My Immortal girl

Мир грез, мир трогательной страсти. Ты видел это? Нет? Давай я покажу. Ты видел только холод чувств и ледяной балет огня, А я успела повидать то настоящее, Что зарождает свет внутри меня. Я покажу тебе, А ты решишь, как лучше: Быть в красоте хрустальной И жить под скрипку палача, Иль видеть сны, слышать звуки трубача, Что зажигает звезды нам и гасит солнце чуть погодя… Вот ты посмотришь и скажешь мне. Как, хорошо ли, там, во тьме? На грани жить или тонуть во мгле? Ты выбирай, А я лишь головой качну в ответ. И не скажу тебе ни «да», ни «нет». (стихи мои) --- У каждого человека, есть ангел хранитель, оберегающий его. И мы не знаем, какой облик он может принять… Сегодня — это старик. Завтра — юная девушка. Пусть его внешний вид не смущает вас. Ангел яростнее любого дракона. Вот только не в битве, а в попытках достучаться до нас и напомнить, кто мы есть на самом деле. Ибо только мы сами имеем полную власть над миром, который создаём вокруг себя. (из к/ф Запрещенный прием) --- Темно. Как же здесь темно. Так приятно, быть в этой темноте, знать, что она всегда раскроет свои объятья и с радостью тебя примет. Тут так хорошо, уютно. Может вообще не просыпаться? Зачем, если есть эта манящая темнота? Но надо проснуться. Кто-то шевелится рядом. Кто же это может быть, ведь комната только моя, посторонние не должны здесь быть. Может это Чешир? Или ветер? Нет, ветер так не шуршит простынями и не дышит. И кот не забирается на кровать. Нужно посмотреть кто это. Николь открыла глаза. Медленно, пытаясь сфокусировать сонный взгляд на лежащем рядом человеке В следующую минуту она увидела Малфоя, который с интересом смотрел на нее. Глаза Николь широко раскрылись, она совершенно позабыла о нем, по-привычке отпрянула назад и… свалилась с кровати, сбив злосчастный стул и еще какие-то мелочи, лежащие на тумбочке. Малфой бы засмеялся, если бы сам не был поражен подобной ситуацией. Его совершенно не устраивало то, что он проснулся в кровати гриффиндорки, которая может и помогла ему вернуться с того света, но все еще оставалась невыносимой Форс. Взъерошенная, сонная и злая Николь поднялась с пола. Она забыла про Малфоя и про то что они оба заснули в ее комнате, что спала только три часа и вдобавок умудрилась упасть с кровати. - Ты всегда так встаешь? – с усмешкой поинтересовался Малфой. - Нет, - огрызнулась Николь, - специально для тебя старалась. Она потерла лицо руками и со вздохом подошла к тумбочке, где стояли лекарства. Ее рука метнулась в сторону бинтов и мази. - Как рука? - устало поинтересовалась Николь. - Нормально, только жжет немного, - голос Малфоя в миг стал серьезным, без тени шуток и издевок. Он поморщился, когда Николь стала разматывать повязку - Говорят, болеть будет неделю, - сказала Николь, придирчиво осматривая Метку. - Откуда ты знаешь? - Слышала разговоры твоих однокурсников. Малфой промолчал. Николь наложила жирный слой заживляющей мази на руку и замотала ее обратно бинтом. - До своей комнаты дойдешь? – спросила Николь, с сомнением всматриваясь в серое лицо Малфоя. Довольно глубокий порез на груди покрылся коркой, но боль во всем теле после заклинания еще оставалась. Николь не стала ждать ответа, понимая, что Малфой вряд ли ей признается, что с трудом может стоять на ногах. - Ладно, оставайся здесь, - сказала Николь, подходя к комоду и доставая школьную форму, - я зайду к Снейпу и попрошу у него заживляющие зелья для тебя, скажу, что головой ударился, думаю, он поверит… - Форс, - предупреждающе произнес Малфой. - … вызову домового эльфа – пусть завтрак тебе принесет… - Форс… - снова перебил ее Малфой. - Что? – обернулась Николь и увидела наставленную на нее волшебную палочку. Она оторопело посмотрела на Малфоя. Он пытался справиться с эмоциями, которые противоречили внутри него, но палочки не опускал. - Ты хочешь мне память стереть, - догадалась Николь. – Флаг в руки, только кто тебе помогать будет? - Мне не нужна помощь, - прорычал Малфой. – я просто использовал тебя, а сейчас мне больше это не нужно. - Малфой, мы же оба знаем, что ты далеко не глуп, - покачала головой Николь, присаживаясь в кресло около комода. – Ты можешь стереть мне память, видишь, у меня даже палочки нет, - Николь развела руками, показывая, что она обезоружена, - но сам подумай: если в следующий раз профессора Снейпа не будет в школе, как сегодня, что ты будешь делать? К кому обратишься? Твой Хозяин добивается именно этого – того чтобы ты остался один. Твой отец в