Свечи в темноте

Правильно ли она поступала? Первая мысль, проскочившая этим утром в голове одной из слизеринских студенток, вовсе не настраивала на хорошее начало дня. Сон, что она видела, тоже особо не радовал, а лишь добавлял вопросов и вызывал такое легкое чувство тревоги где-то в районе солнечного сплетения. Клементин не верила в предсказания, а в вещие сны — подавно, но где-то в глубине души все же беспокоилась. Она бродила по лабиринту, чем-то напоминающему сады в Мэноре. Высокая изгородь закрывала собой любые источники света, из-за чего девушка спотыкалась раз за разом, стараясь выбраться из длинных коридоров зелени и шипастых роз. И каждый раз, когда впереди появлялся долгожданный просвет, а она ступала прямо туда, — вновь оказывалась там, откуда пришла. Раз за разом, ища выход и спасения, мчась со всей скоростью, Клементин оказывалась на том же месте, откуда начинала свой путь. И теперь она стояла перед зеркалом в ванной и пыталась разглядеть в голубых глазах хоть что-то, что могло бы развеять собственные мысли о прошедшем сне. Неужели то потерянное лицо в отражении — её? Сейчас она походила на один из тех портретов на четвёртом этаже в поместье. Мама велела убрать картины именно на этот этаж, потому что он пустовал и мало кто туда заглядывал. Светловолосые Малфои разных поколений всегда смотрели на нынешнюю Леди Малфой с презрением на своих бледных физиономиях и пренебрежительно фыркали, поэтому новоиспечённая хозяйка жилища убрала их с глаз долой, но уничтожать не стала. Лет в двенадцать, играя в прятки с друзьями, Клементин решила все же найти укрытие на четвертом этаже. Там, за одним из многочисленных поворотов, она встретила свою родственницу на портрете. Ее звали Анемона Малфой, прапрабабушка Люциуса. Старуха смотрела на девочку с нескрываемой усталостью и печалью в глазах, но не сказала ни слова. Сейчас у Клементин был такой же взгляд. И причина была неизвестна. — Ты скоро? — настойчивый стук в дверь сопровождался фырканьем соседки. Девушка в последний раз пригладила волосы и вышла из ванной комнаты, пропуская туда недовольную Кристину. В гостиной уже все собрались, ожидая опаздывающих друзей. Сегодня намечался поход в Хогсмид, и у Клементин были особые планы на эту субботу. Джеймс хотел провести время с ней, пока остальные будут заняты, обчищая “Сладкое королевство”. Малфой уже предвкушала милую прогулку и болтовню юноши о том, как он готовится к матчу по квиддичу, а еще —влюбленные взгляды и нежные поглаживания по щекам. Спускаясь по лестнице, Клементин заметила Оливию, которая часто стала появляться с книжками в руках, чем очень удивляла своих друзей, и в компании Кассандры и Скорпиуса. С ним ей приходилось туго в последнее время. Похожие характеры брата и сестры играли с ними злую шутку. Он долго обижался, а она не хотела мириться первая. Отчасти потому, что не считала себя виноватой. Ее личная жизнь не должна касаться Скорпиуса, но он так явно не считал. — Наконец-то ты вышла, — Кристиан образовался где-то сбоку. — Я уж думал, ты не появишься. — Я плохо спала, — пожала она плечами. С Забини дела обстояли еще сложнее, чем с братом. Если Скорпиус был откровенен и честен в своих взглядах и мнениях, то Кристиан был другим. Он вел себя так, будто все в порядке и ничего не происходит. Создавалось впечатление, что для этого человека главным решением проблем являлось их полное игнорирование. А разве есть проблема? Клементин прекрасно понимала, что ее отношения с Джеймсом Поттером повлекут за собой ряд нежелательных событий, но она явно не ожидала, что Кристиан не обратит на это должного внимания. Да, он был шокирован, когда увидел их в кладовке