Недоотшельник

Саске тут же кривится и прижимает ладонью свежий порез. Дверь распахнулась, пролив на улицу прямоугольник света, в котором отчётливо виднелась тень человека. Тот неловко попятился назад с высокого порога на ступени, пошатнулся и чуть было не потерял равновесие, лишь чудом умудрившись сместить-таки центр тяжести вперёд. Вытянув ладони в миролюбивом жесте, он спускался ниже, наступая на края слишком длинных и широких штанов, затем резко повернулся, взмахнул полами расстёгнутой куртки — и побежал прочь, то и дело заплетаясь, виляя некими абстрактными зигзагами и не разбираясь, где лужа глубиной аж по щиколотку, а где нормальная дорога. — И чтоб я твоей рожи больше не видел! — крикнула ему вслед фигура в извечном чёрном плаще, облокотившись об перила и свесившись вниз, из—за чего короткие белые волосы её обладателя выбились из—под капюшона. Фигура медленно поднялась и повернулась лицом к Саске, блеснув фиолетовой искоркой в глазах. — Простите, если за... задел... — Его речь вдруг оборвалась, а сам он застыл и стал напряжённо вглядываться в темноту. Саске не шевелился, всё так же закрывая рукой рану, тоже пытаясь получше рассмотреть одну, кажется, небезызвестную ему личность, пока та не зашептала нечто похожее на "са", а потом резко бросилась вперёд и заорала во всю глотку: — Са-а-аске-е-е-е-е! — Заткнись, — Саске молнией перехватил Суйгецу, зажал ему рот и стал затравленно оглядываться вокруг. — Не ори на всю округу. Как ты меня узнал? — Я... твою физиономию узнаю из тысячи! — сдавленно хохотал тот, пытаясь разжать пальцы Саске. — Она у тебя особенная. Колоритная. Запоминающаяся такая. — Неужели настолько просто?.. — От возможности такого факта Учиха даже забыл держать хватку и начал переосмысливать все свои прошлые блуждания, и Суйгецу вырвался. — Если ты думаешь, что вот этот ёжик, который ты отрастил, не позволит мне узнать старого друга, то ты глубоко ошибаешься, — выдал он, отплёвываясь, и хлопнул Саске по плечу. — Хотя это было сложновато, ты ж себе капюшон до носу натянул. Столько лет, столько зим! Пойдём, поговорим о том о сём... Промокшие насквозь половицы жалобно скрипнули и чуть согнулись под тяжёлой поступью Саске, когда тот вошёл в помещение. Мимо него прошмыгнул коренастый мужичок ростом примерно ему по пояс, с удивительной ловкостью лавирующий меж столов и стульев, и встал в середину зала. Нахмурив брови "домиком", он резко отвесил поклон, чуть не ударившись лбом об пол, и завёл гулким басом что—то донельзя заунывное, пока не услышал гул неодобрения и с позором удалился. Вскочивший на барную стойку самого задиристого вида кот с рыжей шерстью, свалявшейся в грязные комки, и оторванным полукругом на ухе решил подхватить мелодию своим хриплым мяуканьем. Кто-то бросил близ очередного певца тряпкой с криком "брысь", и кот тут же взъерошился аки морской ёж и бросился прочь, оставляя на деревянной поверхности следы когтей; в дальнем углу густо накрашенная женщина весьма пышных форм, запах чьих духов чувствовался даже на входе, заливисто рассмеялась. Суйгецу фыркнул и потащил Саске за рукав вглубь, к круглому столу впритык к стене, на котором уже валялась его котомка. — Я думал, ты любишь животных. — Люблю, но только не эту сволочь. Только ж хотел погладить, — проворчал Суйгецу, плюхнулся на своё место и показал пальцем себе на лицо. Теперь, в свете, Саске разглядел, что тот щеголял не просто одной-единственной, как он сам, а целыми четырьмя параллельными и довольно глубокими красными царапинами на правой щеке. — Так ему и надо. — Ну и... как ты здесь оказался? — спрашивает Саске, садится напротив, наблюдая, как Суйгецу в лучших трактирских традициях разливает по двум замутнённым стеклянным кружкам саке, и отказывается от брудершафта. — Долгая история. Но, надеюсь, у тебя есть время послушать. — Суйгецу переходит на шёпот. — Всё дело в том, что