Корабли

Всего лишь пару месяцев назад Арсений бы с легкостью посмеялся над человеком, сказавшим, что он поступит вопреки одному ему известной правде, за которую так упорно боролся. Оправдание своего будущего поведения Корсаков, конечно, придумал – без этого молодой человек просто не смог бы выйти сухим из воды и не предать свою истину. Вечные «только откровенность, только справедливость, только принципы» осточертели всем, кроме него. Один только Арсений упорно продолжал стоять на своем, уверенный в своей правоте и не желающий колебаться и смягчаться. Раз за разом повторяющиеся «я прав», «я на стороне правды», «это на благо» были всего лишь успокоением для его якобы существующей совести. На самом деле, этой совести для него попросту не существовало, и он успокаивал самого себя, чтобы в итоге не пришлось однажды утром проснуться и осознать свое ничтожество. Сейчас он находился в пути к квартире Даны, откуда должен был забрать Инну. Ставки повышались с каждой встречей, а отступать назад в самый последний момент перед победой совсем не хотелось. Молодой человек был всего лишь в шаге от того, чтобы ее окончательно сломать, узнать все ее тайны. Только вот он был не готов заплатить за это. И, говоря о расплате духовной, надо заметить, что это было его единственное слабое место – расплачиваться было даже нечем. – Привет, – сев в машину, Инна улыбнулась ему так, как не улыбаются своим телохранителям. В ее глазах пылал задорный огонек, и Корсаков буквально не узнал девушку. Она словно изменилась за одну ночь. Но хорошо бы, если это окажется всего лишь ошибкой. К такой подопечной он был не готов. Если раньше между ними была стена из ее благоразумия, то сейчас появлялось чувство, что оно просто исправилось, и Инна была уверена в своих действиях. А она не должна быть в них уверена, потому что тогда все покатится к черту. Ловить момент – определенно то, что он собирался делать. И если до этого можно было бы полностью сместить всю вину на его настойчивость, то сейчас, продолжи она линию своего поведения, треклятое чувство вины будет уже лежать не только на его плечах. – Как прошла ночь? – решив игнорировать его молчание, спросила она. Для Стоцкой сейчас было совершенно неважно, хочет он говорить или нет, – этого хотела она. Девушка поражалась самой себе. Но, в ходе долгих разговоров с подругой вчера, поняла, что все еще любит его. Или уже любит. Все его – начиная от небольшого шрама на лопатке, который она заметила совершенно случайно, и заканчивая бесцеремонным поведением и раздраженным взглядом. Это чувство – словно тебя одновременно столкнули вниз с многоэтажки и вознесли до небес – сопровождало ее каждую секунду. Мечты снова вернулись в ее жизнь, и Стоцкая начала жить ими. Инна была уверена, что все ее надежды в итоге воплотятся в жизнь. Ей было совершенно плевать на доказательство его чувств, девушка просто в них верила. Прокручивала в голове каждый момент рядом с ним и по-новому замечала быстрые взгляды, движения уголков губ, незначительные прикосновения. Весь мир в этот момент обрел значимость. А она стала самой собой. Вернулась на три года назад и восстала из пепла, как феникс. Инна невольно начала олицетворять себя с фениксом. – Прекрасно. А у тебя? – сухо ответил он, даже не бросая на нее раздраженного взгляда, а просто смотря на дорогу перед собой. Ему не нравилось ее поведение. Больше всего то, к чему это может привести. – Она могла бы пройти и лучше: более, хм, беспокойно, – одаривая его многозначительной улыбкой, ответила Инна. Она пыталась найти небольшую лазейку, чтобы растопить весь этот лед, покрывавший только верхний слой его внутреннего мира. Стоцкая была готова рискнуть, потому что наконец-таки поверила в собственные силы. Что все еще можно исправить, а любовь, как обычно одержит победу. Потому что девушка все еще надеялась повторить сценарий детских сказок и верила в волшебство. В свои двадцать два ей стоило бы, в первую очередь, вырасти. Этот недолгий трехлетний период был началом становления ее как серьезного человека, но сейчас все пошло на спад. Небылицы снова вернулись в ее жизнь, фантазии атаковали ее голову, а она сама уже не представляла свою жизнь без напряженных описаний каждого действия. Все самое важное Инна складывала в текст в своей голове, как бы печатая свою историю. Ей нравилось придумывать, как будет лучше описать действия, выхватывать из мыслей какие-то колкие фразы. Определенно, кто-то тут заигрался, потому что выдуманный мир стал сливаться с реальностью. – Мне бы не хотелось после решать очередные твои проблемы, – словно не обратив внимания на откровенный флирт, сказал Арсений, плавно поворачивая на светофоре. – Даже если бы проблемой был ты? – парировала Стоцкая, настроившись на победу. Она не сомневалась, что сможет добиться желаемого эффекта. Корсаков, на самом