Одиночество вдвоем

Свет – это жизнь, и он сопровождает все стадии жизни человека. Рождение ребенка сопровождается его первым светом, каждый новый день жизни сопровождается утренним светом, и смерть тоже закачивается светом – в конце туннеля. И неважно, что ученые говорят, что человек не может прожить без воды или без еды. Без света не было бы и самого человека. Вот только почему иногда этот свет бывает таким надоедливым? Об этом думала Джинхи, пытаясь спрятаться под одеялом от назойливого солнечного лучика. Абсолютно каждое утро вот уже на протяжении месяца и трех дней Джинхи просыпалась именно от этого противного луча, сражение с которым она всегда проигрывала. Проиграла она и на этот раз, искренне недоумевая, как какой-то пучок фотонов может быть таким вредным и настырным. Ругательства Джинхи бормотала себе под нос, по дороге в ванную. Не хватало еще ругаться с лучами в голос, девушка и так уже не была уверена в абсолютном здоровье своего ума, ведь луч солнца она уже очеловечила. Один раз Джинхи даже была готова дать ему имя и поговорить с ним по душам. Ведь разговаривать ей было больше не с кем. Вот уже месяц и три дня Джинхи была единственным человеком на свете. - Так, - протянула девушка, подходя к холодильнику. – Что у нас на завтрак сегодня? Открытая дверца восторга не добавляла. Почти пустые полки, полпакета с молоком, четыре яйца и старый сыр. - Ну, конечно, омлет с сыром, - вздохнула Джинхи. – Что еще может быть в этом долбанном холодильнике? Только яйца и молоко. Как и каждый чертов день! Захлопнутая со злостью дверца отпрыгнула назад и дала Джинхи по плечу. - Черт! Со мной теперь и холодильник дерется! – прохныкала девушка, потирая ушибленное место. – Все в этом мире против меня. Она завалилась на старенький диванчик, стоящий на кухне, и прислушалась к голодным завываниям своего желудка. Каждое утро Джинхи находила в холодильнике одни и те же продукты, сколько бы всего она ни принесла домой прошлым вечером. Можно было, конечно, сходить за продуктами в магазин, в четырех кварталах от дома. Или же вломиться в любой из соседних домов, Джинхи была уверена, что хозяева против не будут. Вот только до магазина нужно идти, а кушать хотелось прямо сейчас. А в соседних домах, кухни не отличались обилием и разнообразием продуктов. Везде один и тот же стандартный набор для типичного английского завтрака. - Как же хочется кимчи, - пожаловалась Джинхи на свою судьбу. – Почему я не могла застрять в какой-нибудь корейской деревне? Джинхи уже пробовала делать кимчи, но в местном небольшом магазинчике не было всех необходимых продуктов. Да еще и кимчи настояться не успевало. На следующее утро все, что она заготовила, исчезало. Апатия все чаще наваливалась на Джинхи в последнее время. Вставать с дивана и двигаться совершенно не хотелось. В чем смысл? Чтобы прожить еще один бесполезный день и проснуться на следующее утро в том же самом бесполезном дне? Решено было выпить молоко, чтобы немного успокоить голодные позывы, и идти в магазин. Там хотя бы были хлопья, а еще шоколадки, которых Джинхи объелась на пятый день пребывания здесь, и остаток дня провела рядом с унитазом. Апатию можно было отложить на потом, для нее еще будет возможность. Джинхи сама для себя решила, что, если терпеть подобное существование больше не будет никаких сил, она себя убьет. Не факт, что это сработало бы, но ведь надежда оставалась. По крайней мере, раны, которые по неосторожности нанесла себе девушка, оставались и на следующий день ее безумной жизни, да и заживали довольно медленно. Завтракать Джинхи осталась в том же магазине, забравшись с ногами на стойку кассы. Она развернула сосиски и полила их кетчупом. Можно было зайти в соседний домик, там девушка когда-то нашла микроволновую печь, и согреть сосиски, но голод не позволил это сделать. К тому же, Джинхи считала, что сосиски были бы вкусными в любом виде. Захватив из магазина кусок мяса и какие-то овощи, Джинхи поплелась по пустой улице. К обеду поднималась жара, поэтому девушка старалась идти в тени деревьев. По дороге она заглянула в дом, где была целая домашняя библиотека, и задумчиво повертела в руках книгу Альберта Камю. Тоненькая книжка, в самый раз для того, чтобы прочесть за один присест, ведь на следующее утро книга окажется на своем месте, а Джинхи пришлось бы вновь идти за ней, не успей она прочитать ее до конца за день. Джинхи так забросила уже несколько книг, не имея желания идти за ними, и чувство незавершенности тоненькой червоточинкой сидело где-то в глубине души. Радовало, что уровень знания английского языка позволял улавливать хотя бы общий смысл. На обед и ужин были тушеные овощи с мясом, достаточно вкусные во время обеда, и остывшие и приевшиеся во время ужина. Время между этими двумя приемами пищи, заключенная этого странного мира провела с книгой в руках. Удовольствия книга не принесла, не позволила даже отвлечься, хотя заставила задуматься. Может, в ее жизни все было слишком однообразно, и теперь это ее личный ад, где все действительно одинаковое? Раньше Джинхи вполне неплохо проводила время в одиночестве. Даже, когда она жила вместе с родителями, то большую часть времени, проведенного дома, находилась в своей комнате. Друзья у нее были, но видеться с ними постоянно у Джинхи не было желания. Намного больше девушка предпочитала пойти в какую-нибудь теплую кофейню и посидеть там с книгой в руках. Тогда она считала, что побыть вот так, одной – это высшее благо. Сейчас же она начинала понимать, что все, что она считала тогда одиночеством, было лишь иллюзорным ощущением. Дома были родители, в соседней комнате, в квартире, которую она снимала во время учебы в колледже, жила ее соседка, а кафе всегда было заполнено людьми. Девушка думала, что если когда-нибудь вернется к своей нормальной жизни, она, не задумываясь, даст в глаз тому, кто заикнется перед ней об одиночестве. Какое-то время Джинхи раздумывала над фильмом, что она просмотрела еще в детстве. Тогда фильм казался ей забавным, а сейчас мысль о том, чтобы найти мячик, нарисовать ему глаза и дать имя с каждым днем становилась все более привлекательной. Кажется, Джинхи медленно сходила с ума. Ночью Джинхи устраивала костры. Жгла все подряд, что только горело. Зачем жалеть, на утро все равно все будет, как вчера. В этом мире все восстанавливалось, все застыло в одно время. Только сама Джинхи менялась. Ее волосы росли, челка лезла в глаза, и на днях девушка криво и неаккуратно, но подстригла ее себе. Царапины превращались в шрамы. Ногти приходилось подстригать, а один раз даже вылез прыщик на носу. Спать сегодня Джинхи устроилась на кушетке на улице. Вечер был прохладным, но и плед был достаточно теплым. К тому же Джинхи все равно наутро оказалась бы в своей кровати, которая даже была не ее кроватью, а принадлежала, судя по фотографиям и личному дневнику, шестнадцатилетней Эмили Джонсон, которая была безумно влюблена в первого красавчика школы Паркера Стайлза, и писала с огромными ошибками, к тому же нигде не указывала даты. - Еще один день подошел к концу, - Джинхи чувствовала острую необходимость говорить вслух, потому что иначе тишина выводила ее из себя. Она даже книги всегда читала себе вслух. – Осталось неизвестно сколько времени, пока ты не состаришься и не умрешь здесь. Или сойдешь с ума раньше. Хотелось плакать, рыдать в голос, выть и кричать. Но это был уже пройденный этап, Джинхи пролила немало слез, и облегчения они не приносили, лишь опухшие глаза на следующее утро и головную боль. - Спокойной ночи, Ким Джинхи, - прошептала сама себе девушка, наблюдая за яркой звездой, которая весело ей подмигивала. Пусть у тех далеких звезд будут планеты, где есть жизнь. Джинхи хотелось бы верить в то, что в этой вселенной, она не одна.