несколько недель назад, но после этого — тишина. Парочка дней странноватого и скомканного общения пролетели незаметно, а после все пошло своим чередом. Казалось, ему было все равно, с кем встречается его лучшая подруга. И чего она ожидала? Что он устроит ей войну? Или накричит и упрекнет во лжи? А может, напомнить, что их семьи ожидают помолвку? Никто не выдаст Клементин замуж без ее согласия. Это неоспоримый факт. Все разговоры о помолвке — лишь болтовня и мечты друзей-отцов. Но не было бы этих разговоров, если бы Клементин и Кристиан не давали повода. И сердце девушки ждало, что он… Что? Чего ожидала младшая Малфой от своего давнего друга, если не понимания? Он понял ее, и все вернулось на круги своя, а имя Джеймса даже не упоминалось. Этого она хотела и получила. Так, как и полагается. Так ли? — Ты уснула, Клем? — Кассандра потрепала подругу за плечо. Половина гостиной уже опустела. — Витаешь в облаках, сестренка? — хмыкнул Скорпиус, засунув руки в карманы темных джинсов. — Шевелись, иначе простоишь в очередях за своими леденцами до самого вечера. Клементин не ответила. Только недовольно цокнула и направилась к выходу вместе с поджидающими не друзьями. — Ты такой противный иногда, — Кассандра поравнялась со Скорпиусом. — Какой бладжер пролетел между вами, что вы практически не общаетесь? Раньше такого не было. — Всего лишь желание моей сестры усидеть на двух стульях. — Брось, она не маленькая, сама разберётся. — Для меня она всегда будет маленькой, Кэсс, как для тебя будет маленьким Айзек, хоть вы и двойняшки. — Малфой взял девушку за руку. — Выглядишь прекрасно сегодня. — Спасибо, — она заметно смутилась: получать комплименты от Скорпиуса приходилось достаточно редко. — Но Айзек все же другой случай. — Посоревнуемся, у кого родственники с наибольшим «приветом»? Поверь, меня тебе не переплюнуть. — Да, я не могу похвастаться героями войны и пожирателями в одном флаконе, — она рассмеялась, но тут же замолчала, заметив взгляд юноши. — Мерлин, прости! Я не хо… — Все в порядке, — отрезал он, натянуто улыбнувшись. — Ты права, они у меня особенные. Кассандра поникла, но ее ладонь все так же была зажата его пальцами, поэтому их путь продолжился, хоть и в тишине. Блэквуд иногда говорила слишком много, когда не следует. Ее главная вредная привычка. Скорпиус же пропускал все мимо ушей. Даже сейчас пропустил, пусть эти слова и задевали его. Коридоры кишели студентами, радостно собиравшимися в Хогсмид. Шутки и смех со всех сторон создавали некую беззаботную атмосферу вокруг, лишая возможности грустить. Разодетые в яркие свитера и рубашки, ребята будто дышали иначе; школьная форма утомляла своей монотонностью и однообразием, отличая учеников лишь четырьмя цветами галстуков. Поход в Хогсмид всегда граничил с праздником для каждого, кто обитал в Хогвартсе. Скорпиус не был исключением из правил. Он каждый раз ждал такую вылазку в свет и закупался сладостями на ближайшее время, пусть его и снабжали ими из дома. Был какой-то непередаваемый восторг от покупок в “Сладком королевстве”. И даже если это вовсе не вязалось с внешним видом слизеринца, он никогда не старался скрыть подобных в себе привычек. Передвигаться вместе с толпой стало сложнее, а впереди образовалось подобие затора на дороге. — У тебя дома все хорошо? — вдруг спросила Кассандра. Скорпиус вопросительно изогнул бровь: — Насколько мне известно — да. — Но там твои родители. Его брови удивлённо поползли наверх. Они прибыли так быстро? Юноша шепнул девушке, чтобы она шла с остальными, пока он задержится. Блэквуд не спорила и коротко кивнула, последовав вперед. А Скорпиус ускорил шаг, протискиваясь через толпу