Корабли

Не пригласить его к себе в квартиру было бы как минимум странно, поэтому Инна совершила этот акт вежливости, пропуская его в чисто убранную квартиру и позволяя проверить площадь на наличие посторонних. Последнее действие было скорее для проформы, потому что Корсаков скептически относился к такой обеспокоенности со стороны Евгения, учитывая всю специфику ситуации. Как считал Арсений, Мищенко был слишком мелкой фигурой для реального выполнения угроз. Фактически он не имел никакого влияния в тех кругах, где было необходимо. Да, у него были деньги, связи и строительная фирма, но если брать во внимание его честность и неподкупность, то можно прийти к выводу, что вряд ли он бы стал переходить кому-то дорогу. Однако отправитель угроз явно знал о мягком и немного параноидальном характере молодого человека, поэтому решил слегка надавить, дабы увидеть — будет ли результат. Неплохо продумано, но можно было бы всё сделать куда более забавным, — как думал Арсений. Стоцкая любезно предложила гостю чай с пряниками и очень удивилась, когда узнала, что тот пристрастен к хорошему чаю. Эта особенность совершенно не вписывалась в его образ, и если бы у неё попросили  определить, что он любит, то она бы без запинок ответила что-то вроде «крепкий кофе без сахара». Наверное, по причине того, что это как бы входило в тот брутальный образ сильного молодого человека, которого она видела перед собой. Ей совершенно точно хотелось понять, помнит ли он ту их встречу три года назад, потому что она, без сомнений, помнила. Слишком мало времени прошло, чтобы забыть свою безрассудность, эту чёртову неловкую встречу и свою опрометчивую и слишком подростковую влюблённость с первого взгляда. Сейчас, спустя такой промежуток времени, ей казалось, что любовь приходит со временем и начинается она совершенно не со страсти. Пожалуй, фраза «стерпится — слюбится» была именно её нынешним представлением о таких чувствах. Может, это и не было так глубоко и сильно, но тем не менее казалось правильным и обыденным. Пора острых ощущений закончилась — теперь нужна уверенность в человеке и завтрашнем дне. — Ты правда думаешь, что мне нужна защита в твоём лице? — полюбопытствовала Инна, ставя перед своими новоиспечённым телохранителем кружку с молочным улуном и присаживаясь напротив него. — Нет, я так не думаю. Но если с тобой что-то случится, то я не хочу чувствовать себя некомпетентным после этого, — отпивая чай и откусывая пряник, равнодушно произнёс он. Не такой ответ ожидала услышать Инна. Да даже если бы он сказал «виноватым» — и то звучало бы куда более человечным, чем это. У этого парня вообще были какие-то «нормальные» чувства вроде вины, жалости и обеспокоенности? Сейчас он производил впечатление каменного изваяния, у которого отсутствуют какие-либо чувства. — Так ты должен будешь оставаться у меня? Или просто приедешь утром? — Стоцкая наконец задала интересующий её вопрос. Да, это её довольно-таки сильно беспокоило, потому что ей не слишком импонировала его компания, хотя бы по той причине, что совместные ночи — пусть и всего-навсего в одной квартире — с бывшим объектом влюблённости не предвещали ничего хорошего. Было рано и слишком неловко об этом говорить, но в таких ситуациях никогда не обойтись без каких-то курьёзных моментов, которые потом полностью меняют жизнь. По крайней мере, все фильмы и книги подают информацию именно с такой стороны. Пусть это и не всегда правдиво, но лучше было пресечь все отрастающие побеги ранее, даже если и они были только в её голове. — Думаю, что мне необязательно находиться с тобой двадцать четыре часа в сутки, раз мы оба уверены, что это беспокойство неоправданно. Если же у тебя появятся какие-то сомнения по поводу твоей безопасности, тогда уже будем это решать. Договорились? — чётко проговорил молодой человек, не добавляя ни единого лишнего слова. — Завтра утром у меня пробежка, поэтому… — медленно начала говорить Инна, легко стуча пальцами по кружке от странного чувства волнения, но Арсений её перебил: — Отлично. Отправимся на пробежку вместе. И не было никаких веских доводов, чтобы опровергнуть это решение или хотя бы оспорить его. В душе она понимала, что спорить с ним бесполезно, потому что он был как комета, летящая по заданному курсу. Эта брутальность была вызывающе-сексуальна, поэтому стоило бы придержать играющие гормоны и некоторую интимную неудовлетворённость при себе хотя бы потому, что вешаться на агрессивных красавцев в её возрасте и в статусе «в отношениях» было как минимум глупо. Она была не в восторге от его повадок и чётко выраженного тяжёлого и жёсткого характера, но отрицать его притягательность и силу, отсутствующие у её жениха, не могла. Однако у неё есть молодой человек, с которым они построили крепкие и нерушимые отношения с отсутствием ссор и недопонимания, поэтому никакому харизматичному красавцу она не позволит вторгаться в её идеальную и размеренную жизнь.