***

То, что утро началось неправильно, Джинхи поняла не сразу. Сквозь сон послышались крики и грохот, и девушка первые несколько блаженных минут думала, что она лежит дома у родителей, что у мамы вновь была бессонница, и она пересматривает один из фильмов-боевиков на старинных видеокассетах из широкой коллекции ее давно погибшего старшего брата. После смерти старшего сына, мама Джинхи часто мучилась бессонницей. Понимание того, что подобного быть не может, пришло одновременно с назойливым лучом прямо в глаза и чьими-то руками, которые выдернули ее из кровати и толкнули в стену. Джинхи захлопала сонными глазами, автоматически хватаясь за чужую руку, совершенно сбитая с толку. Что вообще происходит? - Кто ты? – закричал ей в лицо незнакомец. – Зачем ты притащила меня сюда? Рука незнакомца держала ее за шею и сжимала достаточно слабо, чтобы не мешать дыханию, а вот лезвие ножа, которое было приставлено все к той же многострадальной шее, вызвало волну паники, почти такую же, как и в глазах напротив. - Отпусти меня, - просипела Джинхи. – Пожалуйста, отпусти. Я… я ничего не сделала. Я ничего не знаю. Не убивай меня! Проведя больше месяца в одиночестве, Джинхи не раз задумывалась о смерти. Но теперь, когда смерть буквально смотрела ей в глаза, девушка перепугалась, остро понимая, что умирать не хочет совершенно. Тем более теперь, когда она больше не одна. - Кто ты? Где я? Почему я здесь? – парень не отпускал ее, но нож чуть отодвинул. Его руки дрожали, как и голос. - Я не знаю, где мы, - начала быстро говорить Джинхи, все еще косясь на кончик ножа. – Я сама проснулась здесь месяц назад. Здесь больше никого нет. Только я. Теперь и ты. Ей не поверили, глаза незнакомца сузились, подрагивающие губы поджались, и долгую секунду, Джинхи думала, что сейчас нож войдет ей прямо в горло. Однако ее неожиданно выпустили, и девушка свалилась на землю, так как дрожащие от пережитого ужаса колени ее не держали. - Не иди за мной, - предупредил незнакомец. – Или я тебя убью. Идти за ним Джинхи не собиралась ни в коем случае, поэтому быстро закивала. Незнакомец выбежал из комнаты, и Джинхи на коленях доползла до двери, чтобы закрыть ее на ключ. Вдруг он решит, что она все же виновата в его похищении и захочет вернуться. Только очутившись за надежно закрытой дверью, Джинхи позволила себе немного расслабиться. Шея болела, и Джинхи провела рукой по горлу, с ужасом смотря на кровь на своих пальцах. Она и не заметила, что нож все же порезал ее. Внутри все похолодело, однако истекающей кровью девушка себя не чувствовала. Осмотр в зеркале показал, что это всего лишь небольшой порез, ничего страшного. Кровь девушка остановила с помощью влажного полотенца и заклеила рану пластырем из аптечки в ванной комнате. И только убедившись, что ее жизни больше ничего не угрожает, Джинхи вдруг осознала, что произошло. В ее пустынном и одиноком мире появился другой человек. Она больше не одна. Нервный смешок вырвался у девушки. Сколько она мечтала о том, чтобы рядом с ней появился хоть кто-нибудь, а этот кто-то появился, и первым делом кинулся на нее с ножом, порезал ее и сбежал. Но даже это и пережитый ужас не могли омрачить того облегчения, которое девушка испытала. Она больше не одна, и пусть этот незнакомец идет сейчас, куда угодно. Раз он проснулся сегодня здесь, значит, и завтра окажется тут же, и у них еще будет возможность поговорить, без ножей, как надеялась Джинхи, и без хватания за шею. Настроение взлетело до небес. Впервые за все время своего пребывания в этом мире, Джинхи была почти счастлива. Забавно, как мало нужно человеку для счастья. Просто отними у него что-нибудь, а потом, когда он отчается получить это назад, отдай. И вот, человек счастлив и даже благодарен. Несмотря на радость, Джинхи об осторожности не забывала. Прежде чем выйти из комнаты, она долго прислушивалась на наличие незнакомца в доме. Было тихо, и Джинхи решила, что тот все же ушел. Наверное, для того, чтобы выбраться из города. Джинхи делала то же самое, нашла машину, где были ключи, и уехала из города. Проехала четыреста километром, два таких же пустынных города-призрака, а назавтра проснулась у себя в кровати. Весь день Джинхи провела в таком же одиночестве, что и прежде. Но душу грела мысль о том, что где-то на этой земле, на одной с ней плоскости и в одном с ней времени, есть еще один человек. Приподнятое настроение даже заставило ее приготовить полноценный ужин, хотя обычно Джинхи довольствовалась вредными перекусами. За этот месяц она даже, кажется, чуть-чуть набрала в весе. В самый разгар ее ужина хлопнула дверь, и к замершей девушке вошел утренний знакомец. Джинхи, наконец, удалось его разглядеть. Это был совсем еще молодой парень, вряд ли старше ее самой, он выглядел бледным и усталым, а в глазах стояла тоска. Он хмуро смотрел на Джинхи, а потом тихо спросил. - Что за чертовщина здесь происходит? Джинхи понятливо вздохнула и пододвинула в сторону парня свой бокал с вином. Тот преодолел оставшиеся метры до стола и залпом осушил бокал. - Я уехал из этого города, добрался до следующего, - сказал парень, усаживаясь напротив девушке. – Он был таким же пустым. Ни намека на человека или какую-то живность. Причем, эти два города не выглядят, как заброшенные города-"призраки". Все на своих местах. Еда в холодильниках еще не испортилась, пыли нигде нет. Свет везде работает. Просто нет людей. Тогда я понял, что происходит что-то странное, и вернулся, потому ты единственный живой человек, которого я здесь встретил. - Я проснулась здесь чуть больше месяца назад. Людей или животных здесь нет. Я не знаю, что здесь происходит, где мы и почему мы здесь, но время здесь замершее. Каждый день одно и то же. Одни и те же продукты в холодильнике, точно такая же погода, все вещи завтра будут на тех же самых местах, что и сегодня. Как-то я сожгла этот дом, а наутро проснулась в нем же, в своей кровати, и не было ни намека на пожар. Куда бы ты ни уехал, завтра бы ты проснулся там же, где и сегодня. Я уже пыталась. - И ничего нельзя поделать, чтобы выбраться отсюда? – глаза парня подозрительно заблестели. - Не знаю. Я перепробовала многое. Но я все еще здесь. Однако появился ты, а это уже какое-то изменение. Может, после этого что-то пойдет по-другому. Над столом повисла тишина. Джинхи вернулась к забытому ужину, потому что голод давал о себе знать, а ее собеседник о чем-то мучительно задумался. Джинхи мельком оглядывала его. Не очень высокий, чуть выше ее саму, это девушка поняла еще утром, худощав, но не костлявый. Темные волосы падали на небольшие глаза. Тонкие губы сейчас казались совсем обескровленными. Держался он очень хорошо, сама Джинхи первые пару дней закатывала истерики. - Ты пробовала убить себя? – вдруг спросил незнакомец, и Джинхи испуганно отшатнулась, задевая стол из-за чего, бокал, стоявший с краю, упал и разбился. Неужели он вновь накинется на нее с ножом? - Не бойся! – поспешил заверить ее парень. – Я не собираюсь причинять тебе вреда. Джинхи неосознанно провела рукой по пластырю на шее, парень перехватил взглядом ее движение. - И утром не собирался, - виновато добавил он. – Прости, пожалуйста. Я просто... - Я понимаю, - перебила его Джинхи. – Сама через это "просто" проходила. И нет, я не пробовала себя убивать. Это я оставила на крайний случай, когда терпеть станет совсем невмоготу. Раны не заживают. Наутро здесь обновляется все, кроме тебя самого. Назавтра мой порез не пройдет сам по себе. Он будет заживать как обычно. Поэтому, пока пробовать решить проблему самоубийством я не пыталась. Слушай, может, ты кушать хочешь? У меня еще осталось немного на ужин. Парень кивнул, и Джинхи поспешила к плите, чтобы вернуться обратно с тарелкой и еще одним бокалом. Было в этом что-то до боли приятное, в ухаживании за другим человеком. В разговоре, пусть и не очень внушающем надежду. В человеке, которого можно было видеть не только, когда смотришься в зеркало. Еда была умята за пять минут, а потом Джинхи даже поблагодарили за вкусный ужин. Эти простые слова растрогали девушку почти до слез. Сдержалась она только от боязни, что новенький решит, что она совсем сошла с ума. - Меня, кстати, зовут Бен Бэкхен, - представил парень, когда Джинхи собрала все со стола и отправилась мыть посуду. Это было необязательно, но Джинхи всегда заставляла себя мыть посуду. - Я Ким Джинхи, - девушка обернулась и подарила ему улыбку, в которую постаралась вложить всю свою благодарность за то, что он появился. - Что ж, наверное, рад с тобой познакомиться, Ким Джинхи. - Я тоже, Бен Бэкхен.