зевак, глазеющих на прибывших в школу гостей. Мужчина и женщина медленно шли по коридору, тихо переговариваясь между собой. Они выглядели достаточно серьезными, словно явились на судебное разбирательство по особому крупному делу. Скорпиуса всегда забавлял вид родителей на публике. Сдержанные и спокойные среди людей, они абсолютно отличались от самих себя в стенах дома. Строгая Гермиона Малфой превращалась в Грейнджер, закидывающую ноги на журнальный столик семнадцатого века, пока внушающий в людей страх Драко Малфой плел косы своим дочерям, сидя на полу в гостиной. Подойдя достаточно близко, родители наконец заметили своего единственного сына, а губы матери сложились в самую теплую на свете улыбку. — Мам, пап! — Скорпиус крепко обнял мать, целуя ее в щеку. — Я не знал, что вы прибудете сегодня. — Минерва попросила сделать это как можно скорее, — Драко потрепал сына по волосам. — И как можно тише, — Гермиона послала свой фирменный обвиняющий взгляд мужу. — Но ты знаешь своего отца. — Я даже не надел свою новую мантию, Грейнджер, не нужно утрировать. — На нас смотрят ученики, а мы не должны привлекать внимание! Действительно, практически все студенты, вышедшие в коридор после окончания очередного урока, без какого-либо стеснения пялились на именитую семью, глава которой даже бровью не повел. Скорпиус огляделся, кивнул парочке знакомых с другого факультета и вновь обратился к родителям, тихонько спорящим между собой. — Я говорила, что нужно появиться с помощью камина в кабинете директора, но кое-кто настоял аппарировать в Хогсмид. Ах, да! — Гермиона достала из кармана письмо. — Девочки передавали привет из Франции. Слизеринец принял небольшой сверток, подозревая, что внутри находятся очередные гостинцы от старших сестер, которые в данный момент путешествовали по миру. Они часто присылали подобное ему и Клементин. — Разве вы не встретили Клементин? Она шла впереди. — Я думаю, мы разминулись на повороте, — пожал плечами отец, в очередной раз осмотревшись. — Перестань так делать, ты пугаешь детей этой своей манерой, — шикнула на него Гермиона и вновь вернулась к сыну: — Вы снова поругались? — Даже не спрашивай, мам, у нее маниакальное желание быть в центре внимания. — Скорпиус Гип… — Идем, — тут же прервал начинающуюся тираду Драко, чему юноша был несказанно благодарен, — нас ждет Макгонагалл. Увидимся, сын. Скорпиус коротко кивнул, поймав понимающий взгляд отца. Интересно, через двадцать лет будет ли он похож на него так, как сейчас? Перешептывания за спиной не утихли, а только усилились, стоило Гермионе и Драко скрыться из виду. Малфой не стал прислушиваться к болтовне вокруг: знал, о чем идет речь. В любом случае он был рад увидеть родителей, а их приезд означал, что вскоре сюда заявятся министерские работники с целью спасти положение школы. Прошлым вечером, подготавливая книги для домашнего задания, Скорпиусу в руки попался учебник истории. Пролистав достаточное количество страниц, содержание которых он знал практически наизусть еще в восьмилетнем возрасте, его пальцы остановились на странице, датируемой 1992 годом, когда вновь была открыта Тайная комната. И в ту самую секунду, когда в тексте мелькнуло имя Гермионы Грейнджер, слизеринец тяжело вздохнул, решая для самого себя, правильно ли он поступил, втягивая в это маму. И теперь, когда он догонял Кассандру, в его голове крутилось одно и то же: мама справится. — Ты быстро, — Блэквуд тепло улыбнулась своему парню и позволила вновь взять себя за руку. — Почему они приехали? У вас точно все хорошо дома? — Какие-то дела с Макгонагалл. Они мне не отчитываются о своей работе. Практически не соврал, но все же поюлил, отвечая