Со мной этого никогда не произойдет

«Со мной этого никогда не произойдет». Мы часто думаем, что все самое страшное в жизни происходит с кем угодно, но только не с нами и не с нашими близкими. Непоправимое может случиться с дядей Васей из седьмого подъезда, вон с тем парнем на остановке, с девушкой в зеленой «Калине». С кем угодно, но не с нами – это закон. Следуя этому закону, можно спокойно смотреть на трагедии по телевизору. Они далеко. С нами такого не будет. Можно пропускать чужое горе. Оно тоже далеко. С нами такое тоже не произойдет. А потом трагедии и беды приходят в наш дом. Это тоже закон – закон подлости. Сначала мы смеемся, ведь это не у нас. А потом плачем. У какой-то группы умер музыкант? Да-да-да, сочувствуем, спи спокойно, мужик, мы помним. Но с нами такого никогда не произойдет. А потом умер Саша. Внезапно. Просто часа в два ночи позвонил Вадик и дрожащим голосом сообщил, что Саши Козлова больше нет. И это было совершенно не смешно. Кто-то нищенствует? Тьфу, ребят, нам это не грозит – мы звезды первого эшелона. А еще мы уже нажрались бич-пакетов лет десять назад лет на сто вперед, поэтому с нами такого никогда не произойдет. Внезапно через несколько месяцев оказывается, что ты нужен только в клубах, и платят на всю толпу долларов пятьсот-семьсот. А у всех семьи, да и жилье съемное. И не хватает даже на самое нужное. Я очень хорошо помню тот момент, когда свободных денег не стало даже на сигареты. Я тогда стоял у клуба и думал - вот сейчас настолько невыносимо хочется курить, что я пойду стрелять у фанатов. Вадика это, по-честному, стремануло, поэтому он докуривал бычки из урны на входе. Что? Друг умер? Тю, нет, я понимаю, больно и все такое, но у меня, слава яйцам, все живы. Корить себя, типа надо было больше времени вместе проводить? Что вы! Это все глупости. Со мной такого никогда не произойдет! А потом умирает от рака Илья. Так же внезапно, как и Саша. Внутри образовывается сложнозаполнимая пустота. Что? Смешно? Да что вы понимаете! И внезапно оказывается, что я был таким же, как и эти окружающие. Тоже не думал, что со мной произойдет такое. Произошло. Разваливаются «Scorpions»? Эээээм… Ребят, мы, вроде бы, в России живем, у нас пока что ни одна рок-легенда почить в бозе не собирается. И с нами этого никогда не произойдет. А еще через некоторое время мы с Вадиком понимаем, что больше уже не можем делать «Агату Кристи». И не только «Агату Кристи» - мы вообще ничего не можем делать вместе. Нет, мы не разругивались в хлам, не разбегались из-за политики. Просто мы выросли. А как известно, по мере взросления люди меняются. Вот мы и поменялись. Я лично, перегорел уже, и переболел «Агатой». Вадик, да, я видел, как ему было тяжело ломать дело всей своей жизни, которое он десятки раз воскрешал из пепла. Но в этом случае даже пепла не осталось. Мы просто мирно разошлись по своим углам. И ничего более. Недавно на перекрестке водитель сбил человека и скрылся с места происшествия. Семья жертвы в шоке, полиция никак не найдет виновного. Я буднично зеваю, снимая со сковороды яичницу. Со мной такого никогда не произойдет. Я всегда хожу на зеленый для пешеходов. Я бунтарь, да, но как-то собственная шкура дороже. Под вечер решаю пойти за сигаретами. Магазин на другой стороне дороги. Я нервно щелкаю пальцами, дожидаясь появления зеленого человечка, а как только он начинает призывно моргать, делаю шаг на белую полосу «зебры» и… свист тормозов, удар. Больно. До ужаса больно. А водятел снова свистит тормозами, сваливая подальше. Со мной этого не произойдет. То, что сейчас, - тоже не со мной. Пытаюсь подняться, но не могу – тело тоже словно не мое. Реальность вокруг то обрывается, то пропадает. Внезапно слышу, что меня кто-то зовет. Открываю глаза – Вадик: волосы дыбом, шары по пять рублей. Откуда он тут вообще взялся? Это же не его район. Реальность продолжает пульсировать, а я даже не могу ничего сказать. Брат уже чуть не плачет, вызывает ментов, врачей, пытаясь меня спасти. Бред. Это неправда. Это не я и не Вадик. С нами этого никогда не произойдет. Вдруг картинка резко исчезает, будто выключили свет. Я погружаюсь в ужасающую темноту. Смерть? Нет, быть не может. Это кто-то другой умирает, а не я. Через гул в голове еле различаю голос Вадика: «Глеб, Глеб, не смей, слышишь, не смей…» - и все звуки исчезают. Пустота. Конец? Нет, нет! Со мной это никогда не произо…