс воскреснет. Пепел разнесет по ветру, и эта птица станет вольной, новой, возрожденной и окрыленной жизнью. Она будет дышать, будет петь, и, конечно же, будет лететь, взмахивая крыльями и встречая день за днем без притворства и наигранной улыбки на лице, без фальши и масок. А пока Феникс не возродился, я могу только отпускать этот пепел, шире расставляя пальцы – совершая первые шаги навстречу будущему. Все в моих руках. Весь мир подвластен мне, и Ник прав – я смогу все, если только пожелаю этого. И сейчас я желала только одного – начать писать новую главу моей жизни, оставляя прошлое в прошлом. Не знаю, сколько времени прошло, но когда я вернулась домой – было уже достаточно поздно. Мама, которая приглядывала за Арчи, уже успела приготовить ужин и уложить любимого внучонка спать, а затем устроить мне целый допрос с пристрастием о том самом Николасе Холдене, который сегодня ночевал в моем доме. Кажется, она была бесконечно рада тому факту, что какой-то там незнакомый ей мужик ночевал с ее любимой дочуркой, и я даже не виню ее – каждый человек, любивший меня, желал, чтобы я забыла Джеймса и начала все сначала, что я и собиралась сделать. Хотя бы ради этих людей. Ближе к одиннадцати, когда за окном стали сверкать молнии, папа забрал маму домой – ночевать у меня они отказались, не смотря на непогоду. Шторм еще с обеда медленными шагами приближался к нашему портовому городку, и вот, ближе к ночи, он наконец-то был здесь – вместе с ветреными шквалами, дождем, сверкающими огромными молниями и громкими раскатами грома. Устрашающая красота – город поглотила непогода, и каждый ее звук заставлял сердце биться чаще. Я медленно, шаг за шагом приводила себя в порядок, смывая косметику, принимая душ и просто готовясь ко сну. Эта процедура была такой привычной и одновременно совсем другой – в груди что-то определенно изменилось, заставляя пульс шуметь в ушах. Почистив зубы, я промокнула лицо полотенцем, затем на миг заворожено уставилась на свое отражение – мой взгляд застыл на небольшом серебристом предмете, который сверкал немного выше ложбинки между грудей. Маленький, аккуратный серебреный кулон в форме якоря и руля корабля покоился на моей груди, наверное, еще с того самого дня, когда я его получила, и он редко покидал это место. И как я могла забыть о нем, когда так отчаянно избавлялась от всего, что связано с Джеймсом? Загадка. Возможно, я сделала это нарочно, а может, и нет, но все же, мне не хотелось его снимать. Этот кулон бесконечно дорог мне, как и человек, который его подарил. Пробегаюсь пальцами по любимой безделушке, чуть усмехнувшись – нет, я не сниму его. Собрать все его вещи и отнести на чулан это одно, но избавиться от кулона – другое. И пока что я не готова к такому серьезному шагу. Не все сразу. Раскат грома приводит меня в сознание, заставляя подпрыгнуть. Думаю, это был знак – я не должна позволять себе углубляться в воспоминания, что только что и делала, вспоминая свое посвящение на корабле. Это было так давно, и так забавно – в тот день я всем сердцем ненавидела мужчину, который в и тоге стал любовью всей моей жизни. Такая типичная ситуация для романтических фильмов, верно? Повесив полотенце на место, я поправила свою пижаму и покинула ванную – день подошел к концу и пора закрыть глаза, утопая в блаженном сне. Постель обжигает своей прохладой, а запах чистой простыни ударяет в нос. Казалось, все располагало ко сну, даже шум дождя за окном убаюкивал, но я не могла найти себе место. Казалось, я забыла что-то сделать, но что же именно? Я вертелась в постели как ураган, пока громкий раскат грома не заставил дом задрожать – все вдруг стало на свои места. Я примирилась с реальностью, с друзьями, но не с главным человечком в моей жизни, который, к тому же, невыносимо сильно боится грозы. -Арчи, - сорвалось с моих губ, прежде чем я сорвалась