Туда и обратно

Меньше всего во время полёта на дирижабле Б’элан нравилось то обстоятельство, что за пределы своей каюты нужно выходить. Конечно, можно было по возможности минимизировать это время снаружи, занимаясь у себя планированием, чтением – да существовала просто масса вещей, которыми можно себя занять, если подумать! – но это означало бы сдаться, ещё даже не приступив к той миссии, что возложили на неё сородичи. А она, как представитель своего народа, такого себе позволить не могла – значит, нужно было выходить в кают-компанию и наблюдать эдакую уменьшенную до крайности модель мира людей, чуждого и неуютного. Самым обидным оказался тот факт, что поговорить, дабы узнать об этом новом для неё мире, Б’элан было всё равно особенно не с кем, кроме той полукровки, что являлась её соседкой по каюте. Впрочем, стоило признать, что с кем-кем, а с соседкой ей повезло: в отличие от остальных пассажирок, с ней оказалось очень легко найти общий язык, несмотря на разницу едва ли не во всём. К’эри Меланж, наверное, с каждым пассажиром и даже со всем экипажем дирижабля смогла бы найти общий язык: неизменно доброжелательная, улыбчивая, тактичная, внимательная к собеседнику – все эти качества очень пригодились бы сейчас и самой Б’элан. И даже эта ненавистная в обычное время человеческая непосредственность, которая так раздражала во многих представителях этого народа, у полуэльфийки была какой-то иной, правильной. И в сочетании с остальными качествами это даже привело к тому, что в первый же вечер они начали общаться неофициально, и более того, Б’элан даже спрашивала иногда совета… — Людям я обычно представляюсь как Кэри, — отвечала полуэльфийка на вопрос касательно разного рода тонкостей, — либо просто прошу меня потом так называть. Дело в том, — поясняла она, — что ни один человек, если он, конечно, не жил с эльфами как минимум лет десять — а для них это очень, очень большой срок, — не сможет произнести эльфийское имя правильно. — Значит, думаешь, мне тоже стоит, — здесь Б’элан задумалась над формулировкой, — очеловечить, что ли, своё имя? — Либо смириться с тем, что собеседнику будет неудобно, — она пожала плечами, — и вместо красивого имени у них и выходить будет… одни боги знают что. Очень хотелось спросить собеседницу, откуда она научилась так общаться с, казалось бы, абсолютно незнакомыми разумными, но даже здесь мисс Меланж сумела предвосхитить вопрос (и правильно, поскольку ни один уважающий себя эльф не решится на подобную бестактность). Оказалось, что её отцом был весьма видный человеческий политик, и возможно, он мог бы стать ещё более видным, не свяжи он свою судьбу с эльфийкой. Но, судя по рассказу К’эри, он об этом как-то не жалел, предпочтя карьере счастливую семейную жизнь. И действительно, одним из главных (зато и постоянных) споров в их семье был спор о главенстве магии над технологией (и наоборот). А теперь выросшая уже дочь мечтала как можно лучше изучить и то, и другое, а также узнать для себя возможность синтеза дисциплин. Стремление, сколь похвальное, столь и сложное. С остальными пассажирами общения практически не получилось. Нет, можно было завести светский разговор и перекинуться парой слов с Викторией Варрингтон, младшей дочерью какого-то мелкого дворянина, или с гномом по имени Годфри Кастлбургер, была ещё человеческая девушка по имени Вильгельмина Карпентер и… всё. Точнее если общение с этими пассажирами было нормальным для эльфа её положения, то с остальными – уже не очень. Второй эльф на борту явно не принадлежал ни к одному из благородных кланов, ещё один полуэльфийский субъект не внушал доверия своим видом, а единственный (кроме, вероятно, капитана воздушного судна, которого она не решалась отвлекать) на борту человек, который по положению ещё мог подходить для разговора, если доверять ощущениям, практиковал чёрную некромантию. Вот и беседы, что внутри каюты, что вне её, Б’элан чаще всего вела с К’эри. Если же говорить о том, что шокировало её в мире людей, помимо вездесущих технологий и достаточно большого количества представителей разных рас, то, пожалуй… нет, таких пунктов было весьма и весьма много. Но на первом месте стояло практически поголовное потребление виски и табака – такого у себя дома она не могла представить. Удивляло, что курили почти все: курил какой-то полуорк со сплющенным носом, курил поголовно весь экипаж «Зефира», закуривали дамы и кавалеры, даже единственный полуогр на борту – и тот смолил какой-то дешёвенькой сигарой. Сама Б’элан потребляла на борту чаще вино: не потому, что она любила выпить, и не потому, что не было ничего ещё подходящего, просто она стала замечать, что с бокалом красного в руке легче переносит эту острую, пропитавшую всё насквозь вонь от табачного дыма. И как же, как же, всё-таки, хорошо, что посадка дирижабля в Таранте должна исправить эту ситуацию. Этим днём она всё так же вышла в кают-компанию, так же пыталась разобраться в этом странном и безумном мире людей, даже надеясь на успех в этом нелёгком деле, так же собиралась уже вскоре возвращаться к себе, измотанная разговором с гномом (что неудивительно, учитывая, что типичный гном любой разговор может свести к теме денег), когда случилось Это. Б’элан заметила первые признаки грядущей беды только тогда, когда разумные вокруг уже начали выражать беспокойство, не успевшее, правда, ещё перерасти в панику. Но ненадолго. — Нас атакуют! – она не знала, чей это был крик, но только в этот момент осознала, что до этого в гондолу попали выстрелы. – Они на каких-то странных машинах! Ещё несколько мгновений – и началась паника. Все вокруг пытались что-то (что?) делать, куда-то бежать, прятаться… а потом раздался мощный удар, гондолу резко тряхнуло – и в ней смешалось, казалось, всё. Б’элан оказалась зажата каким-то диваном, в лежачем положении, а по лицу её, судя по запаху и по тому, как нестерпимо щипало правый глаз, растекался чей-то виски («и на платье, наверное, тоже попало» — мелькнула у неё на мгновение отстранённая уже мысль). На дальнейшие события внимание она уже не обращала: огонь, взрывы, непонятное отсутствие боли (кроме как в глазу) – всё это уже не было особенно важным. Требовалось очень быстро понять, как же спастись. Стихийная магия Воды или Природы ей помочь ничем не могла – а остальные ветки она знала гораздо хуже. Теоретически, будь она хорошо подкована в школах Воздуха, Земли или Силы и не находись она посреди огромного количества разрушающихся механизмов, шансы на спасение были бы. Но её умения в текущей ситуации позволяли лишь дождаться предсказуемого финала, так до самого конца пытаясь наложить на себя левитацию, превратиться в камень или просто остановить падение… безуспешно. Чтобы сосредоточиться как можно сильнее (недостойно высокородного эльфа сдаваться даже в самом безнадёжном положении, не пытаясь предпринять ничего), она закрыла глаза и попробовала максимально отрешиться от действительности, но всё равно, казалось, чувствовала, что земля всё ближе, ближе… * * * Удара о землю она так и не заметила, словно его не последовало, да и казалось, что всё вдруг куда-то исчезло, испарилось. Если так и должна чувствоваться смерть, то Б’элан была даже рада тому, что худшие ожидания не оправдались, и всё закончилось быстро и безболезненно. Непонятно было только, что же должно случиться дальше, и почему всё ещё щиплет правый глаз. А для начала стоило всё-таки осмотреться, и понять, почему ей кажется, что вокруг камень. Когда она открыла глаза, то оказалось, что вокруг действительно каменные стены, а тело её полусидело-полулежало, прислонившись к одной из этих стен, посередине какого-то тёмного коридора, в обоих концах которого горели факелы. А ещё к ней направлялся