Вина

Уголек работал не покладая лап: охота, патрулирование границ, устранение прорех в стенах палаток. Если бы мог, то и работу оруженосцев забрал. Он бы сделал всё ради того, чтобы до самого утра проваляться в черном беспамятстве и не видеть снов. Никаких. Ни тех, что отражают его собственные воспоминания, ни, тем более, других - обманчиво спокойных и прекрасных, словно угодья Звездного племени. Они все заканчиваются одинаково, заставляя просыпаться раньше всех и долго всматриваться в темноту, приводя чувства в порядок и силясь пригладить встопорщившуюся шерсть. Скрежет когтей по камню и еле слышный хрип, переходящий в бульканье... Уголька серьезно ранили в одной из многочисленных в последнее время приграничных стычках. И Дым помогал ему добраться до лагеря, в конце пути буквально неся его на своих плечах и беспрестанно ругая за то, что так глупо подставился. - Хуже новорожденного котенка, - пыхтел Дым, штурмуя небольшой холм. И Уголек молчаливо соглашался с ним, потому что это было действительно глупо - замирать вот так посреди боя, потому что пушистый рыжий хвост и дерзкий взгляд зеленых глаз противницы напомнил о совершенно другой кошке. В уголке губ надувается и лопается кровавый пузырь, а шерсть темнеет от крови... Листвичка - великолепная целительница. Именно благодаря её заботе и обширным знаниям он жив и уже идет на поправку. Она наверняка скармливала ему по кусту всякий раз, когда замечала, что он открывал глаза. А еще Листвичка давала маковые зерна, чтобы заживающие раны меньше его беспокоили. И за одно это можно было покорно сжевать самую горькую и противную травку не поморщившись, потому что, когда он ронял голову на моховую подстилку в пещере целительницы, то не видел снов. Когти царапают, цепляются за камни и подтягивают непослушное тело чуть выше по склону... Когда из детской исчезли котята, Уголек вместе со всеми рыскал по лесу. И именно его патрулю повезло найти всех пятерых сорванцов. Примчавшийся на его зов Дым зло ругался и обещал надрать уши всем беглецам без исключения, после чего подхватил Ледышку и повел "скорбную" процессию обратно в лагерь. У входа в тоннель шедший последним Воробьишка резко остановился, и Уголек уже решил было взять его за загривок и донести до порога детской, когда котенок развернулся и посмотрел ему прямо в глаза. - Почему ты просто стоял? Уголек застыл, не в силах отвести взгляда, и молчал. След: широкий, багряный, тяжело пахнущий металлом, стелется по камню и палой листве туда, где в агонии ломает когти рыжая кошка, захлебываясь собственной кровью... Уголек оказался ближе всех к краю и не успевший затормозить воин Ветра со всего маху врезался ему в бок. Когти оставили глубокие борозды на еще мягкой после недавних дождей земле, а задние лапы тщетно заскреблись о камень в поисках хоть малейшего уступа, на который можно было бы опереться. В душе поднялась досада на то, что эти безумные крольчатники до сих пор не запомнили с какой именно стороны не надо заходить к Грозовому Лагерю, если они не хотят переломать себе шеи. Он почти нашел положение, в котором больше не соскальзывал в пропасть и мог спокойно дождаться спасения в золотистой мордашке своего оруженосца, когда плотно прижатые уши опалило горячее дыхание. Сердце испуганно трепыхнулось, а потом словно свалилось на дно крутого оврага, прихватив с собой еще и душу. - Ай-яй-яй... Тело разом потяжелело, задние лапы сорвались с крошечного уступа, а в спину под лопатками словно вонзились острые когти, ничуть не хуже тех, что сейчас судорожно загребали палую листву и мягкую почву в попытке удержаться на краю. Она тянула его вниз, к смерти, к еще одному переломанному телу на дне оврага, цепляясь за шерсть и словно сдирая с него шкуру заживо. Хрипящий Уголек оглянулся себе за спину и тут же заорал от ужаса: в мышином хвостике от своей морды он увидел остекленевшие зеленые глаза и запятнанную кровью пасть; топорщившиеся, кое-где обломанные усы почти касались его щек. Уголек почувствовал, как ослабли его лапы, а потом длинные когти вонзились ему в бок, подтягивая окаменевшее от страха тело выше по склону, чьи-то клыки сомкнулись на его загривке, затаскивая на твердую землю. - Уголек! Эй, Уголек! Терновник теребил его до тех пор, пока он не ответил, что с ним почти все в порядке - просто устал. - Немного отдохну и в бой. Терновник не поверил и посоветовал ему побыстрее вернуться в лагерь, пока Листвичка еще не так занята. Уголек отрицательно качнул головой и поднялся на подгибающиеся лапы. Он не чувствовал боли во вспоротой призрачными когтями спине, только там, где схватился за его шкуру патрульный. - Может все же вернешься, - в последний раз предложил Терновник и отвернулся, получив ответ, не зная, что позади него только что зло скалилась огненно-рыжая кошка. А потом появилась тень. Большая и темная, она вышагивала на напруженных лапах к умирающей, уверенная, что её обидчица и жертва никуда не сможет убежать. - У...го...лек. По...мо...ги мне... Густая тень обрела очертания. Лучи гаснущего солнца осветили темно-рыжую шкуру, исцарапанную морду, с начавшей подсыхать кровью, и надорванное ухо. - Про...