Карты

Именно тогда, играя в карты с Дейвом, впервые своим умом доходил до самых простых фигур игрового мухлежа: бросал на стол две плотно прилегающие друг к другу карты, вытаскивал из сброшенных козыри, незаметно подсматривал за картами брата. Ну ей богу, разве Дейв не мог выбрать более полезное занятие для развития ребенка? Может, из меня вышло бы что-то более путное, выбери он рисование или танцы. Наблюдать за моими фокусами Дэйву, наверное, нравилось: даже когда карты расслаивались, даже когда стопка сброшенных падала на пол, даже когда брат перехватывал мой суетливый взгляд, он лишь глубже затягивался, делая вид, будто ничего не заметил. Я по-детски радовался своей удаче, хоть в голове и возникал назойливый вопрос “зачем?”. Просто радовался, потому что брат улыбался, потому что смотрел снисходительно и хитро, потому что давал мне шанс. Шанс научиться. Тогда я хватался за этот шанс: проводил ночи в компании колоды и Дэйва, окруженный уютным флёром сигаретного дыма. Тёплым покрывалом, не позволяющим глазам закрыться. Брат показывал новые трюки, а я послушно их повторял. Мне было плевать на проблемы, четыре масти казались более важными. Я учился хорошо, даже отлично. Правда, Дэйв никогда не показывал, что мои уловки ну очень заметны, чем давал ещё один параллельный урок: всегда наблюдай за соперником. Если уголки губ брата дергались, я понимал, что делаю всё не так; если брови хмурились, — забрал лучшие карты себе. Было забавно, не более того. Дым проникал под одежду и обнимал нежно, тепло. Если честно, не могу его повторить: мой более грубый, тонкий, исчезает быстро; у Дэйва он послушный. Видимо, надо было ему преподать мне несколько уроков правильного курения. Ну правда. На четвертой неделе занятий я впервые смог по-настоящему его обыграть. Казалось бы, это отличный повод для радости и безграничной гордости. Но их не было. Была лишь уставшая улыбка Дэйва и мягкое рукопожатие. И мягкий дым. Радоваться совсем не хотелось. Было лишь желание не отпускать грубую руку брата. Детские нежности. После той победы Дэйв сократил количество уроков, списав это на непредвиденные сложности на работе. Какая-то часть меня твердила, что я задел Дэйва: хотелось бесконечно извиняться — что забавно — за то, что я оказался лучшим. Как выяснилось позже, брат сделал это лишь потому, что смог научить меня всему, что умел сам. Научил любить карты. Обходиться с ними как с живыми. Чувствовать их. У карт есть душа, я верю в это. И как иначе объяснить то, что они так легко мне дались? Уличные мальчишки оказались ну очень плохими игроками. Дэйв отнекивался, не соглашаясь даже на одну жалкую игру. Я бы поддался, только бы ещё раз сесть с ним за один стол. Я бы отдал последние деньги. Но игроки так и не находились. Несколько лет держал в голове все комбинации, уловки, движения, не имея возможности их использовать. Она появилась спустя несколько лет, когда возраст позволил выбирать соответствующих игроков. Дэйв, думаю, мог бы гордиться мной. Я чертовски хороший ученик чертовски хорошего учителя. Умел бы повторять тот мягкий дым — цены бы мне не было. Все ожидания разбились о суровую правду человеческой ограниченности. Игроки постарше отличались от детей разве что количеством нецензурной лексики. Зато огромный плюс появился: уходил я, забирая абсолютно все деньги. До последней копейки. Играя с Дейвом, я и предположить не мог, что кто-то может делать это хуже. Что кто-то может рассыпать карты по столу и терять возможность поставить соперника в тупик. Дейв не учил меня обращению с идиотами. Видимо, решил, что уж до этого дойти своим умом мне не составит труда. Не составило. Игроки менялись каждые несколько дней, каждый из них терял всё своё состояние. Никто не решался возвращаться в то место, где его репутация здорово подбита. Мне это было на руку. Вернувшись во второй раз, игрок не стал бы напиваться. Соответственно, риск раскрыться возрастал бы. Хоть Дэйв и научил отлично прятаться, жизнь же научила никогда не терять осторожности. Никогда. Уроки Дэйва были относительно бесплатными; уроки жизни стоили органа зрения и самого дорогого человека. Жизнь дает невыгодные уроки. Когда противник прост как валенок, игра становится скучной. Интересными для меня были лишь два игрока: Дэйв и Он. Он сам занял место за моим столом. Сам протянул колоду. Сам проявил инициативу. До этого мне самому приходилось подсаживаться к подвыпившим персонам и предлагать игру. До этого колоду мне протягивал лишь Дэйв. Я удивился действиям незнакомца. Игре удивился ещё больше. Он был собран, его лицо не выражало ни единой эмоции. Именно так и играют профессионалы, да? Готов поклясться, в тот вечер меня спасло лишь везение. Лишь удачное положение карт в колоде. Я не смог применить ни одной уловки. Позор, с одной стороны. С другой... Дэйв гордился бы мной? Алая радужка обнимала постоянно сужающийся и расширяющийся зрачок. Чёрт, такому меня никто не учил. А надо бы. Глаза были самой беззащитной частью соперника в той игре. Но Фортуна внезапно наградила меня победой. Выигрыш был больше обычного на целый нуль в конце числа. Игрок улыбался хитро, будто вовсе не расстроился проигрышу; наоборот, появлялось ощущение, что Он сам подстроил это. Бред, бред и ещё раз бред. Зачем кому-то намеренно проигрывать столь большие деньги в здравом уме и трезвой памяти? — Что ещё ты умеешь делать так же хорошо, как и играть в карты? — Короткие белые пряди, наверное, здорово щекотали его шею. Я бы давно уже обрезал такие. Раздражает. — Всё умею. Только научи. — Я отвечал с вызовом, не хотелось садиться в лужу после блистательной победы. — Хайне. Будем знакомы. — Он не дал руку в знак закрепления дружеских отношений. Обмениваться именами при игре у нас было не принято. В этом не было никакого смысла. Устанавливание приятельских отношений лишнее при игре на деньги. Но когда игра кончается, люди приобретают право делать друг с другом всё. Абсолютно. — Бадоу. — Я всё же решил протянуть ему руку. Думал, что побрезгует. Но нет. Он послушно сжал её. Бледная кожа только казалась холодной, на деле же — теплее моей. Появилось липкое ощущение, что я здорово попал. Но... разве не Дэйв учил быть открытым к миру? Глаза, окруженные практически прозрачными ресницами, смотрели заинтересованно. Ровно так смотрел раньше Дэйв. Ровно так же прищуривался, выискивая на моём лице слишком высоко вздернутую бровь или слишком низко опущенный уголок губ. Ровно так же Дэйв когда-то дал шанс научиться чему-то новому. Хайне... пусть он станет новым близким, за которого захочется выгрызать глотки. Пусть при более детальном знакомстве он окажется таким же. Или просто похожим. А дым в тот вечер получался на удивление мягким.