человеческий юноша в достаточно странной одежде, кажется, мантии. — Вы… с вами всё в порядке? – он казался взволнованным, но говорил определённо на людском языке с акцентом… если вспоминать ту информацию об акцентах, которая была известна ей, то выходило, что он родом из Кумбрии. — Пока не определилась, — честно ответила Б’элан, но потом решила честно спросить. – А вы вообще кто? – Насколько она знала, джентльмен у людей должен первым представиться даме. Возможно, в Загробном Мире или Кумбрии дела обстояли иначе, но к таким обстоятельствам жизнь её не готовила. — Г-гарри Поттер, м-мисс, — юноша оказался весьма удивлён её поведением, видимо, она что-то делала не так. Или ситуация в целом была немного неправильной. Но в любом случае этот некто Гарри помог ей подняться, за что Б’элан была ему даже благодарна. – А… вы? — Я? – она задумалась, и вспомнился тот памятный разговор с К’эри Меланж об именах и представлении людям. Что ж, может, самой её знакомой уже и нет в живых, но хотелось, чтобы хоть её наставления не оказались напрасными. – Зови меня, — она чуть запнулась, на ходу подбирая наиболее нормальную человеческую версию своего имени, — Белла. Когда человек дёрнулся, попытавшись потянуться за каким-то предметом, и на лице его отобразилась готовность к драке, стало понятно: что-то пошло не так, и межрасовое взаимодействие закончится кровопролитием, если она срочно ничего не предпримет. Но к счастью, все благородные эльфы носят при себе кинжалы, а главное, довольно долго обучаются ими пользоваться – и дом Т’сераа в этом плане не был исключением. Поэтому ещё до того, как юноша успел что-либо окончательно предпринять, он уже был прислонён к стене, а в горло его упирались девять дюймов остро заточенной стали. — Без глупостей, — на этих словах человека угораздило дёрнуться, и по лезвию потекла тонкая струйка крови. – Я же сказала, без глупостей. В твоих интересах рассказать, где я и как я сюда попала, человек, — она, конечно, не думала, что этот Гарри многое сможет пояснить, но какие-то сведения и инструкции ему же дали? — Как будто я знаю, откуда ты здесь взялась, Беллатрисса! – с надрывом выдал юноша. — Во-первых, Б’элан Т’сераа, — ей очень не нравилось, когда кто-то искажает её имя, причём таким мерзким образом, зато она успела оценить всю правоту своей полуэльфийской знакомой с дирижабля, — и не стоит коверкать моё имя. А во-вторых, кажется, у меня появилось к тебе немало новых вопросов. К примеру, — Б’элан цокнула языком, — откуда тебе вообще известно моё имя, кто тебе его сказал, и почему меня ожидали здесь… — она на секунду запнулась. – Но вначале придётся всё-таки ответить, куда именно вы меня затащили. Итак, где я? — В Хогвартсе, — ответил человеческий юноша, что несколько напрягло представительницу одного из древних эльфийских родов: её положение позволило получить хорошее образование, в том числе, по географии, но про Хогвартс она не слышала ничего. Но мгновением позже она снова вспомнила, что должна была умереть, а значит, вполне может оказаться и за пределами Арканума. — Хогвартс – это что? – следовало уточнить местоположение и местную географию. – И где ближайшее эльфийское посольство? А потом расскажешь, как я здесь очутилась. — Эльфийское… что? – во взгляде юноши отражалась напряжённая работа мозга. — Посольство. Я что-то не то сказала? – спокойно ответила Б’элан. – И кстати, ты мне так и не рассказал по поводу Хогвартса: что это и где это. — Хогвартс – это школа волшебников. И замок. А эльфийское посольство… — юноша запнулся, но внезапно во взгляде, казалось начало отражаться понимание. – Мисс, мне кажется, вы просто пьяны. — Нет, мальчик, если на меня пролилось виски, это ещё не значит, что я пьяна, — она чуть усилила нажатие и попробовала применить воздействие ментальной магии (эту ветвь магии она умела использовать совсем немного, и то это было скорее побочным результатом её умений в магии Природы). – И не надо заговаривать мне зубы: у меня к тебе были конкретные вопросы. — Да что вы все от меня хотите?! – он взорвался, зафонтанировал эмоциями, а также дёрнулся так, что Б’элан едва успела убрать кинжал, дабы человек на него не напоролся. – Нет, я не слышал ни про какие посольства эльфов! Я знаю только про общину этих мелких лопоухих созданий в Хогвартсе! – он распалялся всё больше. – И про посольства садовых гномов и пикси я тоже ничего не слышал! – он внезапно затих, а потом продолжил, уже неразборчиво. – Может, это конец? А у меня предсмертные глюки про Беллатриссу? Которая ищет в школе посольство эльфов? – он захихикал, потом снова перешёл на какое-то бормотание. В конце концов Б’элан не выдержала и от души влепила ему пощёчину, после чего взгляд человека, казалось, прояснился. Она уже убедилась, что вряд ли он представляет собой такую опасность, и теперь могла разглядеть его получше и попытаться оценить. Если переводить на человеческие мерки (а на эльфийские мерки ему было лет сто пятьдесят), то лет пятнадцать ему явно было, но с другой стороны, совершеннолетия он скорее всего не достиг. Растрёпанные волосы, старые очки, общее тощее строение и неухоженность – всё это свидетельствовало о том, что перед ней явно ученик чародея, и вряд ли из наиболее одарённых. Некоторый интерес вызывал шрам на лбу, похожий на молнию, отчётливо выделявшийся среди свисающих прядей. В любом случае, от него явно мало чего можно было добиться, и имело смысл поговорить с его наставником. — Я так поняла, что ты учишься в этой школе? – уточнила Б’элан на всякий случай. — Да, я студент пятого курса, — ответил юноша. – Если ты действительно не знаешь, кто я такой. — Итак, если ты хочешь, чтобы твои злоключения закончились побыстрее, — вдохновенно начала она, — то тебе придётся проводить меня к своему учителю. — К какому из? – спросил он уже несколько лениво. – Или вы имеете в виду директора Дамблдора? — Наверное, именно его, — чуть подумав, ответила Б’элан. — Но он не станет нас принимать, даже если я отведу нас к его кабинету, — попытался возразить юноша. — Ничего, я постучусь, — она улыбнулась, — а ты, главное, отведи. И кстати, то, что я убрала кинжал, не значит, что я не смогу им воспользоваться, если ты попытаешься что-либо провернуть по-своему. Ученику не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться и повести эльфийку за собой. Они шли по коридорам замка, мимо старинных гобеленов, факелов на каменных стенах и очень интересных картин: на них люди удивительным образом двигались и даже могли говорить, как друг с другом, так и с тем, кто находился напротив. Б’элан вначале подумала, что это такие местные порталы, вроде тех, что должны находиться в Тулле и про которые ей в своё время рассказывал наставник, но потом поняла, что ошибалась. Это были явно обычные картины – только нарисованные на них люди могли жить в них, как в своём собственном мире, и даже казались разумными (а может, и правда были таковыми). Она сама слышала, как портреты разговаривают между собой, а кто-то, казалось, даже обратился к ним. — Какой стыд! – нет, к ней с учеником и правда обращались. Даже не так, обращались именно к ней! – Как только вам не стыдно ходить по замку в таком виде! – упрекала её какая-то дама в остроконечной шляпе. — Зато я хотя бы не выгляжу, как нарисованная, — парировала Б’элан. — Это хамство! Это просто возмутительно! – видимо, ответ вышел именно таким, каким и планировался. – Я буду жаловаться на вас директору! Уж он вас приструнит! — Отлично, — нет, если портрет вдруг может связаться с директором, этим стоит воспользоваться, — передайте ему тогда, что я ищу с ним встречи, и нехорошо заставлять даму ждать. Дама на портрете поохала-поохала и куда-то скрылась, ученик посмотрел