***

Для Стоцкой было непривычным увидеть на пороге своей квартиры молодого человека в полной готовности в шесть тридцать утра. Ещё не до конца проснувшись, она сначала даже не поняла, зачем он приехал к ней. Не удержавшись, она внимательно осмотрела его. Из-за отсутствия рукавов у черной майки можно было спокойно рассмотреть рельеф рук и плеч, а камуфляжные брюки плотно облегали накаченные ноги. Завершали его облик чёрные беговые кроссовки. Опомнившись, Инна резко отвела взгляд, надеясь, что молодой человек не заметил такого пристального внимания.  — И почему ты ещё не собрана? — вместо приветствия спросил он, скептически осматривая её внешний вид. Да уж, выглядела девушка не слишком презентабельно: волосы наспех были собраны в высокий хвост, а из одежды на ней присутствовал только короткий шёлковый халатик изумрудного цвета. Она только вышла из душа и совершенно забыла о приходе Арсения. Инна потупила взгляд, смущаясь. Конечно, только она могла в начале знакомства так сильно ударить в грязь лицом перед давним объектом обожания. Такая странная штука, как везение, всегда поражала её. — Пять минут, Инна, — четко произнес Корсаков. Она вздрогнула, когда он произнёс её имя. В первый раз за эти два дня. Для полного счастья не хватало только того, что он вспомнит их встречу и посмотрит на неё этим снисходительным и холодным взглядом. Нет, с романтической точки зрения он был ей абсолютно безразличен — это она решила для себя сразу. Да, он был безусловно привлекателен внешне, но его внутренний мир, кажется, нуждался в серьёзном ремонте, а трудности сейчас были ни к чему. Тем более наличие жениха целиком и полностью говорило о статусе несвободной девушки, поэтому рассматривать — дело одно, а заходить дальше — совершенно другое. Действительно в рекордные сроки переодевшись в майку и леггинсы и надев беговые кроссовки, девушка размялась и отправилась вместе со своим телохранителем на пробежку. Наушники Инна с собой не брала, так как считала это совершенно невежливым с её стороны. Поэтому они спокойно бежали в тишине, наслаждаясь таким спокойствием. Наверное, это было странно, но именно в этот момент Инне не хотелось как-то выделиться, показать себя; достаточно просто было подстроиться и быть самой собой. Ощущение было на редкость странным и непривычным, и девушка никак не могла понять причину его появления. Последний выдох, когда левая нога касается земли, — и на этом их утренняя пробежка закончена. С ним было непривычно: это выходило за грань её зоны комфорта и это нещадно заставляло задавать вопросы, которые необходимо было забыть. Эти вопросы были слишком неправильными.  — Я первый в душ, — спокойно сказал он, забирая спортивную сумку с вещами из своей машины и вместе с девушкой направляясь к подъезду. Инна лишь рассмеялась в ответ, сказав: — Разбежался. Это была какая-то перчинка, нелепый и почти детский вызов, но до жути вдохновляющий и поднимающий настроение. Арсений до конца не мог понять, почему он выхватил из рук девушки ключи от квартиры, которые она крутила в руке, самодовольно смотря на него, и быстро преодолел шесть этажей пешком, опережая девушку на пару пролётов. Она, поддавшись своему внутреннему ребенку, понеслась за ним, смеясь. Это была маленькая игра, которую вскоре следует забыть. Поддаться моменту раз — одно, но совершать это постоянно — уже совершенно иное. Вот так, быстро справившись с замком, Арсений спокойно зашёл в ванную и закрыл за собой дверь на замок. Полотенце он догадался взять в шкафу в той же комнате, параллельно посмеиваясь на тем, как объект его наблюдения возмущённо чертыхается. Такая — почти настоящая — она нравилась ему куда больше, чем та идиотка, которой она хочет казаться. Но ей всё ещё есть, что скрывать. И, кажется, он уже на шаг ближе к разгадке.