с кровати. Уверена, что прямо сейчас этот мальчуган дрожит в своей постели как осиновый лист на ветру. Разлад в наших отношениях, моя отстраненность, даже мой суицид – все это слишком сильно ударило по Артуру, заставляя его преждевременно повзрослеть. И он определенно сейчас боролся с собой, лишь бы не потревожить мой покой своей детской слабостью. Арчи больше не бежал ко мне в постель во время грозы, как в старые добрые времена, и это только моя вина. Я виновата в разрушении наших отношений, и намерена это исправить. -Арчи? – показав нос в его комнате, шепчу я. – Ты спишь, милый? -Угадай, - тут же отзывается малыш. На моем лице появляется улыбка, когда я замечаю, что тот залез под одеяло с головой, прячась от пугающих его молний. -Мне страшно, Арч. Можно я посплю с тобой? Малыш показывает голову из-под одеяла, и благодаря яркой молнии я замечаю бескрайнее удивление на лице парнишки – он словно не верит, что я настоящая, но все же кивает, соглашаясь. Пересекая разделяющее нас расстояние, я проскальзываю в его постель и тут же прижимаю мальчишку к себе, уткнувшись носом в его голову. Арчи чудно пахнет, его волосы такие мягкие, ручки такие теплые, родные. Я уже и забыла, какого это – обнимать его по-настоящему, разрешая себе чувствовать эмоции. -Арчи? -Мм? -Я люблю тебя. Безумно. Он усмехается, теснее ко мне прижимаясь и пряча холодный нос в моих объятиях. Мое сердце замирает, когда я понимаю, что не говорила ему этих слов непозволительно давно. -Я знаю, мам. Я тоже тебя люблю. Целую Арчи в макушку, поглаживая рукой его спинку и начиная убаюкивать, как в старые добрые времена. Казалось, еще чучуть, и этот мальчишка начнет мурчать от счастья как котенок, упиваясь моим присутствием и забывая о наличии грозы. Спустя какое-то время его дыхание выравнивается, объятия становятся слабее, а сам малыш окончательно расслабляется – в долгожданных объятиях матери сынишка находит покой, засыпая. Я же еще долго не могла перестать поглаживать его спинку, целовать в макушку и слушать, как он сладко сопит – господи, как же я соскучилась по своему ребенку. -Прости меня за все, Арчи, - чуть слышно шепчу я, вновь целуя. – Прости. Спи, любимый, и пусть тебе сняться только самые теплые сны. Мама вернулась, и она больше никогда тебя не оставит. Очередной груз пал с плеч, а новая жизнь стала на шаг ближе. Я уже чувствовала, как открыла чистый лист. Теперь осталось только написать на нем новую историю. Одной рукой обнимаю сына, второй – достаю мобильный из пижамных штанов. Пора взять перо и чернило, пора писать что-то новое на белой бумаге, что я и намеревалась сделать. Легкими движениями я открываю список контактов и без раздумий отправляю смс, позабыв о том, что сейчас поздняя ночь. Ответ приходит почти что мгновенно, заставляя мои губы расплыться в улыбке: Алексис: Привет  Ник Холден: Привет, пьянчужка. Только не говори мне, что боишься грозы. Алексис: Еще как боюсь, мистер Холден. Даже пришлось запрыгнуть в постель к красивому мужчине, чтобы не умереть со страху. Ник Холден: Как я тебя понимаю! Не поверишь, но сейчас я тоже нежусь в постели с прекрасной дамой, которая безумно боится грозы. Алексис: Дай угадаю – твою прекрасную спутницу зовут Эмбер? Ник Холден: А твоего кавалера – Артур? Алексис:  Ну, раз уж у каждого из нас есть пара, может, нам как-то стоит устроить двойное свидание? Ник Холден: Надеюсь, ты сейчас не шутишь? Я ведь могу и поверить. Алексис: Никаких шуток, мистер Холден. Для вас загорелся зеленый свет… От имени Николаса Холдена: Мягкие пряди длинных волос раскиданы по соседней подушке, рядом со мной. Лунный свет играет на ее лице, переливаясь всеми оттенками серебра и делая эту женщину еще прекраснее – мое сердце замирает от увиденной картины. И когда я стал таким романтиком? С ней, определенно с ней. Ее хотелось любить, к этой женщине хотелось