последнее поколение Семи Мечников Тумана почти полностью мертво, в живых остался только Чоджиро... Чоджиро-сама, естественно. Туман — не такая уж большая, сильная и плодовитая страна, и ей было бы неплохо заиметь собственную элитную гвардию... допустим, возродить былых Мечников Тумана, ну, не в буквальном смысле — и чтобы её возглавил кто-то, верный Туману, связанный с бывшим поколением Мечников, без сомнений, сильный... — Кто-то вроде тебя. — Ну да. Но это ещё не всё. Мечник без меча — как яблоко без червяка, а единственный доступный нам меч у Чоджиро-самы. И он отказывается предоставлять его пока несформировавшейся команде. А вот если бы я, Суйгецу, набрал хотя бы несколько достойных кандидатов на пост Мечника и нашёл хотя бы несколько из пропавших мечей, — чур, без насилия — тогда да, он подумает и, может быть, что-нибудь сообразит с теми мечами, у которых есть давние владельцы. — И как успехи? — Пока дело идёт на лад, — ухмыляется Суйгецу во все... Саске был не совсем уверен, сколько там у него зубов. — Мы нашли ещё четырёх человек и столько же мечей... — Более чем за восемь лет вы нашли только четыре меча?.. Не очень-то вы торопитесь, — саркастически изрекает Учиха, чуть отхлёбывает из кружки и тут же морщится. — Чёрт возьми, а ты думаешь, всё вот так просто? — Крик шёпотом — очень странная вещь. Некоторые звуки у Хозуки доходят до громкости нормальной речи, и Саске поспешно на него шикает. — Не-е-ет, сначала изволь найти хотя бы один из тех мечей, который остался на поле боя после того, как Мечников запечатали! Вот откуда мне знать, кто его подобрал и куда утащил? Но это уже мои проблемы, и я два, два грёбаных года один искал какие-нибудь зацепки, пока не наткнулся на Нуибари! А потом, думаешь, взял и ушёл? Да хрена с два! Сколько не талдычь, что мне действительно нужна эта штука, и не для того, чтобы продать, всё как совой об пень! Несколько месяцев уговаривал этих богатеев, — будь про, кхм, прославлен Чоджиро-сама без его насилия — а потом они стали меня шантажировать: сделай то, выполни сё, и с каждым разом больше и больше. До чего только не доходил, но в конце концов я своего добился. А люди? Прирождённые Мечники на дороге не валяются, а мне другие не нужны! Всё, что можно и нельзя, облазил. Мизукаге поставил условие, что он сам будет входить в наш состав как владелец Хирамекарей, поэтому остался ещё один, но я ума не приложу, где его искать... — Так ты здесь ищещь ещё один меч? — Нет, не совсем. Видишь ли... Мы отыскали все мечи, которые не были подарены, переданы, а просто подобраны, то есть их владельцы не являются законными. Совсем другое дело с ещё тремя: Кубикирибочо, Самехада и Киба. Кубикирибочо находится у Какаши и, насколько мне известно, был передан ему Забузой. Мы решили, что за нас в Конохе замолвят словечко, ты, например, если найдёшься, и пока оставили. Самехада у Киллера Би, мы к нему тоже не полезли, потому что... это Самехада — что не по ней, и одним махом всех перебивахом. Остались Кира у Омои, и там-то мы и попытали счастья. Он сначала казался нормальным парнем, внимательно так выслушал, а потом сказал, что если я хочу получить Киба, то должен победить его владельца. Правда, не уточнил, как именно победить. Победа же не обязательно зависит от физической силы, верно? Есть же ещё ум и хитрость... Я сказал, что встретимся на рассвете, а сам проник к нему ночью и стащил Кира, конечно, не без помощи... и вот эта самая помощь как шибанётся со всего размаху об косяк, да так, что мёртвые б восстали из могил, а уж тем более охрана — темно, видите ли. Напарника-то я отправил восвояси в добровольно-принудительном порядке, как истинный лидер, взял всю отвественность на себя, вот и бегу от этих молодчиков с самого Облака по воде. Кстати, совсем не плохо подготовленных, совсем... — То есть Киба сейчас с тобой. — Точно, — кивает Суйгецу, доверительно