***
Придирчиво осмотрев свое отражение в зеркальце пудры и послав самой себе воздушный поцелуй, я вышла из автомобиля, воспользовавшись помощью … кажется Томаса … впрочем, неважно. На пороге дома меня уже встречал мой папенька, а из-за его спины выглядывала она — Айрис. Я сжала кулаки и почувствовала, как мои ногти больно вонзаются в кожу. Ей богу, я бы ненавидела ее меньше, а точнее даже не ненавидела бы ее вовсе, припаси ее папа просто от своей любовницы. Зная характер нашей мамы, иметь при ней любовницу вовсе не грех, но вот то, что он бросил меня (МЕНЯ!) и ушел к ней … этого я простить так и не смогла. Дружелюбно улыбнувшись папе и чмокнув его в щеку, я представила Томаса (пусть он будет все-таки Томас) и подошла к Айрис. — Это тебе, сестренка. С днем рождения! — сказала я и протянула ей пакетик с подарком, а затем обняла ее. Она всегда была хитрая и понятливая, мерзавка, поэтому, оказавшись в моих объятиях, она вся инстинктивно сжалась, будто кошка, готовящаяся к прыжку. Что же … Похоже ее обмануть будет сложнее всего, а вот папаша стоит в стороне и умиляется. — Да, улыбнись, ты, поршивка, — прошипела я ей на ухо. — Я тебя не собираюсь есть. Отпустив ее, я заметила вымученную улыбку на лице сестрицы, а наш папочка, не в силах больше сдерживать свой восторг от нашего сестринского примирения, тут же потащил нас в столовую. Дальше — хуже. Семейство Беннет. Уже 3 года они живут в статусе Двоек, а ведут себя ничем не хуже Семерок (что даже странно, ведь раньше они были Пятерками). Шум и гам тут же больно ударил по моим нервам, и чтобы спрятаться хоть на пару минут от всего этого я ринулась наверх. Как следствие я попала в комнату Айрис. Она стояла напротив своей постели и рассматривала платье, которое я ей подарила. — Оно настоящее и не ядовитое, — с самодовольной ухмылкой пояснила я. — Да уж вижу — цинично парировала она, глядя на мое ошарашенное лицо, а затем указала на дверь — Давай уже спустимся, а то моей тете не терпится тебя увидеть. Тетенька… Да тут родственничков столько, что весь день будем только друг другу приветы и говорить. Однако, я послушно улыбнулась и проследовала за сестричкой. — Я тоже скучала по тете Рейчел, — сквозь зубы процедила я. Спустившись в обеденный зал, минуя заинтересованные взгляды, я шла с Айрис под руку навстречу тете. Вся эта церемония напоминала мне пороховую бочку или же заминированное поле — один неверный шаг и все взлетит на воздух. Дождавшись, пока Айрис вдоволь нацелуется со своей тетей, я выслушала упрек в том, что не познакомила тетю Рейчел (надо же ТЕТЮ РЕЙЧЕЛ, такую важную птицу с моим парнем!), я виновато склонило голову. — Простите, тетя. Мне просто не терпелось поговорить с моей старшей сестрой, — я подошла к ней и, превозмогая себя, обняла. — Его зовут Томас. Я думаю, он вам всем понравится. И тут по мановению палочки, будто почувствовав, что о нем говорят, Томас подошел ко мне и слегка обнял за талию. — А вот и он, — победно произнесла я. — Тетя Рейчел, познакомься Томас Итолен. Томас, это моя любимая тетя Рейчел. Я тебе о ней рассказывала. — Очень рад, — произнес парень и, взяв руку тети, поднес ее к губам. — У вас замечательный дом и большая дружная семья, — сказал он ни то Рейчел, ни то Айрис. — Это уж точно… — протянула я. Томас послал Айрис двусмысленный взгляд, от которого та закатила глаза. Бог ты мой! Как пошло и банально. Она-то небось уже придумала, будто бы он ее глазами раздел и облапал раз пятьсот. От такой перспективы, пусть даже мысленной, меня начало подташнивать. Слава богу, вовремя подоспел отец и пригласил всех за стол. Двух зайцев разом: и тетю Рейчел заткнули, и от Айрис избавились. То же мне, мисс Вселенная. Пока мы шли к столу, я шепнула Томасу: «Не делай глупостей, расплачиваться за них все равно