***

— Нет, Дана, я не видела его в этом чёртовом полотенце, завязанном на бёдрах. Тебе пора завязывать с дешёвыми любовными романами, — смеясь, отвечала Инна своей подруге, уютно расположившись в кресле вечером и закинув ноги на спинку. Эта поза выглядела довольно-таки странно, но именно она в какой-то степени напоминала ей прошлую жизнь и те весёлые посиделки с друзьями, когда они дурачились и делали забавные фотографии, которые теперь были удалены с телефона. Ворошить прошлое — поливать грязью настоящее. — Прости, дорогуша, но как бы сексуален он ни был, ты должна помнить, ради чего ты сейчас живёшь. Сблизиться с ним — разрушить к чертям все твои старания за эти три года, — как обычно произнесла Дана снисходительным и несколько наставляющим тоном. Какой бы стервозной она ни пыталась быть, Стоцкая всё равно видела в ней только лучшее. Именно она предложила этот план и фактически помогала в решении всех проблем. Да, в этой дружбе Инна была ведомой и готова была слепо следовать за Даной в случае любой неприятности. — Я всё понимаю, не переживай. У меня ещё остались мозги. Хорошо, что он меня не помнит. Это бы усилило мою проблему в разы, — задумчиво сказала девушка, представляя воплощение в жизни такой ситуации. Это точно повлекло бы за собой множество неловких моментов, с которыми было изрядно тяжело справляться. — Лучше расскажи мне, как прошёл вечер с Ваней. Ты, помнится, чересчур хорошо о нём отзывалась. Конечно, Стоцкая любила слушать о парнях Даны и восхищаться тем, с какой легкостью она отпускает одного и появляется с другим. «Играет с новой жертвой», как говорила Инна, посмеиваясь над подругой. Но в каждой шутке была только доля шутки.  — Он настолько идеальный, что хочется сдохнуть, — скептически заключила Орленко, а Инна уже знала, что подруга в этот момент возмущённо надула губки и закатила глаза. Одна из её старых привычек. В ответ русоволосой оставалось лишь фыркнуть. Ей было даже отчасти жаль красавца Ваню, который уже давно имел виды на подругу. Но её жутким требованиям никто не мог соответствовать — и это доставляло проблемы. — Сбавь обороты, ¬— только и ответила девушка своей подруге. — И не подумаю, — Орленко рассмеялась, но после добавила уже вполне серьёзно: — Не хочу портить его идеальность, как бы он мне ни импонировал. Мои секреты принесут ему боль и разочарование. Всё же иногда она задумывалась о чувствах других, как отметила Инна. Пусть и тщательно скрывала это за маской надменности. Такое поведение уже стало её жизненным кредо, поэтому ничего менять не стоило. — Кажется, мне пора. И помни, что цель важнее всего. Целую, — наспех попрощавшись, Дана сбросила, оставив подругу наедине со своими мыслями. Мыслями, которые, казалось, медленно, но верно поглощают её разум и склоняют её в совершенно неправильную сторону.

