Пять минут

Две руки переплелись пальцами. Ветер перебирает пряди волос. Солнце – яркое и сочно-золотое – не слепит, а мягко согревает. Шелестят листья деревьев, перемежаясь с щебетом птиц… Наверное, если на Земле где-то и есть рай, то это как минимум его предместье. Атмосфера места настраивает на спокойствие и безмятежность, и даже доносящийся издалека шум машин ее не портит. Им, привыкшим к городской суете, это не помеха! Мягкая улыбка собирает морщинки в уголках глаз, чей цвет спорит густотой с предгрозовым небом, а в ясный день пытается повторить небесный купол. И тут же длинная каштановая прядь мажет по носу, заставляя фыркнуть и дунуть вверх, чтобы убрать неожиданное препятствие для взгляда. Звонкий смех разносится по окрестностям, и ему вторит другой, несколькими тонами ниже. Глаза в глаза… Руки так привычно взлетают вверх, обнимая за шею – и как же хорошо, что разница в росте такая маленькая – и вплетаясь пальцами в распущенные волосы. И тут же ответом чуть пахнущие машинным маслом ладони оглаживают скулы, а взгляда окончательно растворяются друг в друге: когда лоб прижимается ко лбу остаются только глаза… эти бездонные озера, которые не лгут. - Люблю тебя… Тихие слова заглушаются ревом мотора, но это не важно. Взгляд, нежность прикосновения, легкое дыхание уже и так все сказали. Незачем слушать ушами, когда есть более правдивый источник информации. - Люблю… …заглушается грохотом, который тоже не важен. …Не был бы важен, если бы улыбка не слетела с мгновенно побелевших губ, а взгляд не застыл в недоумении. - Что?! Собственное сердце пропустило несколько ударов, а потом чуть не пробило грудную клетку, когда руки не смогли удержать покачнувшееся тело. Как в замедленной съемке глаза заволокло дымкой боли, приоткрывшиеся в попытке то ли сказать, то ли закричать губы искривились и в следующую же секунду окрасились в алый. - Что… - а подсознание уже все зафиксировало, и сидевшие на бордюре голуби всполошено взметнулись вверх, чуть не столкнувшись в начале полета. – Помогите! …А он не оседает, а заваливается назад и падает плашмя; взметнувшиеся было волосы рассыпаются по серому асфальту и моментально слипаются, удлиняясь черными ручейками и перемешиваясь подобно прядям-змеям Горгоны-Медузы. - Да помогите же! Уже собственные колени с чуть ли не более сильным грохотом стыкуются с дорожкой. Физическая боль немного приводит в чувство. Некогда кричать и биться в истерике! Надо понять, что случилось, и попытаться помочь! …Хотя кричать тоже нужно, очень нужно – чтобы это сонное царство проснулось! Чтобы хоть кто-нибудь высунулся из раковины, именуемой личным пространством, и… - Сейчас… Попытка стереть алую полосу ни к чему не привела. Хотя нет – тело содрогнулось в спазме, и полоса стала рекой, взорвавшей плотину на своем пути. - Нет… Нет!.. Небо тускнеет, а судорожно проведшие по телу руки становятся влажными. Пальцы дрожат, мешая собственным глазам понять их цвет. …лучше бы он был зеленым… - Помогите… Уже шепот прерывается, когда река все же выпускает еле слышное: - Люблю… - И я тебя… Небо затягивается облаками. …Ни проблеска… - …люблю.