прикасаться, ласкать руками ее нежную кожу, мучить ее сладкие губы сотнями поцелуев каждый день. Алексис – самая необычна женщина, которую мне доводилось встречать. Возможно, своим желанием заполучить ее и напором я был похож на маньяка, а моя резко вспыхнувшая к ней симпатия кому-то покажется странной, но все намного глубже, чем на поверхности. Не могу уснуть, так что разрешаю себе смотреть на спящее лицо моей невесты – не верится, что она сказала мне «да». Даже став перед ней на одно колено, я не был уверен, каким будет ее ответ, но когда Лекси согласилась – я ощутил себя счастливейшим мужчиной на земле. Касаюсь ее щеки, нежно пробегаясь по ней пальцами. Лекси усмехается во сне, словно реагирует на мое прикосновение, и я улыбаюсь в ответ. Думаю, эта девушка даже не догадывается, почему я выбрал именно ее, и почему я не отступил. Просто… Мы встречались раньше. До всей этой офисной мишуры, до всего, что случилось в прошлом году. Она даже не помнит этого, но мне никак не забыть нашу первую встречу. Алексис тогда была еще такой юной, милой, совсем не похожей на ту женщину, что покорила меня после. Думаю, она была всего первокурсницей, может, немного старше. Я же тогда был намного моложе и только начинал свой тернистый «путь к пьедесталу». Это была одна из майских пятниц – солнечная, свежая, теплая. Мой лучший друг, Эндрю Боуди, был одним из многочисленных преподавателей на курсе журналистики в ее университете, и, когда я заскочил к нему в гости, чтобы выудить этого проныру на чашку кофе – тогда все и случилось. Звонок, оповещающий о завершении занятий, раздался над моей головой, и я моргнуть не успел, как студенты начали заполнять огромный коридор и наполнять его криками, шумом, гамом и жизнью. Я подошел к аудитории Эндрю и сквозь огромное окошко в дверях заметил, как, не смотря ни на что, мой друг сохраняет спокойствие и завершает свою скучную и никому не нужную лекцию. Большинство студентов смотрело на него с призрением, ведь тот отбирал у них их драгоценное время после звонка, но только не она – девушка, сидевшая в одиночестве на третьем ряду. Ее глаза горели страстью, огнем, желанием запомнить каждое слово, которое срывалось с уст моего Боуди. Не знаю, почему среди десятков студентов я посмотрел именно на нее. Правда не знаю. Но было в этой девчушке что-то такое, что просто зачаровывало. В моей голове не было никаких левых мыслей, ведь на тот момент я был женат, а моя Гейлис только-только родила нашего первенца, но все же, я выделил ту девчонку в синей кофточке с длинными каштановыми волосами. Я уставился на нее и никак не мог оторваться до тех пор, пока Эндрю все-таки не завершил свою лекцию. Студенты подорвались на ноги и тут же начали вылетать из аудитории, словно пробки из-под шампанского. Я еле успел отскочить на несколько шагов в сторону, ведь меня чуть не сшибло дверью, так эти бедные детишки рвались на свободу, пытаясь оставить скучный монолог своего преподавателя позади. Когда, как мне показалось, все уже вышли – я тут же шагнул к двери, и моему удивлению не было придела, когда я чуть не врезался в прелестное создание, за которым минуту назад наблюдал издалека. Видимо, малышка перекинулась парой слов с преподавателем, прежде чем покинуть аудиторию, и это дало мне возможность увидеть ее вблизи и ни на секунду не разочароваться – выглядела эта девчушка потрясающе. Ее огромные глаза, легонько подчеркнутые элегантными стрелками, широко распахнулись при виде меня, а рот слегка приоткрылся – шатенка не ожидала, что кто-то преградит ей путь. Мы на миг застыли в дверном проеме, а затем одновременно ступили в одну сторону, пытаясь дать дорогу друг другу. Так повторилось несколько раз, так что я хохотнул и легонько взял ее за плечи, разворачиваясь вместе с ней и меня нас местами. Она послушно выполнила мое немое требование и смущенно