на Б’элан, будто она спятила окончательно (что ж, возможно, так оно и было), но молча повёл её дальше. А дальше начинались новые коридоры, лестницы – и всё это было пустынным, хотя замок, казалось, мог вместить при желании больше тысячи разумных. Надо признать, это было довольно странно, учитывая обычную тягу людей к уплотнению населения. В какой-то момент ей показалось, что все в этом мире просто вымерли или продолжают жизнь в виде портретов, и только редкие ученики и их наставники в принципе остались существовать с этой стороны холста. На первый взгляд такое предположение казалось безумным, но мало ли куда можно попасть после (или всё же вместо?) смерти. Вероятно, всё могло бы быть гораздо, гораздо хуже – но для начала стоило разобраться с тем, что имеется. Как и практически любое путешествие, их поход до так называемого директора, начинавший казаться бесконечным, как сам замок, после очередного поворота закончился. Б’элан поняла это сразу, как только они увидели стоящего возле очередной лесенки старика в странном одеянии, смотрящего прямо на них. Он был высокого роста, с ухоженными и аккуратными седыми волосами и бородой. Несмотря на то, что выражение его лица было миролюбивым, а взгляд – непроницаемым, словно он просто вышел куда-то прогуляться посреди ночи, сразу стало понятно, что именно этого человека им и надо было найти. Не поколебало уверенность даже экстравагантное одеяние в виде лиловой мантии с нарисованными на ней звёздочками и такой же шляпы. Казалось, что целью, с которой этот человек нарядился в столь странную одежду, было поиздеваться над представительницей дома Т’сераа, хотя… может, в этом месте просто принято так одеваться, а самой Б’элан наряд казался странным лишь по незнанию? В любом случае, старик уже успел улыбнуться в качестве приветствия, и теперь предстояло поздороваться в ответ. Эльфийка решила ограничиться кивком. — Добрый вечер, — как ни в чём не бывало начал старик. – Значит, это вы меня искали? — Именно я, — ответила Б’элан. – Позвольте сразу представиться: Б’элан Т’сераа, хотя лучше будет просто Белла. Но ни в коем случае не Белан и не Беллатрисса, как меня уже называл, — она кивнула в сторону юноши, — ваш ученик. — Беллатрикс, — поправил её директор. – Думаю, он назвал вас Беллатрикс. — Б'элан же была отчего-то уверена, что «Беллатрисса» ей не послышалась. Хотя в любом случае этот вариант имени был ужасен. — Это не важно, — от раздражения она выговорила слова крайне отчётливо. — В любом случае, я бы предпочла, чтобы моё имя не коверкали. — Хорошо, тогда я предпочту называть вас Беллой, — миролюбиво продолжил старик. – Позвольте тогда мне тоже представиться: Альбус Брайан Персиваль Вульфрик Дамблдор, — он на секунду остановился, — или Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор… никогда не мог запомнить правильно своё полное имя, — он виновато развёл руками. – Но думаю, лучше меня называть просто Альбус Дамблдор или же директор Дамблдор. — Приятно познакомиться, — слова эти были произнесены не слишком дружелюбно. – Теперь, директор Дамблдор… — Подождите минутку, — прервал её Дамблдор. – Думаю, вначале стоит отправить Гарри в больничное крыло, дабы залечить, так сказать, результаты вашего… знакомства. — Можете не утруждаться, — фыркнула Б’элан и наколдовала малое исцеляющее заклятие. Хорошо, что большое в данном случае явно не требовалось, потому как с ним обязательно возникли бы проблемы. Тем не менее, её не покидало ощущение, что что-то происходит совсем не так, как должно – видимо, из-за изумлённого взгляда, которым её наградил юноша. Да что там, даже Дамблдор казался слегка удивлённым. То ли в этом месте не принято было тратить магию на простых учеников, то ли с целительством дела здесь обстояли хуже, нежели у магов Арканума, но в любом случае ученик этого старика ощупывал горло подозрительно долго и с крайне удивлённым видом. — Простите, а вы практикуете беспалочковую магию? – поинтересовался старик. — Простите, какую магию? – Б’элан не поняла вопроса, но решила немного пояснить свои действия. – Это одно из базовых заклинаний Белой Некромантии, у нас любой целитель умеет его применять… — Ту, которая не требует волшебной палочки, — пояснил Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, про которого Б’элан всё ещё не могла решить, как именно ей его называть для себя. – Но кажется, нам стоит очень о многом поговорить, Белла. — А можно… — неожиданно выпалил ученик. – Можно с вами?! – он был весь бледный, и казалось, даже немного трясся. — Ничего не имею против, — подтвердила эльфийка, так как знала, что в мире Арканума ученик во время обучения не сможет применить знания не дозволенным учителем образом. А посему ей было пока всё равно. Разве что этот человеческий юноша казался несколько наглым, но и такое встречалось. — Ну, если уж вы не против… — директор казался немного удивлённым её ответом, но возражать не стал, а просто пригласил их следовать за собой. Они прошли ко входу в башенку, рядом с которой стояла каменная горгулья – по всей видимости, один из стражей этого места, – поднялись по узкой винтовой лестнице и вошли в апартаменты Дамблдора. Это была по-настоящему большая комната со своей собственной библиотекой, огромным письменным столом, а также множеством других столиков меньшего размера, как вычурных, так и не очень. В помещении находилась целая коллекция каких-то приборов, и Б’элан подумала, что если и есть в мире сплав магии с высокой технологией, то экспонаты этого места и являются во многом чем-то подобным. Конечно, стоило бы рассмотреть как можно больше всех окружающих её артефактов и как можно более подробно, но Б’элан была уже слишком измотана для этого. — Прошу, присаживайтесь, — директор подвёл их к большому столу. Сам он сел напротив, достаточно быстро разгрёб почти всё пространство от бумаг и снова обратил внимание на ученика и эльфийку. – Думаю, вы не откажетесь искушать сладких булочек да выпить чаю? Б’элан подумала и решила, что она бы не отказалась, и человеческий юноша последовал её примеру. Директор Дамблдор щёлкнул пальцами, призвав тем самым какое-то мелкое существо, одетое в серую изношенную наволочку. Существо отличалось непропорционально большой головой, с глазами-плошками и огромными остроконечными ушами и, судя по всему, исполняло здесь роль прислуги. Отчего для этой цели требовались подобные уродцы, было непонятно, но у каждого свои причуды. — Винки, принеси нам, пожалуйста, чаю на троих и сладких булочек, — приказал он существу, и то исчезло, дабы выполнить требуемое, а директор тем временем, увидев заинтересованный взгляд гостьи, пояснил: – Это домовой эльф, у нас волшебники используют их в качестве прислуги. Значит, их называют домовыми эльфами… Домовыми… кем?! Этот уродец просто не мог быть хоть как-то связанным с эльфийской расой и носить такое гордое имя! Но, судя по тому, что происходило, именно таким образом здесь и обстояли дела – никто не разыгрывал перед ней представление, и какие-то лопоухие уродцы назывались эльфами и обслуживали здесь своих хозяев из числа волшебников. Осознать этот несложный факт для Б’элан казалось выше её сил, тем более, когда за неполный день с ней и без того успела произойти масса изматывающих событий. — Можно чего-нибудь крепкого? – спросила она уже каким-то хрипловатым, безжизненным голосом. – Пожалуйста. Дамблдор посмотрел на неё, казалось, понимающе, открыл в своём столе один из ящичков и, достав оттуда потёртую немного фляжку, протянул её эльфийке. Та одним махом выпила оттуда, сколько смогла, глотков, после чего, наконец, закашлялась, дыханье её спёрло, а реальность вокруг на несколько мгновений отошла на второй план. Полегчало. — Спасибо, — поблагодарила