Про кота

Вы меня не знаете? Это можно легко исправить — нужно просто познакомиться. Я — Чарли, Чарли Джейн, точнее, Чарли Джейн-младший. Нет, не надо удивленных усмешек, Джейн — это фамилия, а не имя девочки, как все сразу думают. Я не люблю, когда люди заблуждаются на мой счет. Джейн — обычная фамилия, мой великий прадед приплыл из Ирландии на огромном корабле. Я думаю, что он был волшебником, но папа почему-то не любит говорить об этом. Волшебник — это круто, и я горжусь, что меня зовут Чарли Джейн. В мой первый день в школе глупый мальчик Гарри Флетчер стал громко смеяться и обзывать меня девчонкой. Ну с Гарри все понятно, стоит только посмотреть на его лицо и поведение: прыгает, как детеныш бабуина, все время кривляется и плюется жвачкой, употребляет такие слова, которые воспитанный человек себе позволить не может, а еще дергает девочек за косички и наслаждается всем этим. Может, в нем и есть что-то хорошее, но близко посаженные хитрые и злые глазки неопределенного цвета и вечные кривляния говорят об обратном. Язык тела не лжет, я точно знаю. Гарри не мог вовремя остановиться и все прыгал и кричал: «Девчонка, этот мальчик — девчонка!» Объяснять идиоту, что он идиот, дело, как известно, бесполезное и утомительное, поэтому хук справа, направленный в поросячий нос противника привел его в себя довольно быстро. Я знаю, что такое поведение для семилетнего мальчика не слишком правильное, но, как показал опыт, вполне эффективное. Разбитый нос научил мистера Флетчера вести себя достойно, хотя, я бы особенно не надеялся, что он хоть что-то понял. Мама была очень расстроена, забирая меня в тот день из школы, и мне было стыдно за свою несдержанность. Она вздыхала всю дорогу, сердце мое рвалось от жалости. Я выражал все признаки раскаяния: опустил голову, с невероятным интересом рассматривая носки своих коричневых ботинок, словно там показывали мой любимый мультик «Король Лев», повздыхал, стесняясь и отводя взгляд, а потом крепко ее обнял и бормотал, прижимаясь: «Мне жаль, мамочка. Мне так жаль…» Почему-то она закатила глаза и рассмеялась, а ее рука долго гладила мои кудряшки. Папа откомментировал мою выходку немного странно: «Лисбон (когда он волнуется, то всегда зовет маму Лисбон, а не Тереза, как обычно), какой устойчивый генотип и как точно передался… Ты можешь гордиться собой.» Он почему-то держался при этом за свой собственный нос, а мама весело смеялась. Я люблю, когда она так смеется, правда, не понял, чем тут гордиться, но она такая красивая, когда ей весело, а папа у нас — всегда мастер улыбок. Вообще-то, мои родители серьезные люди. Дядя Эббот говорит, что папа — лучший сыщик из всех, кого ему довелось встретить, а мама — самый лучший полицейский в Техасе, а может, и во всей стране. Человек всегда должен иметь цель в жизни, и я точно знаю, кем буду, когда немного подрасту. Я решил, что стану сыщиком-полицейским, буду помогать людям, как Робин Гуд. Защищать попавших в беду, ловить плохих парней, разгадывать загадки и тренировать свой мозг. Главное оружие человека — это его мозг, но практика подсказывает, что кулак, посланный прицельно, весьма неплохой аргумент. Дядя Чо говорит, что внешне я пошел «в Джейна, от босса взял только глаза, а вот характер термоядерный — по кусочку от каждого». Я очень любопытен, везде сую свой нос, ненавижу несправедливость, у меня светлые, обычно лохматые кудряшки, и девочки в школе встают в очередь, чтобы их потрогать. Костюм-тройка довершает мой образ, хотя мне больше нравится носить его без пиджака (он все время за что-то цепляется карманами, набитыми всякими полезными вещами, пачкается и мнется), гораздо удобнее просто закатать по локоть рукава рубашки, и напялить сверху жилет. И я тоже люблю улыбаться. В мире столько всего прекрасного, что странно тратить время на плохое настроение. В день, когда случилась эта история, мое настроение было особенно чудесным. Пару последних уроков отменили, и я оказался дома гораздо раньше, чем рассчитывал. Меня ждал фирменный пирог миссис Санчес, с голубикой, разумеется. Миссис Санчес присматривает за мной, когда родители заняты, и балует меня пирогами, и восхитительная книжка про Флавию-де Люс. Не читали? Очень рекомендую — девочке всего 11 лет, а она