Синяя птица

Дверная ручка опустилась до основания, и резная дверь медленно отворилась, в дверях комнаты возникла статная и красивая молодая женщина. -Папа, ты готов? Вещи из других комнат уже погружены, осталась только эта комната. Ташлыджалы последний раз бросил взор на пустую бездушную оболочку, где больше не блуждали тени прошлого, где больше не будет слышен шепот его обитателей, тихое шарканье ног, лай собаки, ставшая полноценным членом семьи, место, где когда-то прожил долгую, хорошую жизнь, для счастья не хватало деталей, словно нескольких пазлов для воспроизведения целой картины. Теперь в комнате не осталось и следа, что напоминало бы о существовании семьи: угли в камине, где вечерами жарко пылал огонь, уже не тлели, теперь уже пустая стена не заставлена книжной полкой с кучей книг из разных концов света, так тщательно хранившиеся женой. Природа словно подхватила настроение мужчины, невидимое до тех пор облако разрослось, превратившись в густые серые облака, заслонившие утреннее солнце. Словно разрушив всю иллюзию, столько лет удерживающаяся в разуме нескольких людей. Хотел он того или нет, но в его память врезались такие больные воспоминания, словно одновременно тысяча иголок вонзилось в сердце. Его жена очень любила этот дом, она называла его сокровищницей тайн и секретов. Именно тут она хранила свои страхи, свою любовь, свои страдания. Тут она прожила долгую и однообразную жизнь, но зато преисполненную умиротворением и безмятежным спокойствием, ранее не виданной ей. Теперь это место останется для него в памяти. -Хорошо, моя луноликая красавица, - оторвался от раздумий мужчина, - скажи грузчикам, чтобы выносили мебель – девушка не спешила, она приостановилась в дверях, ожидая, что отец сдвинется с места и займется делом, но он продолжал стоять, и она заметила, что глубокие морщины порезали его лоб между бровей. Его страдания, которые не были заметны для посторонних людей, но так явно видны для дочери, были ей в тягость, она испытывала столь частые муки за отца. -Папочка, - девушка подошла и обняла отца за плечи, - милый мой папочка, я знаю, что для вас этот дом был нечто большим, зачем ты решил его продать? -Потому что из этого дома ушла жизнь, она ушла в тот момент, когда твоя мать сделала последний вдох – мягко ответил мужчина, собственные слова, видимо снова колыхнули в нем воспоминания, потому что его лицо еще больше омрачилось, и он нахмурился. -Конечно, думаю, что ты принял правильное решение. -Да, - коротко бросил он. – Я принял единственное правильное и верное решение. Молодая женщина отвернулась от отца, чтобы не видеть, его печальное лицо, ее взгляд метался от одной стены к другой, пока не зацепился за резную шкатулку, внушающих размеров. Она стояла на столе, заставленной другой утварью, которые в свою очередь, были завернуты в газету, отец очень беспокоился, что что-то может разбиться в дороге, поэтому каждую вещь он упаковывал с особой тщательностью. Тем и привлекала эта шкатулка, что среди всего газетного однообразия, она выделялась, словно вымпел. -Никогда не видела у мамы эту вещь, - девушка потянулась рукой к шкатулке, Ташлыджалы резко бросил: «Не трогай», но было уже поздно, она открыла ее. На секунды две, или пять воцарилось молчание; молчание, принесшее с собой ощущение тревоги, девушка заметила почти неуловимую перемену в выражении глаз своего отца; в них мелькнуло то, чего она никогда бы не смогла описать словами, лишь почувствовала: содержимое шкатулки, не предназначено для чужого взора, больше всего не касается его самого. И не дожидаясь ответа, словно маленький ребенок, которого распирает одно из чувств - любопытство, с неким интересом стала изучать то, что находилось внутри, и это оказалось для нее полной неожиданностью. Одним за другим девушка доставала конверты, где аккуратно были сложены белые листы, исписаны мелким аккуратным почерком ее матери, она сразу узнала его. Женщина вскрыла конверт и вынула одно из них – любовное, только вот предназначалось оно совершенно другому мужчине, не ее отцу. Кроме этого она доставала различные украшения: кольца, браслеты, заколки, цепочки, кулоны; билеты на матчи футбольной команды, а также билеты на самолет, засохшие бутоны роз, но больший сюрприз ждал ее на дне – фотография. С этой картотеки смотрела на нее ее мать, обнимавшая другого мужчину, который был значительно старше ее, она была здесь такой молодой, свежей, красивой и безмерно счастливой. Это оказалось для нее полной неожиданностью. Она подошла к отцу, который все это время, молча, стоял на том же месте, словно пригвожденный к полу, протянула ему письма и фотографию. -Что это, папа? Откуда? – тихо, еле, слышно спросила она, но он не ответил, а только покачал головой. В глазах отца стояли слезы, и девушку вновь охватило то неловкое чувство, будто она вторглась в чужие владения. Сгорая от стыда, с пылающим лицом и горячими руками, она стремительно стала бормотать извинения, схватив отца за руку, покрывая его морщинистую ладонь поцелуями. -Эй, моя маленькая госпожа, - отец крепко сжал ее руку, - давай присядем, если ты готова, я расскажу тебе все, рано или поздно это должно было случиться. Они присели на тахту, которую отец уже успел накрыть полиэтиленовой пленкой, она зашуршала под ними. Он наклонил голову, долго вглядываясь в свою дочь, взгляд вновь его стал непроницаемым, затаенным, с ответом он не спешил. -За столько лет проведенных подле твоей матери, она смогла скрывать от меня все эти вещи. Она всегда была рядом со мной, я знаю, что она была верна мне, но этот человек словно стена, всегда стоял между нами, я до сих пор сгораю от ревности, – легкая улыбка тронула его губы, слезы скатились по его лицу, которое облепили глубокие морщины. - Давай отложим разговор если тебе…? Папа, ты в порядке? – перепугалась за отца луноликая красавица. -Нет, я в порядке, - проговорил он спокойно, снова возвращаясь к прежнему легкому товарищескому тону. – Если я не смогу рассказать тебе об этом сейчас, то больше уже никогда не смогу вернуться к этому разговору. -Хорошо, я хочу услышать эту историю,- девушка кивнула, хоть она страшилась узнать правду, но ее желание от этого не становилось меньше. Ташлыджалы приостановился лишь на миг, от рассказа его удерживал какой-то страх, который поднялся из глубин подсознания, но он был убежден в том, что со страхами надо и нужно бороться, он собрался с мыслями и заговорил. - Прошло столько времени, почти тридцать шесть лет, но я до сих пор помню легкий цветочный аромат ее парфюма, который перекликался с больничным запахом нашей общей палаты с ним…