Уроки любви

       Когда начался урок я не могла избавится от того, чтобы не бросать на Марину беглые взгляды, которая, однако, обращала на меня ровно столько внимания, сколько и на Ирину Игоревну (учительницу русского) - то есть нисколько. Вариантов могло быть только два: либо она специально не смотрит в мою сторону, либо ей это незачем, и в туалете речь шла не обо мне. Больше всего бесило то, что я никак не смогу, по крайней мере пока что, выяснить, какой из них верный. Но я не долго мучилась, потому что, где-то на середине урока, в класс постучали, а затем вошла школьный секретарь, что уже само по себе не предвещало ничего хорошего. Иногда я просто поражаюсь своей интуиции, и я в который раз это поняла, когда выше обозначенный секретарь, обратившись к учительнице, негромко, но так, что услышали все, сказала: - Ирина Игоревна, прошу прощения, но директор вызывает к себе одну из учениц, - мое сердце пропустило вдвое больше ударов, чем допускает норма. - Ничего-ничего, но кого он хочет видеть, и почему? - Я закрыла глаза, чтобы через секунду распахнуть их, услышав: - Сорокину Елизавету, она присутствует на уроке?- Все как по команде повернулись ко мне, образовывая плотный зрительный круг. Находится в подобного рода силках было не слишком приятно, и я даже уже сама хотела сбежать отсюда, и чем дальше, тем лучше. Мое желание (кто бы сомневался!) сбылось, и миновав, ни о чем не догадывавшихся, одноклассников, я побрела за секретарем, пребывая в точно таком же неведении.        Оказавшись в приемной, я долго не решалась постучать в дверь кабинета директора, как бы анализируя сложнейший вопрос: зайти, или сбежать, пока еще не поздно. Но даже, если бы я выбрала второе, стоящая позади секретарша становилась непреодолимой помехой на пути к бегству, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как собрать воедино маленькие кусочки себя, растекающиеся по всей комнате и демонстрирующие самый обычный страх, и узнать уже, зачем я понадобилась директору. В последний раз повернувшись в сторону противоположной двери, а соответственно и в сторону секретаря, вместо ожидаемого сурового взгляда, я увидела в глазах женщины неподдельное сочувствие. Можно было подумать, что это она со мной так прощается. Как-то сразу вся обретенная минуту назад решимость куда-то испарилась, оставляя за собой легкий пар, называемый неуверенностью... Глубоко вздохнув, я сделала все, что от меня требовалось, то есть постучалась в эту ненастную дверь. Почему ненастную? Не знаю, просто слово подходящее. Ответом мне стала оглушающая тишина, после чего по ту сторону «баррикад» послышалось: - Войдите.- Голос принадлежал главе нашего учебного заведения, но чьего-то другого ожидать было бы глупо.        Напрасно я так думала.        Осторожно открыв дверь, я осмелилась ступить на порог этого отнюдь не приятного места. И там-таки еле сдержалась, чтобы не обронить челюсть от изумления: над массивным директорским столом возвышался наш математик и сверлил взглядом, собственно говоря, директора, сидящего за этим самым столом. Математик – директор. Эм, я что-то явно пропустила, но разбираться с этим мне предстояло немного позже, потому как, Олег Станиславович, секунду назад недовольно взирающий на директора, теперь смотрел на меня, и хочу заметить, с не меньшим неудовольствием. Так, так, так, кто-нибудь возвестит прилежную ученицу о том, что здесь творится? В подробностях если можно, ибо их мне сейчас очень не хватало. Но никто не торопился исполнять нетрудную миссию, а вместо этого, на меня смотрели две пары глаз, равно выражающих непосредственную угрозу. Жуть, одним словом, особенно, если учесть, что одного я боюсь, а второго не только боюсь, но и… но опустим это, достаточно, что я их обоих боюсь. Перспектива и дальше стоять под прицелом этих устрашающих взглядов, не особо вдохновляла, но что оставалось бедной, ни в чем не повинной мне? Да, именно, ждать пока у некоторых вернется дар речи. Дождалась: - Проходите, Сорокина. Сядьте,- директор жестом указал на кресло напротив себя. Меж тем, до этого хмурый преподаватель математики стал еще более хмурым, и снова повернулся к Борису Николаевичу. Видимо, не подействовало, потому что свои безмолвные послания он решил обратить в слова. То, что вышло в итоге, немало удивило меня, и тут я начала припоминать кое-что, что он сказал мне не далее, чем вчера: "...но примите к сведению одну немаловажную деталь: директор вашей школы - мой давний друг, и как вы уже догадываетесь, мне не составит особого труда завтра же вышвырнуть вас отсюда."        Вспомнив этот отрывок с нашего разговора, я наконец прояснила для себя, почему обстановка в кабинете была столь неформальной, а слова математика содержались вот в чём: - Борь, я же тебе все объяснил, даже, как мне показалось, убедил в своей правоте, так зачем тебе она? Ничего нового девушка не скажет, да и не ее это вина, неужели ты не понимаешь? Я сам во всем разберусь. - Олег Станиславович, выйдите, ваше присутствие здесь совсем не обязательно,- тон директора разумно было бы сравнить с тоном повелителя, и в данной конкретной ситуации он имел на это полное право, несмотря на то, что они друзья. Учитель бросил последний тяжелый взгляд на своего начальника, взглянул на меня, и гордо удалился из кабинета. Что-то быстро он сдался, но с другой стороны, какой здравомыслящий человек пойдет против начальства? Да и дышать как-то легче стало, с чего бы это?        