наклоняется к Саске и чуть распахивает плащ, позволяя тому увидеть блеск двух скрещённых лезвий и заодно как бы невзначай услышать звон чуть ли не трескающегося по швам мешочка с деньгами, а затем снова запахивается, тревожно оглядываясь по сторонам. — Теперь твоя очередь рассказывать о себе! Если честно, у тебя такой потерянный вид. Я слушаю твою исповедь! Саске чуть вздохнул, поднял глаза на подперевшего подробородок руками Суйгецу, сидевшего с видом ребёнка, готового услышать новую сказку из родительских уст, снова чуть вздохнул и начал: — Ну, я... эм... меня почти выгнала из дома моя жена Сакура... И тут же замолчал, облитый с головы до той части тела, которую уже закрывал стол, каплями саке, смешанными со слюной внезапно поперхнувшегося Суйгецу. Саске нарочито медленно протёр лицо ладонью, встряснул руками и с чувством, с толком, с расстановкой и со скрытой угрозой произнёс, что кое—кому следовало бы быть поаккуратнее. Хозуки закашлялся так, словно надышался килограммом чёрного перца, и на какой-то миг Саске показалось, что он поставил себе цель выкашлять все внутренности, но потом он поднялся, прочистил горло и выдавил: — Прости, я не расслышал. Что сделала твоя кто? — Моя жена Сак... Саске передёрнуло: со стороны стойки послышался жуткий треск. Владелец трактира и заодно бармен, своей скалистой фигурой под два метра ростом больше напоминавший бывшего вышибалу, чем доселе вполне мирного дяденьку в чуть поблёклом фартуке в цветочек, грозно стоял над переломленным пополам деревянным ящиком. Несколько монеток скатились на пол, одиноко звякнули в последний раз и затихли — как и все присутствующие в трактире. Саске показалось, что время вдруг остановилось: люди застыли поднявшими ногу, собравшимися надеть куртку, с кружками в руках, и только шипение алкоголя кое-где да завывание ветерка снаружи разбивало его теорию вдребезги. Воцарилась мёртвая тишина. — А ведь я вам доверял, гадёныши. Где. Мои. Деньги? — специально выделив последние слова, тихо, но предельно ясно произнёс хозяин, окидывая тяжёлым взглядом светлых глаз всех своих посетителей. — Белобрысик вроде рядом шлялся, — вдруг прозвенел голос женщины, указавшей острым алым ноготком прямо на Суйгецу. Хозяин молодецки перемахнул через стойку и грузным шагом, от которого столы близ его траектории чуть ли не подпрыгивали, направился прямо к нему. Суйгецу начал было протестующе верещать, когда тот откинул ему капюшон, основательно порылся в плаще и бросил на стол мечи, флягу с водой и мешочек с деньгами, откуда вытащил омерзительного розового цвета банкноту. — Вот и попался. Небось захапал всё сразу, даже не раздумывая, да? А это что... — Хозяин опустил глаза на яблочный огрызок под ногами. — Твоя работа, бес? — Эй, — к столу подошли трое человек в дождевиках и эмблемой Облака, — мы знаем этого парня. Позвольте-ка забрать его на минуточку... — Он ещё окно разбил. Бутылкой, — добавил тот же женский голос. Хозяин оглянулся, и его лицо в какую-то долю секунды сменило несколько самых разных выражений, пока не решило остановиться на яростном. Суйгецу приподняли за грудки и впечатали лбом ко лбу в стену. — Спасибо за помощь, Мариэтта, — сказал владелец женщине, скромно потупившей глазки, — сегодня ты можешь брать бесплатно всё, что хочешь. — А затем снова обратился к жертве: — Слушай сюда, розочка. Здесь — моя территория, на которой я даю тебе прибежище и обеспечиваю конфиденциальность, пока ты не мусоришь, не портишь имущество и не крадёшь мои деньги. Все три правила ты нарушил. Я, — он жестом остановил уже готового снова вставить своё слово одного из Облака, — я выдеру твои пакли, сделаю из них швабру и заставлю тебя чистить ей здесь всё до блеска, пока ты не... До этого сидевший статуей Саске хотел уж было вмешаться, но Суйгецу вытёк из хватки — в буквальном смысле вытёк, водой, проскользнул под ногами, материализовался