будешь ты». Отец посадил Айрис слева, а его разлюбезная женушка предложила нам сесть справа. Дабы побыстрее закончить этот фарс, я была согласная на любое место за столом, плевать где. Когда, наконец, подали мясо, я начала искать нож, и была жутко удивлена, когда так его и не нашла. — Что ты делаешь? — спросил Томас. — Нож ищу, но, похоже, здесь он не предусмотрен, — буркнула я. — Милая, зачем? — искренне удивился он. — Мясо же уже порезали. Действительно! Зачем?! Я состроила подобие улыбки. Моя мама не была урожденной Двойкой, как я, она была Четверкой, однако с ней мой отец всегда достойно смотрелся в обществе, и ни один из его знакомых не мог даже усомниться, в ее праве занимать такое высокое положение, но эта… Видимо, папочка пустился во все тяжкие. Следующая его жена, наверное, будет из касты Шестой или Седьмой. Грязные и ненормальные Беннеты! Я почувствовала, как больно ручка вилки впилась в мою ладонь. — Дебора, — услышала я голос отца, — не расскажешь, какие у тебя планы на ближайшее время? Мама говорила, что ты вроде как собиралась работать. Положив вилку на место, я улыбнулась отцу и гостям, которые тут же уставили на меня свои тупые рожи. — Ох, нет, папочка, — пропела я. — Я подала заявление на Отбор и теперь жду ответ, так что работать я пока не собираюсь. — А как же… — он не договорил, но я поняла, что речь идет о Томасе. — Томас едет заграницу. Он модель, и у него такая работа. В общем, мы решили проверить наши чувства, — парень кивнул в знак солидарности с моими словами. — О да, Отбор штука шикарная, — подала голос тетя Рейчел, которая явно уже опрокинула в себя бокальчик другой. Лицо папочки слегка перекосилось, но он и не подал виду, что огорчен. — А как же ты, принцесса? — обратился он к Айрис. Вот те раз! Принцесса Айрис! Умереть не встать. Она потупила взгляд (а может, это от рождения ее лицо было таким глупым) и выдавила из себя: — Мм? Я подавила смешок. — Милая, ты не хочешь принять участие в Отборе? — повторил отец. — Хм, пап я не думаю что это такая уж хорошая идея, — протянула она, сверля дырку взглядом в голове отца. — Я хочу видеть обеих своих дочерей в Отборе, — твердо заявил он (хорошо еще, что кулаком по столу не ляпнул), от чего мамаша Айрис поперхнулась вином, а тетя Рейчел уставилась на меня своими нетрезвыми прозрачными глазами. На пару минут Айрис впала в непонятное состояние, очень напоминающие состояние комы, и я ее прекрасно понимала, теперь уж точно либо я, либо она. — Я согласна отец, — неожиданно пискнула она. Я закатила глаза, прекрасно осознавая, что это конец… Конец всему.***
Еще пару часов кошмара и я буду дома. Как только я села в машину и помахала родственничкам ручкой, то тут же расслабилась и вновь стала сама собой. Я открыла клатч, который все это время носила с собой и извлекла оттуда пухленький конверт и протянула его Томасу. — Вот. Все, как и договаривались, пересчитай. — Я тебе верю, — ответил он, пряча конверт во внутренний карман пиджака. — Напрасно, — ухмыльнулась я. Он начал рассматривать дома, которые мы проезжали мимо, а я просто откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Я уже практически заснула, когда вновь услышала его голос. — Зачем ты делаешь это? — Что это? — пробормотала я. — Дебора, ты умная, добрая, красивая, обеспеченная, наконец, — последнее слово Томас будто выплюнул. — Почему ты не найдешь себе нормального парня? Зачем ты платишь мне, вместо того, чтобы найти человека, который будет искренне тебя любить, а не изображать чувства? Я открыла глаза, недовольная темой нашего разговора. Ну вот, испортил мне все настроение, да и спать уже перехотелось. — Любить? Ты сам-то веришь в это? — он кивнул. — Какая к черту любовь? Ее и придумали-то только, чтобы прикрывать ею свои промахи и корыстные