Безумный сентябрь

Не совершенство, конечно. Но что-то есть такое… притягательное в этом чернильном взгляде. Нечто завораживающее в изгибах резкого профиля. А длинные волосы, неряшливо спадающие на лицо, весьма нестандартны, но оригинальны, в чём нет ничего предосудительного. Даже наоборот. А если что — и остричь можно. М-м-м… Развевающаяся на ходу мантия добавляет его образу лёгкости и элегантности. Мне определённо нравится этот молодой человек. — Хочу представить вам нашего нового преподавателя зельеварения, Северуса Снейпа, — огласил Дамблдор. Красивое имя. Непрозаичное. Поняла только сейчас. И почему я раньше не замечала этой красоты в простоте, когда юноша ещё учился в Хогвартсе? Хотя, правду сказать, было бы не слишком педагогично, если бы я положила глаз на ученика. В моей профессии такое непозволительно. Однако дети вырастают. Возмужал. Помню, в школьные годы Северус слыл мальчиком стеснительным и опасным одновременно. Изменился ли такой необычный набор качеств за прошедшие годы? Мне не терпится начать с ним разговор. Так, Минерва, выпей немного водички — для освежения мыслительного процесса. Кажется судьбоносным моментом то, что единственное свободное место за учительским столом, которое мог бы занять новичок, оказалось возле моего кресла. Так что я даже улавливаю лёгкий травяной аромат, исходящий от его чёрной, как летняя ночь, мантии. — Вон тот салат — просто восхитительный. Вы не могли бы мне его передать? Он смотрит на меня мимоходом и, стиснув зубы, тянется за вышеуказанным блюдом. Я с любопытством разглядываю стройную фигуру, прослеживающуюся под складками мантии. — Благодарю, — произношу я, изогнув губы в без пяти минут соблазнительной полуулыбке. Беря салат, я будто случайно задеваю его пальцы своими. Ледяные! Что ж. У людей с холодными руками горячее сердце. * * * Стою перед зеркалом. С гладкой поверхности в меня всматривается тридцативосьмилетняя женщина с холодным, почти молодым блеском подкрашенных глаз. Губы традиционно сжаты в тонкую, не лишённую изящества линию. Прямой нос с острым кончиком придаёт образу завершённость. Причёска идеальна в своей аккуратности, хотя и немного педантична. Я не могу этого видеть, но точно знаю, какими красивыми завитками уложены волосы сзади. И только мне известно, какими роскошными длинными прядями они спадают на мои плечи, если вытащить из тугого пучка двадцать четыре невидимки. Протягиваю руку к небольшой шкатулке, пальцы нащупывают знакомый холод металла. Серебряные серьги с рубинами, магически облегчённые, дарят мне немного великолепия. И прекрасно сочетаются с винного цвета бархатом мантии. * * * А он молодец. Совсем неплохо держится. Полукровка — декан Слизерина. Тем не менее, насколько я вижу со стороны, Северус нашёл общий язык с большинством своих подопечных в первую же неделю. Конечно, остальных факультетов это не касается. Но чего ещё можно было ожидать от «змейки»? Мрачный. Неразговорчивый. Ходит чернее тучи. В трауре. Иногда чувствую себя преступницей. Но вы ведь только посмотрите на эту походку! Соблазнительно-то как… Уроки калейдоскопом формальностей и отточенных до виртуозности привычек проносятся мимо. Я не вникаю в их суть. Мне это и не нужно — стаж даёт о себе знать. Минуты, когда весь школьный состав собирается в Большом Зале. Вот тогда я и живу. * * * Ах, как душно сегодня в школе. Такое впечатление, будто перестали работать чары вентиляции, успешно справляющиеся с нормализацией температуры в замке вот уже несколько столетий. Я хватаюсь пальцами за верхнюю пуговицу на мантии — крохотный металлический герб рода Макгонагалл, и немного расстёгиваю высокий ворот. Но мне этого мало! Слишком жарко. Кажется, я сейчас задохнусь. Ещё несколько пуговичек выскальзывает из петель, а я все ещё горю. Я вздыхаю и стягиваю тяжёлую верхнюю мантию. Обнажаю тонкое шёлковое платье цвета морской волны с овальным декольте. Мерзавец