сзади, схватил мечи и флягу и дал дёру через так кстати выбитое им окно. Не ожидавший такого поворота громила-хозяин потерял дар речи и застыл с открытым ртом, сжимая пустоту. Понимая, к чему дальше пойдёт дело, Саске хотел броситься вслед за бывшим напарником, но кое-что вспомнил, забрал недопитое саке и только тогда исполнил задуманное, уже слыша крики и топот ног позади себя. — Вот это я понимаю! Вот это по-нашему! — радостно крикнул ему Суйгецу, завидев в руках Саске алкоголь; впрочем, когда он вылил остаток себе на руку, продезинфицировал щеку и громыхнул уже бесполезной бутылкой в железяку на соседней улице, чтобы отвлечь преследователей, добавил: — Нет, ты такой же зануда. Сюда! — Саске чуть не задохнулся, когда его резко потянули за капюшон влево и самым бесцеремонным образом впихнули в какой-то до невозможности узкий переулок, но вовремя сообразил, что возражать сейчас не время, и решил припомнить это Суйгецу как-нибудь попозже. — Разделяемся! — послышалось сзади, и мимо прохлестало по лужам, как показалось Саске, по меньшей мере двое — а после его толкнули, и он волей-неволей начал пробираться вперёд, пообещав себе припомнить и это тоже, пока огромными усилиями не вылетел пробкой на широкую освещённую улицу — надо же, свет в такое позднее время?.. Суйгецу вытек следом на возможно большее безопасное расстояние от Саске, вернулся в нормальное состояние и начал отряхиваться непонятно от чего, попутно судорожно оглядываясь по сторонам. — Ты-то худенький, — начал он, — они там вроде пролезть не должны. Чёрт побери, ты видел как эта Ма... Матэ... эта девка меня жестоко запалила? Да она... — Чёрт побери, Суйгецу! — вспыхнул Саске и быстрым шагом направился к нему, пытающемуся так же быстро отступать. — За все несколько лет ни разу, слышишь, ни разу у меня не было таких идиотских ситуаций! Всё проходило спокойно, но стоило тебе показаться — и они тут как тут! Посмотри, даже зажглись фонари, уже поднята тревога... — Спокойствие, только спокойствие, — сказал Суйгецу, уткнувшись спиной в стену. — Во-первых, ты плохо знаешь страну Волн. Фонари здесь зажигают не из-за тревоги, а из-за того, что ночью нихера не видно и кто-то особо внимательный может упасть в воду, прямо как ты несколько секунд назад. — И правда: краем глаза Саске заметил неподалеку поблескивание воды. — Во—вторых, да, тревога действительно наверняка уже поднята, и лучше бы тебе пораздумывать, каким образом нам отсюда смыться. Я забыл забрать деньги вместе с сумкой с ужасно важными вещами, и, я так полагаю, Сакура тоже не дала тебе на дорожку ни денег, ни ещё кой-чего, а? — Я так полагаю, с твоей везучестью в Облаке ударился об косяк вовсе не твой помощник. — Вот это я и называю командной работой! Мы понимаем друг друга просто с полуслова, — весело отзывается Суйгецу, окончательно подтверждая подозрения Саске. — Тем не менее, наше финансовое положение, как и все остальные, оставляет желать лучшего. Что ты предлагаешь? Саске в последний раз оборачивается назад, чтобы окончательно удостовериться, и отвечает: — Я знаю эти места. И знаю один дом, где мы можем спрятаться. По крайней мере, надеюсь на это... В первый раз на стук никто не отзывается. И во второй тоже. Саске стучит всё настойчивее, несмотря на искреннее недоумение Суйгецу, который никак не мог понять, зачем он ломится в жилой дом. Но наконец дверь распахивается, и только Саске хотел вежливо поздороваться, как его чуть не ударили промеж глаз — благо, выработанная годами реакция позволила ему вовремя остановить чужую руку. — Стой, Инари. Это я. Саске. Помнишь меня?.. Инари всё ещё напряжён, но постепенно он расслабляется, и его взгляд становится осмысленным. — Саске?.. Учиха Саске?.. — Да. Нам нужна помощь. Позволь нам пройти... прошу. Инари какое-то время колеблется, но после всё же неуверенно кивает и жестом приглашает их внутрь. Саске шепчет