на вопрос. Не нужно было доброй душе Кассандры знать подробности, да и к чему вообще обсуждать такое в выходной. Очередь в “Сладком королевстве” была действительно внушающей, поэтому парочка решила зайти туда позже, когда народу поубавится. Наведаться в “Три метлы” предложила именно Кассандра, а Скорпиус и не сопротивлялся, идя вслед за улыбающейся девушкой, рассказывающей о всякой чепухе, чем вызывала у юноши только тепло на сердце. Паб еще не успел заполниться, поэтому ребята заняли один из центральных столбиков и заказали пару бокалов сливочного пива. Они совершенно не обратили внимание на вошедшую после них Кристину. Девушка осмотрелась и прошла к самому дальнему столику, ровно держа спину. Она присела напротив мужчины, который чем-то походил на нее саму. Теодор встал на несколько секунд, когда его дочь подошла, а после опустился обратно на стул. Он не планировал делать заказ: знал, что разговор не будет долгим. По выражению лица Кристины и тому, как она вела себя в первые мгновения встречи, мистер Нотт смог догадаться о ее скверном настроении. — Крисси, — он приветственно кивнул. — Здравствуй, папа, — девушка откинулась на спинку стула. — Как дела в школе? Ты не ответила на мое письмо. — Все хорошо. Я посчитала это ненужной тратой времени. Ты бы все равно пришел сюда. Кстати, у тебя какие-то дела тут? Или я удосужилась личной аудиенции? — Кристина заметно язвила. — Ты права, у меня есть кое-какие дела в Хогсмиде. Но сначала я хотел встретиться с тобой… — О, прекрасно, наша встреча прошла успешно! — перебила девушка. — Я могу идти? У меня планы. Конечно, она лгала. Все ее планы ограничивались походом в “Писарро” за некоторыми канцелярскими принадлежностями и, может, встречей с Астрид, которая планировала купить новую мантию. Круг ее друзей был настолько мал, что походы в Хогсмид уже давно перестали приносить счастье. В одиночестве гулять по деревне ей совсем не нравилось. — Марго Идрис беременна. Этого следовало ожидать. Кристина предполагала такое развитие событий, но все же сердце предательски сжалось от услышанного. На лице отца появилась легкая улыбка, означающая, что он рад оповестить свою дочь таким событием. Пополнение в семье Ноттов. Складывалось впечатление, что он хотел догнать Малфоев в количестве наследников. Вот только Малфои были настоящей семьей. Кристина не подала виду, что расстроена, — она выпрямилась и приподняла уголки губ. Ее пальцы сжали ткань синих брюк под столом, надеясь сосредоточиться на мягкой материи и охладить свою голову. — Передавай мои поздравления будущей матери, — сухо произнесла девушка, поднимая взгляд на отца. — И будущему отцу, конечно же. Надеюсь, хоть с этим ребенком ты станешь хорошим папой. — Кристина, — голос Теодора засквозил сталью, — не перегибай. — Говорю чистую правду. Через годик-полтора твоя Марго Идрис сбежит с доброй частью твоего счета в Гринготтс, а ты продолжишь высылать ей деньги на содержание очередного отпрыска. Мужчина ударил ладонью по столу, отчего люди за соседними столиками обернулись на шум, вздрогнув. Но не Кристина. Она все так же безучастно смотрела на родителя, гневно раздувающего ноздри от сказанных дочерью слов. Она всегда говорила то, что думает, и сегодняшний день не был исключением. А на что он рассчитывал? На счастливые объятия? Когда он в последний раз обнимал кого-то, кроме новоиспеченной жены? Когда обнимал ее, Кристину, свою старшую дочь? Слизеринка никогда себя не жалела. Она давным-давно смирилась с нравом отца и его привычкой быть падким на красивых женщин. А еще напиваться после развода или расставания. Она видела Теодора Нотта тряпкой, жаждущей очередной пассии, которая