***

Спустя неделю однообразных дней, длившихся с будто бы насмешливой медлительностью, Инна ничего больше не слышала от своего мужчины, хотя, признаться честно, думала о нём всё меньше и меньше. И вовсе не потому, что рядом находился очаровательный (и одновременно угрюмый) телохранитель, как она убеждала себя. Их отношения с Арсением за эту неделю не сменились даже на приятельские. Каждое утро он стучал в дверь её квартиры в одно и то же время, а после весь день находился рядом с ней, куда бы она ни пошла. Трудно было в таком признаваться, но за это непродолжительное время Инна уже начала привыкать готовить еду на двоих (хотя первое время Арсений отказывался от её стряпни, что её несказанно обижало) и даже специально купила его любимый чай. Её телохранитель всегда был до тошноты молчалив, а когда он говорил, то сугубо по делу и таким невыносимым тоном, что девушке хотелось его непременно заткнуть. В то же время её обуревали сложные чувства, которые она не могла понять. Куда же так быстро улетучилась вся её привязанность и теплота к Жене? Да, когда она вспоминала о нём, в душе отдавало печалью, но эта печаль была скорее сестринская. Всё было настолько непонятно и абсурдно, что иногда в девушке будто бы боролось две личности: одна любила Евгения как мужчину, а другая — как милого сердцу брата, оберегающего её от любых напастей. Дана только посмеивалась над этим и говорила, что это всё из-за брутального охранника, который даже её не помнит. Правда, она совершенно не одобряла его кандидатуру и советовала держаться подальше от личностей вроде него. «До добра не доведут», — утверждала она, словно бы зная по себе. — Инна, а где чай? — послышалось с кухни в то время, как девушка вытирала пыль в гостиной, стоя на цыпочках на спинке кресла и отчаянно пытаясь достать тряпкой до рамки картины какого-то художника-любителя, которую она приобрела на ярмарке в прошлом году. Вздохнув от собственного бессилия в попытках совладать с несчастной картиной и недостатком собственного роста (хотя она была далеко не коротышкой), Инна неуклюже спустилась с кресла и отправилась на помощь к молодому человеку. Арсений за это недолгое время, проведённое рядом с объектом своего наблюдения, осторожно присматривался с ней, натыкаясь на какие-то незначительные детали, добавляющие ей очаровательного шарма. Редкие искренние и широкие улыбки, мгновенно скрываемые за обычной вежливостью, светящиеся глаза выдавали в ней что-то такое радужное и даже — совсем немного, право, — желаемое. Ему казалось, что стоит ей стать настоящей, как весь мир вокруг тут же наполнится красками для всех окружающих её людей. Этот свет, что она в себе похоронила, ещё покоился глубоко внутри. Его же свет давным-давно потух, поэтому было бы совершенно глупо и рискованно надеяться, что он будет тем самым, что сможет заставить её жить заново. Максимум, что он мог сделать, проявляя свою странную и извращённую заботу, — заставить её погрузиться на дно и открыть свои спрятанные тайны, заставляя молодого человека наслаждаться моментами своего неожиданного грехопадения. — Сейчас, секунду, — сказала она, приближаясь к нему. — Он был на верхней полке. Я достану, — пробормотала она, становясь на носочки и тщетно пытаясь дотянуться до жестяной банки с его любимым имбирным чаем с апельсином. Он спокойно начал доставать банку и вдруг почувствовал, как девушка, словно в замедленном действии, случайно коснулась его предплечья и провела пальцами по выступающим венам. Это действие было неосознанным с её стороны, но пробирающим насквозь их обоих. Девушка и молодой человек замерли, чувствуя это напряжение, похожее на электрические разряды, летающее между ними. Этот краткий миг был словно вырван из контекста. Он не должен был произойти, и никто из них не должен был ощутить всё то, что между ними произошло. Инна испуганно отдёрнула руку, отходя от нелепого шока, а Арсений спокойно взял ту треклятую банку, пытаясь собраться с мыслями. Нет, она ему всё ещё неинтересна. Это всего лишь человек, которого нужно разгадать.