деле, ожидал подобного ответа, хотя до последнего надеялся, что эта часть Инны сгинет в небытие. Такой она ему не нравилась. Слишком развязная и слишком предсказуемая. Если по отдельности это могло бы быть терпимым, то вместе – никогда. Несмотря на раздражение от ее поведения, Арсений промолчал и решил продолжать действовать по сценарию, ведь финал стоит всех потраченных сил. Он так желал довести ее до грани, увидеть, на что она способна, а потом сломать, как фарфоровую куклы, вдоволь наигравшись ею. Это было бы таким идеальным исходом событий. – Я хочу пиццу. Как насчет заказать ее на дом? – она улыбнулась, ликуя от своей победы. Стоцкая была уверена, что загнала его в тупик. Осталось только медленно подобраться – и все, дело сделано, счастливый конец близок. Арсений в ответ сдержанно кивнул, не имея никаких возражений. – Мм, с морепродуктами? Мясную? С грибами? – задумчиво спросила Инна, вопросительно глядя на нее. – Я хочу с ананасами. Листая ассортимент в телефоне, Стоцкая в нерешительности надула губы, делая выбор. Последнее слово оставалось за Арсением, ответ которого она дожидалась. – Закажи грибную, – просто ответил он, даже не глядя на нее. Она не стала возражать, и вот он уже понял, что в мелочах она с легкостью подчиняется. Отсюда можно было сказать, что и в более крупных вопросах тоже. Нет, это, определенно, не было так интересно, как он рассчитывал. Только, несмотря на весь скептицизм, слова Алины все еще крутились в его голове. Корсаков со стойкой уверенностью отгонял их, но в такие моменты, когда его взгляд ненароком падал на сидящую рядом девушку, такую спокойную и до одури поверхностную, он понимал, что в них есть смысл. Любовь для него – всего лишь очередное выдуманное слово, что-то далекое от его привычного мира, отчужденное. Поэтому сейчас, когда это слово могло влиться в его жизнь, Арсений хотел буквально убежать от него, скрыться в безопасном месте, не подвергать себя этому. Осознание, что твой идеальный мир и построенные принцы могут разрушиться, не обошло стороной и молодого человека. И как теперь он мог судить Инну, если сам проходит по идентичному сценарию? Понимание, что просто поговорить им тяжело, приходило слишком медленно. Каждое последующее слово девушке приходилось обдумывать, чтобы не сказать ничего лишнего. Она чувствовала себя не так, как ей бы этого хотелось. В ее мечтах она испытывала необычайную легкость и абсолютное душевное спокойствие. В жизни все оказалось совсем иначе. – Я устала, ладно? Я просто хочу тебя, почему этого недостаточно? – не выдержала Стоцкая, высказывая свое возмущение. Слишком много было незавершенности и неуверенности, и она решила взять наконец-таки контроль в свои руки впервые за всю свою жизнь. Так контроль в неумелых руках становится заряженным пистолетом в руках сумасшедшего. – Лучшее, что ты можешь сделать сейчас, – заказать чертову пиццу и прекратить показывать мне свою неудовлетворенность. В противном случае можешь просто заткнуться, – холодно отрезал Арсений, даже не взглянув на сидящую рядом девушку. Но эти слова, призванные ее заткнуть, только распалили скопившуюся злость. Сказать, что она не понимала, к чему приведет этот выбор, было бы откровенной и неумелой ложью, потому что надежда на что-то светлое и страшная реальность – как две наиболее удаленных друг от друга страны на карте мира, без шанса на пересечение. Выбор всегда чего-то стоит. Вопрос лишь в том, какое из двух зол предпочтительнее. В этот раз Инна сделала самую крупную ставку и выбрала наихудший вариант, предоставив все остальное в руки судьбы, в которую столь отчаянно верила. – Лучшее, что ты можешь сделать сейчас, – наконец-то удовлетворить меня. В противном случае можешь заткнуться и ехать молча, – почти слово в слово она повторила его реплику, вкладывая чувственную двусмысленность и меняя тон на игривый. Эта бомба замедленного действия в виде их обоюдного желания физической близости, наконец-то взорвалась. Когда они подъехали к дому, чувства были накалены до предела. Арсением двигало желание обладать, Инной – быть во власти его тела. Лифт ехал слишком медленно, а напряжение росло чересчур стремительно. Не отрываясь, Арсений смотрел в глаза стоящей перед ним девушки, словно бросая ей вызов, проверяя ее на прочность. Оставался последний шанс повернуть назад и выбрать путь отступления, но Инна держалась слишком крепко. Между их взглядами проходили почти реальные удары тока, ее рваное предвкушающее дыхание так и манило его опускать взгляд сначала на приоткрытые и призывающие губы, потом на вздымающуюся грудную клетку. Она ни разу не дотронулась до него, но уже успела накалить до предела. Не было смысла ждать, пока этот чертов лифт остановится на нужном этаже, если можно прямо сейчас обжечь горячим дыханием кожу, обхватить чувственные губы в поцелуе, сплестись