Кислорода определенно стало больше, но это никоим образом не уменьшило того, что, возможно, ждало меня впереди, и, конечно же, это никак не могло быть похвалой, хотя и наказывать меня не за что. Надеюсь.        Я нервно сжимала ладони, ожидая слов директора, но по всему выходило, что он ждал того же. Интересно, а что мне полагается сказать в этом случае? Разве что демонстративно развести руками, мол я ничего не знаю и знать не обязана. Было видно, что господин директор не разделяет моих суждений, однако, именно он почел благоразумным нарушить мертвую тишину. Я его в этом поддерживала, но не долго: - Сорокина, я хотел бы задать вам несколько вопросов личного характера, вы не откажитесь ответить на них? - А у меня есть выбор? Сильно сомневаюсь, но вслух я сказала: - Да, я постараюсь ответить, - нацепив на лицо вежливую улыбку, я выжидательно посмотрела на Бориса Николаевича, стремясь разоблачить его затею. Даже напрягаться не было смысла, ведь то, что я услышала, было красноречивее каких-либо намеков, в особенности потому, что говорили прямым текстом: - Хорошо, тогда вот с чего мы начнем: как давно вы знакомы с нашим учителем математики? Ответ "с того самого времени, как он начал здесь преподавать" не принимается. Советую быть честной.        Я замерла, не представляя, что ему ответить. Вот что, а? Соврать не получится, видимо он итак знает правду, но откуда? Откуда он мог что-то узнать? Неужто Олег Станиславович ему сообщил? Нет, это абсурд, невозможно... - Сорокина, мы же договорились, что вы будете отвечать, так в чем же дело? Если вас заботит конфиденциальность, то я вам ее гарантирую. Теперь ответьте на поставленный вопрос. - Немногим ранее, чем он перевелся в нашу школу. Всего-то 2 дня перед этим мы встретились впервые, но я понятия не имела кто он и что он. Учитель... Олег Станиславович очень мне тогда помог, выручил, можно сказать. После этого мы больше не виделись, главным образом потому, что я болела, и встретились, когда я пришла в школу. Такой ответ вас устроит? - Вполне, но, пожалуйста, ведите себя сдержанней. - Простите, этого больше не повторится,- я сказала это с незаменимо вежливой улыбкой, но внутри все кипело, сжигалось и грозило вырваться наружу, мне стоило огромных затрат держать себя под контролем. Но я выдержала, и даже глазом не моргнула, услышав следующий "приятнейший" вопрос: - Какого рода ваши отношения?        Отношения? Ну знаете, я могу их описывать до бесконечности, но факт остается фактом: их не существует, о каких вообще отношениях идет речь, господа? - Рода: он - учитель, я - ученица,- гордо вздернув подбородок, ответила я, стараясь скрыть свою уязвленность. Не сработало, в смысле словесная взбучка на этом не закончилась, скорее наоборот. - Я же просил быть предельно честной, я не потерплю лжи.- Его голос не располагал к приятной беседе. Я это, к счастью, осознала еще до того, как ляпнуть что-то язвительное и навлечь на себя ненужный гнев. Но, почему это ему позволено злится, а мне нет? Ответ был ясен, но эта ясность не подразумевала справедливости. Я же не вру, а констатирую горький, для меня, факт. Может, включи я фантазию, он бы мне охотнее поверил? Как знать, фантазерка из меня никудышная, да и, если серьезно, я не очень-то хотела подставлять Олега Станиславовича. И к тому же, я же почти не вру, между нами и вправду ничего нет, не было и быть не может, но попробуй-ка объяснить это директору... - А я и не лгу, Борис Николаевич, а если вы уверены в обратном, то зачем меня допрашиваете? - Не лжете, значит. Хорошо, я надеялся, что до этого дело не дойдет, но, судя по всему, вам нравится доводить все до крайностей,- он на минуту умолк, включая свой компьютер, что-то сосредоточенно искал в нем, а через некоторое время уставился на меня с торжествующей ухмылкой, жестом приглашая обойти стол. Я послушно встала, обогнула стол и остановилась рядом с директором, смотрящим на монитор. Я тоже туда посмотрела... В страшном сне не видела ничего ужасней, то есть я ЭТО уже видела, но не в директора, что стало своеобразным довершением финальной стадии моего шока. ЭТО, к слову, было знакомыми мне фотографиями, к коим прилагался еще и текст, содержание которого я как раз начала изучать. Кто же меня так сильно ненавидит, что готов развернуть целый скандал вокруг нашей школы? А главное, из-за чего? Просто потому, что человек помог мне? - Вам знакомы эти фото?- последнее слово он вымолвил как ругательство, странно, но я его понимала. - Да. Я уже видела их,- ответила я настолько безэмоционально, что застала врасплох не только Бориса Николаевича, но и себя. - Отлично, вам показывал их Олег?- одна я заметила, что он назвал математика по имени и без полагающегося отчества? Или это уловка? Что же, если и так, то явно не состоявшаяся, потому что сдаваться не в моих правилах. - Да, мне показал их Олег Станиславович, он же и ввел меня в курс происходящего. - Любопытно... очень. Вы можете идти на занятия. И да, вот еще что... обо всем, что вам известно, лучше помалкивать, вам ясно? - Да, директор. До свидания,- я обернулась и стремительно вышла из кабинета, заглушая этим ответ Бориса Николаевича.        Как оказалось секунду спустя, этот день обещал стать днем сюрпризов...