И под смертью я не сдамся!

      Время скоротечно. Оно пролетает мимо нас с огромной скоростью, порой оставляя после себя лишь воспоминания об историях, случившихся с нами.       Так и мимо меня пронеслись три года, подарив целый калейдоскоп приятных и не очень воспоминаний. Люди вокруг меня менялись, менялся и их взгляд на мир, привычки, вкусы. Эрен вырос на глазах. Он стал серьёзнее, упорнее, сильнее. Я помнила его ещё совсем беззаботным мальчишкой в коротких штанишках, с доброй, открытой улыбкой и блестящими озорными глазами. Но… время ожесточило его душу: он почти не улыбался, глаза его утратили счастливый блеск. В минуты печали мне казалось, что уже никогда я не смогу увидеть прежнего Эрена…       Я всё так же носила бинты, пытаясь скрыть уродливый рубец.       От людей или же всё-таки от самой себя?..       Довольно часто окружающие просили рассказать, как у меня появился шрам на лице, и каждый раз история обрастала новыми подробностями. За моей спиной всё так же шептались, но в шёпоте чаще были слышны нотки восхищения, нежели недоверия или ненависти: не каждый же день можно было встретить человека, так легко отделавшегося от гиганта. Были и те, кто сторонился меня. Курсант Жан, например. После того случая, когда я сорвала бинты, он, лишь только заметив меня, отходил на несколько метров, стараясь не попадаться на глаза. Как позже объяснил Марко, его лучший друг, парень так реагировал на меня, потому что ему было стыдно и неловко за своё поведение. Я даже как-то порывалась подойти к нему и извиниться за то, что выставила его дураком, но Марко остановил меня, сказав, что я только ухудшу ситуацию. Мне оставалось лишь пожать плечами.       Здесь, среди людей, я больше не чувствовала себя одинокой, маленькой, потерявшейся в этом мире девочкой, рыщущей по утопающим в помоях трущобам в поисках давно потерянного брата, далеко от дома, остатки которого, наверное, уже догнивают. В те дни одиночество вгрызалось в меня незримыми клыками, давило со всех сторон, пыталось вжать в землю, сдавить грудную клетку, заставить потерять надежду и остаться здесь, среди грязных озлобленных людей, готовых перерезать друг другу глотки ради наживы. Но что-то незримое удерживало меня от падения в эту тёмную пропасть, что-то сильное и светлое, греющее изнутри. С каждым днём внутри всё сильней и сильней разгорался этот незримый костерок, сжигая в своём пламени все сомнения, страхи и, наконец, одиночество. Я больше не чувствовала, что я одна, что брошена всеми, забыта даже самыми близкими людьми, я поняла, что рядом со мной всегда есть кто-то сильный, добрый, согревающий изнутри. И я поверила в Силу. Отец говорил, что Сила — моё проклятие, о котором мне не стоит никому рассказывать. Он учил меня контролировать Её, пользоваться Ею, а в день нашего расставания строго-настрого запретил применять Силу на людях. И, несмотря на то, что Она была моим проклятием, я с каждым днём осознавала, что Она к тому же и великий дар, благодаря которому я не сгинула. Это я хотела донести и до Эрена, которого должна была обучить тому, что знаю сама. Я бережно хранила эту веру внутри себя, боясь потерять её, снова остаться одной, снова лишится сил, снова впасть во тьму…       Но сейчас, спустя столько лет, я осознала, что всё реже стала вспомнить о Силе. Для себя я решила больше не использовать Её, а Эрену ничего не рассказывать. Зачем ему знать, что любимая старшая сестра — монстр? Да и наверняка нужда в Силе уже отпала.       С учёбой, увы, всё было не так гладко, как у остальных. Я, как и Армин, прекрасно владела теорией, в особенности анатомией гигантов, которую знала вдоль и поперёк. Когда учитель что-то рассказывал о них, мне хотелось остановить его и добавить или исправить информацию, которую он хотел донести до нас. Откровенно говоря, я скучала на всех уроках, пока не начиналась практика. Мне безумно нравилось летать на устройстве пространственного маневрирования, представляя, как я парю над родным городом вместе со своими друзьями. Клинками я тоже научилась пользоваться, хотя и не с первого раза. Проблемы начинались с более усиленных физических нагрузок. Нам приходилось бегать на огромные расстояния, зачастую неся на себе немалую поклажу. Первой сдавала позицию я: не пробежав и сотни метров, падала в грязь, задыхаясь и давясь воздухом, который успевала вдохнуть. Инструктор, видя моё состояние, орал на меня и спрашивал, какого чёрта я попёрлась в Кадетский корпус, раз дохну от «такой лёгкой пробежки». Затем, обматерив меня вдоль и поперёк, рывком ставил на ноги и заставлял делать немыслимое количество приседаний и отжиманий. Не знаю, чем не угодила этому вечно недовольному типу, но за любой промах он сурово наказывал меня, заставляя огребать по полной. Моё физическое недомогание, к сожалению, не прошло. Я всё так же быстро выдыхалась, уставала, но не сдавалась. Силой хотелось пользоваться всё меньше — вдруг не смогу удержать над Ней контроль. Поэтому всего старалась добиться сама.       