улыбнулась, опуская глаза и заправляя прядку волос за ухо, как только я отпустил ее. -Извините, - тихонько произнесла девушка, а ее щеки залил румянец. – И спасибо. Я лишь усмехнулся в ответ на ее слова и пожал плечами. Она была очень хорошенькой, правда. Не первой красавицей в университете, но определенно самым милым созданием, что я встречал. -Эй, милашка, – в нескольких метрах от нас стояла шумная компания, и одна из девчонок с белоснежным цветом волос позвала шатенку, махнув ей рукой и лучезарно усмехнувшись. – Мы здесь! Шатенка тут же оживилась и устремилась к ждущим ее девчонкам. Правда, на какой-то короткий миг она обернулась, чтобы вновь взглянуть на меня, и смутилась, когда поняла, что я тоже все еще на нее смотрю. -Кто этот красавчик? – громче, чем следовало, воскликнула блондинка. Только сейчас, узнав Алексис ближе, я понял, что той девушкой была ее сестра Лорел – самый солнечный и болтливый человек в мире. -Не имею понятия, - шатенка смущенно улыбнулась, пожав плечами. – Просто парень, с которым я столкнулась в дверях. – Я бы с ним не только столкнулась, - блондинка кинула на меня оценивающий взгляд, после чего хохотнула и обняла сестру за плечи. – Жаль, что у нас с Чарли уже та стадия отношений, когда нельзя изменять. -Ты такая шлюшка, Лорел Миллс! – шатенка пнула сестру в бок, не скрывая свою улыбку, а затем вновь взглянула на меня украдкой – ее взгляды особенно мне льстили. Девчонки продолжали свой диалог, но мне не суждено было его услышать, ведь Эндрю кашлянул у меня за спиной, привлекая к себе внимание и заставляя развернуться и войти в его кабинет. -Понравилась моя студенточка? – глаза Эндрю двузначно на меня взглянули, а на лице появилась коварная улыбка. -Она хорошенькая, - признаюсь, пожимая плечами и засовывая руку в карманы. – Но для меня простовата. -Ну да, - Эндрю закатывает глаза. – Ты у нас любишь более стервозных.... Ой, прости. Ты же любишь более темпераментных женщин, нежели моя лучшая скромница-студентка. Скромница-студентка – так он ее назвал. Я не знал ни ее имени, ни фамилии, но зато знал, что зацепившая меня девушка была скромницей. Что же, такие действительно не в моем вкусе. Были. Сейчас, когда за моими плечами неудачный брак и пара глупых романов, я вдруг понял, что если бы в те времена я женился на более мягкой, скромной и милой девушке – не случилось бы столько дерьма. Гейлис не выпила бы столько моей крови, а наши дети не страдали бы из-за их дележки после развода. Я никогда не подозревал, что однажды вновь встречу ее – ту скромницу-студентку, которую чуть не протаранил. И вот, судьба забросила меня в издательство на собрание спонсоров. Я собирался выкупить все акции издательства и подчинить его себе благодаря их временным трудностям, как и поступают акулы бизнеса в подобных ситуациях, но когда увидел перед собой длинноногую, очаровательную шатенку – вмиг забыл обо всех планах. Это была она – та самая скромница-студенка Эндрю. За прошедшие годы девушка однозначно изменилась – стала старше, сексуальнее, утонченнее. Ее облик был типичным для редактора – черная юбка-карандаш, дорогая блузка, высокие каблуки. Но все же, за всем этим строгим фасадом и непоколебимостью, я видел все ту же хрупкую, застенчивую девочку, которая смущенно улыбнулась мне несколько лет назад. Внутри меня что-то ёкнуло, и я вдруг осознал, что эта встреча – судьба. И если она все еще не замужем, если у нее никого нет - я сделаю все, чтобы заполучить ее. Смешно, но я даже поймал себя на мысли, что зря тогда так просто отпустил ее. И сейчас, когда судьба вновь свела нас в одном здании и дала мне второй шанс – я больше не упущу его. Я завоюю ее сердце, чего бы мне это не стоило, ведь мое, кажется, шатенка похитила с первого взгляда. Затем все и случилось – я не выкупил издательство, а лишь инвестировал в него приличную сумму денег и