Отсрочка для безумия

Сасаки не знает, есть ли для него священное скорое спасение, но зато он точно знает: есть такая нужная отсрочка его безумия. Все её зовут простым обыденным словом. Кофе. Хайсе теперь частенько приходит в тихое уютное кафе «re:» и заказывает одну чашечку, открывая на нужной странице какую-либо книгу. Уйти от рабочих проблем, в которые каждый день погружается и так раскалывающаяся голова, оказывается лучшим способом отдохнуть, как бы банально это ни звучало. Чуть горьковатый кофе из превосходных сортов зерён, интересная книга с завораживающим сюжетом и где-то в углу трещащее старое радио, из чьих маленьких колонок вырывается едва слышная спокойная музыка, становятся его личным спасением от жестокой реальности, давящей на его плечи. А ещё здесь работает прекрасная девушка-официантка. Сасаки кажется, что всё это маленькое кафе — его идеальный мирок, окружённый защитным, непробиваемым коконом. А эта девушка с тёмными волосами, переливающимися иногда на солнечных лучах индиговым оттенком, является храброй хранительницей покоя и тишины. Наверное, он в прошлой жизни был каким-нибудь глуповатым мечтателем, вот точно. Следователь вновь приходит, садится за деревянный стол, слегка громко отодвигая стул, и осматривается, как в первый раз. По вечерам тут желтоватое освещение, не режущее глаза, а ещё тут никогда нет шумных людей, любящих выпить что-нибудь алкогольное. Тут щекочет чуткий нос едва уловимый запах кофейных зерён, но он уверен, что весь склад этого чёрного сокровища спрятан где-нибудь в подвале, подальше от глаз посетителей. Подойдя к его столику, девушка с лёгкой улыбкой на губах тихо спрашивает: — Всё, как всегда? Хайсе на её короткий вопрос едва заметно кивает и достаёт из кожаного портфеля тонкую книгу. До финала осталось десять страниц, но, увы, у него нет с собой запасной книги, зато тут есть мини-библиотека: миниатюрные шкафы расставлены вдоль стен, совершенно не мешаясь. Его всегда интересовало, какие же книги стоят на этих совсем не пыльных полках, и, видимо, сегодня у Сасаки получится узнать. Улыбаясь своим скрытным мыслям, он погружается в чтение, зная, что дочитает до того, как ему принесут ароматный напиток. У Хайсе сейчас всё хорошо. Никаких опасных расследований нет уже вот неделю, командование решило дать отряду молодых куинксов небольшой отдых. Хайсе практически не боится заходить в это кафе, окружённое своеобразной аурой теплоты. Ведь Зверь внутри него почему-то едва заметно улыбается сухими губами, сидя на своём привычном старом стуле. Возможно, прошлому ему тоже нравилось кофе и тихое времяпровождение за чтением книг. Точный ответ ему неизвестен, да и знать он его не хочет. Пожалуй, оставить горькие воспоминания позади рваным плащом — лучший исход из всего этого. Сасаки не знает, кем он был раньше. Как его звали, была ли у него семья, друзья, враги, где он жил, чем он любил заниматься в свободное время, да и была ли у него работа — он, конечно же, ничего не знает. Ему просто известна одна простая истина — сейчас он Сасаки Хайсе. Другое ушло и потерялось в бесконечном снежном шторме, чьи крупные снежинки напоминают горький тёплый пепел. Достаточно высунуть слегка язык и поймать одну из этих серо-белых штук, чтобы узнать, правдива ли догадка, но почему-то совсем не хочется. — Ваш заказ, — спокойный голос отвлекает его от тёмных неприятных мыслей. Абсолютно белая чашка слегка звенит, когда тонкая рука опускает её на ровную поверхность стола, но это уловило именно ухо гуля, никак не человеческое. Молодой следователь, всё ещё задумчиво держа правую руку у подбородка, прекращает поиски интересных книг, поворачивается к приятной для него девушке и чуть задумчиво кивает, до сих пор витая где-то в своих облаках-мыслях. — Вас