Three choices (Три выбора)

Три выбора. Нет выбора. Шепард таращится прямо перед собой, ошеломленная и едва живая. В последний раз, когда она умирала, было не так больно. Меньше ожогов. И воздуха тоже меньше. Мальчик, стоящий перед ней, мерцает. Вспыхивает, словно огни Омеги. Времени почти нет. Ей известно, как быстро оно уходит, ускользает сквозь пальцы, липкое и алое, пока она стоит там. Она так много хочет сказать. Так много ярости, боли и паники бурлит в ее груди, но по какой-то причине она не может найти слов. Этот мальчик важен. Она должна… выслушать… то, что он скажет. Довериться ему. Что-то ошибочное есть в этой идее. Что-то ошибочное есть во всех этих идеях. Органическая и синтетическая формы жизни не могут сосуществовать… (это не так) … исключая момент, когда все изменится. Все должно измениться. Жнецы… может, они и не такие плохие, какими она их считала. Может, это просто недопонимание. Или они все же плохие, и единственный верный выбор – уничтожить их. И гетов. Но она всегда сражалась с гетами. И все же нет, это тоже неправильно. Есть кто-то… кто-то… С… СУЗИ. СУЗИ не похожа на гетов. Шепард не причиняет боли своим друзьям, даже тогда, когда может. СУЗИ – ее друг. СУЗИ дорога Джокеру, и геты были дороги для… для кого-то другого. Для защитных костюмов и светящихся шагов в пустоте. Скалы напоминали о доме. Никогда бы не подумала, что буду оплакивать гета. Разбитая броня N7 падает на землю. Да, вот оно. Вот в чем проблема. Ей просто нужно избавиться от Жнецов. Контролировать их, приказать им отступить, словно солдатам на поле боя. Никто другой бы не смог сделать это. Но она – может. Она сильнее. Не так ли? Она ведь всегда была сильной? Но она не чувствует в себе силы. Не сейчас. Сейчас она еле стоит. Может быть, она все-таки недостаточно сильна. Сила – в объединении. Если бы она могла свести их всех вместе… если бы могла положить конец этому конфликту раз и навсегда… наверное, было бы не так уж плохо… Она делает нетвердый шаг вперед и тогда чувствует это. Тень на самом краю сознания. Звук, маленький и темный, словно затяжной аккорд, сыгранный оркестром. Ее шаги останавливаются. - Что за… - шепчет она. Что-то неправильно. Что-то не так. Старые воспоминания пылают в закоулках ее мыслей. Оранжево-красный свет, ужас и предупреждение. Они приходят, они убивают, они отбирают твой разум и искажают его, делают своим. Лишают тебя самого себя. Изменяют твое восприятие. Останови их. Сражайся с ними. Борись, борись, борись. Это похоже на музыку, падающую в океан и тонущую в волнах. - Твое время уходит, - говорит мальчик, глядя на нее с этим странным, непроницаемым выражением. – Ты должна сделать выбор, пока еще можешь. Оберегай, уничтожай, изменяй. Выбирай, Шепард. Спаси их. Ты всегда знала, что нужно будет платить. Ты никогда не верила, что все будет так просто, словно переключить рычаг. Она снова шагает вперед. Земля под ее ногами начинает гудеть. Похоже на двигатели корабля. Совсем как на Нормандии. Она опять останавливается, и что-то колеблется в ее сознании. Нет. Она не может… если она умрет, то уже не вернется назад. Она никогда не хотела умирать, даже если дела шли хуже некуда, и все-таки была готова к такому исходу событий. Но теперь было что-то, ради чего она хотела жить. Вернуться. Кто-то. Она обещала, и когда давала обещание - осознала, что ничего так не хотела в своей жизни, как выжить. - Ты скоро умрешь, - отмечает мальчик. – Если умрешь, у тебя больше не будет возможности действовать. Она смотрит на него. Ее брови хмурятся. Почему он здесь? Это сон? Он погиб, а она не верит в призраков. Особенно в таких, которые знают слишком много. Это не может быть он. - Почему ты так выглядишь? – спрашивает она. - Мне требовалась форма. Я выбрал ту, с которой ты бы стала говорить, - отвечает он. Форма. Образ из ее