сделал все для того самого интервью, с которого и начались наши отношения. В конечном счете, она стала моей, даже не смотря на то, что в ухаживаниях я оказался полным неумехой, ведь не делал этого еще с юности. До нее я ухаживал только за Гейлис, но еще не был так богат, а затем, после развода, мне даже и не приходилось делать что-то для женщин – они сами вешались на мою шею, ведь знали о толщине моего кошелька и мечтали завладеть им. Алексис же была не такой, как все. Она была умна, очаровательна, страстно отдана своему делу, импозантна и дьявольски сексуальна. Впервые в жизни я захотел женщину настолько, что не мог смириться с ее вечными отказами, не мог найти способ стать ближе к ней, пока она сама мне это не позволила. Алексис свела меня с ума, и если поначалу я ощущал только страсть, похоть и желание узнать все ее грани, то спустя несколько месяцев с ней, я со страхом осознал, что все изменилось – мои чувства стали глубже, обнаженней, ярче. Никогда прежде я не влюблялся так, как в нее – это было такое сильное чувство, что оно затмевало все остальное на своем фоне. Я всегда думал, что в юности любил Гейлис, но только после встречи с Лекси понял, что, по сути, ничего к бывшей жене и вовсе не чувствовал. Только рядом с Миллс все вдруг обрело краски, а сердце забилось иначе. И даже не смотря на то, что мои чувства к этой девушке были сильнее, чем те, что испытывает она в ответ – я не боялся их. Я просто знал, что нужно подождать. Дать ей пространство и время, не давить и просто плыть по течению. Не требовать от Алексис того, что она бы не смогла мне пока что дать – в этом и был залог нашего с ней счастья. Когда я выбрал ее, то уже знал, что с такой женщиной будет не просто. Я был уверен, что придется преодолеть много трудностей, и когда узнал всю ее историю – только подтвердил свои догадки. Призраки ее прошлого часто преследовали нас, но и с ними я готов был бороться – казалось, ради нее я готов на все. Ради ее счастливых глаз я сделаю все, что угодно – даже шагну в самый ад, если потребуется. Этот Джеймс, ставший моей тенью, ежедневно наступал мне на пятки, но постепенно эта тень начинала меркнуть, а в последнее время и вовсе исчезать – Алексис все больше становилась частью моей жизни, а не его. Я чувствовал, как невольно она тоже влюблялась в меня. Шаг за шагом, Джеймс оставался позади, и я ликовал, чувствуя, как она постепенно начинает отдаваться в мою власть. И это было чистым наслаждением – побеждать, отвоевывая себе девушку. Еще немного и она станет полностью моей, и я не успокоюсь, пока не получу ее сердце целиком. Наши отношения медленно, но все же прогрессировали. Я не подгонял ее, не просил о невозможном, и получал за это искреннюю благодарность в ответ. Это была целая эволюция – получить от нее ответное «я тоже тебя люблю». Я боролся за эти слова с ее прошлым, боролся с ее «скелетом», боролся даже с самим собой, когда холод с ее стороны меня ранил. Спустя полгода отношений я уже смело говорил ей «я люблю тебя, Алексис», в ответ получая либо неловкую тишину, либо «мне с тобой хорошо». Многого это стоило – не сорваться в один из таких моментов. Порой приходилось брать все свои силы в кулак и, скрипя зубами, подавливать обиду. Подавливать до тех пор, пока слишком тихо, почти неслышно, но все же она не прошептала «я тебя тоже». Господи, как же я был счастлив в те секунды, ведь «она меня тоже». Тоже. Я радовался так, словно заключил самую удачную сделку в своей жизни. Думаю, именно так и было – в тот момент она впервые по-настоящему стала моей. У нас было почти десяток свиданий, прежде чем мы поцеловались. Глупо, верно? В 21 веке слышать подобные слова несколько дико, но я, правда, хотел начать эти отношения правильно, не торопясь, растягивая удовольствие. На девятом свидании я как всегда проводил ее до самой двери – тогда все и