что-то беспокоит? — слегка наклонив голову набок, с осторожностью спрашивает она. Хайсе вновь невзначай подмечает, что в синих глазах до сих пор играют некие нотки грусти. Ему интересно, почему внутри неё будто играет буря горьких чувств, но спрашивать такое — только снимание крепких замков с тюрьмы. Он по себе знает, что лучше не тревожить старые, но так и не зажившие раны. — Возможно, — Сасаки отстранённо отвечает, садясь обратно за столик и дотрагиваясь до горячей чашки. — Спасибо, Киришима-сан. Он не мог не узнать имя хранительницы этого чудесного места. Киришима Тоука. Почему-то в воспоминаниях сплывает странное «Тоука-чан», но, возможно, это даже и не воспоминания вовсе — так, вариант обращения. Хайсе словно создан из многочисленных противоречий, заставляющих его покрываться тонкими трещинами и изливаться изнутри разъедающей всё вокруг кислотой. Но стоит ли сейчас думать об этом, изнуряющем и так слабое сознание? Он боится думать. Боится закрывать глаза по ночам, но даже полугулям требуется сон. Сасаки вспоминает давний разговор с Ширазу, которому нравится спать и видеть различные сны. Хайсе тогда на его слова лишь слабо улыбнулся, понимая, что его «различные сны» — это ни что иное, как пытка. — Вы выбрали какую-то книгу? — заметив его замешательство, Тоука окликает следователя всё таким же спокойным, чуть тёплым голосом. — Прошу, берите любую из них. — Нет, нет, — Сасаки слегка смеётся и искривляет губы в полуухмылке, — просто у меня такое чувство, что все книги, которые здесь есть, я читал… когда-то давным-давно. — Вот как, — её тонкие пальцы почти незаметно сжимают в кулаках чёрную ткань официантского фартука. Хайсе почти не понимает, как ей удаётся жить с этим странным секретом, горящим внутри неё слабым огоньком, который может превратиться во взрыв. Она ведь... девушка. Хрупкая на вид девушка, у которой на губах весьма часто играет чуть горькая улыбка. Счастливо улыбающуюся и громко смеющуюся Киришиму он не видел никогда. Почему-то едва заметное чувство в груди говорит, что ему хочется увидеть её такой. Он для неё не товарищ, а просто знакомый, приходящий почти каждый день пить вкусный кофе, так что Сасаки считает, что надеяться на что-либо у него нет права. Тоука не похожа на тех особ, смеющихся с поводом и без, поэтому юноша, приподняв уголки губ в лёгкой улыбке, делает крошечный глоток привычного кофе. — Кофе и правда вкусный, — горечь на языке; приятный запах щекочет нос. — Благодарю Вас. Она всегда так делает. Хайсе даже поначалу не понимал, зачем каждый раз она благодарит его за комплимент относительно готовки кофе, но девушка так делает исключительно всегда, словно это заложено в её инстинктах. У него же вошло в обыденную привычку поход в это кафе и разговоры по душам с ней. — Как проходят Ваши дни? До сих пор на отдыхе? — Ха-ха, такое чувство, что Вы, Киришима-сан, считаете меня завидным лентяем, отлынивающим от работы, — почти что в чашку усмехается он, подмечая, что напиток остывает довольно-таки быстро. Тоука смеётся. Тихо, с едва заметными нотками, вылетающими из глотки. Она присаживается на край противоположного стула, убирая блокнот для заказов в передний карман фартука, сцепляет в кулаки бледные пальцы и в упор смотрит на него. Хайсе понимает, что сглатывает нервный ком в горле слишком громко. — Вы верите, что амнезия может пройти благодаря людям из прошлой жизни? — у неё голос ещё тише становится, превращается в едва различимый шёпот, словно они разговаривают о чём-то неприличном. Сасаки не понимает. Это жёсткий удар судьбы? Веление Господа? Или же простое стечение обстоятельств? Конечно же, у него, как всегда, ответов никаких нет. Он смотрит, как и она, твёрдо и в упор, боясь даже моргнуть и разорвать такой хрупкий зрительный контакт. В