Азкабане, мать во власти Воландеморта… - ты в ловушке. - Замолчи, - прошипел Малфой, его лицо искажала ненависть и боль, он упал обратно на подушку и закрыл лицо здоровой рукой. Палочка упала рядом с ним на кровати, он лежал, закрыв глаза рукой, не произнося ни слова. - Ты знаешь, иногда стоит доверять людям, - глубокомысленно заметила Николь, - конечно люди лгут, безо лжи нас бы не было, но иногда они говорят правду. Я никому не скажу, что происходит в этой башне. Клянусь. Золотистый луч вспыхнул в воздухе и, опустившись на губы Николь, растворился. Малфой отнял руку от лица и посмотрел на дымку, где только что был луч Нерушимой клятвы. Николь встала с кресла и ушла в ванну. Времени было немного. Николь сменила черную шелковую пижаму на школьную форму. Она расчесала длинные волосы и на минуту опустила руки. Из зеркала на нее смотрела бледная уставшая девушка с растрепанными волосами. Ей всегда нравились ее длинные белые волосы, но сейчас они топорщились и предавали ее виду безумие. Глаза казались тусклыми, щеки впалыми, но все это не выглядело отвратительно, это было как-то незаметно, буднично. Николь не могла понять, что с ней происходит: с одной стороны ей было жалко Малфоя, с другой… она чувствовала некое предательство по отношению к Гарри. Гарри, милый Гарри, он же ведь даже не представляет, что творится на самом деле. А Николь не может об этом рассказать – не ее это дело, не ее жизнь, теперь на ней еще и Нерушимая клятва, которую она наложила сама. Как же несправедливо все. Ведь знай Гарри, во что вляпался Малфой, он бы вряд ли стал его оскорблять раз за разом, встречая в коридоре. Мерлин, и во что она сама себя втянула? Как теперь посмотрит в глаза брата, который ей полностью доверяет, для которого она – самое дорогое, что осталось в жизни? «А ведь это все Дамблдор!» Нет, это не он, глупо его обвинять. Николь получила приказ: не дать Малфою совершить убийство, а не лечить его от нервных расстройств. То, что мы совершаем, будь то наши поступки или слова – полностью наша ответственность. Каждый сам выбирает свою дорогу, а окружающие нас люди, просто помогают нам не усомниться в нашем выборе. Тьма – значит Тьма. Свет – значит Свет. И глупо искать здесь другой смысл. Николь плеснула воду на лицо: капли стекали с ресниц, носа и подбородка. Водой можно умыть глаза и руки, но нельзя смыть с них крови и ужаса. То, что она видела, навсегда останется с ней, только с ней. *** Несмотря на то, что Малфой проспал от силы четыре часа за ночь – больше заснуть он не мог. Девчонка, как и обещала, прислала эльфа с едой. Сейчас, если верить наручным часам, которые Форс забыла на тумбочке, уже было время ланча. Левая рука болела, все тело тянула тупая ноющая боль. Драко дожидался конца уроков, надеясь, что Форс удастся уговорить Снейпа дать обезболивающие мази. С утра компанию Малфою составлял безумный кот гриффиндорки, который вальяжно развалился в кресле и сонно смотрел на Драко своими разными глазами. Юноша еще никогда не видел котов с разными глазами и ведущими себя настолько нагло, что невольно чувствуешь себя ничтожеством. Животное долго лежало и смотрело на слизеринца, пока лениво не скатилось с нагретого кресла и не принялось растягиваться на полу. Сначала Драко раздражало его тупое поведение, но когда он понял, что кот над ним просто издевается, нежась в тусклых лучах солнца и катаясь по полу – это его даже позабавило. Кот отчаянно пытался привлечь к себе внимание своей вальяжной и гордой походкой, своей шелковой черной шерстью, необычными глазами. Казалось, Чешир играет в гляделки, что, в принципе, невозможно для котов. Малфой не удивлялся той мысли, ведь, такой необычный кот принадлежит Форс. У этой девчонки все было неординарное, даже она сама. Драко много раз был в женских спальнях в Хогвартсе: у Панси или у Гринграсс – и в каждой комнате было столько безделушек, флаконов духов, баночек кремов и прочей женской косметической продукции. Но у Форс комната имела совершенно другой вид. На комоде, над которым весело большое прямоугольное зеркало в темной раме, стоял ровно один флакон духов, небольшая косметичка, непонятный тюбик и расческа для волос. Везде в комнате помимо зоны письменного стола царил порядок и чистота. Ее письменный стол заинтересовал Драко: на нем лежало два планшета с бумагой для рисования и стояло три банки, плотно набитые карандашами. На столе не было ни одной книги. «Вот почему она вечно торчит в гостиной. Ей же ведь нужен второй стол, чтобы