желания. — Я не согласен с тобой… — начал он, но я его тут же перебила. — Хорошо. Вот ты, да-да ты, — повторила я. — Ты готов любить меня? Не за деньги, а просто так искренне и безвозмездно, без этого конверта, который ты только что спрятал? На его лице отпечаталось смятение. Я знала, что я делаю. Сейчас я выставляла циником его, хотя на самом деле циничной и холодной была я. Я знала, что этот парень нуждается в деньгах. Моя подруга Сильвия в качестве хобби содержит салон одежды, сама придумывает модели, сама шьет, устраивает показы. Именно из ее коллекции я подарила платье Айрис. Я запросто могла подобрать размер сестры, даже не примеряя, что еще больше меня бесило, потому что моя родная мать сделать это же для меня не могла. Сильвия Двойка, как и я, поэтому ее родители хоть и проплачивают ее салон, но денег дают с лимитом, делая это специально, чтобы та не превратила хобби в бизнес (Дочь стала швей! Еще чего!). Однако подруга у меня не такая уж и глупая, как они думают. Если бы она пользовалась услугами профессиональных манекенщиков и манекенщиц, то, понятное дело, уже бы давно прогорела, но взвесив все и просчитав бюджет, Сильвия наняла на работу не Двоек-моделей (как ожидали родители), а Шестерок… Парни и девушки с улицы, более или менее походящие по параметрам на моделей и соответствующей внешности. Отмыть и натаскать их, по подсчетам подруги, получалось в разы дешевле, чем платить профессионалам. Большинство своих вещей я покупала именно у нее. И вообще, я была частым клиентом. Покупала платья и … парней. Так как любовь была для меня лишь блажью (поправка, взаимная любовь), я предпочитала платить моим «бойфрендам» за их встречи с моими мамой, папой и подругами в клубах, чем искать что-то настоящие, как выразился Томас. Показать обществу, что я не одинока, все, что мне было нужно. Просто, чтобы кто-то стоял рядом со мной на вечеринках и говорил: «Да, я люблю ее». Вот и все! Вот такое простое желание! Кстати, именно когда я встретила Томаса у Сильвии, я стала одалживать на время только его. Несмотря на происхождение, он хорошо держался в любом обществе, лучшее, что нашла Сильвия. Странное дело, но он никогда не отказывался. Я навела даже справки о нем. В семье их пятеро детей, больная мать. Томас, два брата и две сестры. Он единственный, кто закончил уже школу (причем давно) и может работать, остальные же еще учатся, что делает его единственным кормильцем, не считая отца, который упахивается на заводе за копейки. Я платила вдвое больше, чем он бы получил за неделю в канторе, где он работал, и у Сильвии вместе взятых. Самое смешное, что ни директор канторы, ни Сильвия ни разу не возразили, когда я говорила, что Томас «берет у них отгул». — Ты не любишь меня, — раздался в тишине его голос. — Иначе все было бы по-другому. Хоть ты и хочешь казаться дрянью, ты не такая. Если бы ты меня любила, то вряд ли бы предложила платить, ты бы добилась своего и так, притом очень просто… — Но я плачу, — возразила я. — Причем плачу за определенные разговоры, а за этот я не платила. Томас замолчал, прекрасно понимая, что я поставила точку в нашем разговоре. Он вновь развернулся к окну, а я стала изображать, будто сплю.***
Дома меня ждал Николас. Один из немногих, кто всегда меня ждет, в любое время, в любом состоянии. Он полулежа смотрел телевизор, развернувшись спиной к двери и закинув ноги на подлокотник. Устал, наверное. Я прислонилась к дверному косяку и стала наблюдать за ним. Пять минут я просто стояла и смотрела на него, но тут началась реклама (долбаный двигатель прогресса) и Николас повернулся ко мне, разминая шею. Заметив меня он тут же опустил ноги на пол. — Прости, я думал, ты будешь позже, — виновато сказал он. — Как все прошло? — В духе Беннетов, — отозвалась я и кивнула на