***

Джинхи проснулась рано, раньше, чем чертов луч добрался до нее. Какое-то время она лежала, пытаясь понять, что сподвигло ее, заядлую соню и убежденную сову, проснуться рано, если ей не нужно идти ни на уроки, ни на работу, ни куда-либо еще. Ответом ей стал всхлип, раздавшийся где-то в доме. Девушка села в кровати, напряженно прислушиваясь к звукам. Бэкхен плакал, и Джинхи прекрасно понимала почему. Если первую неделю парень все еще не верил в реальность происходящего, то теперь десять дней спустя он подошел к стадии принятия, понял, что этот безумный сон просто так не прекратится. Подняться и пойти успокаивать парня Джинхи и не подумала. Во-первых, она сомневалась, что Бэкхену понравится, если она увидит его слезы. Парни ведь горделивы, не хотят показывать свою слабость никому, особенно девушкам. А во-вторых, девушка сама боялась плачущих людей. Она не знала, что им говорить, как их успокаивать, и вообще чувствовала себя очень неловко. Когда умер старший брат Джинхи, она сама почти не плакала. Пусть ей было уже двенадцать, она никак не могла понять и поверить в то, что брата больше не будет. А когда болезненное понимание стало доходить до нее, ей пришлось отвлечься на горе своей безутешной матери. Все взрослые ей твердили, что она должна быть поддержкой и опорой мамы и папы, и она послушно шла их утешать, хотя не представляла, что можно сказать маме, чтобы она перестала так страшно плакать. На ее счастье, вскоре наступили летние каникулы, и она на все лето уехала в международный лагерь, где не позволяла себе больше думать ни о смерти брата, ни о рыдающей маме. Плач прекратился, и девушка полежала еще немного, чтобы дать время Бэкхену привести себя в порядок. Она уже решила, что никак не покажет парню о том, что слышала. Если Бэкхен захочет, он сам поделится с ней и попросит утешенья. Иначе, это вызовет лишь обоюдную неловкость. А они и так одни, и стеснение слишком дорогое ощущение в их ситуации. - Доброе утро, - поприветствовала Джинхи, заходя на кухню, где Бэкхен шумел посудой. - Привет, - быстро отозвался парень, не поворачиваясь к Джинхи лицом. – Что хочешь на завтрак, яичницу-глазунью, яйца вкрутую или омлет? - Мм, - задумалась девушка над этой серьезной проблемой. – Давай, гренки. - Я не умею гренки делать, - признался Бэкхен. - Тогда омлет. Джинхи уселась за стол, пытаясь не смотреть на Бэкхена, но ее взгляд все время возвращался к нему. Прошло десять дней с тех пор, как он появился, но они до сих пор не общались свободно. Были дни, когда они все время проводили в молчании. Это и понятно, они ведь не друзья, а просто два собрата по несчастью, которые волей случая оказались в одном месте. - Может, это инопланетяне? – вдруг спросил Бэкхен, наливая кофе в две кружки. - Инопланетяне? – переспросила Джинхи, с благодарностью принимая кружку ароматного напитка из чужих рук. – Имеешь в виду, маленькие зеленые человечки? - Или большие серые пучеглазики, - отозвался парень. – Я не знаю, какие еще бывают инопланетяне. Или какие-нибудь рептилоиды. Похитили нас, чтобы изучить поведение человеческих особей. - Чем быть предметом исследования каких-то рептилий, я бы предпочла думать, что это просто глюк в природе, - пожала плечами девушка. Бэхкен улыбнулся, и Джинхи почувствовала накатывающее облегчение. Бэкхен до этого ни разу не улыбался. Возможно, теперь ему станет легче. - Может, погуляем? – спросил парень, когда Джинхи убиралась со стола. – Ты покажешь мне городок? - Хорошо, - согласилась девушка. – Заодно и где-нибудь покушаем. Там есть кафе, где есть готовые блюда, их надо только разогреть. Бэкхен какое-то время наблюдал за привычными действиями Джинхи, пока она мыла посуду. - Зачем ты это делаешь? – вдруг спросил он. – В смысле, зачем моешь посуду? Она ведь завтра все равно станет чистой. Зачем нужен этот бесполезный труд? - Я..., - Джинхи замялась, тщательно подбирая слова, для того, чтобы ответить так, чтобы передать смысл этого сизифова труда. – Дома я всегда мыла посуду с тех пор, как мне исполнилось восемь. В детстве я ненавидела это делать, и всегда мечтала кушать из пластиковых тарелок, чтобы потом можно было их просто выбросить. А сейчас я мою посуду, чтобы сохранить связь с той жизнью. Кажется, это единственное, что мне осталось. Бэкхен не ответил, но Джинхи и не ждала ответа. Может, он понял, ведь он сейчас находился в точно такой же ситуации, что и она. Может, понять не смог, ведь прошло совсем немного времени, как он очутился в этой тюрьме. Возможно, он до сих пор воспринимал это неожиданное заточение, как каникулы в деревне у бабушки. Джинхи переоделась в шорты, ведь на улице вскоре снова будет жара. Внутри дома было достаточно прохладно, хотя девушка так и не нашла этому объяснение. Вероятно, причиной был какой-то встроенный термостат, который девушка не смогла найти. Радовало, что вся одежда Эмили Джонсон сидела на ней, как влитое. Бэкхен пользовался одеждой старшего брата Эмили, восемнадцатилетнего Рика, с которым сама Эмили была в вечной конфронтации. Рик был крупнее, чем Бэкхен, поэтому одежда на том немного висела. Джинхи решила, что сегодня стоит посмотреть в магазине наличие одежды размера Бэкхена, а если нет, то полазить по домам. Неудобство, которое вначале испытывала Джинхи, роясь в чужих вещах, уже давно прошло. - Расскажи о себе, - попросил Бэкхен, пока они брели по улице. - Мне двадцать один, я студентка, - почти не задумываясь, отрапортовала Джинхи и замолчала, не будучи уверенной в том, что еще рассказывать. Бэкхен прерывать молчание не спешил, поэтому девушка добавила. – У меня есть две золотые рыбки, и я люблю дождь. Она посмотрела на голубое-голубое безоблачное небо и расстроено протянула. - Боже, как я хочу, чтобы пошел дождь! Хоть раз, но здесь всегда стоит жара. Бэкхен затормозил, и Джинхи удивленно обернулась к нему. - Эй, ты чего? – девушка даже тронула его за плечо, когда губы Бэкхена растянулись в озорной улыбке, делая его похожим на мальчишку. Хотя, он ведь не говорил Джинхи сколько ему лет, может, он еще даже школьник. - Хочешь дождь? – переспросил он. – Это можно устроить. Девушка непонимающе смотрела на него, а Бэкхен, тем временем, огляделся, заприметил машину и радостно подпрыгнул. - Отойди подальше от пожарного гидранта, - он указал на красный гидрант и поспешил к машине. - Эй, стой! – Джинхи бросилась за ним, когда до нее дошло, что собрался делать Бэкхен. – Не делай этого! Если вдруг ты поранишься, я не смогу тебе помочь. Я даже санитаркой в школе никогда не была. - Все будет нормально, - успокоил ее парень. – Я не буду набирать скорость, надо ведь всего лишь сбить эту штуку с места. Доверься мне. Проникновенный взгляд и уверенность в голосе заставили Джинхи выпустить руку Бэкхена, которую она держала, и отступить назад. Бэкхен бросился к машине, и уже спустя минуту старенький синий Форд несся прямиком к пересечению улиц, на которой был расположен гидрант. Джинхи с замиранием сердца следила за траекторией движения машины, мысленно молясь о том, чтобы с Бэкхеном все было в порядке. План сработал на ура. Удар был несильный, но достаточный для того, чтобы сорвало крышку гидранта, и вода сильно-бьющим фонтаном устремилась вверх, а оттуда уже в виде капелек стала поливать все вокруг. Запах мокрого асфальта тут же донесся до Джинхи, и она, радостно взвизгнув, кинулась прямиком к импровизированному дождю. Девушка с наслаждением подставила разгоряченное от солнца тело под струи воды, не обращая внимания на то, что одежда и волосы тут же намокли. Как давно она мечтала о том, что капли воды будут бить по лицу, заставляя жмуриться. Бэкхен выбрался из машины, тоже попадая под дождь. Было видно, что дождь не приносит ему столько же удовольствия, как Джинхи, но он улыбался, глядя на нее. - Спасибо, - Джинхи постаралась вложить в голос всю глубину своей благодарности за одну маленькую, но сбывшуюся мечту. - Всегда, пожалуйста, - хмыкнул Бэкхен, приседая в шуточном поклоне. Суметь утащить Джинхи из-под собственноручно сделанного дождя у Бэкхена получилось только спустя два часа. Подействовала угроза, что под полуденным солнцем, да еще и в каплях воды, Джинхи получит солнечные ожоги. И жалобное нытье, что на двоих на завтрак четырех яиц было мало, а кушать хочется. - Теперь твоя очередь рассказывать о себе, - обратилась Джинхи к Бэкхену, когда они все же добрались до кафе, где и уселись за один из столиков обедать подогретыми гамбургерами. - Ты рассказала о себе только четыре вещи, - не согласился парень. – И говоришь, что моя очередь? - Про меня больше нечего рассказывать, - пожала девушка плечами. – Я среднестатистическая девушка без особых интересов. - Без особых интересов? – усмехнулся Бэкхен. – А я-то надеялся, что у тебя будут какие-нибудь постыдные заморочки. - Это какие постыдные заморочки тебе нужны, а, извращенец? – возмутилась Джинхи. Их смех вполне мог бы спугнуть стаю птиц, если бы в этом мире были птицы. - Про меня тоже особо нечего рассказывать, - сказал парень. – Я твой ровесник, я пианист и играю в оркестре. - Пианист и играешь в оркестре? Знаешь, теперь я понимаю, почему у тебя пальцы слабые. - Что? – возмутился Бэкхен, косясь на свои руки. – И вовсе они не слабые! - Ты в первый день держал меня за шею, а у меня даже синяков не осталось, - хихикнула Джинхи. – Пойдем! Оставив недоеденный гамбургер, девушка буквально вытянула Бэкехна из-за стола. Тот только и успел, что ухватить свою банку колы, которую допивал уже по дороге. - Куда мы идем? - Играть на пианино. Ты исполнишь еще одну мою мечту, Бен Бэкхен. Я хочу услышать твою музыку. Все песни, что я нашла на айподе Эмили, уже в печенках у меня сидят. Джинхи уверенно тянула Бэкхена по улицам, ведь что есть в каждом из домов, она выяснила уже в первую неделю. У одного из домов она подобрала камень, а потом разбила стеклянную переднюю дверь, открыла замок и впустила немного ошарашенного Бэкхена внутрь. - Здесь есть пианино, - пояснила она на его вопросительный взгляд. – Пожалуйста, сыграй мне что-нибудь. Бэкхен подошел к пианино и пробежался пальцами по клавишам. Он уселся на стул. - Оно немного расстроено, - сказал он, однако это не помешало ему тут же начать с быстрого темпа играть веселую мелодию. Джинхи слушала, прикрыв глаза. Она никогда не была ценителем классической музыки, да и музыки в целом. Никогда не была на концертах, и ни разу не слышала оркестр вживую. Но сейчас ей казалось, что пальцы Бэкхена выводят нечто столь прекрасное, что могло бы быть фоновой музыке где-нибудь в раю. Она даже не сразу заметила, что музыка остановилась. - Ты что, спишь? – подозрительно спросил Бэкхен. - Нет, - тут же встрепенулась девушка. – Это было потрясающе. - Еще бы, - самодовольно кивнул Бэкхен. – Я был лучшим на своем выпуске. Многие из моих однокурсников до сих пор не нашли себе нормальную работу и подрабатывают, играя в барах и ресторанах. А я играю в национальном оркестре. - От неуверенности в себе ты явно не страдаешь, - протянула Джинхи, впрочем соглашаясь с каждым словом Бэкхена. На ужин, по просьбе Бэкхена, они так же остались в городе. Поиграли в автоматы в местном баре, Джинхи учила Бэкхена играть в бильярд. Дуракам и новичкам везет, поэтому из трех игр новичок Бэкхен выиграл две. В баре же они и остались на ночь, с бутылками пива. - Тебе было тяжело здесь одной? – спросил Бэкхен после первой бутылки. - Да. Быть в абсолютном одиночестве – это подобно тому, что ты жив, а тебя в гробу уже под землю похоронили. - Так это и есть громадный гроб, размером с землю. Знаешь, я не задумывался об этом, но я очень рад, что ты здесь. Джинхи, которая находилась за барной стойкой, вместо бармена, изогнула бровь. - То есть, не в том смысле, что я бы хотел, чтобы ты была тут, - начал запутанно пояснять парень, на которого уже начал воздействовать алкоголь. – Просто… если бы тебя не было, я бы уже убил себя. Поэтому, в ответ на твое спасибо сегодня днем, я тоже искренне говорю тебе спасибо. Девушка кивнула. Это было странно, но и она сама была в какой-то степени рада тому, что она здесь, и в огромной степени была рада тому, что здесь Бэкхен. Спать напившийся Бэкхен полез на бильярдный стол, говоря, что хочет полежать на зеленой травке. Джинхи, ненамного трезвее его самого, трогать парня не стала, а свернулась калачиком на диванчике. Все равно, проснешься в своей кровати.

