Not today. Not tomorrow (редактируется)

Десятое апреля — день моего девятнадцатилетия. Никогда не переживала так сильно, как в момент, когда папа пообещал устроить грандиозную вечеринку по этому случаю, потому что мы несколько лет подряд не праздновали данное событие, к которому я всегда относилась довольно равнодушно. Отец считал, что хотя бы однажды я заслужила что-то особенное в важную, как он думал, для нас обоих дату. Все-таки это день, когда я появилась на свет, осчастливив семью, в которой родилась, и подарив ей много улыбок и радости. Хотя, порой, я очень сомневалась, что мое рождение принесло кому-то пусть даже толику чего-то хорошего. Но разве возможно было переубедить моего отца, уже десять лет усердно работающего в полицейском участке, общающегося с людьми разного сорта и с разной психикой — этого человека, упрямого до невозможности? Долгое время у нас не выходило отмечать мои дни рождения по многим причинам. Преимущественно из-за бесконечной занятости отца на работе, но я никогда и не переживала по этому поводу. Каждое десятое апреля я проводила в компании самой себя дома, в окружении вкусной еды и канала MTV. Я сидела у телевизионного ящика с коробкой пиццы на коленях и была счастлива. Мне было непонятно, почему именно в день моего девятнадцатилетия возникла необходимость отойти от своеобразной традиции. Ведь стоило еще учесть тот факт, что у меня практически не было друзей, которых я могла бы пригласить на свою грандиознуювечеринку. Поступив в колледж я так и не обзавелась товарищами, хотя папа пророчил мне дружеские отношения со многими людьми, но ничего не сбылось. Единственный человек, с которым я хорошо общалась — это Стэфи Уокер, а с остальным сокурсниками я даже толком не разговаривала, что, собственно, абсолютно не мешало мне жить спокойно. Я вообще не любила подобные мероприятия, на которых приходилось притворяться дружелюбным и коммуникабельным, одаривая всех гостей своей лучезарной улыбкой. Однако надежда на отмену праздника все еще оставалась в моей душе и не позволяла мне окончательно сойти с ума. И по иронии судьбы самое нелепое произошло именно накануне моего дня рождения. Крутую студенческую вечеринку решили устроить какие-то активисты музыкального факультета для поднятия духа учащихся в новом полугодии, а Стэф назначали ответственной за подготовку этого мероприятия. Оно должно было состояться в дорогом ночном клубе в центре города. Я никак не могла понять, почему Стэфи попала в эту тусовку музыкантов и к тому же согласилась выполнять их поручения. В любом случае, втягивать в это меня было не лучшим ее решением. — Я не люблю шумные компании, ты же прекрасно знаешь, — возмущалась я, сжимая в ладони лист бумаги с адресом того клуба, всем своим видом показывая, насколько мне противно от одной мысли идти куда-то помимо колледжа или дома. — Ты всегда держишься в стороне, может, хватит уже?! — прикрикнула Стэфи, закатывая глаза. — Сколько можно прятаться от людей? У меня застучало в висках. — Я не прячусь. — Нет, дорогая, ты прячешься, а я от этого устала. Давай проведем время вместе, выпьем коктейлей, потанцуем, познакомимся с кем-нибудь? Это весело, это правда весело. Почему ты такая упертая? — Стэф схватила меня за плечи и легонечко встряхнула. Я вспомнила упрямство своего папы и усмехнулась. Неудивительно, что именно этой черте его характера было суждено передаться мне по наследству. Я определенно неудачница во всем. — Признайся, ты просто хочешь, чтобы я помогла тебе все подготовить, — я засмеялась. В глазах Стэфи мелькнуло недоумение, сменившееся веселыми огоньками. Она захихикала, прикрывая рот рукой и, при этом, пытаясь что-то произнести. — Ты — ленивая задница! — Так ты придешь? — спросила Стэф важным тоном, резко прекратив смеяться. Мне пришлось согласиться. Спорить с ней было бесполезно, она иногда бывала жуткой занудой. — Никаких вечеринок больше, — твердо сказала я, укоризненно посмотрев на подругу. — А как же твой день рождения? — Буду умолять папу отменить все, — я поморщила нос. — Нет! — воскликнула Стэф. — Мы должны отпраздновать. Я улыбнулась ее словам, но тут же решила проделать все задуманное тайно. Я не хотела ничего праздновать, неужели никто не понимал? Слишком трудно постоянно объясняться. Лучше просто молча кивать, но делать по-своему. — Мэй! — позвала Стэфи. Я внимательно на нее посмотрела в ожидании очередной грандиозной идеи ее воспаленного разума. — Не забудь надеть что-нибудь сексуальное, — подмигнула девушка. Мне захотелось хорошенько врезать ей. — Ты издеваешься? Я вообще не приду. — Нет, Мэй, нет, прости, — взмолилась Стэфи. — Надень что хочешь. Только приходи. Я без тебя там заскучаю, — она положила руку мне на плечо и вновь легонько встряхнула меня. Стэфи вела себя очень странным образом: от ее инфантильности не осталось вдруг и следа, на смену наивному ребячеству пришло серьезное выражение лица и логичные умозаключения. И как ей удавалось быть такой разной в одно и то же время? Я мысленно упрекнула себя за то, что согласилась участвовать во всем этом, но, улыбнувшись, мягко произнесла: — Буду на месте в нужное время, в лучшем наряде и настроении. Стэфи радостно захлопала в ладоши. — Значит, увидимся там, милая. А сейчас мне нужно слинять из этого скучного заведения. Срочно! — рассмеялась Стэф. Наверняка она собиралась увидеться со своим парнем и хорошо провести время не только вечером, но и днем. Я сказала ей отправляться по делам со спокойной душой, ибо ее отсутствия все равно никто не заметил бы. Стэфи поцеловала меня в щеку и быстро последовала к выходу из здания. На самом деле я хотела с радостью сделать то же самое, но мои оценки по философии не позволили мне вот так просто сбежать, и поэтому мне пришлось остаться на занятиях. К концу учебного дня идея с походом на вечеринку не казалась мне слишком плохой — это был отличный повод немного расслабить мой загруженный мозг.