языками воедино и при этом смотреть друг другу в глаза, накаляя атмосферу. У него был вкус кофе и мятных конфет, у нее – чего-то сладкого, похожего на мороженое. Наслаждение от поцелуя нельзя было описать словами, потому что эта интимная атмосфера никогда не поддастся никаким описанием. Это слишком хорошо, чтобы быть настолько правдивым. Лифт звонко щелкнул, оповещая о своем прибытии, но заставил двух любовников только на минуту отвлечься от ласк, чтобы открыть и закрыть дверь в квартиру и предаться еще большему блаженству. Инна старалась медленно снимать одежду с Арсения, но желание настолько переполняло ее, что, не выдержав, она просто спешно расстегнула черную рубашку на нем и отбросила ее в сторону, на ковер. Все еще покрывая лица и шею друг друга поцелуями, они медленно добирались до спальни. Девушка потянулась к ширинке на его джинсах, когда он терзал ее чувствительную шею, чередуя поцелуи и легкими укусами. – Тшшш, – он оторвался от ее шеи, одной рукой убрав ее руки от своего паха, а другой – нежно приложив палец к губам девушки. Инна в это мгновение соблазнительно провела языком по фаланге пальце, после взяв его кончик в рот, нежно посасывая. Их взгляды все еще были направлены друг на друга: глаза в глаза, как будто бы каждый боялся потерять этот контакт. Медлительность отнимала все силы, но повышала желание. Вот он уже, сорвавшись, толкает ее в стену, страстно целуя, а девушка отвечает ему со всеми накопленными эмоциями, примешанными в поцелуях. Возбуждение заполняет все мысли, хочется быстрее снять его долгожданную разрядку, но Арсений мучает ее тело, облизывая и прикусывая соски по очереди. Не выдерживая, Инна громко стонет, упершись головой о стену, заставляя его наслаждаться издаваемыми звуками. Одежда на ней перестала существовать еще на полпути, но девушку эту не беспокоит, настолько она поглощена безудержным желанием. – Быстрее, пожалуйста. Я хочу тебя, – она не может сдержать эти слова, признавая поражение. Жаркий шепот из ее уст звучит чертовски хорошо, словно побуждая молодого человека продолжить. Арсений вызывает у нее еще один вздох, спускаясь поцелуями вниз по животу, но внезапно останавливаясь, понимая, что настал тот самый пик ее возбуждения. Снова возвращается к губам, неистово целуя, показывая свою силу, заставляя ее еще раз признать поражение и подчиниться. Достав из заднего кармана презерватив, Арсений спустил джинсы и нижнее белье, раскатав средство защиты по головке. Закинув ноги Инны себе на бедра, он резко насадил ее на член, вызывая у обоих вздох. Ощущение наполненности, испытываемое Инной, тяжело было описать словами. Это порождало в голове мысли, что они созданы друг для друга, и с каждым толчком она понимала, насколько идеально он трахает ее. Их рваные вздохи смешивались с пошлыми поцелуями и игрой языков. Девушка периодически проводила языком по его уху, а позже спускалась губами по шее, прикусывая нежную кожу, снося ему крышу и заставляя стонать. Его темп ускорялся, и она понимала, что они оба были уже на грани. Ее ноги слегка трясло от приближающегося оргазма, который оказался самым ярким в ее жизни. Весь мир сфокусировался вокруг этих интенсивных ощущений и чувства, будто она падала и снова поднималась. Он кончил почти сразу же после нее, еле слышно простонав. Сказать, что этот секс изменил все, – не сказать ничего. Спустя полчаса, после быстрого душа, они сидели на кухне и ждали ту самую пиццу. Инна постоянно отводила взгляд, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, лишь бы не на нем. Завтра утром позвонит Евгений, и она снова вживется в роль волнующейся влюбленной девушки, непрерывно беспокоящейся о своем молодом человеке. И кто бы понял ее состояние, – то, что она искренне беспокоилась об одном и так же искренне сходила с ума от желания почувствовать в себе другого. Но это было слишком сложно даже для ее понимания. – Посмотри мне в глаза, – настойчиво произнес Арсений, внимательно наблюдая за ней. Она игнорировала его изучающий взгляд на протяжении последних десяти минут, полностью погруженная в свои мысли. Даже сейчас, услышав, что молодой человек ей что-то говорит, осознание слов пришло не сразу. – Что ты хочешь? – вопросительно взглянула на него Инна. И снова его взгляд сочился уверенностью и самовлюбленностью, подчинял себе. Как бы это не было приятно и завораживающе, это ощущение силы слишком сильно давило, будто призывая сдаться. – Что ты хочешь? – повторила вопрос девушка, пытаясь так же неотрывно смотреть на него. Но вместо этого Арсений спрыгнул с барного стула и приблизился к ней, становясь между ее ног. Положив руку на ее шею, он жестко притянул ее к себе, нежно соприкасаясь губами и медленно, размеренно целуя. – Я наслаждаюсь, – Корсаков уверенно улыбнулся, показывая свои ямочки. – Кажется, принесли нашу пиццу, я слышу звонок.