***

- Я знаю! – разбудил Джинхи крик. Девушка подскочила в кровати, пытаясь понять, что за крики и что делать, вскакивать, бежать, прятаться? Бэкхен вбежал в комнату, одетый в слишком большую для себя пижаму. - У меня еще одна версия! – заявил парень, плюхаясь на кровать Джинхи, придавливая своим небольшим весом ее ноги. Джинхи застонала, зарываясь под одеяло с головой. Прошел почти месяц с появления Бэкхена, а его главным развлечением стало выдумывание вариантов причин, по которой они там оказались. От самых нелепых, до самых пугающих. Джинхи уже даже слушать перестала, когда он начинал речь со слов «У меня еще есть версия». - Может, это все один большой эксперимент ученых НАСА? – говорил тем временем Бэкхен. – Типа, чтобы посмотреть, как мы, два незнакомых человека, тут уживемся в ограниченном пространстве. - Пространство не ограничено, - перебила его Джинхи, пытаясь спихнуть парня со своих ног. – У нас есть хоть весь мир, если мы успеем его объездить за одни сутки. А если это все дело рук ученых, то как ты объяснишь то, что все вещи наутро такие же, как были вчера утром? Один раз я сожгла этот дом, и что, думаешь, ученые успели бы построить его заново до утра, так, чтобы я не заметила? Да еще и постоянно перетаскивали нас именно в свои кровати? Бэкхен сдулся. - Ладно, признаю, версия неудачная, - протянул он, наконец, позволяя Джинхи выбраться из-под себя. - Да, как и прошлая, и еще одна до этого, и еще одна, - бурчала девушка по пути в ванную. – Ты зачем меня так рано будишь, жаворонок? - Мне стало скучно, - обаятельно улыбнулся Бэкхен, проходя в ванную вслед за подругой по несчастью. – А ты слишком долго спишь, совенок. Это вредно для кожи. За завтраком, на который Джинхи пожарила блинчика, обнаружив в соседнем доме муку, Бэкхен что-то вычислял, делая пометки карандашом в блокноте с Человеком-пауком. Джинхи к нему не лезла, мало ли, что ему в голов пришло. Вдруг он музыку сочиняет, а она его отвлечет, и он собьется. И не родится какой-нибудь великий шедевр, достойный стоять вровень с творчеством Баха, Бетховена и Моцарта. К тому же теперь, когда появился Бэкхен, Джинхи полюбила завтракать в его компании, но, желательно, в тишине. - Сегодня ведь двадцать девять дней, как я здесь, да? – наконец, до чего-то досчитался Бэкхен. - Да, - подтвердила девушка. – И ровно два месяца, как здесь я. - Тогда сегодня День Святого Валентина! – воскликнул Бэкхен. Джинхи не понимала радости и энтузиазма в голосе Бэкхена. Лично для нее День Святого Валентина был праздником лишь один раз. У нее тогда был парень, и этот день они действительно провели чудесно. А так, когда нет пары, этот день не отличается ничем от любого другого. Разве что обилие розового и красного цветов раздражают глаза. Будучи застрявшим в пустынном мире, где каждый день не отличался от предыдущего, Джинхи точно не собиралась радоваться по поводу Дня Святого Валентина. Раздумья вновь захватили Бэкхена с головой. Лишь иногда он выныривал из своих мыслей, внимательно смотрел на Джинхи, из-за чего той казалось, что он ее будто оценивает, и вновь задумывался. Девушка, тем временем успела помыть посуду и составить список продуктов, которые Бэкхен должен был принести из магазина. Сегодня была его очередь идти за ними. - Джинхи. Голос Бэкхена раздался слишком близко над ухом склонившейся над листком девушки. Она вздрогнула, Бэкхен успел вовремя отпрыгнуть, чтобы не получить затылком по подбородку. - Что? – Джинхи вперила взгляд в парня. Тот немного смущался, что сразу бросалось в глаза. Нечто необычное, ведь как Джинхи могла заметить, ему это чувство знакомо вообще плохо. - Говори уже, - потребовала девушка, потому что и сама почти перестала стесняться. Стесняться сложно, когда ты один во всем мире. - Так как сегодня праздник, я хотел предложить тебе его отпраздновать. - Это праздник всех влюбленных. Как мы будем его праздновать? - Как и все влюбленные, - ответил Бэкхен и, прежде чем Джинхи начала додумывать сама, пояснил. – Нас двое. Я парень, ты, к счастью, девушка. И мы вполне можем один день побыть парой, чтобы от этого чертова места осталось хоть какое-то приятное впечатление. Так что, я предлагаю тебе побыть моей девушкой. Обещаю, ты не пожалеешь. Я очень чуткий и внимательный парень. Джинхи сомневалась. Не то, чтобы Бэкхен был ей противен, и она не смогла бы заставить себя думать о нем, как о своем парне. Он был очень даже ничего, симпатичный и обаятельный. Но вот, надо ли им такое приключение? Не будут ли они потом испытывать неловкость по отношению друг к другу? Джинхи слишком много времени провела в одиночестве, чтобы потом страдать из-за того, что неудобно смотреть в глаза Бэкхену. Но, с другой стороны, как же она соскучилась хоть по каким-то отношениям. Желание почувствовать себя любимой и нужной было так велико, что пересилило опасения и сомнения. - Хорошо, - согласилась девушка. – Давай побудем этот день парой. - Отлично! – обрадовался Бэкхен и тут же, наклонившись, запечатлел быстрый поцелуй прямо в губы Джинхи. – Тогда я собираться побежал. Съездим на прогулку в соседний город? Джинхи только и смогла, что кивнуть. Чересчур довольный парень убежал, а Джинхи прислушалась к своим ощущениям. Вот как Бэкхен может просто взять и поцеловать, и даже не заострить на этом внимание? Хотя, если бы он потом смутился, то девушка чувствовала бы себя намного хуже, а сейчас всего лишь короткое смущение, которое она вскоре откинула. Что такого в этом поцелуе? Они ведь сегодня пара. Путешествие началось с магазина, надо было взять хоть какую-то еду на дорогу, ведь их завтрак отличался легкостью. До магазина они дошли пешком, чтобы потом взять где-нибудь в центре городка какую-нибудь из машин, и поехать в соседний город, который был покрупнее и не таким надоевшим. - Любишь шоколад? – Бэкхен застрял у прилавков с разнообразием зарубежных шоколадных батончиков. - Уже нет, - отозвалась девушка. – Я объелась. - А я люблю шоколад, - сказал парень и очень многозначительно посмотрел на нее. Джинхи не сразу поняла его намека, и какое-то время хлопала глазами. - О! – наконец, дошло до нее. – Я должна тебе шоколад подарить? - Именно! Девушка подошла к прилавку рядом с Бэкхеном, пробежалась взглядом по шоколадкам и выбрала самую вкусную, на ее взгляд. Протягивая ее Бэкхену, она поинтересовалась. - А сам ты не мог взять? Представить, что весь этот стенд я тебе подарила, и брать любую? - Не романтичная ты, - буркнул Бэкхен. - Уж какая есть, - рассмеялась Джинхи, которой все это показалось очень смешным. – Сам выбрал. К тому же, ты ведь говорил, что ты классный и нежный парень. Так что, пусть в наших с тобой отношениях о датах и днях рождениях будешь помнить именно ты. - Не надо так. Голос Бэкхена, который Джинхи уже привыкла описывать, как громкий, звонкий и настырный, прозвучал тихо и болезненно. Она даже удивленно обернулась на парня, он так и продолжал стоять рядом со стендом с шоколадками. - Ты ведь обещала, что это будет настоящий день, настоящие отношения, пусть и на один день, - Бэкхен не смотрел на нее. – Если ты не хочешь, то лучше сейчас откажись. Но пожалуйста, не надо так, не смейся надо мной. Джинхи стало стыдно. Сама ведь пообещала, а теперь все портит. Неужели от нее убудет, если она действительно представит Бэкхена своим возлюбленным? Не так уж это и сложно, Бэкхен интересный и обаятельный. Или же она могла бы провести этот день, как и десятки дней до этого. Девушка подошла к Бэкхену и взяла его за руку, переплетая пальцы. - Прости, - искренне попросила она. – Я больше не буду. Давай проведем этот день так, чтобы запомнить его надолго. Бэкхен прижал ее пальцы к своим губам. - Спасибо, - поблагодарил он, с нежностью глядя на нее, как еще ни разу не смотрел раньше, и это неожиданно оказалось приятно, настолько, что Джинхи больше не сомневалась. Машину взяли первую попавшуюся с ключами. Вопрос даже не поднимался на тему, кто сядет за руль. Бэкхен – парень, а значит, вся мужская часть деятельности лежала на нем. Хотя, Джинхи не сомневалась в том, что она машину водит лучше многих, и уже тем более, лучше пианиста Бэкхена. Но ей понравилось представить себя слабой девушкой, позволяя Бэкхену ухаживать за собой. - Что есть интересного в соседнем городе? – полюбопытствовал парень, когда машина уже ехала по пустынной трассе. - Там есть большой супермаркет с большим разнообразием продуктов, - попыталась вспомнить Джинхи городок. – Там есть кинотеатр, правда фильмы там все были какие-то старые, и я не захотела смотреть их в одиночестве в темноте пустого кинотеатра. А вместе можно. - Можно, - тут же согласился Бэкхен. – Я люблю старые фильмы. - Там еще есть маленький парк аттракционов, но он для детей, никаких больших или серьезных каруселей нет. Не интересно. Зато есть автомат со сладкой ватой! О, а еще там есть отель. Даже не мотель или пансионат, как во многих