never

- Эти штуки убьют тебя. - Вот и хорошо. Если они успеют меня убить, значит, я прожил достаточно долго.

Пропитанный солнцем тёплый ветер бьёт в лицо, ласково проходится по волосам, ерошит их, как маленькому ребёнку, и заставляет всего на секунду сощуриться. Бегущая сильно отталкивается ногами от края крыши, уже чувствуя, как гравитация старательно тянет вниз, но всё равно взлетая выше и выше в этом головокружительном прыжке. Сердце пропускает удар от ощущения невесомости, кровь, ускоряясь, несётся по венам, в мышцах дрожит от напряжения каждая клеточка, воздуха в лёгких становится до боли слишком много, одна секунда становится вечностью. А потом под ногами снова оказывается надёжная и проверенная поверхность крыши – ослепительно-белой, как и, в общем-то, девяносто процентов этого города. Когда-то от этого цвета с непривычки слезились глаза, не по-детски мешая передвижению… но всё проходит, рано или поздно, так или иначе. Фэйт усмехается, втягивая носом воздух и снова срываясь с места: подошвы новых кроссовок приятно пружинят, а тело, несмотря на преодолённые километры, ещё совершенно не чувствует усталости. Вот и отлично. (Он бы гордился.) Коннерс переходит с бега на шаг, замедляясь постепенно, чтобы не казаться самой себе рыбой, выброшенной на берег, а потом останавливается и вовсе, вглядываясь в кипящую где-то далеко внизу жизнь. Комфортную и безопасную, простую, удобную и приятную, в которой никто не рискует остаться мокрым пятном на асфальте каждую минуту, в которой никто никуда не торопится, ведя счёт на вдохи и выдохи, в которой никто не боится потерять близкого ему человека, не вписывающегося в систему. В которой всё работает идеальными, бесперебойными часами. «Мерзость какая». Иногда ей кажется, что город задыхается под тяжестью этих строительных лесов и кранов; бесконечных многоэтажек, которые острыми пиками царапают небеса, и массивных лестниц; синих, оранжевых, жёлтых площадей и паучьей сети наблюдательных пунктов СГЗ. Задыхается, боится, зовёт на помощь, беспомощно трепыхаясь в крепкой хватке нового стального и стерильного белоснежного гиганта. Сияющего паразита, рвущегося прочь из старого и усталого хозяина, постепенно уничтожая его. Иногда ей кажется, что здесь всё больше никогда не станет прежним, а окраинный Старый город через неделю или месяц, год или два – снесут, «обновят», «улучшат», «защитят». Иногда. («Не дай им победить».) Девушка привычно присаживается на край крыши, болтая ногами и потягиваясь, скидывая сумку рядом с собой и выуживая оттуда старый-добрый термос. В руках у неё уже через пару секунд свежий ароматный кофе, который ей до сих пор очень нравится. Фэйт молчит, изучая взглядом собственное отражение в стаканчике несколько мгновений. Несколько мгновений – ей чудится горьковатый терпкий запах сигаретного дыма. (Идеальные, бесперебойные часы – когда-нибудь остановятся.) – Победить? – она усмехается, запрокидывая голову к глубокому синему небу. – Не в этой жизни. («Вот и хорошо».) (Забыть она тоже никогда не сумеет.)