диван. — Много работы? Я подошла и присела в кресло напротив него. — Все будто с ума посходили с этим Отбором. Ведут своих дочерей на уроки танцев просто пачками. Такого ажиотажа наша студия просто не ожидала. Искренне улыбнувшись его наигранно злоусталому лицу (я знала, что он до безумия любит танцевать), я сходила в ванную, набрала тазик теплой воды, добавила туда соли и вернулась к Николасу со своей ношей. — Ты зачем? — начал возмущаться он. — Тут ковер! Мама нас убьет. — Пусть только попробует, — ответила я, располагая тазик возле дивана. — Ты сам туда залезешь или мне это сделать. — Ну, если мисс Уилсон настаивает, — засмеялся он, — я не в силах сопротивляться. Вот оно. То, что убивает меня уже несколько лет. Затаив слабую надежду, что слоя «штукатурки» на моем лице будет достаточно, чтобы скрыть мое румяное лицо, я встала. — Пожалуй, я пойду к себе… — А как же Вести? Тебе разве не интересно, прошла твоя анкета или нет? — удивился Николас. — Мама скоро вернется, и мы могли бы всей семьей… — Ник, мама уже дважды звонила в мэрию, раз в студию Вестей и три раза папе. Неужели ты еще не догадался, кто поедет на Отбор от Лакедона? Николас открыл было рот, чтобы возразить, но я уже стояла в дверях. Мой самоконтроль был на исходе, я еле сдерживала себя, чтобы не совершить огромную ошибку. «Ты уедешь, и все пройдет. Ты уедешь, и он отпустит тебя. Все закончится. Все будет позади». Так или иначе, домой я уже не вернусь.***
Фарс. Блеф. Жизнь. Я спускалась со сцены, только что отыграв получасовой спектакль вместе с нашим мэром. Проводы на Отбор. Ну, надо же… «Неожиданная победа по воле судьбы». Ага. Держи карман шире. Папины связи плюс мамины бывшие любовники. Слава богу, что хоть до аэропорта три часа: можно поспать, а дальше… а дальше шоу продолжается — дочери Торенса Уилсона на Отборе вместе, и одно из условий: демонстрация семейного счастья, идиллии и… дружбы между сводными сестрами. Я подписала этот папин контракт «на чудесное отношение к Айрис», думаю, ей он приказал сделать то же самое. Как ни крути, а влияние отца в обществе куда больше маминого. Я стояла у машины и ждала, когда же моя мать, наконец, подойдет, чтобы меня хотя бы обнять на прощание, но нет: она вовсю щебетала с мэром. — Волнуешься? — голос Николаса. Я обернулась и увидела его. — Все будет замечательно. Я слышал принц очаровашка, — Николас раскрыл объятия для меня. — Пожалуйста, больше ничего не говори, — сказала я, обнимая его. — Но я все же должен сказать, — возразил он. — Я знаю, я так и не смог заменить тебе отца, хоть и очень старался, но все, что я слышу — это «Ник, Ник»… — Ник, я… — Не перебивай! — повысил он голос. Надо же, впервые. Даже когда я до беспамятства пьяна звонила ему и просила забрать из клуба, он ни разу не прикрикнул на меня — Я хочу, чтобы ты знала, до того как уедешь… Ты всегда будешь для меня маленькой принцессой, которая плачет ночами в ванной, — я подошла к нему и опустила глаза, готовые вот-вот наполниться слезами. — Я люблю тебя, правда, хоть ты и не моя дочь, но я люблю тебя, как отец. Я сжала руки в кулаки и посмотрела на него (а точнее сперва посмотрела вокруг и увидела, что все толпятся возле моей матери, будто бы это не у меня Отбор, а у нее). — Господи, какой же ты дурак, — кинула я ему и, не в силах дольше себя сдерживать, поцеловала. Ужас. Разочарование. Растерянность. Не та реакция, на которую я рассчитывала, но все же это лучше чем совсем ничего. Открыв дверцу машины, я быстро вскочила туда. — Время. Мы опаздываем в аэропорт, — крикнула я ошарашенному водителю, который так ударил по педали газа, что машина издала визг. Провожающие меня лица смешались в какую-то нелепую кашу, в то время как я различала лишь одно… Потерянное для меня, конторе мне предстояло навсегда забыть…