провинциальных городках, а настоящий отель в четыре этажа с номером люкс. И ресторан китайской кухни. Кимчи там, к сожалению, нет, зато можно покушать джаджанмен и утку по-пекински. Джинхи полезла в рюкзак. Заинтересованный Бэкхен поглядывал на девушку, стараясь не отвлекаться от дороги. Впрочем, дорога была прямой и ровной, а самое главное пустой. - Ты же любишь шоколад, - улыбнулась Джинхи, доставая упаковку бельгийского шоколада в виде ракушек. – Это самый вкусный. - Откуда ты его взяла? – удивился Бэкхен. – Его не было на прилавках. - На прилавках не было, зато был в подсобке. Держи. От дороги не отвлекайся. Бэкхен открыл рот, и Джинхи дала ему откусить, а потом закинула всю шоколадку. - Вкусно, - зажмурился от удовольствия Бэкхен. - С Днем святого Валентина, Бэкхен. Парень улыбался, кажется, впервые настолько искренне, что не улыбнуться в ответ было невозможно. И улыбался все время, пока Джинхи подкармливала его шоколадками, искренне удивляясь, как его еще не тошнит. Машина забарахлила и заглохла неожиданно. Бэкхен зарулил к обочине. - Что такое? – в непонимании бормотал он, выбираясь из машины. Открыть и заглянуть под капот он и не пытался, все равно не поймет. Вряд ли даже открыть сумел бы. Зато Джинхи ловко подняла крышку капота и под удивленный взгляд Бэкхена закопалась в нутро машины с головой. У парня даже мысли не возникало спросить, что Джинхи делает, уж слишком он был всему этому поражен. - Заведи машину, - донесся до него приглушенный голос Джинхи. Бэкхен полез в машину и повернул ключ в зажигании. Машинка чуть посопротивлялась, но послушно завелась. - Все! – довольная девушка захлопнула дверцу и достала какую-то тряпицу вытереть от масла руки. – Можем ехать дальше. - Как ты это сделала? – наконец, очнулся Бэкхен. - Ты не спрашивал, а я не уточняла, на кого я учусь. Я будущий автомеханик. Люблю копаться в машинках. Восхищение во взгляде Бэкхена было приятным, хотя и непонятным. Кто будет восхищаться такой способностью? Вот если бы Джинхи умела бы вышивать картины крестиком, или пела бы как Уитни Хьюстон, тогда другой вопрос. А так, иголки в ее пальцах становились опасным оружием массового поражения, а пением своим она будила соседей по общежитию вместо пения мартовских котов. До города добрались без происшествий. Первым делом, Джинхи повела Бэкхена кушать, и он предстал в совершенно новом образе, галантном и заботливом. Парень пододвигал для нее стул, спрашивал поминутно, всем ли она довольна, а в конце еще и умудрился сделать сюрприз, сыграв на пианино, которое стояло в холле. Сюрпризом оказалось то, что он еще и петь умел. Джинхи искренне призналась, что лучше свидания у нее еще не было, а Бэкхен хитро улыбнулся, говоря, что еще отнюдь не вечер. Идти в парк аттракционов Бэкхен наотрез отказался. Никакие уговоры Джинхи, которая и не уговаривала-то сильно, не помогали. - Это жутко, - пояснил Бэкхен. – И попахивает чем-то сумасшедшим. Я не хочу ходить между застывшими пустыми каруселями, как в фильмах ужасов. Джинхи лишь посмеялась, за что получила от Бэкхена порцию щекотки, и с визгом кинулась убегать по улицам. Бэкхен погнался за ней. - Ладно, сдаюсь! – Бэкхен догнать быструю и шуструю девушку не смог. Джинхи так и оставалась шагах в пяти впереди. Победно улыбаясь, Джинхи подошла ближе, и тут же была схвачена в крепкие объятия. - Попалась! – произнес Бэкхен ей прямо в губы. Джинхи, как завороженная, смотрела на его губы, не в силах оторваться, уж слишком они были близкими и желанными. Бэкхен ее не разочаровал, преодолев последние сантиметры расстояния, и подарил ей настоящий поцелуй, совсем не похожий на утренний чмок. Джинхи плавилась в объятиях, пока нежные губы не давали ей вырваться из плена. Бэкхен не торопился углублять поцелуй, умело показывая, что и довольно невинно можно свести с ума. Прервались они, тяжела дыша. Джинхи прислонилась горящим лбом к щеке Бэкхена и пыталась выровнять дыхание. Бэкхен же прижал ее к себе покрепче, тоже не желая прерывать затянувшееся, но такое уютное молчание. Близился вечер, и жара уже спала. Крепко держась за руку Бэкхена, Джинхи повела его гулять по тенистым улицам. - Расскажи о себе еще что-нибудь, - попросил парень, когда они уселись на скамейке с мороженым в руках. – Почему тебе нравятся ковыряться в машинах? - Это было нашим с братом увлечением на двоих, - ответила Джинхи. – Мой брат был прилично меня старше, но мы с ним хорошо ладили, и часто сперва смотрели, а потом и сами стали помогать папе чинить его машину. Брат умер, а интерес к машинам не угас, стал только сильнее. Поэтому я и не задумывалась о том, чтобы пойти учиться на кого-нибудь еще. - Мне жаль твоего брата, - Бэкхен погладил ладонь Джинхи. - Да, мне тоже,- Джинхи мотнула головой, отгоняя непрошенные грустные мысли. – А у тебя есть братья или сестры? - Нет. Я единственный и неповторимый. - И жутко самовлюбленный. - Эй! В парк Бэкхену все же пришлось идти. Джинхи потребовала сладкую вату, которую можно было достать только в парке. Поэтому Бэкхен все же решился, но при этом крепко держался за Джинхи и оглядывался каждые две минуты, хотя оба уже давно признали, что в этом мире никого, кроме них двоих нет. - А представь, что сейчас твои инопланетяне выскочат, - подкалывала Джинхи пугливого Бэкхена. – Или включат ту карусель, и польется детская мелодия. А потом на нас начнут надвигаться какие-то тени, тяня свои длинные когти прямо по земле. - Джинхи, - взмолился бледный парень, таща девушку к выходу. В ее руках была палочка с клубничной сахарной ватой. – Ну, хватит. Джинхи замолчала и покорно шла за Бэкхеном. Но на долго ее не хватило. - Бу! – Джинхи наскочила на Бэкхена, когда парень отвернулся от нее. - А! – раздался визгливый крик парня, который, казалось, был слышен не только по всему парку, но и по всему городу. – Джинхи! – возмутился он, когда понял, что никакие это не инопланетяне с руками-тенями и длинными когтями, а всего лишь его чересчур игривая девушка. - Прости, - девушка согнулась пополам от смеха. – Прости, я не хотела так сильно тебя напугать. Бэкхен хотел продолжать возмущаться, но Джинхи смеялась так весело и заразительно, что вскоре и он сам начал посмеиваться, а потом и вовсе хохотал в голос, чувствуя, как его отпускает близившаяся было истерика. Фонари зажглись автоматически, видимо, стоял световой датчик. Они еще погуляли по освещенным улицам, пока Джинхи не указала на ярко освещенное здание. - Это отель. Там хорошие номера. На ночь можем остаться здесь. Утром все равно дома проснемся. Бэкхен согласился, что это хорошая мысль. Они прямиком поднялись на верхний четвертый этаж, где располагались номера люкс. - До этого места, я и в отеле-то настоящем не была, - призналась Джинхи, проходя в просторную и хорошо обставленную комнату. - А я был, - ответил Бэкхен, так же осматриваясь по сторонам, но скептически. – И поверь мне, настоящий люкс похож на этот только размерами. Все остальное в настоящем люксе намного лучше. - Ну простите, мистер Великий Маэстро, что вас не устраивает наша скромная обитель, - съязвила Джинхи. – Ай, за что? – возмутилась она, получив шлепок по попе от Бэкхена. - За острый язычок, - усмехнулся Бэкхен. – А впрочем, знаешь, здесь вполне неплохо. Особенно, учитывая, что ты тоже здесь. Ты ведь останешься здесь со мной? Джинхи тихо выдохнула, услышав последний вопрос. Она посмотрела на Бэкхена, тот смотрел на нее, ожидая ее ответа или реакции. Мысли в голове как-то разом закрутились, и не было возможности поймать хоть одну и сформировать ее в предложение. Хуже стало, когда Бэкхен медленно подошел к ней и коснулся ее щеки. Внутри Джинхи зарождалась чуть ли не паника, но паника приятная, паника в ожидании чего-то очень хорошего. - Да, - наконец, смогла она кивнуть. – Я останусь. Бэкхен улыбнулся. Он не улыбался так же ярко и широко, как днем, но эта улыбка показалась Джинхи самой настоящей. Джинхи не понимала, как набралась храбрости, но тишину прервала первой. - Сними, - попросила она, держась за подол футболки Бэкхена. Тот стянул с себя совершенно лишнюю сейчас вещь, и Джинхи прикусила губу, таким красивым выглядел Бэкхен. Парень потянул ее к себе, чтобы тут же захватить губы Джинхи в плен. Нежный и легкий вначале, поцелуй становился все более страстным, ярким, желающим. Джинхи позволяла Бэкхену легко покусывать свои губы, играться с ее языком, а его рукам пробираться под майку. Ладони Бэкхена были горячими и нежными. Они гладили и мягко надавливали, поднимаясь все выше. Поцелуй пришлось прервать, когда Бэкхену захотелось снять майку с Джинхи. Джинхи не сопротивлялась, и не сопротивлялась, когда Бэкхен уложил ее на кровать, нависая сверху. - Можно? – спросил он, проводя рукой по бедру Джинхи. Это был последний вопрос, просьба разрешить. И Джинхи дала это разрешение, и, засыпая в объятиях Бэкхена несколькими часами позднее, она об этом нисколько не жалела.