она, возвращая фляжку с… судя по всему, это был виски – хоть один элемент людской культуры оставался неизменным. И таким же отвратительным на вкус и запах. Впрочем, нельзя было не признать, что именно что-то подобное и было нужно в данный момент. — Итак, — начал директор, после того, как на столе появились чашки, чайник с чаем и блюдо, наполненное свежей выпечкой, — как вы, Белла, уже, скорее всего, догадались, здесь никто не знает, кто вы такая и как вы сюда попали. Поэтому хотелось бы получить ответ на оба эти вопроса, чтобы понять, к чему нам стремиться дальше, — говоря это, он разливал по чашкам чай, а в конце взял в одну руку свою чашку, а в другую – булочку с блюда. — Как я уже говорила, зовут меня Б’элан из дома Т’сераа, — повторила представительница эльфийского народа, — и если вы позволите, то полный список имён и титулов я приводить не буду, хорошо? – дождавшись утвердительного кивка, она продолжила. – Последнее, что я помню, это то, что на дирижабль, на котором я летела из Каладона в Тарант, напали. Нападающие были на каких-то странных и небольших летательных аппаратах, которые они сами уничтожили в процессе нападения, а мы… мы падали и должны были разбиться. А потом я оказалась здесь. — Судя по всему, вы, как и сами поняли, оказались в другом мире, — спокойно ответил директор. – Я до сегодняшней ночи даже не знал, честно говоря, что такое возможно, — он на мгновение замолчал, а потом добавил. – Как и другие волшебники из нашего мира, скорее всего. Думаю, вам известно о процессе больше. — Увы, мне неизвестно о процессе ничего, — ответила Б’элан. – Я пыталась затормозить падение, но ни моих, ни чьих-либо ещё сил на дирижабле не было достаточно для того, чтобы покинуть Арканум. Это совершенно точно. — А вы знаете, какие силы нужны для того, чтобы покинуть этот ваш… Арканум? — Да, в Эпоху Легенд Совет Магов проделывал это, – рассказала Б’элан. – Но для этого требовался особый ритуал и очень большая магическая мощь. Впрочем… — она задумалась, и за несколько секунд гипотеза окончательно сформировалась. – Если магия и технология при совмещении могут создавать самые неожиданные эффекты и искажения, то возможно, виновато то обстоятельство, что я колдовала прямо посреди катастрофы? – она уставилась в потолок. – Хотя, нет, всё равно мощности получаются несопоставимые. — А более умелых магов на дирижабле не было? – поинтересовался Дамблдор. — Я чувствовала только пару-тройку таких, которых можно принимать в расчёт, и они не были более выдающимися, — она попыталась вспомнить каждого. – Один из них был человеком, с отчётливо видной склонностью к чёрной некромантии и, кажется, огню. Ещё один был эльфом, как и я, но не из благородных. Возможно, его стихийная магия была сильнее моей, но с необходимыми масштабами всё равно не сравнится. Также магия чувствовалась у одного странного полуэльфа… — она осеклась. – По ощущениям она была незнакомой… Да, возможно, он был темпоральным магом, или даже умел колдовать в школе Пространства… — Б’элан снова задумалась, мог ли он быть причиной такого переноса между мирами. – Но нет, исходя из всех известных мне событий и гипотез, даже в этом случае, даже с учётом непредсказуемого поведения магии в окружении технологических механизмов, выход за пределы Арканума невозможен. — Что ж, значит, версий у нас до сих пор нет, — директор откинулся на спинку кресла и отпил пару глотков чаю. – Зато хотя бы понятно, почему эльфы нашего мира вызвали у вас такую реакцию, — он бросил на эльфийку взгляд, который можно было интерпретировать как сочувствующий. – В вашем мире, наверное, все эльфы похожи на вас, да? — Да, вы правильно поняли, — Б’элан вздохнула. — Хорошо… — директор теперь тоже задумался, но о чём-то своём. – А вы не позволите посмотреть свои воспоминания? — Увы, я не могу, — она развела руками, как это обычно делали люди. – В моей памяти есть в том числе тайны моего народа и моего дома, а их я не могу рассказать или показать. — Что ж… — Дамблдор снова ненадолго задумался, — давайте тогда поступим так. Сейчас ты, Гарри, — он обратился к ученику, до этого момента молчаливо внимавшему беседе и пившему себе чай с булочками, — вернёшься в свою гостиную и не будешь пока никому говорить о произошедшем, — директор на этих словах улыбнулся, — даже самым близким друзьям. Произошедшее является секретом как минимум до того момента, пока мы не разберёмся со случившимся чуть подробнее. Далее, — он повернулся к Б’элан, — мы с вами останемся пока здесь, и переночуете вы тоже в директорских апартаментах, — он снова остановился на время, понадобившееся для того, чтобы, не торопясь, отпить ещё чаю. – Я вам пока немного расскажу об этом месте, а вы, если желаете – о своём. Завтра же я дам вам после полудня… — он ненадолго задумался, — или чуть позже… после двух, скажем… провожатого, из доверенных людей. Вы с ним можете пообщаться до вечера… — он снова ненадолго ушёл в себя, — или даже до ночи, — директор внимательно посмотрел на Б’элан. – А потом мы транспортируем вас к месту, где собираются исключительно мои люди, на время. И уже на месте без спешки, будем решать, что же именно делать далее, — Дамблдор перевёл дух, но, казалось, ещё не закончил. И действительно, через непродолжительное время он продолжил. – Вас всё устраивает? Может, есть какие-то пожелания от себя? — Пожалуй, — Б’элан решила, что можно немного и понаглеть. – Только я хотела бы, чтобы моим провожатым был бы вот этот юноша, — она кивнула на готовящегося уже уходить ученика. – Гарри, кажется? – тот кивнул, и она продолжила. — Просто чтобы не включать в наши планы на данном этапе ещё людей. — Но у меня завтра с утра и до вечера планы в Хогсмиде! – пытался протестовать Гарри. — Значит, тебе придётся закончить запланированное до двух часов, — Б’элан решила поставить наглеца на место. — Но директор Дамблдор! – тот, однако, молчал, и лишь в глазах его эльфийке удалось разглядеть смешинки. Наглый ученик в расстроенных чувствах пошёл прочь, бросив на прощание гневный взгляд. — Вы не слишком жёстко его? – спросил, улыбаясь, Дамблдор. — Ну… у нас перечащий дипломированным магам ученик может очень сильно схлопотать, — только в этот момент ей подумалось, что в этом мире дело может обстоять несколько иначе. – А здесь… не так? — Не совсем, — старик откровенно засмеялся. – Но в целом вы, на самом деле, не слишком перегнули. Просто вы говорили так уверенно… — Прошу прощения, — Б’элан действительно стало немного стыдно, — Я не подумала, что в таких вещах дела обстоят иначе. — Ничего страшного, — успокоил её директор. – Меня лично больше расстраивает, что вы не можете поделиться воспоминаниями, — он вздохнул. – Конечно, у меня есть артефакт для просмотра конкретных моментов воспоминаний, при использовании которого маг оказывается внутри обстановки, окружавшей в воспоминании его автора, — начал он пояснять работу неведомого устройства (и надо признать, что слова волшебника мало чего смогли объяснить его собеседнице), — но в данном случае оно не подходит. Боюсь, что шансов разобраться в произошедшем, находясь при этом в падающем дирижабле, у нас с вами нет. Они ещё довольно долго сидели за столом, попивая чай и рассказывая друг другу общие сведения о своих мирах. Естественно, обозначить удалось далеко не всё даже из жизненно необходимой информации, но начало уже было положено. Б’элан ещё в самом начале решила, что лучше, по возможности, ничего не утаивать и относиться к собеседнику максимально дружелюбно – по всей видимости, он действительно не имел отношения к произошедшему с ней событию, и более того, он был одним из тех людей, с которыми Б’элан надо было связаться, если она хотела хоть как-то обжиться в этом месте и