~*~*~
Наутро решимость Хотаро не отступила, и он задался вопросом, как ей признаться. В какое-то мгновение у него мелькнула мысль изложить всё письменно и подкинуть записку Читанде, но он сразу же отказался от этой затеи. «Будто какой-то младшеклассник», — с досадой подумал он, хотя никогда не делал подобного ни в младшей школе, ни в средней. «Почему я не спросил Сатоши, как именно он это сказал?», — задался вопросом Хотаро, перебрав в голове ещё пару-тройку вариантов и признав все их «неприемлемыми». Но когда он припомнил и без того подозрительную улыбку на лице Сатоши, то решил, что можно обойтись и без чьих-либо советов. «Кстати, может, начать разговор именно о них?..» — Хотаро вдруг осенила мысль. Он попытался представить себе это: — Читанда, слышала? Сатоши и Ибара… — Да, Маяка-сан рассказывала мне. Это замечательно, я за них так рада! — выпалит Читанда, и, прежде чем она успеет сказать что-то ещё (ненадёжный план, понял Хотаро), нужно быстро ввернуть: — Эм-м, а почему бы и нам не… — Кажется, даже в воображении он говорил совсем не блестяще. Впрочем, он ещё раз прокрутил этот разговор, с той лишь разницей, что позволил ей сказать что-то ещё. Почему-то это было крайне застенчивое: «Ты мне нравишься, Орэки-сан». Хотаро лениво отмахнулся от собственной фанатазии, где неугомонная Читанда брала всю инициативу на себя. Он не мог разобраться, устроил бы его такой исход или нет, но это впервые заставило Хотаро представить её реакцию. «А о её чувствах даже не задумывался», — снова вспомнились ему слова Сатоши. И Хотаро вдруг понял, что она тоже ждёт и, наверное, уже давно… «А может, у неё вообще жених с детства есть, — вдруг пришло ему в голову, — кто их знает, эти уважаемые семьи? Хотя нет, тогда бы она точно не стала мне объяснять отсутствие шоколада в феврале». От таких размышлений его отвлёк настойчивый звонок в дверь, и Хотаро нехотя поплёлся открывать. — Вот, держи, — стоящий на пороге Рыжий без лишних предисловий протянул довольно пухлый конверт. — В двух экземплярах. — Предусмотрительно, — удивился Хотаро, забирая конверт с фотографиями. — Я очень признателен. И извини, Конари-сан. Рыжий, разумеется, не задержался: он практически сразу развернулся и ушёл, бросив только насмешливое: «Удачи». — Этот-то что понимает? — пробурчал Хотаро, захлопывая дверь. Он зашёл в гостиную и, забыв сесть, стал рассматривать фотографии. Залюбовавшись Читандой на одном из снимков, он не сразу заметил, что через плечо заглядывает сестра. — Не знал, что ты дома. А то бы не пошёл открывать, — он попытался спрятать от неё фотографии, но сила и ловкость Томоэ, разумеется, победили — и всё, что принёс Рыжий, оказалось у неё в руках. — Это и есть твоя девушка? — весело спросила она, тыча пальцем на фотографию Читанды в костюме Императрицы. — Какая хорошенькая. — Не девушка она мне, — процедил сквозь зубы Хотаро. — Верни. — Ну и видок тут у тебя, братец, — хитро улыбнулась Томоэ, демонстрируя вытащенную наугад фотографию. — И кто бы мог подумать, — насмешливо сказала она, кидая всю пачку на журнальный столик. Смущённый и раздосадованный Хотаро хотел было огрызнуться, но глядя на тот снимок, что показала сестра, вдруг понял, как сказать всё Читанде.~*~*~
«Энергозатратно. Слишком энергозатратно», — говорил он себе, сидя с утра в клубной комнате. Заранее уточнив, что в это утро состоится заседание исполнительного комитета, где точно должен присутствовать Сатоши, а Ибара будет занята с новичками в клубе манги, он назначил встречу Читанде, намереваясь-таки признаться. Возможно, стоило выбрать более интересное место, чем кабинет географии, но именно здесь произошла их первая встреча, и оно было по-своему знаковым. Перед Хотаро лежал белый конверт, который он время от времени начинал теребить в руках, а потом, словно опомнившись, клал его обратно на стол, чтобы через пару минут снова взять в руки. Хотаро подумал, что в руки нужно взять себя, иначе весь чётко выверенный план рисковал сорваться ещё до появления Читанды. «Слишком энергозатратно, — снова сказал он себе, но тут же вспомнил, что это только начало. — Признание означает, что мне придётся время от времени забывать о