даже не взглянет в мою сторону. А сам-то! Уже едва дышит. Вот капелька пота скатывается по виску. Бледные щеки покрываются почти незаметным румянцем. А рука вцепляется в край хорошенько отутюженного воротничка, пытаясь растянуть его хотя бы на полдюйма. Растянешь тут. — Мистер Снейп, — поворачиваюсь я к нему. Он фыркает и закатывает глаза. Дерзкий мальчишка. — Да, мисс Макгонагалл? Даже когда в его голосе так и скользит презрение, я наслаждаюсь бархатистостью низкого тембра. — Знаете, когда мне жарко, я стараюсь расстегнуть воротник, снять верхнюю одежду… или хотя бы закатать рукава, — говорю, внимательно вглядываясь в очертания мышц под тканью черных рукавов. Его реакция заставляет меня отвернуться. Этот панический ужас, промелькнувший в темных глазах… — Прошу меня извинить, — бормочет он и поднимается на ноги. Я слышу, как шуршит тёмная мантия, пока молодой преподаватель зельеварения быстро удаляется из Большого Зала. Теперь он меня ещё и избегает. Что же, посмотрим. * * * Каблуки стучат по коридорным плитам. Вокруг множество учеников — сидят на подоконниках, подпирают стены, просто снуют туда-сюда. Смех, крик, визг. А я иду на урок трансфигурации в свой кабинет. Неожиданно толпа расступается передо мной. Я успеваю только подумать, что это странно. Но когда замечаю причину такого поведения детей, все мысли улетучиваются из головы. Северус Снейп. Стоит спиной ко мне. Напротив него дрожит хаффлпафский первокурсник. Я делаю первый шаг вперёд. В этот же момент справа шелестит тихое заклинание. Фиолетоватая дымка стремительно летит к своей цели. Когда магия настигает Северуса, его спина резко напрягается. Я, будто загипнотизированная, смотрю, как он медленно разворачивается на каблуках. Вся его фигура так и излучает угрозу. Сначала тишина. В следующий миг девичье хихиканье заполняет коридор. А я не слышу всего этого! Чёрная мантия, всегда плотно скрывающая молодое тело, полностью расстёгнута. Вернее, на ней не осталось ни одной пуговички. То же произошло и с белоснежной рубашкой. Я не могу оторвать взгляд от бледной кожи подтянутого торса. Едва заметные черные волоски на груди. Чуть ниже — аккуратные кубики. Не слишком выразительные, но не заметить их тоже невозможно. И последний штрих — тоненькая полоска волос, поднимающаяся к пупку из-под пояса штанов цвета холодного угля. Взгляд Северуса… Опасно, детки!.. Убегайте, пока живы и здоровы. Но наткнувшись сокрушительным взором на мою персону, он внезапно включает выражение лёгкого удивления. Взмах палочки, и все пуговицы возвращаются на свои места, одежда вновь надёжно застёгнута от колен до подбородка. Несколько шагов. Он стоит напротив меня. Я улавливаю уже такой знакомый аромат мелисы. — У вас кровь, — сообщает он тихо, протягивая мне чистый белый платок. Я изумлённо рассматриваю предложенный кусочек ткани. — Кровь? — повторяю озадаченно. Он поднимает руку и касается своего носа кончиком указательного пальца. Я прикладываю к лицу платок. Разглядываю красные пятна на белоснежной материи. Кровь из носа? Мерлин, что со мной происходит?.. — Спасибо, — произношу с задержкой. — Не за что. Но мне пора. Холодно. — Вам нужно с кем-то встретиться? — вырывается у меня глупый вопрос. Он застывает на месте и внимательно вглядывается в мои глаза. А в следующий миг, взмахнув пафосно полами мантии, Северус сворачивает за угол коридора. Ещё несколько секунд слушаю звуки отдаляющихся шагов. * * * Винтовая лестница делает последний оборот. Открываю дверь. Кабинет директора пуст. Феникс посапывает на жёрдочке, спрятав клюв под огненно-алым крылом. Я приближаюсь к столу Дамблдора и провожу кончиками пальцев по поверхности золочёной астролябии на высокой малахитовой подставке. Скольжу взглядом по книжной полке и останавливаюсь на интригующей надписи, украшающей корешок одного из томов: «Законы трансфигурации с точки зрения маггловской