слова благодарности и осторожно переступает порог; Суйгецу идёт за ним. — Кто это? — тихо спрашивает он. — Старый знакомый. Дверь за ними захлопывается и щелкает — так обычно щелкали старые дверные замки, когда их запирали ключами. А затем по глазам режет свет, слишком яркий для привыкшего к темноте и довольно скудному освещению Саске, и тот мгновенно отводит взгляд вниз и пытается украдкой стереть слёзы, и поэтому не успевает замечать, как стала еле гореть одна-единственная лампа на тумбе. Так-то лучше... — Извини, не приметил сначала, — улыбается Инари и пожимает плечами. — Послушай, давай ти... Дверь рядом с ним распахивается, и в комнату кто-то влетает. На стене появляется огромная тень, а сам её обладатель, одетый во что-то длинное, поднимает руки вправо вверх, удерживая ими блестящий острый предмет. Похоже на нож... и стоило отметить, хватка была, может быть, и не профессиональной, даже неправильной, но этот человек явно не в первый раз брал в руки холодное оружие. Инари сдавленно охнул и бросился вошедшему навстречу, что-то обясняя тому на ухо и заодно мягко вынимая нож, а затем положил его на ту же тумбу и снова включил свет на всю — только теперь уже лампы. Саске мельком бросил взгляд на окна, к счастью, плотно занавешенные. Рядом с Инари стояла женщина в тонкой ночной рубашке ниже колен и смотрела на Саске широко распахнутыми глазами. Первой мыслью у него в голове мелькнуло, что это мать, но нет, она была совсем на неё не похожа. Довольно низкого роста, ниже Инари минимум на голову, прямые волосы чуть ниже плеч — странного оттенка, не тёмные, но и светлыми не назвать. Бледноватое лицо с разбросанными еле заметными веснушками на щеках выглядело напуганным, но выражало такую уверенность, что Саске, захоти он напасть на неё, не решился бы сделать первый шаг, по крайней мере, сначала. Опытный глаз по привычке замечал каждую мелочь: тонкие руки сжимает в слабые кулачки, мнётся на месте, неосозанно закусывает губу, но смотрит на него прямо в упор. Прямо туда, под капюшон, хоть и который, как говорил Суйгецу, был натянут почти до носа. Саске такие взгляды не любил и старался с такими людьми не встречаться, но случай сейчас был явно не тот, когда можно просто уйти в другое место, так что ему приходилось сдерживаться, чтобы ненароком не замяться самому. — Прошу прощения, — прерывает дружелюбный голос Инари неловкую паузу. — Саске, это моя жена, Юми. Юми, это мой друг, Саске. Когда-то его команда освободила нашу деревню от Гато. Будьте знакомы! Из—за ночнушки Юми показалась чья-то лохматая макушка, а затем медленно, придерживаясь ручонками за ткань, наполовину высунулся мальчик-Инари. — И Исами, — продолжил взрослый Инари. — Мой сын. Как Саске выяснил позднее, несколько недель назад на их семью напали бандиты. Мелкие шайки всё ещё время от времени рыскали там и сям, никогда не задерживались на одном месте и были практически неуловимы. В основном они не представляли большой опасности, состояли из жаждущей приключений молодёжи и вреда, кроме мелких краж, вандализма да драк, не наносили. Но Инари не повезло: им как раз попалась одна из "профессиональных групп", которая не ограничивалась обычными делишками, а промышляла грабежом или работала по найму. Такие люди, увы, всегда существовали, существуют и продолжат существовать даже в самые мирные времена. Группу поймали с помощью соседей, связали и отдали здешним защитникам порядка, но без увечий не обошлось, и теперь Инари ходил с перебинтованным правым предплечьем. Юми встречалась с чужаками не первый раз и, как Саске и думал, умела использовать нож в защитных целях. Она пообещала в следующий раз любой ценой защитить семью и дом, даже если она и ненавидела всё существующее на свете оружие. Что ж, тогда Саске совсем не удивлялся подобному приёму. От бывшего большеглазого мальчика, способного одним своим видом разжалобить