кошмаров. Как он вообще узнал об этом? Песня трепещет, успокаивает, но Шепард уже уловила суть. Нечто вонзается в неровные границы ее мыслей, там, где обитают другие кошмары; огромная бездна из Шифра и протеан. Туман начинает рассеиваться в тех местах, где они сталкиваются. - Ты у меня в голове, - приходит понимание, ее ноги не выдерживают, и она падает обратно на колени. Сознание плывет – она не может сказать, от головокружения или чего-то другого. Нечто побуждает ее подняться. Сейчас это уже не ощущается как собственное принуждение. Она ясно чувствует - что-то пытается затащить ее туда. Похоже на то, как Призрак удерживал ее. Когда она поднимает взгляд, оно стоит прямо перед ней. - Ты должна выбрать. Любое решение приемлемо, - повторяет он. Шепард смотрит на три пути, предложенные ей, и задается вопросом, как это вообще работает. Как взрыв топливопровода приведет к уничтожению Жнецов? Как бросок в сигнальный луч сделает что-то, кроме того, что сожжет ее и все разрушит? Как использование энергетического ядра даст ей доступ к разуму Жнецов? Никак. Но их должно быть достаточно, чтобы переписать системы Горна и остановить его активацию. Пол грохочет под ее коленями. Шепард глядит на существо впереди. - Я… Я… - Ты, - говорит оно, - должна сделать это. Поднимайся и сделай это. Голос меняется, и она узнает его. Ее тело дрожит. Кто-то разучил новый прием. Она выдыхает, и черные пятна, пляшущие перед глазами, увеличиваются и становятся более частыми. Но теперь она борется. Нечто внутри терзает ее когтями и вопит, песня превращается в визг, тишина становится криком. Это больно, но она уже столько вытерпела, что сейчас это кажется мелочью. - Предвестник, - говорит она, слово царапает горло, в нем звучит гораздо меньше свирепости, чем у нее внутри. Оно поворачивает голову в ее сторону. - Твое осознание бессмысленно. Мы предоставили тебе шансы закончить цикл. Такого больше не повторится. Она смеется, но этот звук нельзя назвать смехом. Собственный голос кажется ей странным. Мысли и видения смешиваются у нее в голове. Интересно, как долго я была одурманена? Боль усиливается. Она падает окончательно, кровь размазывается по полу, ее тело кричит в протесте, а мозг словно горит. Но эти ощущения быстро проходят. Ее зрение сужается, так что она больше не может видеть ни иллюзию, ни платформу, ни разворачивающуюся снаружи битву. Гудение под ней становится отчетливее, почти незаметное в самом сердце этого хаоса, свет заполняет поле зрения, поднимаясь от окна. Предвестник все еще стоит перед ней, недовольный и бестелесный, уже не белый и спокойный, но красный и пылающий. - Ты взаимодействуешь с Цитаделью, - понимает она, хотя слова едва слышны и с трудом слетают с губ. Она сворачивается в клубок, зажимая кровоточащие раны; слишком больно, чтобы кричать. – Но ты на самом деле не здесь. Не можешь остановить Горн, поэтому тебе нужно, чтобы я это сделала. - Ты теперь бесполезна, - возражает Предвестник перед тем, как превратиться в призрачного Коллекционера. Это почти ничего для нее не значит. – Хранители Цитадели исполнят нашу волю. Шепард чувствует во рту резкий металлический привкус и жжение крови в горле. Плохой знак. Она сплевывает на землю. - Да, - говорит она. – Но успеют ли они вовремя? Изображение Предвестника колеблется и на мгновение меркнет. Свет разрастается. - Мы – вечны. Мы – вершина эволюции, - утверждает он. – Нас не остановить. Шепард ощущает ужасную боль и настойчивое, пытливое присутствие в своих мыслях, но она слишком далеко зашла, чтобы поддаться этому. Перед тем, как мир погружается во тьму, она находит в себе силы добавить еще несколько слов. - Думаю, мы с этим разберемся. Цитадель содрогается, когда Горн стреляет. По крайней мере, мне не нужно было стрелять в себя, мелькает последняя мысль, а потом свет и боль поглощают ее.