прекрасно разбирается в ядах, преступлениях, и помогла поймать уже много плохих парней. Жаль, что она не учится в моем классе, а живет где-то в Англии. Я уплетал пирог, сидя на качелях, читал книжку и думал, что хорошо бы выпить чашку чая. Мой папа говорит, что чай — это как объятие, только в чашке. И я точно знаю рецепт чая Джейна. Немного молока, обязательно кипящая вода, хороший чайный лист — и вы получаете не только объятие в чашке, но и воплощение вашей мечты. Чай — это здорово, но я никак не мог оторваться от книжки, где отважная Флавия оказалась в темном чулане, запертая своими глупыми и злыми сестрами. Честно говоря, мне было страшно за девочку и немного лень. Я подумал, как чудесно было бы растянуться с книгой на любимом папином кожаном диване, когда услышал, что миссис Берк, наша соседка, зовет своего кота.  — Бакс, Бааакс, Баксик, кыс-кыс… Иди к мамочке, Бааакс. Бакс — старенький и подслеповатый, кот-пенсионер. Он частенько забредал к нам во двор и даже дружил с нашей собакой. Бакс так похож на свою хозяйку, что немножко смешно. Совсем недавно мистер Берк умер, как говорит его вдова, он «вознесся на небеса и смотрит на нас оттуда». Как по мне, немного жутковато, когда за тобой с неба кто-то приглядывает. Миссис Берк с котом осиротели и сразу сильно постарели. Я ничего точно не знаю про небеса, думаю, что когда ты умрешь, ты просто умрешь, а небеса — всего лишь слабое утешение от потери, но точно знаю, что когда человек умирает, его кладут в деревянный ящик и несут на кладбище. Но те, кто остается, помнят и любят того, кто ушел. Однажды я был на кладбище, и мне было грустно, хотя там довольно тихо и спокойно. Несколько лет назад, когда я был совсем маленьким, мы были в Сакраменто, и мама сказала, что нам обязательно надо кое-кого навестить, а у папы были покрасневшие глаза, словно он не спал пару ночей. Мы принесли цветы и положили их у двух плит. Анджела Раскин-Джейн и Шарлотта Джейн — так на них было написано. У папы был совсем отсутствующий взгляд, и он крепко и немножко больно держал меня за руку, все время молчал, думая о чем-то своем. Мама тоже была тихая и грустная, и сказала, что Шарлотта — моя сестра, и что, когда я вырасту, они с папой расскажут мне про Анджелу и Шарлотту. Мы побыли там, и я точно знаю, что мама молилась, а папа грустил. Мне тоже было грустно, я очень хотел, чтобы у меня была сестра. А потом папа улыбнулся и попросил нас немного подождать в машине, а мама смахивала слезу и спрашивала:  — Ты уверен, что это — хорошая мысль? Я могу пойти с тобой…  — Ты там и была со мной, Тереза… если бы тебя там не было, то… — тут он взглянул на меня, и я увидел, что у него по щеке катятся слезы. Но он их даже не вытирал. Просто обнял меня и улыбнулся. Я понимал, что происходит что-то очень важное и не капризничал. Если когда-нибудь я снова окажусь в Сакраменто, то знаю, что мне нужно сделать на кладбище Александрии. — Бааакс, Баксик, иди домой, кыс-кыс… Миссис Берк все звала кота, и я повис на заборе, оглядываясь вокруг. Кот вполне мог попасть в переделку, и пожилая дама осталась бы совсем одна, а это — очень плохо. Человеку всегда нужно о ком-то заботиться, чтобы одиночество не накрыло. Из-под скамейки, услышав голос старушки Берк, вылез сонный Рик и потянулся к остаткам пирога, который сегодня особенно удался миссис Санчес. Мне не жалко… Я вернулся на качели, прикидывая, куда мог запропаститься кот. Рик слопал свой кусок и благодарно облизывал мне руку, делая немного щекотно шершавым языком. Рик, если вы не знаете, наш лабрадор. Он огромный, весит как раз как два меня, умный и очень добрый. Раньше, пока я не пошел в школу, а папа не сменил работу, мы жили за городом, в доме, который построил папа. Он так гордится им, что мама дразнит его архитектором, но я точно знаю, что дом ей нравится: она там всегда смеется гораздо чаще, чем в городе. За городом у нас лес, пруд, утки, пара котов, и у меня есть свой пони. Но сейчас мы там бываем только в выходные. Теперь есть дом в городе, и папа потребовал, чтобы Рик всегда находился рядом со мной, кроме школы, разумеется, хотя, я бы не отказался сидеть с ним за одним столом. Совсем недавно папа поймал плохих парней, которые украли мальчика и просили за него выкуп. Он придумывал схемы, как их обмануть, и ужасно переживал.  — Безопасность, Лисбон. Я не могу быть спокоен, если мы не рядом с Чарли. Рик — хорошая защита, если, не приведи Бог, понадобиться, — он снова называл маму по фамилии, и я понял, что он нервничает. Я не возражал делить компанию с Риком, иногда он позволял мне покататься на себе, хотя я уже изрядно вырос, но мама категорически запретила выходить с ним за ворота, особенно, если пес без намордника. А Рик слишком горд и свободолюбив, чтобы позволить такое унижение. Он мог напугать одним видом, если хотел. Вообще-то, я подозреваю, что он немного ленив, будь иначе, он давно бы научился разговаривать человечьим языком. Мозгов-то у него гораздо больше, чем у Гарри Флетчера.  — Не хватало мне, чтобы соседи позвонили в Службу защиты детей, или животных, когда увидят, как собака водит ребенка на поводке, — я знаю правило «защиты от дурака», и мысленно согласился с мамой, хотя моего мнения никто и не спрашивал. Мы с псом представляли комичное зрелище, стоя рядом. Огромная собаченция с суровой мордой, и зубками, как у крокодила, и маленький белобрысый мальчик — это могло впечатлить кого угодно.  — Бакс, куда ты запропастился, негодник? — миссис Берк уже чуть не плакала, делая очередной круг в поисках своей обожаемой животинки. Я снова повис на заборе.  — Чарли, детка, ты не видел Бакса? Его нет с самого утра, уж не знаю, чего и думать… Бакс пропустил обед? Небывалый случай. Кот давно сократил набор функций до сна и еды, вряд ли в нем проснулась резвость, погнавшая на долгую прогулку. Стало тревожно, кажется, ситуация требовала моего активного участия. С забора прекрасно было видно всю улицу. Пара машин у местного магазинчика, мистер Гаррисон возится в саду, поливая свои розы, несколько девочек сидят на лавке у дома Салли Энн, и полное отсутствие кота. Флавия-де Люс не растерялась бы в такой ситуации, а поставила себя на место пропажи, и сразу догадалась, где его искать. Но я столкнулся с непредвиденной трудностью: оказывается, я совсем не знал, как происходят мыслительные процессы в голове у котов. Если исходить из того, что он похож как две капли воды на свою хозяйку, то куда могла пойти миссис Берк? Очевидно, в аптеку, или искать кота… Хммм, никогда не видел котов в очереди за Аспирином, как и котов, потерявших самих себя. Это был тупик, надо искать более рациональный путь. Как известно, бритва Оккама гласит: простейшее решение задачи самое верное. Самым простым в этой ситуации было выскользнуть за ворота, пока миссис Санчес возится на кухне, и расширить район поиска. Противоречивые чувства боролись во мне: я обещал маме не выходить за пределы двора, но мысль, что я, возможно, единственная надежда на спасение у подслеповатого Бакса, погнала в путь. Я выбрал компромиссное решение: просто свистнул Рику, с ним было не так страшно. Я старался двигаться ближе к краю дороги, пряча Рика в кустах, сканируя пространство и пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Никто и не обещал, что работа сыщика будет легкой и простой. Кстати, никто и не обещал, что мое доброе дело окажется безнаказанным. Но кот, бедный старый кот, возможно, уже погибающий где-то, может, он уже совсем отчаялся и не надеется на помощь… Я не мог повернуть к воротам, не проверив небольшой сквер по соседству. Хорошо, что местный садовник лентяй и не очень-то спешит подстригать кусты, если чуть пригнуться, нас с Риком можно и не заметить. Рик, вроде, был доволен прогулкой, кажется, он понял, что мы на миссии, и полз по кустам, почти совсем не высовываясь. Опасность дышала в лицо, ветки карябали руки и шею, но мы упорно двигались вперед. Чутье, или интуиция, как вам больше нравится, или обе вместе, не подвели. На небольшой поляне около высоких деревьев (место, куда мама строго-настрого запретила мне подходить, потому что там все время что-то случалось: то дрались взрослые парни, или напившийся садовник спал на лавке, а однажды, совсем давно, нашли труп какого-то бездомного) сидели на корточках у дерева трое мальчишек из третьего класса. Я много слышал об их теплой компании, но, к сожалению, ничего хорошего. На дереве, совсем невысоко, скрючившись от страха, прибитый ужасом, сидел несчастный Бакс, и