физики». Думаю, ожидание директора за прочтением этого образца — правильное решение. Левитирую книгу на верхнюю крышку шкафа. Превращаюсь в кошку. Несколько ловких прыжков, и я уже наверху. Лапкой откидываю влево обложку вместе с форзацем и принимаюсь за чтение. От интереснейшей главы меня отрывает едва слышный скрип двери. Я уже готова соскочить на пол и превратиться в себя родную, но вижу, что вслед за Дамблдором в кабинет заходит Северус. Поэтому решаю ещё немного понаблюдать. И почитать, если выдастся такая возможность. — Присаживайся, пожалуйста, — велит Северусу Альбус. Затем спешит к старинному шкафчику у стены. Достаёт оттуда какие-то бумаги и кладёт на стол перед своим подчинённым. — Это руны, которые нашим специалистам расшифровать не удалось. Я надеюсь на твои знания. Снейп кивает, устало перебирая свитки пергамента. — Но теперь я должен отлучиться на заседание Визенгамота. Можешь заварить себе чай, пока меня не будет. Сладости на секретере возле бюста Мерлина, — завещает директор, после чего шагает в камин, исчезая в зелёном пламени. Северус вздыхает, придвигая к себе толстый словарь. Хватает лежащую рядом лупу и склоняется над одним из листов. Я устраиваюсь поудобнее в своём укрытии. Скрип большого чёрного пера. Снейп заправляет волосы за ухо, чтобы не мешали. Наклоняется над пергаментом настолько низко, что почти касается поверхности носом. А потом вдруг полностью выпрямляет спину, возобновляя королевскую осанку. Я едва сдерживаюсь, чтобы не замурлыкать от одного только созерцания. Неожиданно Северус резко разворачивается в кресле и, уставившись прямо на меня, говорит: — Добрый вечер, мисс Макгонагалл. Спрыгиваю со шкафа. Изящно взмахнув хвостом, превращаюсь в человека. — Прекрасное время, мистер Снейп, — отвечаю я ему в тон. Пытаюсь скрыть смущение. — Позвольте узнать, что вы здесь делаете? Вкрадчиво. — Я ждала профессора Дамблдора, — не изменяя уверенного тона, произношу я. — Да неужели? — говорит он, поднимая одну бровь. Пикантно. — Вы ставите под сомнение правдивость моих слов? — интересуюсь, высоко подняв подбородок. — Скорее тактичность вашего здесь сейчас пребывания. Да. Застенчивости тут явно меньше прежнего. Чем ещё нас порадуете, профессор Снейп? * * * Суббота. Сопроводили детишек в Хогсмид и назад. А теперь пора домой, пожалуй. Когда я трансгрессирую на задний дворик одного из домишек соседней улицы, начинается дождь. Тяжёлые капли все сильнее хлещут меня по лицу. Люблю. Такую погоду. Грязь под ногами подмывает подол мантии. Потом отчищу. А сейчас я просто иду дворами, что потемней. Дождь уже льёт стеной. Но меня это ни капельки не волнует. — Что случилось? — открывая дверь, вместо приветствия спрашивает сестра. — Случилось, — отвечаю я, улыбнувшись. Несколько заклинаний для возвращения вымокшего и продрогшего человека в божеский вид. Переодеваюсь во что-то чуть более домашнее. Несколько глотков бренди, и я готова заснуть просто на диване перед камином. — Ну, как там у вас дела? — осведомляюсь. Абсолютно глупый вопрос, на самом деле. Вот она уже открывает рот, чтобы сказать: «Как всегда». Ещё бы. Венди так устаёт от своих шестерых детей, четырёх псов, двух котов и мужа за будни, что, когда приезжает ко мне на выходные — отдыха ради, больше двух слов за полчаса не произносит. Но на этот раз я ошибаюсь. Потому что она говорит: — Что именно с тобой стряслось, дорогая сестра? Делаю контрольный глоток согревающего напитка и поворачиваюсь к Венди: — Я свихнулась. И улыбаюсь. Только при ней я позволяю себе так часто улыбаться. — Кто он? — деловито спрашивает сестра, откладывая в сторону вязание. — Мальчишка. Ещё совсем зелёный. * * * Запускаю пальцы в волосы, аккуратно массируя кожу головы. Слабая боль током расплывается по нервам. Взмах палочки, и с лица исчезает вся косметика. Полупрозрачная белая ночнушка до пят. Книгу в руки, и под одеяло. Холодное. Прикрываю