попытаться понять, как именно такой казус мог с ней произойти и что теперь делать. Мир, в который она попала, казался даже чем-то похожим на её собственный… если бы в нём история развивалась по какому-нибудь из самых ужасных сценариев, какие только можно себе вообразить. Тотальное господство людей (которые в большинстве своём даже не подозревают о наличии иных рас!), полная победа технологии, и в результате – маги, которые должны скрываться(!) от обычных людей и не колдовать в их присутствии… Эльфы здесь были мелкими уродливыми созданиями, годными только на то, чтобы прислуживать людям, гномы – не держателями богатств, но обычными вредителями и гораздо реже – тоже, по сути, слугами. Орков и огров в этом мире не было, зато оставались ещё драконы, хоть и они во многом измельчали, если сравнивать с теми, что жили в Эпоху Легенд в Аркануме. Конечно, сам Альбус Дамблдор преподносил свой мир как абсолютно нормальный или близкий к тому, да и сам волшебник, скорее всего, не видел ничего особо неправильного в существующем положении вещей, но эльфийка вдруг неожиданно для себя обнаружила, что в чём-то понимает тех магов, с которыми сейчас в Магической Британии, стране, куда её занесло, идёт война. Эта Земля технологов казалась по-настоящему ужасным местом. В конце концов, директор трансфигурировал (то есть сделал с помощью магии один предмет из другого, как он это объяснил) ей в каком-то закутке кровать и тумбу для вещей, дал ей возможность умыться, после чего удалился. Б’элан очень хотелось лечь прямо так, не раздеваясь, но она титаническими усилиями заставила себя снять сапожки и платье, остаться в исподнем, и уже тогда лечь спать. В этот момент ей не было особенно важно, где она и кто она вообще такая – главным был тот факт, что вокруг мягко, сухо и уютно. Сон пришёл практически мгновенно. Во сне она была в каком-то доме – и кажется, даже богато обставленном – в Таранте. Она точно это знала, хоть и не могла сама понять, откуда именно. Там был читающий непонятную книгу под светом свечи старик – вначале ей показалось, что это Дамблдор, но уже в следующий момент она поняла, что он сбрил свою длинную роскошную бороду, да и лицо у него какое-то другое. Да и что вообще Альбусу Дамблдору из Хогвартса делать в Таранте? Параллельно он что-то жевал, громко хрустя челюстями, шелестел страницами – причём казалось, будто этим занят не он, а непонятно откуда появившийся ветер. За окном уже начинало светать, скоро должны были потушить фонари и звёзды, и из каналов поднимался, заволакивая улицы, туман. Сырость проникала то ли сквозь щели в окнах, то ли прямо сквозь стены, словно пропитывая собой окрестности. Возможно, именно она душила старика за горло, проникала в лёгкие, вызывая кашель, в котором он ежеминутно заходился. Во сне Б’элан чётко знала, что должна успеть что-то сделать, или что-то написать… Стихи? Письмо? Кому? Старику? К’эри Меланж? Она не могла этого разобрать, но казалось, что от её действий зависит нечто очень важное… Знать бы только, что. Утром она проснулась именно с такими мыслями, даже умываясь и одеваясь, размышляла в основном об этом. Возможно ли, что это какая-то подсказка, и сон должен был помочь ей что-то понять? Но нет, детали забывались всё стремительнее, ускользая как песок сквозь пальцы, а понимание так и не пришло. Странное ощущение, что упущено нечто важное, также постепенно уходило. Дамблдор сидел, уткнувшись в бумаги, за своим столом. Увидев Б’элан, он кивнул ей и пригласил присоединиться. Вскоре местные эльфы, как и вечером до того, украсили освобождённую часть письменного стола подносами с едой и напитками, дав магам возможность позавтракать, подкрепляя свои силы. Эльфийка взяла себе какой-то пудинг с непонятной начинкой (она так и не решилась спросить, что же это было, но на вкус оказалось вполне достойно) и запивала чаем, уже явно другого сорта, нежели поданный ночью. — Мы тут с коллегами, — Дамблдор решил начать разговор, — посовещались и пришли к мнению, что никто из нас не помнит ни одного похожего случая, — он на секунду остановился. – По крайней мере, внушающего хоть какое-то доверие. Зато вспомнили ещё несколько источников, которые стоит просмотреть, — директор, предвосхищая вопрос, показал рукой останавливающий жест. – Не надо никуда торопиться, осваивайтесь пока, а я с доверенными лицами сам попробую найти необходимую информацию. У вас, — он внимательно посмотрел на собеседницу, — есть куда более срочная задача: хоть как-то прижиться в нашем мире. Иначе усилия по поиску требуемых сведений могут оказаться бесполезными даже в том случае, если они и принесут успех в той или иной мере. Только после упоминания директором Дамблдором коллег и его красноречивого кивка на стену Б’элан заметила, что вся она заставлена портретами различных мужчин или женщин, предсказуемо человеческих и предсказуемо весьма солидного, чаще всего, возраста. — Ах, — всплеснул руками Дамблдор, состроив хитрую мину, — я же вам так и не показал: предыдущие директора Хогвартса. После смерти волшебник, занимающий эту должность, появляется в этом кабинете в виде портрета, обыкновенно таким, каким он был, занимая эту должность, — констатировал он уже бесстрастно. Такое применение магии едва не ввело гостью из Арканума в ступор: дело в том, что в её мире ничего подобного не существовало никогда, в то время как аналоги остального всё же присутствовали. В том числе подобия волшебных палочек, без которых ни один местный маг не мог вообразить свою жизнь. Конечно, те же посохи использовались чаще всего для помощи с составлением заклинаний одной конкретной и обычно достаточно небольшой группы, но принцип был явно каким-то похожим. Теперь же казалось очень странным, что «двигающиеся и разумные персонажи на картинах» не показались ей настолько удивительными накануне. С другой стороны, проблем и непонятностей предыдущим вечером было не в пример больше. — А ещё, если вы позволите, — выражение лица директора изменилось самую малость, но можно было догадаться, что тщательно скрываемое изумление Б’элан он всё же заметил, — стоит применить к вам немного косметических чар, дабы сделать ваше лицо окончательно похожим на человеческое. — Конечно, позволю. Буду даже благодарна, — она улыбнулась. – Я в иллюзиях не сильна, мягко говоря. — Замечательно, — Дамблдор совершил пару пассов палочкой. – Готово. Можете полюбоваться на себя в зеркало. — Потрясающе! – результат в зеркале эльфийке явно понравился, потому что отражение с одной стороны отличалось от оригинальной Б’элан совсем незначительно, но с другой – было явно человеческим. – Я бы так никогда не смогла. — Ваша магия, скорее всего, построена на абсолютно других законах и принципах, — невозмутимо заметил директор. – На самом деле, даже то, что у вас в нашем мире в принципе всё получается, удивительно само по себе. — Тогда мне было бы очень грустно, — Б’элан рассмеялась, всё ещё радостная. — Кстати, — внезапно обратился Дамблдор, — скажите, просто ради интереса, а вы действительно собирались прирезать Гарри, откажись он выполнять ваши требования? — Вообще-то, нет, — ответила она, чуть подумав, правда, на самом деле так и не придя к конкретному выводу. – Но вот кому-кому, а ему об этом знать было совсем не обязательно. — Так я и подозревал, — собеседник улыбнулся, довольно тепло. – Теперь, пока должностные обязанности позволяют уделить вам время, этим нужно воспользоваться. — Вы собираетесь рассказать мне ещё порцию сведений о том, в какой передряге я оказалась? – Б’элан старалась, чтобы слова звучали как можно более непринуждённо, но, по правде говоря, голова уже была готова распухнуть от выданной прошлой ночью информации. — И главное, Белла, надо рассказать вам немного