Не лучший ребёнок.

Давным-давно в одной деревне вместе с матерью жил мальчик. Жили они бедно, но счастливо до тех пор, пока однажды женщина не заболела и не умерла. Долго плакал мальчик. Люди утешали его, но он всё плакал и плакал, спрашивая – почему, почему, почему… Плакал он до тех пор, пока старый священник не сказал ему: «она была стара и Бог забрал её к себе на Небо». - Но почему Он не забрал тогда меня вместе с нею? – удивился мальчик. - Потому что ты молод и тебе многое ещё предстоит сделать. Не согласился с ним мальчик: ему казалось, что Бог сделал это из ненависти, желая посмотреть на его страдания. И решил он отправиться на поиски. Найти Его – неведомого и непонятного Бога. Кукольное представление сегодня было необычайно сложным – в нём было много персонажей, и требовалось не только показывать действо и пояснять словами, но и менять действующих лиц. Светловолосый мальчик с серьёзным, безрадостным лицом. Или эта грусть куклы ему только кажется? Может быть, она придумана им самим?.. Долго ли, коротко ли шёл он, пока однажды не остановился он в доме одного очень умного человека, назвавшегося Философом. И когда тот начал спрашивать, рассказал ему мальчик о своей цели – найти, увидеть неведомого Бога. Рассмеялся философ. - Разве рыба может понять океан? Разве можешь ты уместить в себя гору? Разве можешь ты увидеть всю землю, всю траву, всех животных, рыб, птиц и людей за один единственный миг? Всё это проще, чем увидеть Бога. Оставайся лучше у меня и учись, и, быть может, через много лет ты поймёшь это и увидишь Его. Взрослый, седовласый мудрец с длинной, до пояса бородой. Походящий скорее на алхимика и чародея, а не на философа. Наверное, попытайся он написать детскую сказку, то этот человек и в самом деле стал бы восточным мудрецом, без лишних подробностей посоветовавшим мальчику сначала изучить всю землю и звёзды, а уже потом стремиться к небу… Не поверил ему мальчик и на следующее утро покинул дом Философа, продолжая своё путешествие. Долго шёл он, многое увидел по дороге, пока наконец не повстречался ему человек, назвавшийся Поэтом. Рассмеялся он в ответ на рассказ мальчика: - Небеса потому и небеса, что недостижимы для нас – как долго бы ты ни шёл к горизонту, ты никогда не придешь к цели, если не даны тебе крылья ангела. Не старый ещё человек со спокойным, немного вытянутым лицом. Почему-то ему так и не удалось найти подходящий образ для своего поэта. Словно под ним прятался кто-то другой, лишь назвавшийся этим словом. Наверное, гораздо лучше здесь подошёл бы сказочник. Но – нельзя. Ни в коем случае нельзя. Много дней и ночей продолжал идти мальчик до тех пор, пока однажды не пришёл в одну деревню, где его приютила уже немолодая, добрая женщина, чем-то напоминавшая его мать. И, остановившись у неё на ночь, мальчик рассказал ей о смерти матери, о своих поисках неведомого Бога, о встречах с Философом и Поэтом, о том, что ему посоветовали или стать очень-очень умным или же найти крылья ангела. Долго молчала женщина, пока наконец не сказала ему: - Найти Бога можно и по-другому. Но мне в последнее время тяжело вести хозяйство одной и, может быть, ты останешься здесь со мною? Покачал головою мальчик, хотелось ему поскорее увидеться с Богом, спросить его – почему тот был так несправедлив к нему. Вздохнула старая женщина и, протянув ему Книгу, сказала: - Читай. Кукла, исполнявшая роль старой женщины, была той же, что и до того куклой матери мальчика. Заметили ли это зрители? Поверили ли они в замысел автора или посчитали случайностью кукольных дел мастера, поленившегося сделать для своего рассказа ещё одну куклу? «А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри его вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него.» 