Цвети, Сенбонзакура! Приквел.

В тот день солнце светило очень ярко. Трава, на которой лежало мое бездыханное тело, было окрашено в алый цвет. Хоть сердце мое тогда остановилось, я чувствовал и видел, как скрыла меня от солнечного света чья-то хрупкая фигура. Она содрогалась в рыданиях, тряся и взывая ко мне, умоляя не покидать ее. Я хотел притронуться к ее лицу и убрать эту назойливую челку с глаз. Рукия всегда была хорошей девочкой. Сильная и строгая, она никогда не жалела себя ни в жизни, ни в исполнении своих обязанностей. В дань уважения к ней я никогда не сравнивал ее с Хисаной, ведь они обе заняли особое место в моем сердце. С их появлением в моей безрадостной жизни началась новая яркая глава, в которой я переродился как счастливый муж, брат и дядя. Мне жаль, что я оканчиваю так, не сделав ничего особенного для такого важного мне человека. Оставляя на ее плечах тяжелый груз должности капитана и главы клана, мне становится непривычно стыдно и горько от такого рода предательства. Наверное, так себя и чувствовали мой отец и дедушка, когда умирали. Уже не такая маленькая, как при нашей первой встрече, и не такая взрослая, как я после смерти Хисаны, она потеряла многое, включая своего мужа. Воспитывая маленькую дочь, Рукие будет непременно сложно вначале ужиться со всей этой ответственностью, которую наложил на нее я, но, думаю, она справится, да и Куросаки с Абараи не оставят ее одну. Как бы мне хотелось снова прогуляться по саду с моей племянницей и полюбоваться вместе с нею карпами. А ведь я пообещал по возвращению с задания показать Юки во всей красе цветение сакуры в это знойное лето. Я никогда не думал, что буду умирать вот так, от какого-то отравления во время задания. Хоть капитан Котецу и сказала, что мне осталось немного, я несмотря ни на что хотел вернуться к себе в особняк. Не знаю, чем было вызвано это желание: внезапно вспыхнувшим из далекого детства мальчишеским максимализмом или же просто стремление поскорее увидеть тех, кого я могу больше не застать. Глупые усилия, ведь Рукия со всеми уже, наверное, была в курсе моего положения и спешила ко мне. Переходя с шумпо на бег, где-то посреди дороги я свалился без сил, давясь собственной кровью и не в силах пошевелить и пальцем. Моя гордость была окончательно растоптана своей же слабостью и нежеланием умирать. Было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Мое сознание уже теряется. Где-то там раздаются чьи-то голоса. Темнота наступает, вдали которой виден яркий свет. Я иду.