Среди миндальных деревьев

Лука не любит ссор. Вообще конфликтов как таковых. После них ощущение в груди такое мерзкое-мерзкое, вязкий ил будто оседает на легких и мешает дышать и спину прямо держать. Она все назревающие стычки старается сразу на нет сводить и решать все мирно-полюбовно. Но если уж доводят ее до ручки, то у нее все барьеры просто сносит: аки фурия глазами сверкает, плюется ядом напополам с сарказмом, и после ссоры уходит на улицу, впрыгнув в кроссовки и схватив не глядя кофту. В себя прийти нужно, успокоиться, чтобы прийти домой и помириться, не вызвав очередной волны упреков и выяснения отношений. И в этот раз за ней закрылась дверь, оставив Камуи наедине с повисшей в воздухе перепалкой. Парень сидел на кухне и дулся как мышь на крупу. И ведь головой понимал, что в этот раз он неслабо прокололся – упустил из виду намерения той девицы и не заметил, как она змеей его оплела, но какой-то голосок упорно обиженно звенел в нем, мол, ну что Лука сама не поняла, что ему на самом деле плевать, и для ревности повода нет (хотя и в иссушающем пламени ревности она умудрялась выглядеть до одурения милой). И хоть ссора была окончена, но невысказанные слова еще остались, грозясь вырваться, пусть и вопреки воле, и испортить момент примирения, поэтому Гакупо ничего лучше не может придумать, кроме как испечь печенье с малиной – попросить прощения без слов. Когда Мегурине возвращается, свет горит только на кухне, будто приглашая непременно зайти. И девушка, не видя причин для отказа, подходит к столу, на котором стоит тарелка со свежеиспеченным печеньем с джемом из малины. «Я раскаиваюсь», - словно говорит оно. Она усмехается и, взяв одно, откусывает от него кусочек.