про Гарри, — директор смотрел на неё как-то… оценивающе? – Раз уж вы собрались провести остаток дня с ним. В этот момент Б’элан начала подозревать о том, что выбор в качестве компаньона именно Гарри мог иметь и свои минусы, и что именно этот ученик может оказаться далеко не самым обычным. И как вскоре выяснилось, интуиция не подвела её ни в коей мере. Мало того, что именно об него угораздило убиться так называемого Тёмного Лорда почти пятнадцать лет назад, мало того, что этот юнец каждый учебный год умудрялся влипать в этом замке в неприятности и находить ужасающие объёмы приключений на свою неусидчивую задницу – так ещё и в этом году он умудрился вусмерть поссориться с правительственным инспектором, призванным в Хогвартс для проверки учеников (а на самом деле – учителей, как выразился директор Дамблдор; у самого него дела обстояли, судя по всему, в данный момент отнюдь не радужно). Так что теперь она должна была не наткнуться по возможности ни на кого в самом замке, а при случае и приглядывать за своим компаньоном. Что должно произойти дальше, она примерно догадывалась: сначала ей должны помочь прижиться в этом мире, придумать какую-то историю, выдумать личность, дать палочку, а потом именно её, с такими необычными для данного мира магическими умениями и способностями к беспалочковой магии, считающимися здесь исключительными, обязательно должны поставить прикрывать этого Гарри Поттера. Почему? Да потому что, оказывается, между ним и Тёмным Лордом есть какая-то неустановленная связь и видимо именно из этого мальчишки и готовят козырь против врага (этого Б’элан не говорили, но на недостаток сообразительности она пока не жаловалась). С другой стороны… на самом деле, провести некоторое время в компании юного волшебника могло оказаться не такой уж и плохой перспективой. По крайней мере, на данном этапе она видела как минимум одно отличие между встреченными ей людьми в замке и теми, к которым она пыталась привыкнуть в Аркануме: здесь не пахло табаком. Вообще. Если предыдущей ночью Б’элан мало было дела до таких различий, то сейчас, когда она чуть отдохнула, а перспективы несколько прояснились, этот факт начинал её очень, очень радовать. А от того, что виски здесь не было, по всей видимости, повседневным напитком, настроение вообще могло бы достигнуть отметки «приподнятое». — Господин директор! Господин директор! – голоса местных эльфов прервали её размышления (хоть и были адресованы Дамблдору), и приподнятым настроение так и не стало, упёршись в реальность в виде мерзкого народца, носящего гордое имя «эльфы». – На кухнях беда! Кто-то взорвал навозные бомбы, и у нас уничтожены запасы чая! Мы плохие эльфы! Мы не уследили! – существо начало откручивать себе ухо, чем повергло Б’элан в шок. — Так! Прекратить себе наказывать! – интонации голоса Дамблдора резко стали командными. – Значит, сегодня будет тыквенный сок вместо чая. А к завтрашнему дню пополнить запасы. Б’элан не сдержала тихий стон, представив, ЧТО ей придётся остаток дня пить. — Вам не приглянулся тыквенный сок? – с иронией задал вопрос директор. – Могу предложить сливочное пиво или вино, к примеру… — Если можно, то лучше вино, — про то, что у людей существует сливочный стаут, с «особой, мягкой жжёной горечью», эльфийка слышала ещё тогда, когда жила в Аркануме, но людское пиво на вкус ей не нравилось. — Лучшего вина для этой леди, — приказал Дамблдор, а Б’элан очень удивилась, когда ей принесли не только бокалы, но и целый ящик с бутылками (и заклятием поддержания нужной температуры, как заметил на её удивление директор — не иначе как подшутить хотел). — С-спасибо, — эльфийка вначале растерялась, но быстро взяла себя в руки. – Вижу, вы любите подшутить. — В моём возрасте, — начал директор, — а это, смею заметить, более сотни лет, человек начинает ценить вещи, казавшиеся ранее обыденными, и из этого, вероятно, и проистекает привычка немного подшутить над собеседником, — пояснил он. – Надеюсь, вы не обиделись? — Да нет, что вы! В моём возрасте, — парировала она, — а это без малого две сотни лет, — на этом моменте Дамблдор слегка закашлялся, — эльфы обычно уже умеют не обижаться по пустякам. Кстати, — спросила она, пока директор не опомнился, — а почему вчера этот… Гарри так протестовал с таким видом, будто я рушу всю его судьбу? — Ох! – собеседник хлопнул себя по лбу. – Я же совсем забыл рассказать вам о наших праздниках, а это было бы вам довольно полезно, учитывая, что именно сегодня один из них и проходит. Оказалось, что четырнадцатое февраля, именно этот день, назывался в этом мире Днём всех влюблённых, а потому, пока они вдвоём разговаривали в кабинете, множество влюблённых парочек вместе проводили время в ближайшем магическом поселении и при возможности обменивались подарками. Где-то на этом моменте Б’элан заинтересованно взглянула на лисий хвост, висящий на одной из стен. Её внимание он привлёк своим необычным цветом: он определённо принадлежал лисице, но о лисах с белыми хвостами в Аркануме никто не слышал. — Вас заинтересовал хвост песца? – спросил Дамблдор: видимо, белый лис назывался в этом мире так. — Ладно-ладно, намёк сложно не понять. Теперь он ваш, — директор снял его и, не слушая никаких возражений, передал Б’элан. Ровно в два, как и было оговорено, к кабинету Дамблдора подошёл Гарри. Как и во время первой встречи, он выглядел каким-то жалким и побитым – словно национального героя лепили из совершенно другого человека, не имеющего с этим юношей ничего общего. Впрочем, возможно, дело было в том, что его планы на этот праздничный день оказались нарушены одной не совсем вовремя появившейся представительницей другого мира, и его мнение в этом вопросе учитывалось в последнюю очередь. Директор что-то сказал своему ученику, отвёл их с Б’элан в потаённый кабинет в одной из башен (позже Гарри назвал её Астрономической) и оставил наедине, будто это они теперь были влюблёнными, искавшими себе место для уединения. С такого ракурса ситуация казалась даже забавной. — М-р-м… — попытался начать беседу Гарри. – Так о чём вы хотели бы от меня услышать? — А расскажи мне… — эльфийка вдруг задумалась о том, что так и не распланировала вопросы, которые должна была задать в первую очередь, и вынуждена теперь импровизировать; непростительная небрежность для представительницы древнего рода. – Расскажи мне о Хогвартсе. Поподробнее, — она выдавила из себя улыбку. Вопрос оказался удачным, и что немаловажно, таил в себе такое множество информации, которую пытливый слушатель мог выспросить и воспринять, что рассказ, возможно, мог затянуться не на один день. Также хорошим обстоятельством можно было считать то, что предоставленный ей ученик вскоре смог перебороть неразговорчивость, то ли природную, то ли от плохого настроения, и подавать информацию уже интересным для прослушивания образом. Да и сам он при этом наконец перестал казаться жалким, словно взъерошенный воробей, а в облике его появились какие-то героические черты, ранее тщательно скрытые. За беседой Б’элан даже не заметила, как солнце село, и на поле, лес и горы за окном опустилась тьма. Но в феврале в Шотландии, как она уже успела узнать, темнеет рано, так что получалось, что не так уж и много времени прошло… — Гарри, а можешь рассказать мне о ваших звёздах или созвездиях? – внезапно спросила эльфийка. — Для этого, наверное, лучше подняться на башню… — начал юноша без особой уверенности. – Сегодня ночью там и не должно быть никого, — бубнил он уже скорее себе под нос. — Так что? — Ладно, пойдём, — согласился он. – Только там холодно. — Я владею немного магией огня, — решила добавить ему уверенности Б’элан. – Так что согреемся. Звёздное небо, которое в тот вечер было видно отчётливо