***

Первым ощущением утром был запоздалый страх. День Валентина закончился, как они теперь будут друг другу в глаза смотреть после прошедшей ночи? Джинхи тихонько прохныкала, прячась под одеяло от все того же назойливого луча. Прошлая ночь была потрясающей, лично о ней Джинхи не жалела ничуть. Она уже давно не чувствовала себя столь любимой и нужной, как смог показать ей Бэкхен. Даже до того, как она попала в эту странную тюрьму, Джинхи чувствовала себя намного более одинокой. Бэкхену удалось доказать ей, что это не так. Но это было прошлым днем. Сегодня другой день, новый день, и это не праздник всех влюбленных, когда они еще могут продолжать притворяться парой. Заставить себя спуститься вниз было сложно, тем более что Бэкхен по привычке уже давно проснулся и шумел посудой на кухне. Джинхи нарочно тянула с утренними процедурами, в три раза дольше принимая душ, чем обычно. Девушка перебрала в голове сотни мыслей, как вести себя с Бэкхеном дальше, и не придумала ничего лучше, чем делать вид, что ничего не произошло. Вчера ведь они договаривались притвориться ровно на один день, день окончен, значит, они вновь не пара, а всего лишь соседи по камере. Приняв такое решение, Джинхи спустилась вниз. - Доброе утро, - поздоровалась она с Бэкхеном, появляясь на кухне. - Доброе, - улыбнулся тот, глянув через плечо. – Садись, сейчас будет завтрак. Судя по запаху чего-то сладкого, Бэкхен успел наведаться в гости в соседние дома, за продуктами, и приготовил нечто отличное от яичницы. Девушка уселась за стол, наблюдая за щеголяющим в шортах и майке Бэкхеном. Удивительно, что он сейчас казался Джинхи привлекательным, ведь раньше, казалось бы в прошлой жизни, Джинхи интересовалась совершенно другими парнями. - Я испек кексы, - заявил Бэкхен, вытаскивая из духовки выпечку. – Надеюсь, тебе понравится. - Шутишь? – полу-возмутилась, полу-восхитилась Джинхи. – Что же ты раньше не сказал, что умеешь печь, а? Бэкхен промолчал. Он выложил кексы, налил в две кружки молоко, в одном растворил готовый какао и поставил его перед девушкой. Джинхи смотрела на свою кружку, почему-то умиляясь тому, что Бэкхен помнит, что она любит именно какао. И пока она умилялась коричневым комочкам, плавающим в молоке, Бэкхен наклонился к ней и вовлек ее в долгий поцелуй. Затем нежно улыбнулся и сел на свой стол. - Мм, вкусно, - протянула Джинхи, не переставая улыбаться. Ей вдруг стало легко оттого, что Бэкхен дал ясно ей понять, как следует вести себя дальше. - Ты же еще не попробовала кекс. - Я говорю не совсем про кекс, - засмущалась девушка под довольный смех Бэкхена. Но кекс тоже оказался вкусным, о чем она попыталась сообщить кулинару, когда Бэхкен воскликнул. - Я знаю! Это был какой-то ковен ведьм! Возможно, они проводили какой-то ритуал, и мы с тобой оказались жертвами этого ритуала. Джинхи закатила глаза. - Я что, настолько ужасно целуюсь, что сразу после поцелуя со мной, ты выдаешь такие нелепые идеи? Бэкхен смутился. - Прости, дурацкая была мысль, - признал он. – Чем займемся сегодня? - Останемся дома и будем весь день валяться на диване. - Отличный план! После завтрака Бэкхен взялся мыть посуду, а Джинхи ему всячески мешалась, то обнимая со спины, то забираясь мокрыми руками под майку, а то и вовсе, нагло лезла целоваться. Она вдруг подумала, что ей было бы намного хуже, если бы они делали вид, будто между ними ничего не произошло. Еще вчера утром она даже не думала о том, что Бэкхена можно вот так обнять и подставлять губы под поцелуи, а сегодня ей казалось, что так должно быть всегда. За день они выбрались из дома лишь однажды, к соседям, проводить ревизию продуктов, потому что на обед у них еще были кексы, но вот на ужин дома точно ничего не было. А ночью они развели камин, и еще долго сидели в комнате с камином, но подальше от него, потому что жар был слишком сильный, однако смотреть на огонь было приятно. Джинхи восприняла это как само собой разумеющееся, когда спать с Бэкхеном они остались в одной кровати.