принципе энергосбережения. Хотя если честно, я надеюсь, что всё будет не так и плохо». — Доброе утро, Орэки-сан. Прости, я немного задержалась, — запыхавшаяся Читанда почти ворвалась в клубную комнату. Когда она появилась, Хотаро стало как будто спокойнее. — А-а… У меня для тебя кое-что есть, — он показал на конверт. — Это с Фестиваля кукол. Фотографии. — Откуда они у тебя, Орэки-сан? — удивлённо спросила она, бросив сумку на стул. — Э-э-э, я попросил Рыжего, — неохотно признался он, не уточняя, что просьбу пришлось слегка приправить шантажом. Хотаро не очень любил пускать в ход такие методы и ещё меньше желал, чтобы Читанда знала о них. — Подумал, что ты бы хотела их иметь. Это было правдой лишь отчасти: он сам рассчитывал хотя бы на парочку таких фотографий. Всё-таки Читанда в костюме Императрицы выглядела невероятно красивой. — Спасибо, Орэки-сан, — она улыбнулась, заглянув ему в глаза, отчего Хотаро стало слегка не по себе. Продуманный план признания мог сорваться от одного такого взгляда. Она схватила конверт и стала рассматривать его содержимое. — А! Это под сакурой! — воскликнула Читанда, проглядев уже несколько фотографий. — Я и не думала, что шествие смотрелось так красиво. Хотаро просто кивнул, не в состоянии сказать что-либо: решающий момент приближался. Следующее фото, от которого зависело всё. Рыжий в этом кадре умудрился поймать удивительное мгновение: Читанда-Императрица под лепестками сакуры и Хотаро, несущий за ней зонт. То, как он, Хотаро Орэки, смотрел тогда на Читанду, не поддавалось описанию. Нет, это был не тот взгляд, что он обычно привык видеть в зеркале: не скучающе-ленивый, не рассеянно-сонный, как всегда, а… почти восторженный, что ли. Его действительно тогда захватило это шествие, и он был бесконечно очарован Читандой. Его лицо на снимке говорило красноречивее любых слов. Она смотрела теперь на глянцевое изображение того мгновения, не сводя глаз и, кажется, даже не моргая. Её рука, державшая фотографии, безвольно опустилась вниз. — Орэки-сан! — воскликнула Читанда, уставившись на него. Хотаро разглядывал зелёные носки своих тапочек. Щёки его пылали, а сердце билось как никогда часто. — Я знаю, — сказал он, с трудом собрав остатки самообладания, — что мой принцип энергосбережения… — Принцип? — непонимающе переспросила она. — Девиз… То, что нужно, я делаю быстро, то, что не нужно, не делаю. Это... — Но разве это не правильно, Орэки-сан? — воскликнула Читанда, согревая его взглядом своих огромных и влажных глаз. — Я на Культурном фестивале всё время отвлекалась, и разве вышло из этого что-то хорошее? — Фотографии были ничего, — усмехнулся Хотаро, но понял, что сбился. — Извини. Речь не о том. Спроси хоть Сатоши, хоть Ибару — и они скажут тебе, что я изменился. Но этого будет недостаточно, если… — Я не хочу, чтобы ты менялся, — она улыбнулась сквозь слёзы. — Ты… дорог мне, как есть. Орэки Хотаро и сам бы удивился своей энергичности, но чем ещё объяснить, что он оказался рядом с Читандой в считанные секунды? — И я не думаю, что твой девиз не верен, — добавила она. — Наверное, весь вопрос в том, что считать нужным, Орэки-сан. — Самая гениальная догадка Читанды Эру, — проговорил он. Она, смутившись, начала убеждать его, что догадки обычно хорошо даются ему, но он вряд ли её слышал, потому что нашёл свой ответ. «Как я сам не понял, — удивился Хотаро. — Приоритеты. Мне не придётся отказываться ни от девиза, ни от Читанды. Просто признать, что всё связанное с ней — нужно. Экономить энергию не только для себя, но и для неё. Измениться, не изменяя себе». В том, что она того стоила, он ни на секунду не сомневался. Вот она стояла совсем рядом с ним — такая милая, такая трогательная, такая доверчивая. — Наверное, глупо думать сейчас о принципе энергосбережения, — пробормотал он и неуверенно её поцеловал. Он долго не мог оторваться от её губ или разжать крепкие объятия. Хотаро впервые вопреки своему девизу делал что-то не быстро, а весьма продолжительное время. Но уставшим от этого он себя совсем не чувствовал, как раз наоборот — он ощущал необыкновенный прилив сил. Возможно, об этом и стоило поразмыслить, но Хотаро Орэки было не до того.