случилось. Она стала на носочки и потянулась к моим губам – не ответить было просто невозможно, ведь я слишком долго об этом мечтал. Это был тот самый поцелуй - победный, дерзкий, красивый как в фильме и поглощающий тебя без остатка. Но в тоже время он был пронизан самыми тонкими нотками эмоций, которые никогда не опишешь словами. Да, мы целовались до этого в кабинете, но я не считаю тот нелепый случай нашим первым поцелуем – в тот день она не желала меня по-настоящему, а поддалась порыву эмоций. Первый секс? О, да. Я помню все до мельчайших деталей. Это был второй месяц наших отношений. В ту пятницу моя шатенка пригласила меня на ужин, которого мы так и не попробовали. Она была так красива в тот вечер. Не найдется слов, чтобы описать, как же Алексис шло то обтягивающее ее фигуру черное платье, которое так и кричало «сорви меня и брось на пол». Глаза шатенки сверкали, коварно поглядывая на меня, когда та накрывала стол и занималась сервировкой. Я смотрел на нее неотрывно, больше не в силах скрывать свое желание – я был голоден, но только хотелось мне определенно не еды, а чего-то более сладкого, пьянящего. Кажется, она понимала это – именно потому ее взгляд выглядел таким коварным, манящим, соблазнительным. В какой-то момент я поднялся на ноги, предлагая свою помощь и обнимая ее со спины. Вдохнув пьянящий аромат ее волос, я тут же зарылся в них носом, притягивая ее поближе и отвлекая от готовки нежными поцелуями в шею. Алексис не оттолкнула меня – кажется, она желала этого не меньше, чем я. Повернув шатенку к себе лицом, я очень нежно, трепетно поцеловал ее, заставляя закрыть глаза. Помню, как прекрасно было осознавать, что она тает в моих руках, отзываясь на каждый немой зов. В какой-то момент, Лекси отстранилась, заставляя меня на долю секунды пожалеть о своем наступлении, но когда она взяла меня за руку и повела в свою спальню – камень упал с плеч. Все стало на свои места. Ее платье соскользнуло на пол с такой легкостью и грацией, что я даже на миг замер – неужели это реальность? Алексис Миллс сейчас в моих руках, ее обнаженная кожа сияет в мягком свете ночника, а глаза, такие большие и серьезные, смотрят в мои без страха и колебания. Прежде, чем вновь к ней прикоснуться, я разрешаю Алексис меня раздеть – она делает это с тенью улыбки на лице. Моя рубашка падает на пол, брюки следуют вслед за ней, издавая смешной звук, когда ремень ударяется об паркет. Она так красива, боже. Не сдержав порыв, я обхватил это нежнейшее создание за лицо, впиваясь в ее губы с очередным сладким поцелуем, который только сильнее разжигал и без того сильное желание. Наступаю, заставляя Алексис попятиться назад – парочка шагов и вот, мы уже лежим на ее прохладных простынях, не разрывая поцелуй. Все так серьезно и так трепетно. Казалось, я могу сойти с ума от нахлынувших на меня эмоций – впервые в жизни они поглотили меня без остатка, я утонул в этой прекрасной женщине. Целуя каждый миллиметр ее кожи, я словно пытался доказать ей что-то очень важное, не боясь показывать, насколько сильно я ее желаю. Ощущения замирали не только внизу живота, но и на губах, на кончиках пальцев. Кожа горела там, где наши обнаженные тела соприкасались, сердце вылетало из груди как у школьника, который вот-вот лишится невинности. Этот секс не был лучшим в моей жизни, но он определенно был эмоциональнее всего, что я испытывал до этого. Первый раз всегда отличается своей неловкостью и познанием друг друга, и если уже тогда нам было так хорошо, то что же ждало нас дальше? Только сейчас, оглядываясь назад, я могу ответить на этот вопрос – дальше нас ждало все только самое лучшее. Секс сменился на нечто большее – он перерос в изысканные, нежные и жаркие занятия любовью, а ее сердце сделало шаг навстречу ко мне. И мне этого хватало. Наших отношений было достаточно для того, чтобы заполнить все