даже камень, не осталось и следа. Куда там, Инари здорово вымахал — по сравнению с тем взрослым, примерный рост которого можно было составить по нему ребёнку — и даже оказался выше Саске на добрых пятнадцать сантиметров. И то не просто возможная генетическая заслуга, Инари явно не валялся весь день на диване за телевизором — мускулистые руки покрыты царапинами и синяками, а на ладонях виднелись мозоли. Отросшие лохматые волосы придержаны верёвкой. Изменения оказались не только физическими — Инари был добродушен и весел и ни капельки не напоминал того угрюмого мальчишку, которым он запомнился Саске. Шестилетний сын, Исами, был точной копией отца... ну, может быть, чуть поменьше и поглазастее того в лет... семь? Восемь? Сколько ж ему было... Саске почувствовал лёгкий стыд, что вспомнил об Инари только тогда, когда ему стала угрожать опасность. Оставаться сейчас — не лучшее решение, но визит к этой семье Саске отложил во внутренний список дел, которые обязательно нужно сделать попозже. Приём им оказали очень тёплый — очистили грязные плащи, промыли обувь, выделили спальное место и повели на кухню подкрепиться. Суйгецу даже перестал ворчать, что его никто не замечает, и полностью погрузился в процесс поедания. И правда, то ли еда оказалось настолько вкусной, то ли Саске настолько голодным, то ли оба фактора подействовали, но Саске съел весь суп до донышка, несмотря на то, что тот был налит до краёв глубокой тарелки, а обычно Саске просто физически не мог потреблять за раз большие объемы пищи. Мало того, его хватило даже на второе. Юми хлопотала у плиты, Исами надел потёртую, заплатанную белую шляпу с синими полосами и катал по столу среди тарелок и солянки самодельную деревянную машинку. Вот она, счастливая семья, думалось Саске, когда мальчик вопреки всем законам физики заставил игрушку ехать вниз по ножке стола, а после наворачивать круги с переворотами у маминых ног. Когда зашёл Инари, Юми подхватила на руки сына и понимающе вышла с ним из кухни, избавив мужа от своего присутствия. На стенах висели картины. Небольшие, примерно размера листа бумаги, не похожие на те, которые можно купить в обычных магазинах. Они не были раскрашены, точнее, были лишь обведены одним или двумя цветами контуры изображаемого, да мелкие детали или тени сплошным с просеками. Неаккуратные в написании — выполнялись мазками, толщина и длина которых могла меняться, кое—где разбросанными слишком кучно, так, что иногда даже не отличить нарисованные предметы один от другого. Однако эта неаккуратность не казалась неправильной и не резала глаз, наоборот, выглядела естественной, натуральной, хотя пейзажи, на взгляд Саске, были слишком идеализированны. Сакура на утёсе, у которой ветер уносит волну лепестков, традиционный дом за сенью ив, покрытые снегом горы... — Нравятся? — тихо спрашивает его Инари, и Саске в ответ кивает. — Это рисовала Юми. Иногда она приходит на рынок и продаёт их. Кто-то её творчество одобряет, кто-то нет, и многие говорили ей, что так она много денег не заработает... хотя Юми никогда не гонялась за деньгами. Она просто занимается тем, что ей нравится. — Тебе приходится много работать? — Я ремесленник. Строю корабли, дома, делаю что-нибудь из дерева и других материалов. Моих денег нам хватает, чтобы жить как средняя семья. К тому же у меня осталось довольно много средств с того года, как я помогал отстраивать твою деревню, в частности, твой дом, — усмехается Инари. — Вот как... — И действительно, в Конохе не так уж давно, если судить по общей хронологии, велись постройки новых жилых комплексов и домов, потому что население росло с каждым годом, а вот места жительства, увы, уменьшались с обратной пропорциональностью. Так как проект был довольно большой, на века, то своих людей для его исполнения не хватало, и на работу привлекались строители из других деревень. — Послушай... — Саске, как