делать домашнюю работу». Вся литература стопкой громоздилась на полу. Если бы мадам Пинс увидела, что на «Темномагической ауре» стоит недопитый кофе, она бы навечно лишила Форс пропуска в Запретную секцию. Тремя высокими колоннами фолианты громоздились друг на друге. Малфой вообще заметил, что все вещи Форс не валяются, а лежат, собранные в стопку. Странно было то, что он обращает внимание на такие мелочи. Ему вообще было наплевать на Форс до сегодняшней ночи … или до того памятного вечера. Теперь она стала его хранителем. Ведь никто, кроме нее не знал о его Метке. Он пошел простить помощь не у Паркинсон или Забини, а у нее - сумасшедшей Форс. Почему именно она, почему он не пересилил боль и не дошел до слизеринской гостиной? Он не знал. Он просто доверился ей. Ее ледяному спокойствию, поразительной выдержке. Поверил, что она поможет, и она помогла. Он вспомнил разговор отца с матерью, который подслушал летом после четвертого курса, на следующий день после возвращения Воландеморта. « Цисси, тебе нечего бояться. Мы верно служили Темному Лорду до его падения и он не забыл этого, мы будем вознаграждены за свою преданность. Темный Лорд не забывает своих союзников, нам нечего опасаться…» Тогда Драко впервые слышал истерику матери. Как же лживы и лицемерны были слова Люциуса. Он сам-то в это верил? Он понимал, что с того момента, как принял Метку впутал в эту трясину всю семью? … Может, отец и не любил Нарциссу, но он уважал ее. Уважал ее покой, ее мир – нетронутый болью, пытками и убийствами, он оберегал эту женщину, потому что не хотел тянуть ее за собой. Но так уж получилось, что всей семье пришлось смериться с решением Люциуса. Драко помнил, что только поздно ночью родители перестали ругаться – Люциусу удалось убедить уставшую Нарциссу и она смирилась. Он тогда долго не мог заснуть, раньше в их семье старательно избегались разговоров, связанных с Темным Лордом. Он сильно удивился, услышав подобные речи от отца, это было так … необычно для него, так странно слышать, что он признавал власть над собой. С тех пор Драко многое понял, многое ему пришлось осознать. И это многое вчера стало его приговором. Он стал одним из тех страшных безликих убийц, среди которых был его отец, его кумир. Он боялся. Но страх перед неизвестностью – абсурд, Драко прекрасно знал, что его ждет, он уже прошел через половину. Только он не учел что у медали две стороны и в его случае одна темнее другой. Скрип двери прервал его размышления. В проеме показалась немного растрепанная голова Форс. Николь боялась побеспокоить его, думала, что он мог спать. - Привет, - неуверенно произнесла она. - Привет. - Я тут тебе ланч принесла, - Николь порылась в сумке и достала бумажный пакет, в котором было два бутерброда и два яблока. – Домовые эльфы очень заняты и пришли бы к тебе только к ужину. Она неуверенно протянула ему пакет. Малфой принял ланч и положил рядом с собой на тумбочку. Николь присела на краешек кровати. Она сжимала в руке новенький пузырек заживляющего зелья. Драко все время казалось, что она пытается спросить его о чем-то, но не решается. Это было так забавно – быть объектом нерешительности Форс, поэтому он предоставил ей время на раздумья. - Ну… как ты? – наконец неуверенно спросила Николь. - Как думаешь? – без тени злобы бросил Малфой. - Наверное, - не очень. Драко кисло улыбнулся. Он поглядел на ленивого кота, который все также нежился в редких лучах солнце, пробивавшихся через окно. - Что это? - Мой кот, Чешир, - проследила Николь за его взглядом. - А глаза почему разные? – снова спросил Малфой. - Не знаю, мне его подарили, когда мне было десять, - пожала плечами Николь, она была рада, что Малфой как-то оживился, - Рука болит? «Очень.» - Нет, - повернулся Малфой к Николь. Она держала новые бинты и открытую мазь, готовая сделать перевязку. Но его слова на минуту остановили ее, пока она не догадалась в чем дело. - Глупо мучить себя физически, пытаясь искупить свои грех, - вздохнула Николь, и не смотря на сопротивления Малфоя стала менять ему повязку. Когда мазь была наложена, а рука обратно забинтована, Драко бросил взгляд на наручные часы на тумбочке. - Ленч уже закончился, - тебе пора на уроки, - он пытался как можно скорее избавиться от нее, ошибочно предполагая, что сейчас услышит лекции на тему: «Что такое хорошо, а что такое плохо.» - Я отпросилась с пары по Трансфигурации и урока по Истории Магии, - спокойно возразила Николь. – Подумала, тебе скучно лежать здесь одному, - поспешила