1 И, начав читать эти слова, увидел мальчик описываемое как бы пред собою, увидел Того, кто был за этими словами. На утро же женщина, проснувшись, нашла его мёртвым с неповреждённой Книгой в опалённых пламенеющим жаром руках. Были ли там эти обожженные руки? Он не знал. Они были не нужны, мешали понять смысл рассказа, уводили куда-то в сторону… Но, всё равно, раз за разом упорно возникали перед глазами подобно какому-то диковинному, чудовищному миражу. Эта история была слишком сложна для кукольного представления, тем более, у такого плохого кукловода, как он. Наверное, поэтому и зрителей было совсем немного - большинство празднично одетых людей смотрели на его соседа, развлекавшего их чем-то весёлым и ярким… Всё как всегда… Светловолосый мальчик с не по-детски серьёзным, безрадостным лицом. Проведя по безжизненной руке большим пальцем, Яромир грустно улыбнулся. Не лучший ребёнок, так и не сумевший выйти за пределы человеческого, усталый, безжизненный, слабый... Все его куклы были такими же – больными, не умеющими по-настоящему улыбаться, радоваться, шутить. Если ты хочешь, чтобы твои куклы смеялись, – научись смеяться сам. Хочешь подарить им улыбку – сумей улыбнуться миру, когда работаешь над ними. Пана Липски всегда интересовало, как это – радоваться. Какими должны быть счастливые воспоминания, рождающие красивых кукол. Как они выглядят, из чего они состоят, каковы они на вкус и цвет… Его память была лишь серым зеркалом, отнимающим у происходящего все краски, эмоции и тепло. Как он… там? Наверное, отцу понравилась бы эта история, придуманная им неделю назад в заброшенном ныне особняке Красных роз. Наверное, он бы улыбнулся и предложил бы в ответ свою… Наверное. Ему вспомнилось одно из чтений: сказочник, с мягким, приятным голосом, сидящий с очередной книгой в окружении неотрывно слушающих его детей; рассказ, уносящий в мир серебристо-стальных грез, нарисованные от руки иллюстрации к нему, вкрадчивый голос, обращающийся к тебе после того, как чтение было окончено – «смысл этой истории вам понятен?»; короткое молчание, и, потом, – нестройный хор голосов, говорящих – «да, понятен». Редко, очень редко, но всё же случалось так, что молчали все. И тогда сказочник начинал читать снова, с лёгкостью изменяя подробности и слова. А потом, закончив, он повторял вопрос, и, получив утвердительный ответ, открывал уже следующую, принесённую им с собою книгу. Следующий мир, в конце которого снова следовал тот же вопрос: «понятен ли вам смысл этой истории?» Понятен ли вам… Понятен ли вам… - Я понял… Мне понятен смысл… Некий огонь… Пожирающее пламя, - раздавшийся совсем рядом голос заставил Яромира вздрогнуть и опустить куклу. Мальчик, вернее подросток, страшно худой от недоедания, с бесцветным, усталым лицом, на котором отчётливо выделялись горящие глаза, из-за худобы кажущиеся непропорционально большими. Наверное, он давным-давно наблюдал за представлением и лишь сейчас осмелился подойти. - Покажите мне ещё раз, я почти увидел… Почему-то ему стало по-настоящему страшно: что будет, если незнакомец в самом деле увидит Это? Что же я впустил в этот мир? - Не надо… Пойдём лучше, я накормлю тебя. Ты только не думай об этом… Как тебя зовут? - голос прозвучал совсем слабо и безвольно - Яромир совершенно не знал, что ему делать. Сказки, рассказанные отцом, не научили его такому, и, вместе с тем, мужчина знал, что он должен что-то сделать, несмотря даже на то, что подросток молчал. Чем-то тот был похож на него самого лет десять назад, разве что волосы были совсем другие: длинные, спутанные… - Давным-давно один человек рассказал мне одну сказку... О двери, которую нельзя открывать. Пойдём, я расскажу её тебе. 1. Книга пророка Иезекииля. 1.26-27.