***

Хочу просыпаться в одной с ним кровати, думала Джинхи, не открывая глаза, но тщетно пытаясь нащупать рядом Бэкхена. Они уже почти два месяца стабильно засыпали в одной постели, но просыпались всегда в разных. А как бы хотелось проснуться хоть раз с ним в обнимку, и так, чтобы Бэкхен тоже только открывал глаза, а не просто пришел и улегся рядом, в одежде поверх одеяла только для того, чтобы разбудить Джинхи. С самого детства Джинхи спала одна. Она никогда не перебиралась в кровать к родителям, когда была маленькая, как многие дети. Наоборот, если ей случалось заснуть с родителями, она ночью обязательно переползала к себе. Кто-то, спящий рядом, был жутко раздражающим и горячим. Подросшая девушка даже задумывалась, что с мужем у нее, наверное, тоже будут разные постели. Или, как минимум, трехспальная кровать, чтобы не мешать друг другу. Бэкхен не мешался вообще. Наоборот, Бэкхена в кровати всегда не хватало. - Просыпайся, соня. Ты обещала мне, что сегодня будет день бассейна. - Встаю, - пробормотала Джинхи. Бэкхен обожал плавать. И, когда Джинхи имела несчастье заикнуться об единственном бассейне на весь город, парень тут же потащил ее туда, и они весь день провели в воде. Джинхи воду любила не так сильно, если это не дождь, но послушно тащилась за Бэкхеном и на второй день, и на третий, но через неделю заявила, что она устала от бассейна. Поэтому с тех пор они стали проводить дни бассейна дважды в неделю. - Просыпайся, - вновь потормошил ее Бэкхен, Джинхи вновь умудрилась задремать. – Мы же еще молодые, у нас вся жизнь впереди, спать будешь в старости. Джинхи подскочила в постели. Бэкхен, увидев, что девушка встала, ушел готовить завтрак. А Джинхи осталась сидеть, повторяя про себя последние фразы Бэкхена. Что-то смутно знакомое было в них, будто Джинхи такое уже слышала. Возможно даже во сне. "Так их жаль" - вдруг всплыло в голове воспоминание. – "Такие еще молодые. У них вся жизнь впереди, а они здесь лежат". Но как бы девушка ни пыталась вспомнить еще хоть что-то, не получалось. Может, она слышала эти слова в каком-то фильме? А потом и вовсе это ощущение стало пропадать, как забывается сон поутру. На завтрак Джинхи спустилась, насвистывая песенку, и не думая про странные фразы. В бассейне Джинхи, как обычно уселась с краю, свесив в воду только ноги, а Бэкхен уже успел проплыть его туда и обратно два раза. - Я здесь уже почти три месяца, - произнес Бэкхен, вылезая из воды и усаживаясь рядом с девушкой. – И знаешь, благодаря тебе, я почти счастлив. Джинхи поцеловала Бэкхена в плечо и положила туда же голову. А потом нахмурилась. - Сегодня десятое мая? - Если мы не сбились со счета, да. Эй, что такое? – спросил Бэкхен, увидев, что Джинхи хмурная. - Сегодня годовщина смерти моего брата. Десять лет прошло. Бэкхен взял Джинхи за руку, и она стиснула его пальцы. - Что с ним произошло? - На него напали какие-то бандиты. Брат был довольно сильным, и он мог бы отбиться. Но у одного из бандитов оказалась бутылка. Они разбили этой бутылкой голову брата, и он впал в кому. А через пять дней он умер, так и не приходя в сознание. - Мне очень жаль, - Бэкхен обнял Джинхи за плечи, и несмотря на то, что парень был мокрым, а Джинхи все еще сидела в кофте, она прижалась к нему. – Ты как? - Все нормально, - улыбнулась Джинхи. – Ты поплавай еще, а я пойду за напитками схожу. Жарко тут. Джинхи направилась внутрь дома, стараясь сдерживаться, чтобы не ускорить шаг. Она не хотела, чтобы Бэкхен видел слезы на ее глазах, чтобы он узнал про ту боль, которую она сейчас испытывала. Боль и горе ошеломили девушку. Чувство утраты навалилось на нее с такой небывалой прежде силой, будто брат умер не десять лет назад, а только вчера. В голове все вертелись и вертелись слова "Я его больше не увижу", и Джинхи не могла понять, как ей справиться с этой болью, как ей жить с тем, что брата она больше не увидит. Что он больше не позовет ее с собой чинить машину кого-то из его друзей, что он больше не будет подкидывать ей ее любимые карамельки, не будет защищать от мамы, когда она будет ее ругать, не встретит ее, когда она будет поздно возвращаться домой. Его больше никогда не будет. Джинхи всхлипнула и тут же закрыла себе рот, чтобы это не услышал Бэкхен. Однако ее тут же развернули и прижали к себе. Джинхи обхватила Бэкхена и разрыдалась. Впервые со смерти брата. - Я его больше не увижу, - сквозь рыдания поделилась она с Бэхкеном. – Не увижу. - Все будет хорошо, - шептал в ответ Бэкхен.

***

Джинхи читала вслух книгу, лежа на коленях Бэкхена. Они устроились на лужайке под деревом, прячась от жары в тени. Наверное, эта жара в реальной жизни началась не так давно, потому что трава не успела пожухнуть и выцвести, а была сочной и насыщенной. Плюсом повторяющегося дня было то, что она так и не сгорала под горячим солнцем. - Не понял, - предупредил ее Бэкхен, и Джинхи пришлось переводить. Уровень английского языка Бэкхена улучшился с момента его появления в этом мире. Он не понимал чуть ли не каждое второе слово тогда, и Джинхи приходилось переводить ему все. Девушка как-то предложила Бэкхену заняться изучением этого языка, и Бэкхен согласился. С тех пор, они ежедневно вникали в суть иностранного языка, и сейчас парень не улавливал смысл лишь одного предложения из десяти. Джинхи дочитала страницу и отложила книгу в сторону. В горле пересохло, Бэкхен подал ей бутылку с водой. - Я как-то смотрел один фильм, - заговорил Бэкхен. – Там один парень попал в кому, и его дух вроде как оставался в больнице, но его никто не видел. Может, мы тоже в коме? Может, фильм передал всю ситуацию неправильно, и люди, находящиеся в коме, не остаются рядом со своим телом, а попадают в свой мир, где кроме них никого больше нет. Джинхи молчала. Почему-то она не могла просто так взять и высмеять эту версию, как все предыдущие. Вспомнились слова, которые она услышала во сне. - Последнее, что я помню до того, как попал сюда, - продолжал говорить Бэкхен. – Я возвращался с репетиции, сам был за рулем. А потом яркий свет и проснулся я уже здесь. Может, я тогда в аварию попал? А что ты помнишь? - Я не помню, - отозвалась Джинхи. – Я не помню, что именно было перед тем, как я проснулась здесь. Я просто помню свою жизнь, и помню уже это место. Момент перехода как-то затерялся. Джинхи села, и Бэкхен тут же ее обнял. У обоих сейчас создавалось ощущение, что они близки к разгадке, как никогда. - Может быть, ты прав. Вот только, в мире тысячи людей находятся в коме. Почему здесь только мы с тобой? - Я думаю, мы с тобой лежим в одной больнице. Ну, или мы предназначены друг другу судьбой. - Предназначены судьбой? – переспросила Джинхи недоверчиво. Лично она сама так совсем не думала. Бэкхен напрягся. - Ты в это не веришь? – спросил он. – В то, что нашей судьбой было встретить друг друга. - Я скорее думаю, что это несчастный случай нас свел вместе. - Вот как, - протянул парень, неестественно выпрямляясь. Джинхи обернулась на Бэкхена, его лицо будто ожесточилось за мгновения. - То есть, я не несчастлива быть здесь с тобой, - начала пояснять девушка, понимая, что только что обидела Бэкхена. Бэкхен поднялся на ноги, и Джинхи вскочила следом. Она не понимала, почему Бэкхен отреагировал так негативно. Она ведь не сказала ничего столь обидного, всего лишь говорила правду. - Подумай сам, - девушка попыталась объяснить свою точку зрения. – Ты играешь в оркестре. Я чиню машины. Твоя судьба – это стать знаменитым, моя же – прожить простую жизнь. Такие, как мы, не могут быть созданы друг для друга. Если твоя версия с комой правда, то мы бы никогда и не встретились, не окажись мы оба на больничной койке между жизнью и смертью. - Ты меня хотя бы любишь? – вдруг перебил ее Бэкхен. Джинхи замерла. - Это-то здесь причем? – вырвалось у нее помимо воли. Губы Бэкхена, которые целовали ее буквально полчаса назад, скривились в злой усмешке. - Очевидно, ты считаешь, что не причем, - произнес он, и его голос не звучал настолько страшно для Джинхи, даже в самый первый миг их знакомства, когда он прижимал нож к ее шее. – Пожалуй, я пойду. Не буду больше навязываться. Надо было раньше сказать, что ты терпишь меня только потому, что я единственный парень на этом гребаном свете. Да еще и сам липну к тебе со своими надуманными чувствами. Джинхи смотрела на Бэкхена и не могла ничего сказать. Страх сжимал горло, душил, не позволял издать ни звука, не давал двигаться. А ей хотелось закричать, обнять Бэкхена, поцеловать, уверить его в том, что все это неправда. Потому что она поняла, что не может потерять Бэкхена. Не потому, что тогда она останется одна, а потому, что тогда у нее не будет Бэкхена. А это куда страшнее одиночества. В одиночестве прожить можно, а без Бэкхена она уже не сможет жить. Почему же он не понял этого? - Не волнуйся, я не буду тебе попадаться на глаза, - говорил тем временем Бэкхен, отворачиваясь от Джинхи. – Я просыпаюсь рано, успею уйти до твоего пробуждения. Бэкхен шел и больше не оборачивался. Джинхи же мысленно металась в отчаянии, а тело не желало двигаться. - Бэкхен, - сорвалось у нее с губ, а потом сознание и тело затопило болью. Глаза заволокло красной пеленой, а тело забила судорога. Джинхи упала на землю, даже не замечая этого. - Бэкхен, - продолжала она шептать, а мысленно молила не о том, чтобы боль прекратилась, а о том, чтобы вернулся Бэкхен. – Бэкхен, не бросай меня. - Джинхи! – донесся до нее напуганный голос Бэкхена сквозь нарастающий шум в ушах. – Джинхи, что с тобой? Девушка почувствовала, что Бэкхен вернулся, обнял ее, уложил к себе на колени. Она хотела успокоить его, сказать, что теперь все хорошо, раз он вернулся. Но сил терпеть эту боль не было. Сознание угасало. Джинхи поняла, что она умирает, и ей совсем не страшно, ведь Бэкхен ее обнимает. - Джинхи!