добавить она, наткнувшись на удивленный взгляд Малфоя. Теперь он удивился еще больше. - Это было нелегко, - она кивком указала на перебинтованное предплечье, - ты вчера чуть не умер и, так получилось, что об этом знаю только я. Было бы неразумно оставлять тебя одного на весь день, после вчерашнего. Малфой смотрел на нее. Как она лихорадочно заправила прядь волос за ухо, как старательно пытается не смотреть на перебинтованное предплечье. Он рассмеялся. Ледяная Форс – какая ты глупая, какая еще не опытная в своих эмоциях. Как можно чувствовать столько одновременно. И жалость, и боль, и сожаление, и страх, и вину? Неужели, ему – Драко Малфою удалось сломить весь ее ледяной натиск? - Ты – дура, Форс, - не переставая смеяться, сказал Малфой. – Ты что – жалеешь меня? Мне это не нужно. Ты пытаешься искупить вину за то, что ночью заставила меня испытывать адскую боль? Напрасно. Ты сама сказала, что по-другому нельзя. Так какого черта ты пытаешься быть такой «милой» и «заботливой»? Николь с непроницаемым лицом смотрела на Малфоя. Все было правдой. Все до последнего слова. Она чувствовала себя виноватой перед ним, перед своим врагом, перед просто слизеринским гадом. Но как она могла иначе? Именно она заставила вчера кричать его так, что внутренности разрывались. Наверное, это и есть проявление гриффиндорства в ней – совесть. - Да, к сожалению, – это так, - кивнула Николь, пытаясь сохранить спокойный голос. – Я чувствую себя виноватый за ту боль, за все, что ты перенес. Самое интересное, что ты прав – я в этом не виновата. Но вот только мне тебя жаль, жаль не потому что я вижу, что с тобой случилось, просто я знаю, что ты потерял. Знаешь, чем отличается жалость от сочувствия? Сочувствие это – сопереживание, сострадание, то есть попереживал и забыл. А жалость – более сильное чувство, ею можно управлять, с помощью нее можно чего-то достичь. Нам с детства внушают, что мы уникальны, как облака, но вот только это заблуждение, - Николь горько усмехнулась, - на деле нам всем хочется одного и того же – сочувствия, любви и кого-то рядом. Хватит, Малфой. Я прекрасно понимаю – тебе противно, что я – второй объект для ненависти после Поттера, стала свидетелем твоего состояния. Только одного не понимаю: я не лезу к тебе с советами, со своей жалостью, я вообще к тебе не лезу, просто помогаю, когда ты просишь. Тогда какого черта ты пытаешься унизить меня? Малфой молчал. Ему было нечего ответить на ее слова. Он просто злился на нее, за то, что она видела его таким. Он злился на всех, кто видел его слабость, поэтому и учился скрывать эмоции с самого детства. Драко повернулся на бок и закрыл глаза. Он почувствовал, как поднялась Форс, слышал как она подходит столу и берет оттуда книги. - Если понадоблюсь – зови, - она ушла. Даже не сказала что будет в соседней комнате. А он так и не извинился. Не смог. Просто это слишком много значило для него. Он и так поблагодарил ее за помощь еще ночью. *** Николь долго стояла у окна, сложив руки на груди и глядя на унылый Запретный лес. Она думала о Гарри, который пока еще не заметил отсутствие Малфоя, но точно заметит отсутствие Николь. Как же с ним поговорить? Как сделать так, чтобы он поверил в ту ложь, которую услышит, как заручиться его поддержкой? Николь сейчас так нуждалась в простом теплом и бессмысленно разговоре. В улыбке, в радости, в чужом смехе… Все это казалось таким нереальным, по сравнению с этой пасмурной погодой за окном, с этой комнатой в сумраке. Полчаса назад Николь заглянула в свою комнату, где сейчас лежал Малфой. Он спал. Ну, или делал вид, что спал. Николь не стала задумываться по этому поводу. Все что она могла, он уже сделала. Николь вспомнила Снейпа, как просила у него обезболивающее и мази. Он даже съязвил по-поводу того, что Малфой посылает ее за зельями. Но Николь лишь устало повторила свою просьбу и сказала, что профессор и так знает, для чего Малфою понадобилось столько зелий. Ей показалось, что лицо Снейпа помрачнело и в его взгляде промелькнуло понимание. Она не стала дожидаться, пока профессор что-нибудь скажет ей, взяла зелья и покинула кабинет. Форс даже рада была, что не пошла на оставшиеся три – не смогла бы там сидеть. На Истории магии она бы заснула, а Трансфигурацию все равно особо не любила. Николь судорожно запустила пальцы в волосы. Ей было тяжело оставаться в этой комнате сейчас. Она решила выйти на улицу. Николь аккуратно приоткрыла дверь своей комнаты и заглянула внутрь. Малфой не спал, просто