Раненая птичка

POV Китнисс.       Голубые холодные глаза смотрят мне в душу из темноты. Этот взгляд прорывает все мысленные барьеры между мной и безграничным злым чувством, достигая душу и вырывая ее из тела. Легкая дымка удаляется вместе с моими мечтами обрести счастливую спокойную жизнь со своей семьей. Теперь лишь зияющая бездна в сердце. «Нервная система подорвалась…»       Сойка. Она пыталась поймать теплый попутный ветер, который дарит надежду и шанс вырваться из пожара в рай. Глупая птица. Огонь — это ее клетка. Дым — дыхание. А пепел — ее горькие слезы. Слезы одиночества, боли и страдания. «…Состояние нестабильное…»       Я боролась. Дралась с местью, глубокими подлыми чувствами. И проиграла. Огненная Китнисс погасла. Сойка-Пересмешница сломала крылья и на бешеной скорости спикировала вниз на встречу своему концу. «…На грани жизни…»       Я выживала. Поступью львицы подкрадывалась к жертвам и без слов расправлялась с ними. Скрывалась в густой листве деревьев. Листья покровительствовали мне, обещая сделать незаметной. «…И...»       Я существовала. Жила ради других. Была нарушителем ради Прим. «…Смерти»       Я — Китнисс Эвердин. Мне 17 лет. Мне пришлось взорвать арену, и теперь я в плену. Капитолий не любит ошибок. Меня хотят убить.       Резкий судорожный вдох. Боль в легких. Руки и ноги отнялись. Глаза режет яркий свет. Я жива. И, очнувшись, я снова окунусь в темную мутную реальность, которая заставляет меня чувствовать.       Скрипнула дверь, и через образовавшийся проход вошел мужчина в белом халате. Не заметив меня, только что ожившую, он начал что-то бормотать. -С ней слишком много проблем… Дорогие лекарства.., — Доктор водил пальцами по своему планшету. Тут он вздохнул, поднял глаза наверх и сказал уже чуть громче. — Лучше бы она умерла.       И застыл. Мужчина наткнулся на взгляд серых безжизненных глаз, что не скажешь о моем сердце. Оно билось, противореча мне самой.       Прочитав неловкость на лице врача, я нарочито глубоко вздохнула, насколько позволяло мне здоровье. Слишком много проблем. Слишком много несбывшихся надежд. -Очнулись, значит, — Медленно протянул он, пытаясь скрыть свое смущение. — Как ты себя чувствуешь?       Он серьезно? Еще минуту назад врач желал, чтобы меня не было в живых. Решив ему не отвечать, всё так же смотрю на него, но уже с долей злости. Пусть попробует заставить меня говорить.       Тишина неприятно давит на уши. Придя к такому же выводу, мужчина сделал шаг назад и промямлил: -Я приду позже. Может тогда нам удастся поговорить.       Оставшись наедине с одиночеством, я постепенно начала обретать ясный разум. Сколько же я была без сознания? И неужели все это… -Во время комы человек может наблюдать видения, являющиеся вымыслом. Это тяжелая степень умирания, поэтому девяносто девять процентов так и не выживают, — Монотонный голос диктора из телевизора отвлек меня от своих мыслей. Однако он их и подтвердил.       Все не могло быть так. Сноу не мог быть таким уступчивым, я не могла быть такой послушной, а Пит… Он был загадкой. Что тоже противоречит истине.       Вокруг ложь. Настоящее вымерло вместе с душой, не оставив ни следа.       Я жила фальшивой жизнью. Где-то в самом глухом уголке моего мозга поселилась мысль о такой судьбе. Не без проблем, конечно. Реальность поддразнивает меня мечтами, а потом вырывает их из рук, хотя, казалось бы, ничто не могло помешать этакой радости.       Размышлять о подлых подарочках жизни — не самое приятное занятие. Решившись немного отвлечься, замечаю на тумбе пульт от телевизора, который будто разговаривает со мной. Переключаю на канал новостей, чтобы понять, например, какое сегодня число и как я тут оказалась. -До сих пор ничего не известно о судьбе Пита Мелларка и других трибутов прошедших Голодных Игр. Люди Капитолия пытаются найти их следы, но все безуспешно. Нам остается только надеяться, что с ними все в порядке. А теперь, к другим новостям.       Я не удержалась от вздоха. Был ли он разочарованный или полный благодарности не понятно. Мне абсолютно не нравится то, что я нахожусь в белой комнате в полном одиночестве, но абсолютно рада выполненному обещанию Хеймитча. Как бы то ни было, я здесь. И что делать дальше тоже не знаю.       Выбора особо нет. Придется лежать неподвижно, смотреть в белоснежный потолок безразличным взглядом и ждать. Ждать, как кто-нибудь заберет меня из белой комнаты в черный подвал.       Я считаю. Считаю секунды, что я провела тут. Считаю, сколько еще раз моргнет флуоресцентная лампочка. Считаю закаты и рассветы, когда день сменяется ночью и наоборот.       Моя жизнь превращается в игру с числами. Назовешь правильное число, и ты в выигрыше. Но всего лишь одна маленькая ошибка даст сокрушительный удар по твоим нервам, руша все установленные тобой границы. Абсолютно все.       Моя боль не вечна. Она не должна быть вечной.       Я подавила нервный смешок. Тогда почему мне больно? Не было ни минуты, когда я не думала о себе.       Да, я эгоист. И не идеальная. Но разве так и не должно быть? Каждый человек должен быть со своими демонами в голове. Но не с такими, как у меня.       Может, именно это хотел донести до меня Сноу? Пытался доказать, что я — изъян в его совершенной системе?       В прочем, он сам виноват в этом. Это он отправил мою сестру на игры. Пусть помучается, старичок подлый.       Я так ушла в свои мысли, что не заметила перемены в своей палате. Писк аппаратов утих, телевизор выключен. В комнату открывается дверь, и заходят два человека. Не успела я опомниться, как один из них делает мне укол в предплечье. После этого я ничего не помню.       Вот и все. Меня забирают в ад. Темная сторона дворца. Там я буду предана страданиям.       Но я еще не подозревала, насколько мне будет больно.