***

- Мм! – замычал Бэкхен, распахивая глаза. Перед глазами был белый потолок. Голова гудела от боли, а вокруг было столько шума, что хотелось свернуться калачиком и закрыть уши. Пищали аппараты, мешая Бэкхену сосредоточиться на том, что было очень важным. Он знал, что нужно куда-то торопиться, но все никак не мог уловить эту мысль, поймать, понять, что ему надо сделать. Джинхи, пронзила его догадка. Джинхи умирала, думая, что Бэкхен ее бросил. Он должен был переубедить ее в этом. Он должен был убедить ее в том, чтобы она осталась с ним. Непослушными руками Бэкхен вытащил изо рта трубку, все вены у него были утыканы иголками с трубочками, которые он стал выдирать, не обращая внимания ни на боль, ни на головокружение, ни тем более на приборы, которые стали мигать красным. - О боже! – услышал он чей-то голос. В палату вбежала медсестра и замерла у порога, не веря своим глазам. Бэкхен не обращал на нее внимания, настойчиво избавляясь от всего, что держало его. Джинхи ждала его, он это знал. Он должен был торопиться. - Вам нельзя двигаться! – наконец, пришла в себя медсестра, и бросилась укладывать Бэкхена обратно на кровать. - Нет, - выговорил Бэкхен, еле ворочая распухшим языком. – Надо. Медсестра была сильнее ослабевшего Бэкхена, но его подстегивало отчаяние. Он умудрился оттолкнуть девушку и слезть с кровати. Ноги тут же подогнулись, и Бэкхен растянулся на полу, больно ударившись подбородком. Однако тут же поднялся на четвереньки, а потом и кое-как шатаясь, встал на ноги. Медсестра выскочила из палаты, зовя врача, а Бэкхен, с трудом переставляя ноги, и хватаясь за стены, побрел по коридору. Он знал, куда идти. Он слышал сигналы аппаратов и испуганные крики женщины. Он видел, куда бежали врачи. Палата Джинхи находилась в четырех палатах от его собственной. Проклиная себя за слабость и медлительность, Бэкхен торопился изо всех сил. С каждым шагом он двигался увереннее. Уже позже ему скажут, что невозможно вот так сразу встать на ноги, после стольких месяцев комы. Но сейчас ему было плевать на все медицинские догмы. Он знал, что его любовь нуждалась в нем, и он шел, чтобы удержать ее с собой в этом мире. В палате суетились люди, и никто не обращал внимания на Бэкхена, пока он не оттолкнул одного из застывших в изумлении врачей, чтобы наклониться над Джинхи. - Я здесь, - прошептал он, потому что говорить громко не мог. – Джинхи, любимая моя, я здесь. Я рядом, я тебя не бросал. И я знаю, что ты меня тоже любишь. Пожалуйста, не уходи от меня. Не умирай. Не оставайся там. Иди ко мне. Джинхи выглядела совсем не такой, какой ее знал Бэкхен. Она была худа и бледна, тонка, кожа будто просвечивалась. Да и сам Бэкхен вряд ли выглядел лучше. Но сейчас ему было плевать. Пусть бы Джинхи выглядела совсем по-другому, да даже, как соседская девчонка, которую он всем сердцем ненавидел все детство, ему было без разницы. Ведь это его Джинхи. - Даже, если это не судьба. Главное, что мы нашли друг друга. Ты не можешь бросить меня здесь. Я же не смогу без тебя. В этот момент окружающие врачи пришли в себя. - Бэкхен, тебе нельзя здесь находиться, - Бэкхена схватили за плечи, буквально отдирая из его рук ладошку Джинхи, в которую он вцепился. – Тебе нельзя вообще вставать. Пойдем. О Джинхи позаботятся. - Нет! – кричал Бэкхен, стараясь вырваться. – Нет, я должен ей сказать, что я рядом. И когда пальцы Бэкхена стали разжимать силой, рука Джинхи зашевелилась, сжимая руку Бэкхена в ответ. И пусть Джинхи не открыла глаза и ничего не сказала, Бэкхен знал. Она здесь, она не осталась в том мире, и она никуда не уйдет. Джинхи теперь будет с Бэкхеном всегда.

***

- Я не понял, - прервал чтение Бэкхен, с удобствами расположившись на коленях у Джинхи. Джинхи сидела на скамейке, а Бэкхен нагло разлегся на всей остальной ее части. Весна была в самом разгаре. Теплые деньки, наконец, в полной мере радовали сердца людей. В парке, где они находились, гуляли множество людей. - Врешь ты! – возмутилась девушка, слабенько стукая парня книжкой по голове. – Мы с тобой уже читали эту книгу, и я тебе уже поясняла эту фразу. Бэкхен растянул губы в хитрой улыбке. - Может, я всего лишь хотел, чтобы ты прервалась и поцеловала меня? - Какой хитрый муж мне достался, а, Бен Бэкхен? – улыбнулась Джинхи, наклоняясь над парнем. - Ты сама его выбрала в мужья, Ким Джинхи. Так что, нечего теперь жало… Теплые губы накрыли его, заставляя забыть, что он говорил или хотел сказать. Поцелуй кружил голову, заставляя сердце радостно стучать от счастья. Раскат грома, раздавшийся прямо над их головами, заставил их подпрыгнуть от неожиданности. А в следующую секунду хлынул весенний теплый ливень. - А, дождь! – Бэкхен постарался спрятаться под книжкой. - Ура, дождь! – Джинхи вскочила на ноги, разводя руки в стороны и подставляя лицо под капли дождя. Люди вокруг бежали, пытаясь спрятаться где-нибудь от неожиданного ливня. И лишь одна Джинхи кружилась под струями дождя в каком-то неведомом для других танце. И только Бэкхен, заворожено наблюдавший за своей молодой женой, знал, что это за танец. Поэтому, отбрасывая в сторону свою нелюбовь к дождю вместе с единственной защитой в виде книги, он поднялся, чтобы прижать Джинхи к себе. Девушка улыбнулась ему, глядя совершенно счастливыми глазами. - Знаешь, - перекрикивая шум дождя, сказал Бэкхен прямо в ухо Джинхи. – Я ведь влюбился в тебя тогда, в самый первый наш дождь из пожарного гидранта. - Знаешь, - ответила ему Джинхи. – А я ведь тоже. Я тогда поняла, что теперь я не одна, и что у меня есть ты. Двое молодых еще долго целовались под проливным дождем, пока мимо бежали люди, не понимая, как можно стоять под таким ливнем.