Вторым, но не менее ужасным минусом для меня были косые взгляды. Почти каждый день я ощущала, как они буравят спину. Хотя ко мне больше и не лезли, я понимала, что всё ещё что-то не так. Что-то тревожило каждого, кто встречался со мной взглядом. Я не могла понять, почему же вызываю настолько повышенный интерес у большинства курсантов, поэтому решила спросить у Армина.       — Ты что, и правда не понимаешь? — удивился блондин, а затем, оглядываясь по сторонам, дабы проверить, нет ли кого поблизости, сказал:       — Они боятся тебя, а некоторые не доверяют.       — Но почему?! Что я такого сделала? — пораженно воскликнула я.       Юноша пристально вгляделся в моё лицо, силясь понять, кошу я под дурочку или действительно не понимаю.       — Если судить по твоим рассказам, ты в одиночку, почти голыми руками, завалила гиганта, отделавшись рваной раной в пол-лица, — Армин скользнул взглядом по моим бинтам.— ты хоть понимаешь, что чисто теоретически это невозможно?       — Хочешь сказать, что я вру? — напряглась я, ожидая услышать положительный ответ. Знала же, что вся эта легенда звучит неправдоподобно…       — Я не говорил этого, —отрицательно покачал головой юноша. – Сказал лишь, что твой рассказ вызывает некоторые подозрения.       После этого разговора я стала тщательнее подбирать слова или вообще меньше говорить. Я поняла, насколько велик риск ошибиться и переврать. Со временем стало всё труднее лгать, тяжёлый груз истины сильнее стал давить на плечи, поэтому я всё ждала тот миг, когда уже наконец-то смогу всё рассказать Эрену и ребятам.       Однако другая часть меня страшилась этого мига и ни под каким предлогом не хотела рассказывать брату о моём и его предназначении, о секретах нашего отца и о том, сколько я лгала. В душе я боялась, что он возненавидит меня и отвергнет, и я снова останусь одна, уже не в силах выкарабкаться из тьмы, преследовавшей меня.       Разрываясь между желанием рассказать и уберечь Эрена, я не замечала, как замыкаюсь, не в силах остановить себя.       Мои сотоварищи стали замечать неладное, пытались выяснить, что же произошло, но я лишь отмахивалась от них, говоря, что это старые раны напоминают о себе. Больно было видеть, как люди, до этого весело болтающие со мной за обеденным столом, отдаляются. Я думала, что таким образом спасаю себя, но слишком поздно поняла, что на самом деле только усугубляю ситуацию.       Единственными близкими для меня людьми остались Эрен, Микаса и Армин. Как бы я ни пыталась, не могла их оттолкнуть от себя. Понимала, что если сделаю это, то собственноручно убью себя. Именно благодаря им и их поддержке я всё ещё оставалась собой. Их терпение и любовь заставили меня усомниться в своих страхах. Ну неужели они не поймут меня и возненавидят? Быть такого не может. Поэтому я твёрдо решила рассказать им всю правду при любой удобной возможности.       И, наконец, этот важный для меня день наступил. Это было последнее дежурство на стенах перед роспуском нашего 104 Кадетского корпуса. Даже не верилось, что мы теперь не курсанты. В этот солнечный денёк я дежурила недалеко от Эрена, поэтому решила навестить его и заодно всё рассказать. Взволнованная, я со всех ног мчалась к нему, как вдруг внутри меня зазвенел колокольчик, предупреждающий об опасности.       …Но что не так? Я огляделась по сторонам. Над головой с кряканьем пронеслись утки, откуда-то издалека донёсся хохот. Я продолжила свой путь, всё еще слыша звон, который усиливался по мере приближения к Эрену. Неужто с ним беда?!       В паре десятков метров я увидела ребят из нашего корпуса и Эрена, что-то громко им кричащего. Лица ребят не выражали страха. Простые радостные лица. Нет, обстановка выглядела вполне себе спокойной.       — Эрен, — позвала я брата, поднимая руку, чтобы помахать.       Однако она сразу же опустилась.       Вспышка резанула глаза, откуда ни возьмись повалил горячий пар, и сзади Эрена появился Колосс.