беззвучно разевал пасть в немом крике. Похоже, он был в шоке, и не мог даже заорать. Я прислушался: банда у деревьев что-то замышляла. И тут меня осенило: они делят собранные камни, чтобы каждому достался равный шанс попасть в кота. Мишень на дереве была такой беззащитной, что захотелось заплакать. Стоп, Чарли, стоп. Если уж что-то делаешь, всегда должен быть план. Еще лучше, если это хороший план. У меня не было никакого… Ладно, будем импровизировать, время слишком дорого. Импровизация — это такая мудреная штука, которую подсознание выталкивает из мозга, объятого страхом, и не способного придумать что-то логичное. Но, как ни странно, обычно именно в минуты страха находит озарение, и ты выбираешь единственно правильное решение. Я шепотом скомандовал Рику, чтобы он сидел и не высовывался и вышел из кустов…  — О, кто к нам пришел, девочка Чарли… Хочешь показать свою меткость и попасть в кота? Ставка 10 долларов, победитель срывает банк. Или ты трусливая девчонка? Злые насмешки, как всем известно, признак внутреннего распада. Я лишь вздернул подбородок в ответ. Больше всего я сейчас хотел, чтобы мой голос не дрожал от страха. Драться с ними было совсем бессмысленно: трое десятилетних, закаленных в потасовках, против семилетнего, не особого любителя махать кулаками? Ну, судя по их низким лбам, мозгов там меньше, чем злобы, а что у нас самое мощное оружие? Правильно, ум. Пора шевелить извилинами, Чарли.  — Привет, развлекаетесь? — мой голос источал яд, насмешку и презрение. Что же, я своего добился: парни бросили свои камни и обступили меня со всех сторон. Неприятное, однако, ощущение, когда у тебя за спиной агрессивно настроенный мальчик, которому лучше тратить свое время в секции борцов сумо. По позвоночнику пробежал холод, опустился до ног и застрял в ботинках. Бакс, кажется, узнал меня, почуял подмогу, и жалобно мяукнул.  — У меня встречное предложение. Сейчас вы оставите кота в покое и уйдете отсюда, а я обещаю никому не рассказывать про ваши забавы. О, я имею в виду не эту тайну, а ту, куда более ужасную… Вряд ли ваши родители будут счастливы узнать, что… Или вы хотите веселья? — тут я улыбнулся и сделал драматическую паузу, всячески намекая на серьезность своих намерений и давая возможность принять единственно правильное решение, ну если у них все же есть хоть какие-то мозги. В точку-то я попал: это был прекрасный ход, блефовать, угрожая раскрыть их тайну. У всех есть тайны. А уж у таких отпетых хулиганов тайны должны быть совершенно ужасными. Я видел, как страх заметался по их лицам, не особо перегруженных интеллектом, видел, как они переглядываются и обступают меня все плотнее. Надо было срочно заговаривать им зубы.  — Какой у вас там банк? 30 долларов? Прекрасно, я могу их взять, как небольшую плату за молчание. Если вы, джентльмены, приняли правильное решение… Странно, но это глупое заявление их убедило — люди вообще склонны судить других по себе.  — Умник, ты давно не получал? — Томас Флинн, самый злобный из них и, явно, предводитель, вспомнил, наконец, о своих обязанностях и вытянул грязный увесистый кулак к моему лицу. Совсем не к месту я вспомнил, что папа не любит, мягко говоря, имя Томас, и морщится, услышав его, словно у него побаливает зуб. Кажется, у нас это что-то генетическое… Пора было переходить к запасному плану. Даже если нет никакого плана, запасной должен быть всегда. Я сморщил нос и закатил глаза, показывая своим нахальным видом, что такой ерундой меня не испугать, резко отклонился и громко крикнул: «Рик, ко мне!» Из кустов вылетел маленький лев, дико и остервенело рыча. Шерсть его стояла дыбом, глаза горели, а лапы, со страху, могли показаться размером с колесо. Рик очень не любил, когда обижают Чарли. Через секунду он уже повалил несостоявшегося борца сумо на землю, вцепился в штанину Томаса Флинна, а третий, самый юркий, побежал к деревьям, надеясь спасти там свой зад от собачьих зубов. Еще пара минут забавы, и все три героя сидели на ветках, напоминая потрепанных пернатых, побывавших в лапах голодной кошки. Рик развалился под деревом и рычал, откровенно развлекаясь, при каждом их движении. Оставалось забрать кота и уходить с поля боя победителем. Бакс прижался, вцепившись когтями в мою жилетку, и, немного