лежал на боку и смотрел в одну точку. Николь протиснулась в щель, но старые петли печально скрипнули. Драко быстро повернул голову и окинул Форс уставшим взглядом. - Я за пальто, - тихо пробормотала Николь, стараясь не смотреть на него. Николь достала черное пальто и голубой шарф из шкафа. Она на секунду задержалась около комода, доставая перчатки. Девушка взяла вещи и поспешила удалиться. Какой смысл задерживаться в комнате? *** Николь брела по берегу Черного озера, поддевая камешки носками сапог. Все ученики еще были на занятиях, вокруг было тихо. Николь не задумывалась о профессорах, которые могут выглянуть в окно и увидеть прогуливающую ученицу – она специально пошла к озеру, отсюда ее никто не увидит. Осенью сюда мало кто заглядывает. Николь остановилась около большого валуна и присела на него. Она спокойно вглядывалась в гладь озера – черного, нетронутого ветром. Там далеко виднелся небольшой островок, а на нем пара деревьев. Глядя на островок, Николь невольно вспомнила, как до шести лет жила в Швеции и сколько таких маленьких островков было в Балтийском море. Она плохо помнила свое детство, но такие маленькие картинки не покидали ее память, она очень любила этот вид, такой спокойный, сказочный. Здесь, в Хогвартсе, где шотландский климат был максимально приближен к скандинавскому – Николь будто окуналась в детские чувства, воспоминания. В то время когда она еще называла Валерию – «мама» и была самым счастливым ребенком. Так было с ней на четвертом курсе, а сейчас все это стало другим, более взрослым, более реалистичным в ее глазах. Она больше не видела сказки, видела только деревья, почву, погоду – все стало «серым». Жизнь сорвала оболочку со всего, оставив только обнаженную реальность. Послышался шуршание мантии и шаги. Николь повернулась и увидела приближающегося к ней Гарри. Он смотрел себе под ноги, старательно делая вид, что не замечает ее. - Привет, - улыбнулась Николь, когда Гарри подошел к ней. - Привет, - ответил Поттер, - Можно? Он кивнул в сторону камня, на котором сидела Николь. Девушка подвинулась, Поттер сел рядом. Он по-прежнему держал руки в карманах своей куртки. - Чего на занятия не пошла? – первым спросил он. - Не захотела, - пожала плечами Николь. - Ааа… - Я просто устала. Ночью плохо спала, - пояснила Николь, - вчера на занятиях со Снейпом мне плохо было. Он зелье дал и сказал, что ночь будет не самой приятной. - И почему тебе плохо было? - Аллергия. У меня все проблемы из-за нее. Повезло что у Снейпа зелье было. - Повезло, - глухо повторил Гарри, - Знаешь, ты же ведь единственная гриффиндорка, которую он переваривает. - Хорошо, что единственная, - усмехнулась Николь, - а то у него от большого количества гриффиндорцев несварение желудка было бы. Ребята засмеялись. - Как твои уроки с Дамблдором? - спросила Николь. - Нормально, вчера еще один был. Он показывал воспоминания о школьной жизни Воландеморта. Еще Дамблдор попросил втереться в доверие к Слагхорну. Старик и так уверен, что я непревзойденный зельевар, думаю, у меня с этим проблем не будет. - Зря ты этой книжкой пользуешься, - покачала головой Николь, - мы же говорили тебе с Гермионой – это опасно. Раз повезло, второй, а вдруг это повторение той же истории, что была с Джинни на первом курсе? - Николь, - закатил глаза Гарри, - я уже говорил тебе – это просто учебник. Он старый и в нем куча полезных советов – вот и все. Без него я не достиг бы и половины успеха по зельям, а Дамблдор сказал, что мои хорошие отношения с Слагхорном – очень пригодятся! - Да, я уже поняла, - отмахнулась Николь, - И все-таки, будь осторожней. Учиться можно и без чужых подсказок. - Ладно, - нехотя согласился Гарри, - Ты идешь на Званый ужин? - Это смешно, - улыбнулась Николь, - но Дамблдор очень меня просил «хоть раз проявить уважение к старому Горацию и принять его приглашение». Забавный волшебник – Слагхорн, сразу видно в нем престарелого выпускника Слизерина. - Это из-за его манеры «коллекционировать» людей? - непонимающе спросил Гарри. - Ага. Мне так смешно видеть, как он стелется перед тобой, Маклаггеном, Терри Бутом… весело это. Ты же знаешь, я люблю такого рода представления. - Знаю, - понимающе кивнул Гарри. – И теперь не удивляюсь, почему ты мало с кем общаешься. Ты с Луной не разговаривала? - Разговаривала. Мы договорились сходить в «Три метлы» на выходных. - Отлично, а то после распада ОД, мне даже совестно перед ней, - признался Гарри. - Да, Луна – классная, мне она чем-то меня