Он пришел ко мне

      Он пришел ко мне весь израненный, в бинтах и крови. Шрамы по всему телу. Он тихо опустился передо мной на колени, спрятал лицо в ладони. Такой беззащитный. Я прикоснулась к его волосам совсем легонько, он отпрянул от моей руки, будто был диким зверем. Я испугалась такой реакции. Загнанный, забитый, дикий зверек. И я перед ним: маленькая и хрупкая. Саму себя сломать боюсь.       Он все еще сидел передо мной на коленях, словно в чем-то виноват. Тяжелое дыхание постоянно сбивалось. Неужели бежал?       «Прости», — на выдохе, будто выкатилось из самых глубин. Я смотрела на него недоверчиво. И что же мне с ним делать? Совсем не приспособлен к жизни. Даже дикие звери выживут. А он нет. Один не выживет. Всегда возвращается ко мне таким, в крови. И шрамов с каждым разом все больше и больше.       «Почему ты молчишь?» — посмотрел на меня так, будто я грех смертный против него совершила. У меня же не осталось слов вовсе. Все высказала. Вытащил из меня своими тонкими пальцами. Прямо из души вырывал. И я была в крови. И шрамов море, но… У него все же больше. Куда ни глянь.       Я встала с кровати, обошла его. «Я тебе все сказала» — прозвучало как-то очень грубо. Он, кажется, вздрогнул. Да что там, даже у меня мурашки побежали от собственного голоса.       «Убей меня, — ляпнул, не подумав. — Ну же, давай. Что тебе стоит? Слово твое не только ведь лечит».       Я вышла из комнаты и пошла за пледом. Так и лежал с декабря. Вернулась к моему дикому зверю и накинула плед ему на плечи. Он укутался в него, а я села перед ним. На колени. Его голова была опущена. Виноват. И знает об этом. Стыдно, но идти больше не к кому. Взяла его лицо в ладони и приподняла так, чтобы видеть глаза. А в них еще больше боли, чем было когда-то. Избитый.       «Убей, — одними лишь губами прошептал. — Прошу. Чтобы окончательно. Чтобы я больше не возвращался к тебе». Но мне не хотелось его слушать, ибо слов было достаточно. Я его просто обняла изо всех сил, что у меня остались. К моему удивлению, меня обняли в ответ.       Он пришел ко мне весь израненный, в крови и бинтах. Таким он обычно приходит ко мне после того, как об него в очередной раз вытрут ноги, бросят, покалечат. И шрамы, шрамы, повсюду шрамы. На душе живого места уже нет. А он все возвращается ко мне. Снова и снова. Лечу его словами и зеленкой. В смысле, зеленым чаем. От меня он уходит живым и веселым. Всегда. Только вот я остаюсь в этих самых бинтах с его же кровью, с его шрамами. А лечиться приходится в одиночку. Той же зеленкой.       В следующий раз не пущу его. Не доживу.