Секрет

После мягкого полумрака ночного отеля яркий электрический свет в ванной больно резанул по глазам, так что Кирсти даже зажмурилась, но длинные пальцы Ави из своей ладони не выпустила. Его рука была привычно большой, тёплой и сухой — и очень необходимой сейчас, потому что у самой под ногтями покалывает противным холодом от сдерживаемых весь вечер эмоций. Ави молча следует за ней, тихо прикрывает массивную дверь и свободной рукой щёлкает задвижкой замка. Щурится, нащупывает выключатель и гасит верхнюю лампу, оставляя только бра у зеркала. Переступает с леденящего босые ноги кафеля на пушистый коврик и останавливается, одним движением поворачивает Кирсти лицом к себе. Он всегда знает, зачем она приходит, знает, что ей нужно. Она — нет, поэтому и смотрит ему в глаза с предвкушающей облегчение надеждой, сильнее сжимает его ладонь и ждёт, когда он решит, что с ней делать: слушать, обнимать или раздевать. Ави медлит секунду, затем едва заметно усмехается и берёт её за подбородок, большим пальцем легко проводит по губам — и Кирсти понимает, что сегодня будет третий вариант. И, уже подчиняясь поцелую, облегчённо выдыхает. Ей нравится чувствовать, как он распаляется, как возбуждение прогоняет остатки сна и лёгкое недовольство от того, что его снова разбудили. Знаменитое каплановское спокойствие ослабляет хватку, и Ави позволяет себе не сдерживаться, резко, даже немного грубо толкая Кирсти к бортику ванны — так, что она чуть не падает, но сильная рука в ту же секунду крепко сжимает её рёбра, подхватывая над акриловой пропастью. Кирсти охает от неожиданности, и мужская ладонь быстро накрывает её рот — шуметь не стоит, за стеной в комнате спит ничего не подозревающий Кевин. Нежным Ави бывает далеко не всегда, но ей это нравится. Сладких мальчиков в её жизни предостаточно. Он любит жёсткий беззвучный секс и низко рычит, когда кончает, — и это не единственный его секрет, который она никогда никому не расскажет. Он раздевает её сам — неторопливо, уверенно, почти безэмоционально, ещё сохраняя самообладание. «Большой папочка», — мелькает в голове у Кирсти, пока Ави стаскивает с неё носки, но он уже целует, чуть прикусывая, кожу возле пупка, и языком поднимается вверх, проводит влажную дорожку под грудью. Кирсти вздрагивает и запускает ладони под резинку его трикотажных штанов. Он кивает, позволяя, — её очередь. Кирсти улыбается, легко трётся щекой о его бороду и пробегает пальчиками по дорожке тёмных волос от живота вниз. Ави хмыкает: «Ну не на полу же» — и в два шага переносит её в ванну, разворачивает к себе спиной и сжимает в плотном кольце рук. Задерживает долгий поцелуй прямо под её правым ухом — Кирсти пытается увернуться, но тесная ванна и голый Ави сзади не позволяют. — Ты оставляешь мне засосы, Ав… — она шепчет, но уже не сопротивляется — бесполезно. — Я знаю, — Ави улыбается и продолжает обводить языком пульсирующую венку на её шее, на три секунды сжимает тонкую кожу губами и снова отпускает, — это твоя плата за услуги личного психолога. — Эй! — Тсс… Помолчи! — Каплан не даёт ей обернуться — большой ладонью аккуратно надавливает на её затылок, запустив пальцы в собранные небрежным пучком волосы. Кирсти покорно наклоняет голову вперёд, едва не касаясь лбом мозаичной плитки на стене, и открывает беззащитные позвонки его уверенным губам. Ави включает горячую воду — ноги у Кирсти ледяные — и опускает руки на её бёдра, подстраивая под себя… *** Ави сидит на полу, прислонившись спиной к прохладной двери, и смотрит, как Кирсти выходит из душевой кабины и медленно натягивает бельё. Ей всегда бывает стыдно в такие моменты, но он точно не собирается облегчать её совесть — это не его роль. Отвлечь, расслабить, поговорить — да, но отвечать за свои поступки она должна сама. Взрослая девочка. Свободные пижамные штаны облепили её мокрые после душа ноги, тонкая майка, тоже моментально намокнув, выразительно подчеркнула грудь. Кирсти отвернулась к зеркалу и взяла в руки тяжёлую деревянную расчёску с вычурной резьбой по краям и красивой буквой «А» на обороте — это был её подарок ему на прошлое Рождество. Провела по своим волосам, наблюдая в отражении, как Ави нахмурился — он не любит, когда трогают его вещи, тем более такие личные. Чуть улыбнувшись, положила щётку обратно, оставив на мягких натуральных щетинках пару длинных светлых волос. — Иди сюда, — Ави вздохнул и мысленно погладил её напряжённую спину. — И возьми расчёску. Кирсти послушно устраивается у него на коленях, сворачивается зародышем, дышит глубоко и неровно — Ави знает, что это значит. Он отстраняется и смотрит ей в глаза — в этом освещении они почти чёрные и совсем ничего не отражают. — Поговорим? — он зажимает между пальцами влажную обесцвеченную прядь и начинает расчёсывать — мягко, осторожно, стряхивая капли воды прямо на её голые руки. Кирсти молчит, зажмурившись. — Ты меня осуждаешь? — через минуту спрашивает едва слышно и тут же об этом жалеет — на самом деле, ей не хочется знать. — За что? — Каплан снова невозмутим и спокоен, насытившееся возбуждение уютно сворачивается где-то внизу живота и затихает до следующего всплеска. — Я изменяю своему парню. — Ты изменяешь со мной, — вторая прядь спутанным завитком ложится в ладонь, постепенно расправляется под точными движениями. — Я любовник, Кирсти, и я не имею никакого морального права тебя осуждать. — Не имеешь, — она кивает, соглашаясь. — Но всё-таки? Ави притягивает её ближе к себе, вдыхает резкий запах гостиничного шампуня и откладывает в сторону щётку. — Нет, Кей. Зачем? Я всё понимаю, — Кирсти улыбнулась — так её называет только он. — Ты просто женщина. — И что это значит? — она поднимает голову и целует его колючую щёку. — То, что женщине позволено всё, пока мужчина её любит.