глаза, дожидаясь блаженного тепла. Но оно не спешит меня окутывать. Я с тошнотой смотрю на скучную книгу. Вытягиваю из-под одеяла руку и сбрасываю этот литературный бред на пол. Как иронично. Меня без яда отравляет зельевар. Будто юную хрупкую принцессу с ослабленным подростковой игрой гормонов разумом. Сводит с ума. Без улыбок. Без слов. Без вина и цветов. Зачем, если мне хватает одного взгляда. И всегда убегает. Юный Северус Снейп. А раньше все было проще. Он три раза в неделю сидел передо мной за партой. Я была властна назначить ему отработку. Могла задержать после урока. Теперь же нас разделяет пятнадцать этажей, сотни сквозняков, тысячи традиций, пропасть обстоятельств и обыкновенная человеческая неприязнь. Лёд. Бессонницы лёгкий люфт. Угар воспалённых глаз. Вот, что я получаю взамен своему странному желанию. * * * — Мистер Снейп, мне нужно кое-что с вами обсудить, — прохладно начинаю я. — Вы не могли бы посетить мой кабинет в семь часов вечера? Он смотрит на меня, не скрывая удивления. Но потом произносит приятным, не лишённым сарказма баритоном: — Как вам угодно, мисс Макгонагалл. Ага, как мне угодно. Он бы ни за что не согласился, если бы не вертящиеся вокруг ученики. * * * Свечи. Много свечей. Красные, белые, золотистые. Стол укрыт льняной скатертью цвета бордо. Сервирован, можно сказать, по-королевски. Сытных закусок не наблюдается. Зато красное и белое вина уже откупорены. Поднимаю наполированный до нездорового блеска нож. Смотрю на своё отображение в узком куске серебра. Распущенные волосы, собранные инкрустированным рубинами серебристым обручем сзади, волнистыми прядями обрамляют лицо, спадая на плечи. Тёмно-синее платье с квадратным декольте подчёркивает овальный кулон на шее. Я успеваю только опустить нож обратно на столешницу, когда раздаётся вежливый стук. — Войдите, — разрешаю я. Дверь отворяется. Северус замирает на пороге, озадаченно разглядывая сидящую за столом меня. Беглым взглядом окидывает интерьер. И проходит внутрь, останавливаясь на расстоянии в три шага от двери. — Добрый вечер, — произносит Снейп, не отрывая взгляда от моей причёски. — Вы кого-то ждёте? Кривоватая ухмылка срывается с моих губ. — Не стройте из себя наивного ребёнка, Северус. Какое-то странное выражение мелькает в его глазах, и он без единого слова усаживается за стол напротив меня. — Так что же вы хотели обсудить, мисс Макгонагалл? Я решаю начать издалека. — Видите ли, уже множество столетий и даже тысячелетий подряд существует стереотип о том, что между гриффиндорцем и слизеринцем не может быть никаких чувств теплее лёгкой неприязни. Считаете ли вы, Северус, что это правильно? И не кажется ли вам, что именно эта, так сказать, традиция порождает пожизненное соперничество, войну между представителями наших факультетов? С каждым произнесённым мною словом, его взгляд становится все мрачнее и холоднее. — Я считаю, что это противостояние не из школы перерастает в масштабы страны, а в Хогвартс приходит из взрослой жизни, — осторожно отвечает он спустя минуту молчания. При этом не позволяя себе прервать зрительный контакт со мной. — Но, если верить многолетнему опыту науки педагогики, школьное воспитание во многом влияет на формирование личности. Может быть, если бы мы с малых лет приучали детей к взаимопониманию, понемногу стирая границу между ними, новое поколение по-другому смотрело бы на этот мир? — проговорила я, не теряя бдительности ни на секунду. — К сожалению, мисс Макгонагалл, дети приходят в школу не в младенческом возрасте, а в одиннадцать лет. К тому времени у них уже почти полностью сформированы приоритеты — благодаря постоянному общению с родителями. Поэтому наша власть над ними куда слабее, чем вам это кажется. Довольно трудно влиять на чужих детей. И вам ли этого не знать. Каждое слово он выговаривает так выверено, будто варит сложнейшее зелье. Я пригубливаю немного красного