напоминает. Ты знаешь, она как-то сказала, что мы с Малфоем очень похожи! – Николь засмеялась. - Чушь! – воскликнул Гарри. - Малфой – подлый слизеринский ублюдок, а его отец – неуравновешенный псих! Ты совсем другая. - Зря ты так, - Николь прекратила смеяться и сейчас серьезно смотрела на брата, - Мы же не знаем, какие у него проблемы. Гарри только махнул рукой на ее слова. Ему совершенно не хотелось сейчас спорить или ругаться. Немного посидев молча и посмотрев на озеро, он спросил: - А где собственно Малфой? Его весь день нигде нет. - А ты, оказывается, за ним следишь, - лукаво усмехнулась Николь. – У тебя же Карта Мародеров есть? - На ней отображаются люди только в общих местах, а в спальнях или в личных ванных их найти невозможно. - Интересно. Он у себя в комнате, я его не видела, - соврала Николь. – Может заболел? - Знаю я, как он болеет, - проворчал недовольный Гарри. - Давай не будем его обсуждать, - резко отрезала Николь. - Ладно. Николь положила голову ему на плечо, а Гарри обнял ее за плечи. Так они и сидели, думая каждый о своем, пытаясь найти тепло и поддержку в простом присутствия друг друга. Николь давно так не сидела с Гарри, после смерти Сириуса он очень изменился. Стал жестче, принципиальней. Николь и Гермионе приходилось сильно ругаться с мальчиками из-за их перепалок с Малфоем и Снейпом. Но сейчас, Николь надеялась, что все еще изменится, все будет хорошо. Она еще не потеряла то крохотное ощущение, что мир добрее, чем он есть на самом деле. Николь еще не успела в нем полностью разочароваться. *** Было уже довольно поздно, когда Николь вернулась в Башню старост. Они с Гарри просидели все свободное время до ужина около Озера, оттуда они сразу пошли в Большой зал. Рон и Гермиона уже ждали их и начали волноваться. Гермиона как всегда обеспокоено рассказывала о новых докладах, которые задали по Трансфигурации и Истории магии, а Рон с набитым ртом бурно обсуждал с Гарри тренировки по квиддичу. Николь вернулась с ужина в довольно хорошем настроении. Она зашла на кухню еще до того, как поела сама и попросила домовиков принести ужин Малфою. Ребята не спрашивали ее, зачем она ходила туда – они просто не заметили. Она зашла к себе в комнату, улыбаясь своим мыслям и витая в мечтах. - Привет, - весело поздоровалась Николь, даже не обращая внимания на настроение Малфоя, - я только вещи возьму и сразу уйду, - заверила она. - С чего ты такая веселая? – буркнул Малфой, глядя исподлобья на собирающую вещи гриффиндорку. - А с чего бы мне не быть веселой? – просто улыбнулась Николь в ответ, - Ты не волнуйся, я больше не буду тебе докучать. - Можешь и не уходить – это ведь твоя комната, - пробубнил Малфой, надеясь, что девушка его не услышит. Николь перестала рыться в ящике стола и повернулась к слизеринцу. Она склонила голову к плечу, на ее губах больше не играла улыбка и смеяться – пропало желание. Она отложила пергаменты и книги и подошла к кровати. Николь взяла бинты и мазь с тумбочки. Малфой немного подвинулся, освобождая место для Форс. Николь присела и стала производить уже привычные ей манипуляции с его левой рукой. Когда она закончила, Малфой, который все это время внимательно ее изучал, отвернулся. Николь помедлила – она знала, что каждый из них должен что-то сказать, но что сказать никто не знал. Тишина затянулась, но как не странно первым ее прервал Малфой: - На улице холодно, - зачем-то заметил он. - Да, я знаю, - Николь взглянула в окно. Малфой немного помолчал и добавил: - Сыро и дождь скоро пойдет. - Я люблю дождь, - Николь так и не встала с кровати. Малфой смотрел куда-то мимо нее, а Николь рассеянно бродила взглядом по чернеющему небу. - Тебе что-то нужно? – спросила Николь по-прежнему глядя в окно. Малфой ничего не сказал. Он не мог попросить ее остаться здесь и просто поговорить. Он никогда ни о чем не просил и тем более, о каких-то бессмысленных разговорах. - Ммм… Ты шоколад любишь? – спросила Николь после небольших раздумий. Он повернул к ней голову и всмотрелся в ее внезапно поменявшееся лицо. Она улыбалась, на ее лице была банальная радость просто от мысли о шоколаде. Та самая радость, которую она принесла с собой в комнату, вместе с улыбкой и теплотой. - Форс… - начал Малфой, но Николь уже его не слушала, она достала плитку молочного шоколада из тумбочки и нашла на столе две пустых кружки. Девушка кинула два пакетика чая в кружки и вручила их Малфою. Парень непонимающе посмотрел на нее. - Понимаешь, у меня с Трансфигурацией не очень