из-за хорошей погоды, всегда успокаивало Б’элан, настраивало её на нужный лад, придавало уверенности. Вот и на башне она, наконец, почувствовала, что всё, в общем-то, нормально. Даже то, что названия созвездий и звёзд были нисколько ей не знакомы: Ригель, Бетельгейзе, Беллатрикс, Альнилам, Альнитак, Саиф… хотя, нет – что-то знакомое прослеживалось. — Беллатрикс, — спросила Б’элан, — это та, с кем ты меня вчера спутал. В честь неё что, назвали звезду?! — Нет, это её назвали в честь звезды, — со смехом пояснил Гарри. – У них в семье так принято. — А… действительно, — эльфийка тоже рассмеялась. — Слушай, — они уже перешли как-то незаметно на неформальное общение, — а можно называть тебя не Беллой? А то ассоциации… ну, понимаешь… — Ну, хорошо, пусть я буду… — она ненадолго задумалась, выбирая себе новое сокращение для человеческого языка. – Зови меня тогда, допустим, Белль. — Хорошо, — неожиданно серьёзно произнёс он. Б’элан же в это время достала из взятой с собой сумки бутыль вина и бокалы, открыла магией пробку и начала разливать. — Будешь? – спросила она, скорее для проформы, и потому была весьма и весьма озадачена, увидев на лице Гарри какую-то внутреннюю борьбу, противостояние, словно он подозревал свою спутницу в том, что она собиралась его предложенным вином травить, а отказываться было неэтично… — Буду, — наконец, с угрюмой обречённостью решился он. Она налила вина во второй бокал, взяла свой и пригубила. Вино оказалось на удивление неплохим, даже по эльфийским меркам – всё же даже в этом мире было что-то хорошее. Внезапно у неё возникла идея… — Гарри, — обратилась она к «кавалеру», — ты говорил, что на трансфигурации вас учат одни предметы временно обращать в другие, да? — Ну… да, — немного удивлённо ответил Гарри. – А ты так, что ли, не умеешь? — судя по всему, он считал, что гостья из Арканума может всё. Но нет, она, к несчастью, умела не всё – просто ей была подвластна другая магия. — Нет, этого я не умею, — пояснила она спокойно. – В нашем мире другая система магии, и такие преобразования… они возможны, но только это отдельная и весьма сложная школа, — она посмотрела на собеседника – тот, казалось, понял. – Я к чему спрашивала: вот есть пробка, и есть – сейчас я достану оттуда вторую бутыль – сумка. Надо превратить их во что-нибудь удобное — сидеть и укрываться. Задание понятно? Задание оказалось понятно, и через четверть часа напряжённых взмахов палочкой было получено что-то вроде шерстяного покрывала и… тоже покрывала, хотя предполагался плед. На мелкие недостатки вроде ремешков или того, что в составляющие компоненты одного из предметов явно входила пробка, можно было не обращать внимания – ну и чего, в конце концов, можно требовать от ученика? Нет, будь она его учителем, три шкуры бы содрала, пока не получились бы приличные вещи, но Б’элан была просто эльфийкой из старинного рода, волей случая попавшей в неизвестный ей доселе мир. Теперь они сидели, прислонившись бок о бок и укрывшись одним покрывалом, вместе попивая потихоньку вино из открытой бутылки. — Слушай, — неожиданно обратилась к спутнику Б’элан, — а можешь рассказать мне о себе? Директор Дамблдор мне, конечно, кое-что успел поведать, но если можешь рассказать подробнее… — и Гарри начал рассказывать. С каждым новым эпизодом рассказа юноши о себе Б’элан всё больше убеждалась, что её первые впечатления во многом были правильными. Вопреки своей избранности, в которой была уверена практически вся Магическая Британия, рядом с ней сидел в первую очередь обычный и даже забитый юноша, который всё своё счастье видел именно в этой школе. И это несмотря на то, что здесь его каждый год поджидала смертельная опасность и множество препятствий поменьше, а сам статус избранного добавлял скорее только проблемы вроде повышенного внимания и ожиданий или пресловутой непонятной связи с их Тёмным Лордом. И героем его, пожалуй, назвать было можно, даже таким атрибутом настоящего героя как неумение заметить собственный героизм он тоже обладал. И теперь с каждой частью рассказа, с каждым выпитым глотком вина всё больше хотелось сделать что-нибудь… если не приятное, то хотя бы какой-нибудь маленький подарок от себя. — Гарри, отвернись на минутку, — попросила эльфийка, когда он закончил; Гарри послушался. Она достала песцовый хвост, только несколькими часами ранее полученный в подарок, и вынула из-за голенища нож (она считала, что скрытых клинков много не бывает). Немного магии и ловкости рук – и получилась композиция, которую можно было трактовать как «сердце из песцового хвоста, пронзённое кинжалом». — Можешь поворачиваться, — сказала она Гарри, и через мгновение вручила ему «валентинку». – Можешь считать это подарком за помощь. Или в честь праздника, — она улыбнулась. – Даже если хвост тебе и не нужен, то нож пригодится наверняка. В нашем мире, — пояснила она, — такие мало у кого есть: он прочный, и режет обычное железо… ну, в общем, режет. — Э-э… Спасибо, — под пристальным взглядом Б’элан он покраснел, но не нашёл в себе сил отказаться от подарка. – А можешь ты ещё немного рассказать о себе и своём полёте? Эльфийка согласилась, правда, решила говорить больше о полёте, чем о себе. Конечно, выкладывала она далеко не всё и старалась подбирать выражения так, чтобы какие-нибудь тайны или то, о чём говорить не очень хотелось, просто не упоминать. И вроде бы, ей это даже удалось: по крайней мере, по лицу юноши, тщательно ловившего каждое слово, было видно, что рассказ ему нравился и доставлял удовольствие. Самой Б'элан вдруг захотелось узнать, от чего именно такого приятного она избавила Гарри, вынудив его к двум часам поступить в её распоряжение. — Кстати, Гарри, — она пристально посмотрела на юношу. – Как прошёл твой день? Надеюсь, я тебе там не сильно всё испортила с девушкой? — Нет! – сказал он неожиданно резко и попытался отвернуться, но сразу же спохватился. – Ну, то есть… не то чтобы нет… то есть… не то чтобы да… в общем… — и тут его прорвало. Б'элан пришлось выслушать про то, что он совсем не понимает ничего в девушках, про то, как у него с некой Чжоу с Райвенкло всё хорошо начиналось – и как всё глупо и непонятно кончилось. Пришлось выслушать про его непонимание ситуации, про непонимание, что делать дальше… — Всё просто, — она решила ради разнообразия подать юноше горькую правду (как она сама её поняла, конечно), лишив его иллюзий. – На самом деле ты как таковой ни капли не интересен этой девушке, — она отпила ещё глоток. – Ей может быть интересен твой статус и твоя слава, твоя дружба с тем самым Седриком, какие-то свои планы на парня как такового… но ни в коем разе не ты. – Б'элан вздохнула и стала пояснять свою точку зрения. – Неужели ты сам не заметил, что вот в твоём пересказе именно твои чувства и мысли интересовали её в последнюю очередь? – она выжидательно уставилась на Гарри. — Нет, но… — он вдруг как будто сдался, и на глаза его навернулись слёзы. – Но ведь всё же было в порядке… — Скорее всего, ты просто не замечал, — она погладила Гарри по волосам и решила сказать что-либо, не относящееся ни чему, упомянутому ранее. – Кстати, твой бедный ёж на голове уже распушил свои иголки, как будто стал совсем ручным, — она улыбнулась, и собеседник её тоже выдавил улыбку. Теперь он снова выглядел нелепым и жалким. Она замолчала, допила залпом бокал, налила новый и пригубила тёмную жидкость. Некоторое время они сидели в тишине, прижавшись друг к другу. Внезапно на Б’элан вдруг накатило… она даже сама не сразу осознала, чего именно. Но в тот момент она неожиданно поняла, что здесь, в этом мире, который не имеет к Аркануму никакого отношения, все эти правила, придуманные для выходцев из благородных эльфийских семей… их нужно оставить