недостающие пробелы. Такая жизнь полностью меня устраивала – знать, что после тяжелого рабочего дня я всегда найду свое пристанище в объятиях самой нежной женщины на всей планете. Я заполучил эту скромницу-студентку, и это было самое верное решение за всю мою жизнь. Она словно была создана для того, чтобы делать меня счастливым. Спустя полгода отношений Алексис все же решилась занять своими вещами парочку полок в моей квартире, как и я освоился в ее доме, где уже привык выводиться больше, чем у себя. У нее мы оставались намного чаще, и пусть порой этот дом давил на меня своей теснотой – плевать. Рядом с Алексис, казалось, рай был даже в шалаше. Все было так хорошо, так правильно, но…. Каждую ночь, обнимая мою шатенку перед сном, я зарываюсь в ее волосы носом, дышу их ароматом и боюсь только одного - даже если ее ответные чувства ко мне настоящие, они все равно могут быть непостоянными. Я знал, куда сую свой нос, когда Лекси рассказала мне о своем прошлом, но был настолько ослеплен желанием заполучить ее, что посчитал это сущим пустяком. Все казалось пустяком по сравнению с тягой к этой женщине, с желанием быть с ней, узнать ее, ощутить ее близость. Все было так до тех пор, пока с моей стороны не превратилось в нечто серьезное - впервые в жизни мое сердце пело рядом с другим человеком. Полнота и сила моих чувств росла, сердце увеличилось в несколько раз, и оно неистово полюбило ее. За смех, за нелепые шутки, за ямочки на щеках, родинку на груди, за то, как нежны ее руки, как мило она сопит, когда спит, за... Я бы мог перечислять целую вечность все, что люблю в ней. Вместе с этим всепоглощающим чувством пришел и страх - теперь больше всего я боялся, что она оставит меня. Я боюсь, что ее чувства ко мне - это лишь нечто временное, что сегодня, завтра, через неделю может пройти. Боже, как же меня пугало то, что ее чувства могут быть классическим переносом - она была уязвима, когда я появился в ее жизни, затем благодарна за тепло, которое я ей подарил. Все, что я знал в этой жизни - это либо безответная любовь, либо подобие любви, спутанное со страстью, как в моем первом браке. И теперь, когда с моей стороны чувства стали столь серьезными - я тоже стал уязвимым. И ранить меня могла только она - женщина, которую я полюбил настолько сильно, что не найдется слов, способных описать эти чувства. Мои опасения немного утихли, когда, спустя почти полтора года наших отношений я опустился перед ней на одно колено и услышал победное «да» в ответ. В глубине души я был настроен на отказ, но Алексис как всегда удивила меня, без колебаний согласившись. Она не перестает меня удивлять изо дня в день, покоряя, влюбляя только сильнее, привязывая к себе стальными канатами. Я даже и представить не мог, что однажды вновь решусь на этот шаг, но вот, я здесь, планирую свою вторую свадьбу с самой потрясающей женщиной в мире. Мне хотелось привязать ее к себе всеми возможными способами, и юридический был одним из них – со штампом в паспорте ей будет сложнее от меня сбежать. Мы бы сыграли свадьбу еще вначале лета, если бы не одно «но» - ее лучшая подруга уже заняла эту дату, и Алексис не хотела «воровать» часть праздника Эйприл. Вместо июня мы произнесем клятвы в августе, и я уже не могу дождаться наступления этого дня. Алексис вновь шевельнулась во сне и по привычке обняла меня, заставляя улыбнуться – последние полтора года рядом с ней были лучшими в моей жизни. До этого я словно был неполноценным, а сейчас, когда она рядом – все так, как должно быть. Целую ее в макушку и только сильнее притягиваю к себе. Эта сложная, нестабильная эмоционально женщина безумно дорога мне. Я люблю ее и уже совсем скоро сделаю своей женой. Она станет моей до конца наших дней. Осталось только дождаться августа, и мы сплетем наши судьбы навсегда. План очень прост.… Разве может что-то пойти не так?