шу... Кошка попыталась приподняться на передних лапах и тут же тень молнией метнулась вперед. Темно-рыжая жесткая шкура, надорванное ухо и тонкие шрамы от кошачьих когтей на узкой хищной морде. Та же лиса и тот же овраг. Все повторялось - у судьбы оказалось странное чувство юмора. Белка, наверное, смехом заливалась, смотря как он метался в каменном мешке, спасаясь от неминуемой смерти. - Уголек! Лисица отвернулась от него, оскалила зубы и между клыками потянулась ниточка слюны - на крутом склоне стоял воинственно распушившийся Львинолап, и он казался более заманчивой добычей. Хищница развернулась к нему, обманчиво медленно переступая лапами с тупыми когтями, кончик надорванного уха потянулся к земле, придавая ей вид менее опасный и усталый. Она словно говорила: "Посмотри на меня. Я побита. Я слаба. Ты легко меня можешь победить. Давай же, спускайся". И Львинолап поверил хитрой бестии, сделав первый шаг вниз по склону и застыл. - Ты опять будешь стоять и смотреть? Её голос словно звучал изнутри него - вопрошающий, обвиняющий. - Ты дашь ему умереть? Как мне... Она стояла рядом, бок о бок с ним и в её шерсти не было запутавшихся звезд. Ничего похожего на звезды. - Я испугался. Белка насмешливо фыркнула и плавно шагнула вперед, подходя к замершей лисице. - Врешь. Что значит одна лиса против целой собачьей своры? Ничего. Ты бы справился. Уголек покачал головой - может быть, все может быть. - Во всем виноваты только твоя глупая ревность и еще более глупая обида. И кому стало легче после моей смерти? Уж точно не тебе. Так что спаси моего сына, если не хочешь иметь еще одного призрака за спиной! - Белка исчезла, растворилась подобно туману в солнечный день и время вновь обрело свою скорость. - Слышишь, спаси её сына... Львинолап сделал второй шаг навстречу смерти и лисица напрягла задние лапы, готовясь к прыжку. Она ждала, она жаждала крови глупца, посмевшего усомниться в её силе, и была так поглощена этим, что невольно забыла про еще одного врага... Уголек пришел в себя глубокой ночью и не сразу осознал, что жив. Тело ощущалось странно и словно частями, но, вроде, все лапы были при нем и хвост - его бедный, несчастный хвост тоже был с ним. И от одного этого хотелось смеяться в голос. - Тшш. Ты всех перебудишь, если засмеешься. В густом мраке пещеры целительницы пряталась та, кого Уголек больше всего боялся увидеть. Она была другой, совсем не похожей на ту Белку, что ходила за ним по пятам и снилась в кошмарах. Чистая, без единой кровинки на шкуре, и со звездами на длинной шерсти. - Звезды. Белка удивленно моргнула. - Что? - Звезды. В последний раз, когда я тебя видел, их не было. - Естественно. Тогда я еще была жива. От неё пахло свежестью, лесом и чуть-чуть солью. - Это я виноват, что ты умерла. Белка отрицательно мотнула головой и мягко коснулась пушистым хвостом его бока. - Ты испугался. Никто не виноват. Она говорила убежденно, словно сама искренне верила в это. Неужели забыла, что совсем недавно, в овраге, обвиняла его в своей гибели? - Зачем ты пришла? Звезды на шерсти сияли мягким светом, странным образом успокаивая и забирая боль из уставшего тела. - Я пришла поблагодарить тебя за спасение Львинолапа. Если бы не ты, то... - Могу я попросить тебя об одолжении? Звездная воительница наклонилась к моховому гнездышку и навострила уши. - Что ты хотел? Уголек набрал в грудь побольше воздуха, словно собирался нырнуть в воду, и совсем тихо произнес: - Не приходи ко мне больше в кошмарах. Я устал. - Что? - Белка выглядела удивленной и испуганной. - Мы встретились с тобой впервые с тех пор как я погибла. Это не могла быть я. "Это всё твоя вина", - ласково пропел голосок внутри. - "Жива вина, жива и я". Настоящая Белка с усыпанной звездами рыжей шерстью сидела совсем близко и в упор не видела другую себя: искалеченную, злую, с тусклыми глазами и запекшейся кровью на морде. - Ай-яй-яй, Уголек. Что за чудесный сон ты себе выдумал. - Грязный хвост со спутавшейся шерстью лег на плечи звездной воительницы и тут же распался клочьями тумана, чтобы снова стать целым, будучи обернутым вокруг лап. - Ты прощения хотел попросить? Тебе ли не знать, что это бесполезно. Она простит, а я останусь. - Беззвездная легко вскочила, словно не замечая того, как изогнулась покалеченная задняя лапа. Влажно блеснул в лунном свете обломок кости, прорвавший шкуру. - Я - твоя часть. И пока ты не сможешь простить себя за свои ошибки, я буду ей. Уголек сжался на дне мохового гнездышка, силясь сбежать от настойчивого голоса. Стало быть все это время не Белка лишала его сна, говорила чужими словами и тянула на дно оврага, а он сам - его вина. - Уголек. От прикосновения холодного носа к ранам боль, не только физическая, но и душевная, начинала сдавать свои позиции. Вина рассерженно зашипела на звездную воительницу, но та не обратила на нее никакого внимания. Не слышала и не видела. Звезды на шкуре мягко сияли и вскоре светящийся силуэт Белки начинал расплываться перед глазами Уголька. Остаток ночи он провел без снов, не слыша, как в дальнем уголке его сознания затачивала когти для следующей встречи самая жестокая кошка.