Skinny

Я всегда боялась выглядеть не так: вечно поправляла волосы, одежду, проверяла, не потекла ли тушь под глазами. Спустя какое-то время мне стало абсолютно плевать на подобные вещи. Это произошло где-то между тем, как я впервые потеряла сознание от истощения, и когда услышала безразличное "ты больна, анорексичка". Здравствуйте, меня зовут Шейн, и это моя история. 25 мая 2010 года 81 кг Я впервые увидела в себе изъян. Не то, чтобы я считала до этого себя совершенной — просто не обращала на это внимания. Молча смотря на отражение своего располневшего тела в зеркале, я питала к себе ненависть вместе с язвительной злобой, что это именно я довела себя до такого позорного состояния. Невольная зависть овладела мной, подумай только о тех худощавых красотках, которые щеголяют в коротких юбках, а на лице притворная улыбка, которая ещё больше вгоняет меня в стыд. И затем я посмотрела вновь на себя. Что же, моё непреодолимое отвращение к самой себе с каждым разом будет только возрастать, если я буду сидеть дальше, сложа руки. До двенадцати лет я наивно верила в то, что мои попытки борьбы с голодом никак не скажутся на моём самочувствии, и тем более — на внешнем виде. Это приравнивалось к тому самому желанию быть похожей на других девушек моего возраста, но никак не делать из себя жертву голодовки. Лавируя между стеллажами в супермаркете, я, без просвета в голове какого-либо рассудка, бросала все калорийные и вредные продукты, почему-то надеясь, что от одного раза ничего не случится. Впрочем, я говорила так до тех пор, пока на приеме у врача мне не поставили диагноз, который не хочется слышать даже в самом жутком кошмаре — ожирение. Казалось бы, как такое может произойти с девочкой в двенадцать лет? Я тоже так считала, и, поэтому, до этих самых пор отказывалась верить в существование этой болезни, устанавливая невидимые границы между мной и реальностью. Через уши воспринимала утешительные слова матери, что я справлюсь с этим, а затем молча поднималась в свою комнату и уминала за обе щеки спрятанную от лишних глаз коробку пончиков с глазурью. Я была зла не на себя, я была зла на других и пыталась притупить эту злость едой. Выпускаю воздух из легких, поворачиваюсь боком к зеркалу и приподнимаю футболку, скрывающую мой свисающий живот. Складки жира говорили мне о том, что нужно было отказаться от какого-либо продукта с огромным количеством жиров, нежели сдерживать слёзы, когда чувствуешь себя тумбой. Аппетит всегда меня будет преследовать, а, собственно, пока он наступает мне на пяты с огромным желанием есть, я никогда не перейду черту своего нормального веса, не говоря уже о худощавой красотке. Значит, моей главной задачей была диета. Я не знала об этой ровным счётом ничего. Понимание диеты для меня словно загадочная Вселенная, но всё же я попыталась вникнуть в суть всего, открыв первую ссылку, выданную в поисковой системе. Пролистав сайты с огромными статьями о правильном питании, нервно захлопнула крышку ноутбука и оглядела комнату. Моё сердце стучало с огромной силой, отдавая четкий ритм в грудной клетке, и я пыталась придумать хоть какое-то решение ситуации. Долго думать не пришлось, и я решила перейти к крайнему варианту, который я откладывала напоследок. Хотелось бы верить, что план "б" заставит меня забыть о том, что все настолько плохо. Закусывая нижнюю губу до боли, я поднимаюсь на ноги и тяжелыми шагами направляюсь в ванную. За идеально выставленными флаконами и тюбиками в навесной тумбе была припрятана мамой упаковка "Фентермина"*, которого, как она надеялась, я не смогу найти. Придется огорчить маму, потому что её попытки оказались тщетными. И вот, я смотрю на пилюлю, что у меня в руке, и даже не моргнув глазом, кладу её на язык. Я до последнего (то есть, до сегодня) не верила в действие этих препаратов. Но теперь я хочу, чтобы мой аппетит прекратился. Вглядываюсь в свои потускневшие глаза и делаю глоток воды из-под крана, глотая таблетку. Хочется верить, что это действительно мне поможет.