Ice-cream

Она ест мороженое. Знаете, а мне это уже надоело. Надоел ее запах, намертво въевшийся в мой шарф. Надоело ее нежное посапывание, когда я ложусь рядом с ней. Надоели ее длинные дразнящие пальцы, когда она играет с моими волосами. Надоела ее тонкая талия и мягкая грудь. Уже неделю, наверное, я не прихожу к Люси домой. Грей достал расспросами, да и Мира якобы "невзначай" все стремится разузнать причину, потому что кое-кому очень стеснительному страшно подойти самой. А, значит, есть мороженое, в парке, на глазах у тринадцати парней она не стесняется! Нет-нет, что вы, я не считал, просто прикинул. По парку удушающим облаком распространяется тестостерон – и я с закрытыми глазами могу сказать, как действуют на каждого молодого мужчину, находящегося здесь, движения розового женского язычка. С закрытыми – потому что наблюдать за этим выше моих сил. Я же не железный, в конце-то концов. Она наслаждается солнечным, свежим днем, сидя на скамейке с прикрытыми глазами. И мороженое, чертово мороженое, стекает по ребру ладони и капает ей на открытые колени. Она, улыбаясь, слизывает его с кожи и возвращается к вафельному рожку. Я почти слышу их стон, когда ее мягкие губы прикасаются к белой массе и через секунду она, сглотнув, облизывает остатки сливок вокруг рта, оставляя молочные усики над верхней губой. И прицельно откусывает вафлю. Хруст стоит едва ли не над всем парком – находящиеся здесь представители мужского пола затаили дыхание. Еще немного, и мне придется срочно искать место уединения. С глухим рыком я разворачиваюсь и иду в гильдию, чтобы подраться хоть с кем-нибудь и выпустить пар. — Нацу! – раздается радостный крик сзади меня. Словно бутылкой по голове. Страдальчески вздохнув, я поворачиваюсь и, как ни в чем не бывало, машу рукой: — Хэй, Люси! Пока я иду к ее скамейке, воздух вокруг сгущается. Кто-то определенно хочет быть на моем месте. Ну и ладно, не надо будет искать повод для драки. — Привет, Люси! – я плюхаюсь рядом, стараясь не смотреть на белые капли на гладкой коже Люсиных ног. — Слушай, чего ты последнее время такой хмурый? – боги, Люси, ну за что мне твой серьезно-любопытный взгляд?! — Да… — лихорадочно приходится придумывать оправдание, но меня спасает подошедший к нам громила. — Эй, красотка, угостить тебя еще одним мороженым? – развязный, наглый голос. Люси улыбается и мягко отвечает: — Спасибо, если что, сама себя угощу. — Мальчик, подвинься, — бесцеремонно толкая меня, шкаф садится между нами и фамильярно кладет руку мне на плечо. – Пойди, прогуляйся, а я пока с твоей подружкой поболтаю. Она же не против? Я почувствовал, как Люси растерялась. — Я не… Внутренний рык переходит в слова сквозь зубы: — Зато я против. Отеческая улыбка не сходит с лица ублюдка: — Малыш, ты же не хочешь неприятностей? Давай, иди уже, — он переключает внимание на Люси. И зря. Я встаю со скамейки и, схватив громилу за майку, в бешенстве шепчу, четко выговаривая слова: — Для тех кто не понимает с первого раза. Я. Против. Того. Чтобы. Ты. С ней. Разговаривал! Повышая голос, я повышал температуру кожи. Уж не знаю, что он увидел в моих глазах, но спокойно в них смотреть он не мог и, повизгивая, отворачивался от моего взгляда. — Кто ты такой?! Дьявол, отпусти! — Нацу, успокойся… Прохладные ладони обнимают бицепс и я в растерянности выпускаю обуглившуюся футболку из рук. Бормоча проклятия, парень уходит. — Я бы сама разобралась, — она смеется, черт, это еще хуже, чем мороженое! — Так значит, окружающие думают, что я твоя подружка, — опять этот смех и ласковый прищур карих глаз. Люси, только, ради Бога, не смотри вниз, на мне слишком свободные шорты… Хитро улыбаюсь. — Ну и пусть думают! — и шепотом добавляю, так, что ты и не расслышишь: — Может, я тоже хочу так думать…