Моё самое драгоценное сокровище

      Соня до ряби в глазах походила на мать. Ещё когда семь зим назад скорбящий Виктор принял на руки свёрток из расшитых тканей, сходство было очевидным. Припухлость и краснота новорожденного младенца сошла намного быстрее, чем у любого смертного. Виктор почувствовал щекочущий трепет от одного взгляда на белое, как парное молоко, лицо с широко распахнутыми глазами, полыхающими пронзительно-голубым светом. А чувственные губы, несомненно, принадлежали Илоне.       Чистокровный вампир рос, будто бы обычный ребёнок. Виктор долго страшился, что Соня окажется замкнута в каком-то периоде возраста, но опасения не подтвердились. С каждым днём бессмертной жизни маленькая наследница клана вампиров становилась зеркальным отражением леди Илоны.       Даже сейчас, когда тело, облачённое в бархатное платье, ещё совсем не приобрело женских форм и кокетливой изящности, она напоминала знакомую до боли статную фигуру его покойной жены.       И хотя естество Сони не было переполнено чистейшим аристократизмом, и в ней не плескалась надменность Илоны и жёсткость Виктора — она ловко смешала в себе и то, и другое.       Её мать символизировала гордую каменную твердыню. А она — живое пламя. Пляшущее, чуть притухшее от вечных наставлений фрейлин и нянек о манерах, но горящее лёгким светом, чтобы рассеивать сгустившуюся вокруг овдовевшего Виктора тьму.       Соня подняла выразительные карие глаза на возвышающегося над ней отца. Хвала богам, если таковые есть, их она всё же унаследовала от него.       Карие. Не насыщенно-зелёные, как у Илоны.       Ангельское лицо. Подлинная невинность во взгляде и детская мягкость в нежной улыбке.       Виктор осторожно, стараясь не зацепить толстой цепочкой увлажнённые душистыми маслами чёрные волосы, вешает на шею дочери медальон из бронзы. Массивная крестообразная монета чуть меньше самой ладошки Сони, в которую она взяла неожиданный подарок. С интересом разглядывая кельтские узоры и поражаясь тонкой работе, Соня любуется бликами от свеч на бирюзовом камне в середине.       — Ты моё дитя. Моё самое драгоценное сокровище, — Виктор наклоняется, чуть втягивая носом исходящие от девочки запахи — пряная душица и терпкий мёд, и целует её в макушку, касаясь губами густых шелковистых волос.       Соня молча смотрит, как отец выходит из опочивальни, оставляя её в одиночестве вертеть в пока ещё не закалённых сталью руках медальон. Ценнее для себя вещи она не могла сейчас представить.       — Я буду беречь его, отец. Так же, как ты бережёшь меня, — произносит она ласковым шёпотом в пустоту.