отойдя от испуга, истошно орал. Похоже, он собирался сказать все, что думает о своих мучителях. Вот тут возникла маленькая проблема: залезть на деревья было легче, чем покинуть гнезда. Особенно плачевно выглядел борец сумо, ветка под которым ходила ходуном и трещала, норовя сломаться. Решение было вынужденным, но необходимым. Отвечать за трех покалеченных балбесов, рухнувших на землю с приличной высоты, совершенно не хотелось. Была мысль набрать номер дяди Чо и попросить прислать команду ФБР снять героев, висевших на дереве, как глупые елочные шары, но, представив мамино лицо, я отказался от блестящей идеи. Ладно, 911 — тоже неплохо. Я почти прошмыгнул в ворота, когда машина спасателей пронеслась к скверу. Было бы совсем весело, если бы за время моего короткого отсутствия миссис Санчес не обнаружила вместо меня, уплетающего пирог, только книжку, размеренно покачивающуюся на качелях и открытые настежь ворота. Паника — жуткая вещь, и совсем скоро я на собственной шкуре ощутил ее последствия. Папа приехал через рекордные двадцать минут, мама — через двадцать одну. И могу совершенно точно сказать, что-то, что было дальше, назвать весельем можно лишь основательно перепутав юмор с сарказмом. Мама и отец плакали и смеялись одновременно, прижимая меня к себе по очереди, отбирая друг у друга и снова прижимая крепко-крепко. Надо сказать, что я чувствовал себя не лучшим образом: мне было стыдно. Возникла проблема, над решением которой надо было срочно задуматься. Я не мог обещать, что в следующий раз я не поступлю так же, понимая, что от меня зависит чья-то жизнь. И обещая, что больше никогда так не поступлю, лгал беззастенчиво и совершенно искренне, раскаиваясь, что сумел так сильно их напугать. Отец все еще прижимал меня к себе и руки его заметно дрожали, а мама отвесила мне хорошую затрещину. Больно не было, было стыдно, очень стыдно. И я так сильно любил их, совсем не хотел расстраивать и огорчать, тем более пугать и доводить до сердечного приступа, но снова вопрос сверлил мозг: как я поступлю в следующий раз? Я знал правильный ответ, но совершенно не понимал, что придумать, если моя помощь снова кому-то будет необходима. Если совсем честно — я растерялся и хлопал глазами, вытирая слезы, предательски побежавшие из глаз от накативших эмоций. Отец смотрел на меня тем самым взглядом, когда понимаешь, что ты открытая книга, написанная крупными буквами. Кажется, то, что он увидел, ему совершенно не понравилось, и здорово испугало. Я пытался отделаться от мыслей, пообещав себе подумать позднее, и начал взахлеб рассказывать о том, что произошло в парке. Родители молчали, глядя на меня, словно я только что катапультировался откуда-то с Луны.  — Это должно было случиться… — голос мамы дрожал, а отец, казалось, старается проглотить что-то острое, застрявшее в горле.  — Он все сделал правильно, Лисбон. Он так похож на тебя — отважное сердце, не терпящее несправедливости. Он тоже стремится спасти тех, кто почти погиб… Кажется, они забыли про меня на минуту, глядя друг другу в глаза, и загадочно молчали. Они были такие странные и необычные, взволнованные не только моей выходкой, что я понял, скорее почувствовал, что у них есть какая-то тайна, и дал себе слово разгадать ее когда-нибудь. Вечером миссис Берк принесла огромный торт, на котором сидел кот из крема и шоколада и было красиво написано: «Спасибо, Чарли!» Это было трогательно, но есть кота я не стал. Рик обожает сладкое, а сегодня именно он стал гвоздем программы. Почти ночью, когда мои глаза совсем слипались, и я едва смог напялить пижаму, путаясь в рукавах и штанинах, мама спросила, гладя меня по голове и пытаясь придать растрепанным кудряшкам приличный вид:  — Почему, почему, милый, ты поступил так, а не позвал кого-то на помощь? И я сказал правду, самую настоящую, сказал то, что чувствовал:  — Я хотел заставить их сожалеть… Я ощущал, как мама гладит мою голову, и думал о том, что разговор с отцом еще впереди, и он точно не будет легким. Но это будет завтра, а сейчас мамина рука перебирала мои волосы, и я был счастлив, пока окончательно не заснул. _________________________________ Чарли читает книгу Алана Брэдли «Сладость на кончике пирога» из серии «Загадки Флавии-де Люс».