***

— Пап, это обычная студенческая вечеринка, почему бы мне не развлечься на ней? — нервно спрашивала я отца, задавая ему этот вопрос уже в сотый раз, от того и паникуя, что он был совершенно непреклонен. — Меня смущает тот факт, что она будет проходить в ночном клубе. Никогда не знаешь, какие придурки окажутся среди толпы современной молодежи, — пожал плечами папа, заканчивая со своим обедом. Я тяжело вздохнула и хотела уже закатить глаза, как делала это в моменты, когда кто-то был не согласен со мной, но тут же вспомнила, что отцу не нравится подобное поведение. — Все будет в порядке, обещаю. — Мне эта затея не нравится. — Тебе никакие мои затеи не нравятся, пап, — произнесла я. На лице отца не было и тени улыбки. Однако это был отличный шанс все же остаться дома под предлогом запрета моего строгого папы. Я уже раздумывала над тем, как позвоню Стэфи и скажу, что мне велели не высовывать нос из своей комнаты, и, к огромному сожалению, я не смогу помочь ей с организацией вечеринки, но папа неожиданно прервал мои размышления сокрушительным «Хорошо, отдохни со своими друзьями». — Ты правда разрешаешь мне пойти туда? — не поверила я. — Да, сходи. Только до полуночи, — папа угрожающе помахал указательным пальцем в воздухе. — Ты знаешь о нашем комендантском часе. Разумеется, я знала все правила, которые придумал мой отец для поддержания дисциплины, и старалась всегда им следовать. Я кивнула ему с серьезным видом и встала из-за стола, забрав его и свою тарелку с намерением вымыть посуду. В тот момент мне показалось, что ее слишком мало, а я бы с радостью согласилась мыть тарелки вечность, лишь бы никуда не идти. Это было так странно. Я хотела и не хотела присутствовать на той вечеринке одновременно. С одной стороны, моя совесть заставляла меня помочь подруге, а с другой — я надеялась, что папа запретит мне куда-либо идти, в то же время возмущаясь из-за его первоначального отказа в моей просьбе. Когда он сказал, что это не лучшая идея, в самом начале нашего разговора, мне следовало немедленно с этим согласиться, а не спорить. Но я всегда противоречила сама себе. Папа был чем-то расстроен, впрочем, как и всегда. Его работа не приносила ему никакого удовольствия, и именно из-за нее он всегда переживал. Я пыталась поддерживать его, разговаривать с ним о том, что его беспокоит, но отцу не нужна была моя помощь, он справлялся со своими мыслями в одиночку, от чего мне становилось хуже, чем ему: самый близкий человек игнорировал мои проблемы и не позволял помогать решать его собственные. Поэтому в очередной раз я лишь вздохнула, взглянув на папу, который уставился в невидимую точку перед собой, сложив руки на столе, и полностью сосредоточившись на своих мыслях. Мне хотелось сказать, что я беспокоюсь за него, но я промолчала. Видимо, он был настолько скрытен потому что действительно не нуждался в моей поддержке. Иногда мне казалось, что и во мне самой вообще никто не нуждается.