синих глазах Хайсе может видеть своё едва различимое отражение. Удивлённое лицо, на котором рот предательски искривлён, его совсем не радует и заставляет паниковать. — Это, ммм, весьма интересный вопрос, — чтобы продвинуть дальше душащий ком в горле, он делает ещё один глоток. — Вы проводите какое-то исследование? Тоука подносит указательный палец к подбородку, задумавшись на несколько секунд, а затем с едва различимой задержкой и недоговорённостью произносит: — Можно сказать и так. Хайсе всё видит. Все эти три года незнаний своего прошлого он более-менее научился различать спрятанные эмоции и чувства на лице людей. Киришима-сан упорно скрывает что-то, но Сасаки почему-то боится знать ответ на свои многочисленные догадки. — Что ж, тогда, думаю, я отвечу на этот вопрос, — следователь-полугуль понимает, что ступает на опасную дорогу, из крутых поворотов которой могут вылететь навстречу автомобили, сшибающее с ног и убивающее почти мгновенно; ему хочется раскрыть тайну хранительницы, которая всегда пахнет в окружении кофе неизвестными ему цветами. — Как мне кажется, всё это вполне возможно. Конечно же, Хайсе не добавляет «на собственном опыте узнал». Всё и так становится слишком подозрительно. — Да? — сцепленные в замок пальцы слегка вздрагивают, что-либо другое её непонятного волнения не выдаёт. — Нужно будет записать Ваше мнение для подсчётов результатов, — Киришима ловко открывает блокнот, щёлкает ручкой и записывает с быстротой, свойственной почти любому официанту. — Рад был помочь, — вся нервозность медленно уходит, и Сасаки может так привычно улыбнуться. — Покажете мне итоги, когда всё будет готово? Мне очень интересно. — А к этому времени Вы всё ещё будете заходить в это маленькое заведеньице? — пожалуй, он сейчас впервые слышит, как она шутит, во время этого действия у неё весьма заманчиво блестит в глазах. — А как же иначе? Здесь готовят самый изумительный кофе, — Хайсе, словно желая доказать, приподнимает почти пустую чашку. Ему хочется добавить «и официантка тут самая красивая», но предательское желание-комплимент он пытается загнать в самый тёмный угол своего сознания. Зато следователю удаётся найти компромисс, спасающий всю эту неловкую ситуацию, и Сасаки с весельем добавляет: — И мне не отвыкнуть уже от наших привычных бесед, Киришима-сан. — Тоука. Зовите меня Тоукой, — девушка просит с какой-то странной застенчивостью, мня в руках несчастный блокнот. Зверь внутри него почему-то хрипло смеётся, не прекращая улыбаться. Хайсе, если честно, устал от внезапных вспышек в голове, открывающих слабый вид на этого Зверя. Ему удаётся рассмотреть в последнюю секунду, как горькая улыбка появляется на искусанных губах. И Сасаки отворачивается. У него есть будущее… Оно обязательно появится. — Хорошо, Тоука. Тогда ты зови меня Хайсе. И да, давай уже на «ты». В ушах снова едва различимо смеётся кто-то. Ладони под столом непроизвольно сжимаются в кулаки. Ждать бури, которая может нагрянуть в любой момент, трясясь от страха крупной дрожью? Сасаки Хайсе совсем этого не желает. Очередное посещение уютного кафе, особенного места для него, закончилось. Киришима провожает его до стеклянных дверей с лёгкой улыбкой на губах и говорит непринуждённое «до встречи». Следователь лишь кивает головой, машет слегка рукой на прощание и вдыхает прохладный воздух, делая воротник чуть выше. Декабрь. Время первого снега, который идеально чист. Внутри Сасаки этот снег в любой момент может потерять свою невинную белизну и превратиться в серо-белую гарь, горчащую на языке. И он даже впервые понимает, почему при уходе из спасительного мирка у него в груди что-то постоянно болит и разъедается кислотой. Вся проблема в том, что Хайсе не знает, сбудется ли это её «до встречи» именно с ним.