он надеялся, назаметно пихнул под столом Суйгецу, когда тот открыл рот, чтобы что-то сказать — пусть даже не думает. Испортит же всё, как пить дать. — А где Тазу... твой дедушка? Я помню, что видел вас вдвоём однажды в Конохе, примерно через месяц после войны... — Дедушка в лучшем мире вот уже как год. Мама уехала на отдых в источники, вернётся со дня на день. — Я, конечно, очень рад, что вы нашли друг друга, — вопреки всем безмолвным указкам молчать сказал Суйгецу и пихнул Саске в отместку с в три раза большей силой, и тому даже пришлось сжать зубы, чтобы не зашипеть, — и мне не хотелось бы прерывать вашу столь занимательную беседу, но мы бы предпочли здесь долго не оставаться, потому что... — Ах да, конечно, уже знаю. Вы умудрились переполошить всю деревню. Об этом я и хотел сначала поговорить. Вы можете остаться у меня на ночь... на остаток ночи. А утром выходит другая смена, и вы можете в это время благополучно уйти отсюда, если будете действовать быстро. Я покажу короткую дорогу и проведу вас через охрану. Вставать придётся рано и очень тихо, так как мне бы не очень хотелось, чтобы кому—то ещё было известно о моей вылазке, так что — крайне осторожно, к тому же та дорога не для общего пользования. И, — Инари кивком указывает на Суйгецу, — он прав. Если мы сейчас будем болтать, это затянется надолго. Так-то я хотел перейти сразу к делу, но... Приходи в следующий раз, и мы поговорим обо всём, что тебе интересно, а сейчас — ложитесь спать. — Извини, Инари. Я появился таким неожиданным образом... Я бы задержался подольше, будь у меня возможность... Тот только морщится и отмахивается. — Я должник твоей команды. Если когда-нибудь понадобится помощь, можешь прийти ко мне в любое время, Саске. Туман понемногу начинает редеть, солнце — подниматься выше, и видимость растёт с одного метра до целых полутора. Что ж, сейчас это только на руку. Перепады температур весной здесь довольно большие, поэтому за ночь грязь замёрзла и ещё не успела оттаять, и идти было лёгко — в конце концов, утренняя роса на траве кажется лучшей перспективой, чем грязь на той же траве. И уж куда лучше постоянно спотыкаться о твёрные комки земли, чем постоянно лишь чудом удерживать равновесие на скользких грязных тропинках. Так что погода казалась отличной, небо — ясным, а припевающие тут и там птички развеивали мрачноватую атмосферу ещё не успевшего обрасти листьями леса из кривых деревьев. Саске с удивлением отметил, что у могил Забузы и Хаку ещё осталась вмятина от когда-то воткнутого в неё меча. Уж сколько лет прошло, а она так же одиноко находится здесь, пробуждая какие-то старые, словно из другого века, воспоминания. — Дальше я с тобой не пойду, — говорит он странно притихшему Суйгецу. — Когда тебя никто не будет искать, тогда посмотрим. — Больно хотелось, — презрительно фыркает тот в ответ. — Ты знаешь, как здесь ориентироваться. — И удовлетворительно замечает, как Саске начал быстро кивать головой, мол, да-да, знаем, нам не нужно объяснять по второму кругу, а потом повернул в совершенно другую сторону. — Левее возьми, дур... э... дует там меньше, я вообще-то хотел сказать... — Сегодня нет ветра, — процедил Саске, но левее всё же повернул и перешёл на быстрый шаг. — И знаешь, — говорил ему вслед голос, — по-моему, идти к Карин — очень плохая идея. Ты всегда казался мне таким благоразумным и логичным человеком, по крайней мере, самым таким в нашей команде, и сейчас совершаешь такой неблагоразумный поступок. Я бы не советовал. И до сих пор остаюсь при мнении, что лучше бы тебе этого не делать. — Ни пуха ни пера, Суйгецу, в твоих начинаниях, — донеслось до него сухое издали. Суйгецу пробормотал себе под нос обычную концовку, одновременно посылая и самого Саске, не удосужившегося даже нормально попрощаться, и весь неблагодарный мир с ним заодно, поправил поудобнее мечи и пошёл своей дорогой.