хорошо, - немного смущаясь, пояснила Николь, - я могу случайно взрыв устроить. Драко усмехнулся и взял протянутую ему волшебную палочку. Его собственная осталась в мантии, которая лежала у него в спальне. Кружки наполнились кипятком. Николь взяла у него из рук свою палочку и кружку с ягодным чаем. - Это конечно не чай с приема королевы, но пить можно, - заверила она. - Точно, что не королевский, - усмехнулся Малфой, сделав глоток. Николь подвинула кресло и села в него, скрестив ноги. Она развернула шоколад и протянула Малфою. Он кивнул в знак благодарности и отломил кусочек. - Как ты? – спросила Николь. – Ты вставать пробовал? - До ванной дошел пару раз, - сообщил парень. - Тебе наверное здесь не очень нравится, - она обвела комнату взглядом, - могу потом помочь дойти до твоей спальни. - Не терпится от меня избавиться? - Да, нет. Просто я гриффиндорка – подруга Гарри Поттера, ненормальная, бешаная, а ты Драко Малфой – слизеринец и ненавистник таких сумасшедших как я. - Интересная характеристика, - заметил Малфой, ставя кружку на тумбочку, - Я еще вчера сказал, что не считаю тебя сумасшедшей. Раньше считал, а сейчас нет. На пятом курсе я как-то подслушал ваш разговор с Поттером, ты говорила ему о Чанг. Как ты так можешь Форс? Разбила самые светлые чувства своего друга, раскрыв ему глаза на девчонку! Ты столько правды о ней наговорила, что даже бедному Поттеру эта правда не очень понравилась. Тогда я задумался, почему ты так странно ведешь себя с людьми, а вскоре понял. Ты наслаждаешься этим, ловишь кайф от того, что разгадываешь людей. Как так можно жить, Форс? - Да, - задумчиво протянула Николь, - ты прав. Это своего рода мой наркотик, как и шоколад. Я не знаю, как так получилось. Наверное, все еще началось в детстве. Женщина, которая стала моим опекуном после смерти родителей, вела дневник для меня, чтобы я знала свой род, гордилась им и знала, во имя чего умерли мои родители. В девять лет я нашла его, и тогда все встало на свои места. Ты думаешь, что если я дружу с Гарри, Роном и Гермионой я одинаково отношусь ко всем магглам и магглорожденным? Нет, эти трое первые к кому я смогла проявить симпатию. Раньше я ненавидела их. Таких как Гермиона, таких как ее родители, сейчас мне даже страшно подумать, что я могла испытывать столько ненависти к простым людям, которым просто не повезло родиться в другом мире. А знаешь из-за чего? Потому что все то время, пока я училась в магловской школе, я терпела насмешки, издевательства, тычки и даже драки. Я была ребенком, конечно, я не умела сдерживать обиду, злость и ненависть. Они называли меня другой, ненормальной, а я рыдала, потому что хотела быть как они, а не получать пинки. Думаешь, за меня кто-то заступался? Нет. У моей опекунши появилась собственная дочь и муж, так что ей было не до меня. И все что мне оставалось это просто терпеть. А потом, когда я узнала, что такие как я в магическом мире значат намного больше моих школьных «дружков», представляешь что со мной было? - Ты отомстила им? – с сомнение спросил Малфой. - А как ты себе это представляешь? – усмехнулась Николь. – Они и так считали меня ненормальной, чтобы с ними было, если бы я сказала, что я – ведьма? Я ликовала в душе. Жила и теплила мысль, что когда-нибудь, такие как они, будут просить прощение, стоя на коленях. Теперь ты понимаешь, что меня сформировало: не друзья и семья, а враги. - Такие животные сейчас заполняют наш мир все больше, а ты спокойно за этим наблюдаешь, - изрек Малфой. - Потому что потом я задумалась: а что я могу сделать? Ничего. Мир не крутится вокруг меня. Ты знаешь, Малфой, я просто стала наблюдать за такими как они, чтобы найти слабое место, а потом использовать его. Сначала все было именно так, а потом мне стало просто интересно знать то, что не знают другие, видеть это и смеяться. Ведь это знаешь только ты и в этом весь кайф! - Как ты… впрочем, неважно, - начал было, Малфой но просто махнул рукой. Николь отпила чай из кружки и посмотрела на сосредоточенное лицо юноши. - Давай, теперь ты расскажи, как докатился до такой жизни, - тронула она его за плечо и весело улыбнулась. – У каждого из нас было что такое, что нас перевернуло. Малфой с сомнением посмотрел на Николь, обдумывая ее слова. - Тебе наплевать на то, что я тебе два года жизнь портил, чуть два раза не задушил? Ты, вот так просто со мной разговариваешь, как будто мы дружили всю жизнь! Разве для тебя прошлое ничего не значит? - Да, - спокойно ответила Николь, - вот так – просто. Конечно, прошлое для меня значит очень много. Прости что наболтала лишнего, просто мне хотелось с кем-то поговорить, - Николь встала, и взяв кружки, отнесла их ванну, чтобы помыть. Послышался шум воды, и вернувшись через минуту, она добавила: - Мне показалось, ты меня поймешь. Николь стала убирать баночки с зельями и свежие бинты со стола, повернувшись спиной к Малфою. - Мой отец, - внезапно, но тихо сказал он. Николь обернулась, - Он с детства объяснял мне что магглы и грязнокровки – это отбросы нашего общества. Я вырос в этом. Но это не меняло меня. С детства я высмеиваю и издеваюсь над такими, как Грейнджер и Уизли – это всегда было нормально для меня. Но потом, после возрождения… Темного… Лорда – все изменилось. Я увидел ложь, ее последствия, лицемерие, примыкание, беспрекословное повиновение. И меня стало тошнить от этого. Все что мне внушал отец, которого я боготворил и считал великим человеком – обратилось в пыль. Он…врал мне про то, что Малфои – сильные и независимые. Отец спасал мать, меня, но всего бы этого не было, не стань он Пожирателем Смерти! Ничего бы не было! - Было, - прошептала Николь, глядя на темное небо за окном, - но только не это было. У таких людей как твой отец – только два варианта, либо склонить колено, либо сложить голову. Мои родители выбрали второе, а твой отец – сохранил жизнь тебе и твоей матери. Ты бы сказал, что с моими убеждениями из меня бы вышла отличная Пожирательница. Но знаешь, Малфой, почему я не вошла в ряды твоего Хозяина? Потому что это перечеркивает мои принципы – служить и жить в страхе. - Ты свободна от обязательств, Форс, - холодно заметил Драко. – Жизнь моей семьи – в руках этого…зверя. И каждый раз, когда я допускал ошибку на задание, Он наказывает не меня, а мою семью. У меня просто нет другого выхода. - Выход есть всегда, - Николь присела на краешек кресла и сцепила руки на коленях. В ее глазах была грусть, усталость от всего того, через что ей еще раз пришлось пройти. – Порой он рискованный, неоправданный, но он есть. Каждый человек обязательно должен поддаться внезапному порыву чувств, чтобы потом не жалеть об упущенной возможности. - Ты – свободная и ты – ребенок, Форс, - Николь показалось, что в его голосе проскользнула грусть и горечь. – Живешь, как хочешь, убеждаешь себя в том, что для тебя солнце светит ярче. Тебе просто повезло. - Удивительно, - пораженно прошептала Николь. - И что тебя удивляет? - Все чему можно удивляться, - ответила Николь, и, разведя в воде восстанавливающее зелье протянула его Малфою. Он осушил стакан, морщась от неприятного горького вкуса зелья, и отдал его обратно Николь. - Тебе еще что-то нужно? – поинтересовалась Николь. - Помоги мне дойти до моей спальни, - попросил Драко, пытаясь подняться с кровати. Николь поднялась, чтобы помочь Малфою встать на ноги, но юноша сам уверенно поднялся с кровати. В следующую секунду он немного покачнулся из-за резкого подъема и чуть не упал на Николь. Форс ловко извернулась и здоровая рука Драко оказалась на ее плече, мертвой хваткой вцепившись ей в плечо, он приходил в себя от внезапной волны тошноты. Николь аккуратно, стараясь не делать резких движений, направляла Малфой в его комнату. Он толкнул дверь ногой и облокотился о косяк. Николь подумала, что ему плохо и обеспокоенно потрясла его за плечи. - Я просто тебя пропускал, - раздраженно сказал Малфой, сбрасывая ее руки с плеч. Николь удивилась, но ничего не сказала. Она помогла ему дойти до кровати и расстелить постель. Когда Малфой лег и в изнеможение от собственной слабости закрыл глаза, Николь немного растерялась, но подумала, что сейчас лучше уйти и хотела уже покинуть комнату, но голос парня остановил ее: - Я не знаю ни одного знатного рода, носящего фамилию «Форс». - Форс – фамилия мужа моей опекунши, - пояснила Николь. - И к какому роду ты принадлежишь по праву рождения? – холодно спросил Малфой - Шезальгер*. Мое имя – Николетт Бланш Шезальгер и моих родителей убили за нежелание вступать в ряды Пожирателей смерти. - Я знал, что ты – француженка. - Все верно, - кивнула Николь и поспешно открыла дверь. - Форс! - Да? - Мне жаль твою семью. - Спасибо. Дверь со скрипом закрылась, и в комнате остался только Драко Малфой и серебристый лунный свет, льющийся из окна. А по другую стороны двери Николетт Форс сидела на полу, облокотясь на стену, зарыв руки в волосы и пустыми глазами смотрела в пол. ---- * Шезальгер – фамилия отца Николь, о нем есть упоминание в девятой главе.