Просто менеджер

В коридоре, выйдя из номера, я столкнулась с Зейном. — Ой, прости, — пробормотал он. — Ничего страшного, — ответила я. Воцарилась неловкая пауза, после чего Зейн как-то напряженно дернулся в сторону. От него офигенно пахло мятой, дорогими сигаретами и еще чем-то островато-пряным, от чего у меня по коже прошлись мурашки. Я невольно посмотрела ему в глаза и ... что это? Это не может быть слеза.. — Что случилось? Ты в порядке? — спросила я. — Да, все нормально. — Точно не хочешь поговорить? Зейн помолчал, затем взял меня за руку чуть ниже локтя и потянул куда-то. Зайдя в какую-то комнату, скорее всего это был номер Зейна, он усадил меня в кресло, а сам сел на кровать. Некоторое время мы молчали, а потом он произнес хриплым голосом фразу, которую я не забуду никогда. — Я ухожу из группы. Я просто молча смотрела на него, не понимая. — Ты же шутишь? — наконец сросила я. — Нет. Я серьезно. Я так больше не могу. У меня внутри все как-то болезненно сжалось. — Но... как же парни, как же Саймон, как же.. мы? — Я знаю. Всё это очень.. сложно. Ты, наверное, многого еще не понимаешь в этом, но это давление меня очень.. напрягает. Мне не дают свободы, мне постоянно указывают, что и когда делать, мне придумывают и приписывают какие-то качества, имидж. Какое-то время меня это устраивало, даже нравилось, но, наверное, настал тот момент, когда я понял, что так уже не может больше продолжаться... Я не особо вслушивалась в то, что он говорит, да я и не понимала этого. У меня в голове будто стучали невидимые молоты. Зейн уходит из группы. Он может уйти, куда хочет, и тебя больше ничто не будет с ним связывать. Возможно, ты даже больше и не увидишься с ним. Никогда. — Зейн, — сказала я хриплым голосом, — ты не можешь так просто уйти. Ты же часть этого всего, ты не сможешь покинуть свой родной дом. — Все однажды покидают родной дом. Сначала ты будешь чувствовать себя странно, но потом привыкнешь. Так всегда бывает. Просто надо двигаться дальше. *** Оставшийся день я помню смутно. Помню, как парни вместе сидели в одной комнате, долго разговаривали. Трудно было определить, они расстроены или обижены. Наверное, они просто не могли поняь, что Зейн творит. Я несколько раз закрывалась в ванной в своем номере и беззвучно плакала, а когда у меня спрашивали, всё ли в порядке, я отвечала, что просто болит голова. Возможно, они уволят меня — кажется, я стала бесполезной. К тому же, со мной вечно что-нибудь случается, а кому-то здесь вряд ли нужны мои проблемы. Но мне уже все равно. Вечером на концерте все были какие-то.. не такие. Мне был сделан первый выговор; я не проследила за тем, чтобы те, кто работал над освещением, сделали "всё как надо". Ну и ладно. Все равно они были идеальны. После концерта каждый заказал себе пиццу в номер (Найл заказал три), и жевал ее в одиночестве, обдумывая события прошедшего дня. Рано или поздно всё должно встать на свои места, но сейчас все чувствовали себя не в своей тарелке. Лиам пару раз заходил ко мне, чтобы поговорить, но я довольно грубо его посылала. Мне было очень стыдно перед ним потом, но я ничего не могла поделать со своим мерзким характером. Если ты читаешь это, Лиам Джеймс Пейн, то прости меня за то, что я тебе наговорила тогда. Я была не в духе, а это всегда сказывается на моих репликах и поступках. Но, нет, конечно, ты это не читаешь. Как же глупо всё это.