сухого. Говорю: — Профессор Слахгорн слишком легкомысленно относился к этой проблеме. Однако вы, как мне кажется, человек серьёзный. Соединив усилия, — я протягиваю руку через небольшой столик и касаюсь кончиками пальцев его ладони, — мы могли бы немного улучшить сложившуюся ситуацию. Северус резко отдёргивает руку и поднимается из-за стола. Неслышные шаги. Он стоит у окна, внимательно всматриваясь в вечерний пейзаж. Я вижу, как сильно Снейп стискивает челюсти. Быстро пересекаю расстояние между нами и останавливаюсь так близко к нему, как мне позволяет внутреннее чувство субординации. Слегка притупленное в последнее время чувство. — Ну же, Северус. Было бы глупо на вашем месте отказаться от сотрудничества, — почти шепчу я. — Ведь эта вечная вражда… так утомляет. Пробегаюсь пальцами по гладким пуговицам его мантии. Его подбородок высоко поднят, из-под полузакрытых век Снейп напряжённо вглядывается в потухающий закат за окном. — Мне надо подумать, — бросает он, отстраняясь. И уходит. Я прикладываю холодные ладони к разгорячённым щекам. * * * Дети по очереди сдают свои работы и, хватая вещи, уносятся в неизвестном направлении. Когда последний пергамент опускается на мой стол, класс пустеет. Я заклинанием подхватываю стопку контрольных и встаю из кресла, когда моё одиночество нарушается. Северус быстро захлопывает за собой дверь. На ходу накладывает всевозможные заглушающие и скрывающие чары. Пергаменты, только что висевшие в воздухе, разлетаются по всему полу. Я быстро собираю это безобразие и левитирую назад на письменный стол. Северус подходит ко мне вплотную. — На кого вы работаете? — спрашивает он холодным тоном. Мой рот приоткрывается от изумления. — Простите? — Дамблдор? Или кто-то другой? — не успокаивается он. — Я не понимаю, о чём вы, — сообщаю искренне. Его лицо бледнеет, хотя, казалось бы, куда уже дальше. — Не лгите. Все эти проверки. Дамблдор мне не доверяет? Или это… личная инициатива? — Какие ещё проверки? — переспрашиваю я, глядя на него, как на сумасшедшего. — К чему вы это говорите, Северус? — Решили разыгрывать святую невинность? — скривившись, вопрошает он. — Хотите, чтобы я сам вам всё перечислил? Думаете, я настолько глуп, что не заметил ничего? Снейп наклоняется надо мной. Горячее дыхание обжигает мне лицо. — Сначала эти намёки, чтобы я закатал рукава. Хотели проверить наличие у меня Метки? — цедит он, прищурив чёрные глаза. Я отклоняюсь назад, хватаясь руками за край столешницы. — Потом, — продолжает он, — спрашиваете о каких-то непонятных встречах. Думаете, я до сих пор поддерживаю связь с Пожирателями? Я поддаюсь инстинкту и отрицательно качаю головой. — К тому же, Дамблдор наверняка специально оставил вас в своём кабинете — для наблюдения за мной, — добавил он, скрипнув зубами. — Что говорит о его причастности ко всему этому. Но верхом вашей отвратительной для меня деятельности стала попытка манипулировать мной с помощью внешних факторов и тактильного контакта. Я даже не хочу знать, где вы этому научились. Медленно опускаюсь в кресло, потому что колени подгибаются. — Дурак, — выдыхаю я, улыбаясь. Он смотрит на меня с опаской. Палочка наготове. — Я же вас люблю, — говорю, смотря снизу вверх. И вдруг на душе становится так легко! Северус ошарашено глядит на меня. Глаза широко распахнуты, бледные губы приоткрыты, обнажая белые зубы. — Любите? — почти беззвучно переспрашивает он. — И это была не проверка? Я делаю медленный кивок, не отрывая взгляда от его глаз. Северус сглатывает. Его дыхание становится прерывистым. — Минерва, но вы же… — он берет меня за руку. Я опираюсь на неё, вставая. — Неужели вы просто… — делает неловкую паузу, — ухаживали за мной? — Похоже на то, — я горько улыбаюсь. Неожиданно одна его рука почти нежно дотрагивается до моего плеча. Северус закрывает глаза и снова их распахивает. — Тогда скажу честно — в тот вечер вы были просто прекрасны.