Любовь... она такая...

Он, сглотнув, ещё раз обозрел её совершенные формы, не в силах оторвать от них взгляд. Бесподобно! От восхищения он не мог вымолвить ни слова. Желание, проснувшееся в нём, кружило голову. В неверном свете луны её чуть розоватая ровная кожа казалась ещё идеальнее, чем под лучами солнца. Если бы ещё не эта броня! Одеяние, которое скрывает божественную красоту... Снять, снять его немедленно! Оно не должно порочить своим грубым видом это нежное чудо. Он протягивает пальцы и, дрожа, освобождает её от ненавистного панциря, защищающего её тело от чужих глаз. Неужели Сунако не могла снять этот грубый ужас перед тем, как лечь спать?! Тогда для парня многое упростилось бы... Но вот она наконец предстала перед его восхищёнными очами во всём великолепии своей нагой прелести. Тело её было... Бесподобно, божественно, восхитительно... У него не было слов, чтобы передать то благоговение, которое он ощущал, глядя на неё. Юноша робко прикоснулся кончиками пальцев к упругой коже, каждой клеточкой осязая её мягкую податливость, потом не выдержал и прижался к ней губами... Как же прекрасно она пахла! Этот аромат нельзя было передать словами, его даже сравнить было не с чем... Парень был на седьмом небе от счастья. Моя, моя, наконец-то моя! Он так ждал этого момента, так жаждал его... И вот, его мечта осуществилась!.. Юноша не мог описать словами то блаженство, что испытывал он в это мгновение... — Сияющее создание? Что ты делаешь? – Сунако, протирая глаза, пыталась проснуться. — Кхм...кх... кр-креветку ем! – закашлялся подавившийся от неожиданности Кёхей. — Но они же сырые. — Пофиг. Я жрать хочу! – «так вот почему они были нечищеные». Сунако, махнув рукой, ушла в свою комнату. Кёхей же, прожевав, посмотрел на следующую креветку... Сглотнув, он ещё раз обозрел её совершенные формы, не в силах оторвать от них взгляд. Бесподобно! От восхищения он не мог вымолвить ни слова. Желание... Похоже, его трапеза обещала затянуться надолго.