там. Именно в Аркануме им и место, а тут, в мире, где, казалось, реализованы самые ужасные сны и мечтания любого, наверное, эльфа, нет ничего. Ничего вообще, никаких внутренних ограничений вроде недопустимости тех или иных действий, предписываемой этикетом. И когда она нарушала постепенно эти ограничения с момента попадания в новый мир, она должна была испытывать не неудобство, нет – свободу! Это осознание было настолько полным и ярким, как и то, чего не хватало в тот момент Гарри рядом с ней, чтобы разобраться в своих чувствах, чтобы выбрать дальше правильное решение, а не плыть по течению… она точно знала, что надо сделать. — Я думаю, тебе она тоже неинтересна, — сказала Б’элан Гарри. – Просто симпатичная девушка, которая обратила на тебя внимание… ну, и ты на неё. — Но мы же интересны друг другу! – на лице юноши было какое-то странное выражение. – И да, она красива. — Ну и что тебя с ней вообще, кроме этого вашего квиддича, объединяет? Седрик? – эльфийка засмеялась. — Не только! В конце концов, у нас же было живое общение? Даже поцелуи! — Ну вот, смотри, – Б’элан всё продолжала смеяться. – Я красива? — Да, — покраснев, подтвердил Гарри. — Так разговор по душам у нас уже состоялся, — она закатила глаза, — моё появление нас тоже объединяет, остаётся… — оборвав фразу, она взяла Гарри за мантию, сблизила их лица и поцеловала. Юноша не сопротивлялся – он, по всей видимости, не сразу понял, что вообще происходит, — а Б’элан постаралась вложить в поцелуй всё, что она умела, и в этот момент радовалась, что родилась в благородной эльфийской, а не человеческой семье, и время и возможности попрактиковаться в поцелуях у неё были. Через одно долгое мгновение Гарри даже начал отвечать – возможно, автоматически. — Но… — попытался он вставить что-то уже после окончания, но эльфийка приложила палец к его губам, и он не договорил, а ещё через несколько секунд настало время для второго поцелуя. Больше Гарри сопротивляться не пытался, а на поцелуи даже отвечал. Б’элан чувствовала и неумелые попытки партнёра отвечать, равно как почувствовала и растущее напряжение у него под мантией. Прижавшись к его телу как можно сильнее, она, начав очередной поцелуй, запустила руку ему под одежду (благо, конструкция позволяла). Ещё пара мгновений ушла на то, чтобы начать, наконец, необходимые движения рукой – главным было не прекращать целоваться. Поцелуй не длился особенно долго, но тепло разлилось по ладони ещё до его окончания. Наконец-то Б’элан оторвалась от губ партнёра. Теперь она почти лежала на пытавшемся вначале отпрянуть Гарри, а всё его тело била крупная дрожь. Дышал Гарри часто и тяжело. Чувствовала ли она сама в этот момент что-либо особенное? Да, непередаваемое, невыразимое ощущение свободы. — Вы, волшебники, вроде умеете использовать какое-то очищающее заклинание? – как ни в чём не бывало спросила Б’элан, вытащив руку у партнёра из-под мантии. — Да, сейчас, — ответил он немного хрипловатым голосом, берясь за палочку. – Эванеско, — после чего прикрыл глаза и откинул голову. — Вот видишь: теперь нас с тобой объединяет больше, хоть мы знакомы всего один день, — произнесла она, обнимая Гарри и устраиваясь поудобнее. Второй рукой она взяла свой бокал и опорожнила его очередной раз. Воцарилась тишина, которую не хотелось прерывать никому. Можно было задуматься о чём-либо своём и тоже прикрыть глаза… * * * Гарри поднял веки оттого, что что-то резко стало не так, неправильно. В первый момент он даже не понял, что именно случилось, но потом огляделся вокруг, и весь хмель моментально выветрился из его головы. Всё было, как и момент назад, за исключением того, что Белль его больше не касалась – её вообще не было на смотровой площадке башни. Будто весь день, начиная ещё с прошлой ночи, оказался одним непрекращающимся сном с элементами кошмара, а теперь вдруг стало можно проснуться… Но две бутылки всё ещё стояли рядом, и даже покрывала ещё хранили чужое тепло. И подарок в виде сердца из лисьего, наверное, хвоста, проткнутого кинжалом, тоже был на месте. Гарри бросило в дрожь. Первым его ощущением была злоба на то, что Белль заставила его изменить Чжоу (только сейчас он полностью осознал, наконец, что же именно произошло), а теперь просто исчезла. Мало того, по сравнению с её поцелуями, можно было сказать, что испытанное с Чанг было абсолютно ничем, пресным и скучным, и это было непростительно! Да, он поссорился со своей девушкой – можно было сказать и так, хотя более правильным был другой пересказ: Чжоу на него обиделась, а не наоборот. Но ведь он всё равно любил её, она всё равно была единственной, была… Где-то к этому моменту до него дошёл и другой факт: если Белль попала Хогвартс из некоего мира Арканума, значит, если она исчезла, то и попасть, скорее всего, должна именно туда. А если она исчезла в том мире во время падения… лицо его перекосилось от ужаса. Нет, если бы он мог, он был бы готов простить ей неожиданную выходку, в этот момент он был бы готов даже расстаться ради неё с Чжоу – лишь бы она появилась рядом обратно, в сохранности. * * * Б’элан не сразу поняла, что же произошло. Только что она была на одной из башен Хогвартса, рядом был местный человеческий маг по имени Гарри, а вокруг – темнота. Теперь же вокруг был дым, редкие вспышки и металлические обломки. Поблизости, совсем, на самом деле близко, кто-то громко стонал. Она уже двинулась на эти звуки – и только тогда поняла, что именно случилось… Когда она пыталась помочь гному – настоящему, живому, цивилизованному гному, а не какому-то садовому вредителю! – выбраться из-под обломков, когда он просил её прекратить тщетные попытки, давал какое-то кольцо вместе с указаниями найти какого-то мальчика (эльфийка очень надеялась, что имеется в виду не Гарри), и так и не договорив, испустил дух – всё это время она действовала больше по инерции, параллельно пытаясь осознать произошедшее. В то, что чудо может произойти абсолютно случайно, она никогда не верила – значит, боги или кто-то ещё отправили её в мир Хогвартса с какой-то целью. С какой? Она видела там совсем немного, зато успела почерпнуть кое-какую информацию: победившая и распространившаяся повсеместно технология вместо магии, волшебники, вынужденные скрываться на жалких клочках земли от обычного населения и не имеющие возможности влиять на что-либо во «внешнем мире» — но даже там их настигали законы и обычаи не-магов. Скорее всего, именно этот факт и привёл к расколу, к войне, свидетелем которой Б’элан могла бы стать, не вернись она в Арканум так быстро. Что ещё? Другие, не-людские расы, загнанные в подполье или подчинённое положение уже по отношению к людям, жалкие и не способные ни на что, потерявшие свою историю, свою культуру, самих себя. На что намекало увиденное? Её посылали посмотреть и изучить получше человеческий мир, сформировать чёткую, построенную на увиденном точку зрения, дабы доложить её потом своему дому. Что ж, она узнала, увидела своими глазами, к чему может привести вовремя не остановленный технический прогресс и человечество в целом… Пьянящее от вина чувство выветрилось очень быстро, и вернулась ясность мыслей. Теперь она снова была в Аркануме и снова стала Б’элан Т’сераа, представительницей благородного старинного рода и дома Т’сераа, Белль осталась в прошлом, где-то в стенах замка Хогвартс. Надо было продолжить свой путь, узнать как можно больше о нападении и катастрофе в целом, а заодно и попробовать исполнить последнюю волю умершего только что гнома… А навстречу ей как раз шёл какой-то человек в балахоне… — Эй! Вы же не знаете, что это обозначает? Я имею в виду вас.… А потом дирижабль! А потом пламя! А алтарь говорит, что…. У вас есть какие-либо догадки, что это значит?