вытрет свои ноги об его сердце. — Соблюдай рамки, Кристина! Кажется, я был слишком мягок с тобой, и ты решила, что можешь себе позволить так говорить со своим отцом. — Брось, пап, — она демонстративно откинула распущенные волосы назад, — ты же не думал, что я буду радостно хлопать в ладоши? Я приду в восторг, если вы проживете в согласии до конца дней своих и будете нянчить прелестных детишек, но искренне сомневаюсь в этом. Да и делать детей не самая лучшая затея для тебя. Ты же не забыл, что у тебя их трое? Кстати, как давно ты общался с Томазо и Александрией? Ещё помнишь, как они выглядят? — Кристина подалась вперёд, упираясь ладонями в стол. — Вряд ли Лукреция сильно расстраивается. Кстати, она мне стала нравиться больше уже после вашего развода. Очень умная женщина. Может, мое мнение изменится и о Марго Идрис, когда та заберет свои вещи из нашей резиденции? — Прекрати сейчас же! — А я уже закончила! И на этих словах девушка шумно встала, чуть не уронив тяжелый стул. Отец встал следом, но не сдвинулся с места, когда она поспешила покинуть паб, а только проводил ребенка взглядом и упал обратно на свое место. Кристина буквально выбежала на улицу, врезавшись в толпу студентов, идущих из “Сладкого королевства”. Не было сил ни извиняться, ни говорить что-либо вообще. Она просто бежала куда-то, где никого нет. Почему он такой слепой? Как можно быть настолько слепым по отношению к своему ребенку? Кристину практически отбросило на много лет назад, когда он так же “обрадовал” прибавлением в семье. Будто ей это нужно было, будто она просила. Каждый раз, глядя в глаза отца, пытаясь найти хотя бы крупицу той нежности, что он ей дарил в детстве, ей приходилось отворачиваться: там не было ничего из того, по чему она так скучала. Закрывшись в собственном мире, Кристина не позволяла себе возвращаться обратно. Былого не вернуть, а новое строить уже не было сил. И отец сделал то же самое. Но правильно ли было винить ребенка в его обидах? Завернув в пустой проулок, она прижалась спиной к достаточно холодной стене. Абсолютная тишина царила вокруг. Девушка зажмурилась и сжала губы, стараясь сдержать саму себя. Руки оказались предательски пусты, чтобы занять свою голову хотя бы механически. Грудь так больно сдавливало изнутри, что хотелось выть. Кристина оттолкнулась от стены, чтобы наконец вернуться в школу, но услышала скрежет рвущейся ткани. Она зацепилась рукавом за выступающий кирпич, и теперь на одежде зияла дыра. И Кристина, обессилив, опустилась на холодную землю, чтобы расплакаться. Громко и горько, как в детстве, когда упала с метлы прямо в куст шипастых роз. Вот, что происходит, если годами держать все в себе. Слезы ощущались горячими на достаточно холодных щеках, щекоча кожу своими каплями, падающими на колени. И Кристина слишком яростно старалась их стереть, причиняя боль самой себе от этих грубых соприкосновений пальцев с кожей лица. — Ты в порядке? Девушка подскочила, стоило лишь услышать голос приближающейся Клементин. Ее только не хватало. — Я просто порвала кофту, тебя это не касается, — грубо пробормотала Нотт, стараясь стоять чуть в тени. — Так примени Репаро, — Клементин наклонила голову. — Ты плачешь? Ты точно в порядке? — Да в порядке я! В порядке! Если тебе нечем заняться, то не нужно тратить мое время! Появление Клементин стало какой-то точкой невозврата, потому как слез вдруг стало еще больше. Поскольку она просто ей завидовала. Так по-детски и так постыдно. У Клементин Малфой было все. Она являлась младшей дочерью, которая купалась во внимании родных и не знала никаких бед. И самое главное — все Малфои были такими. Счастливыми. Все любили Клементин, но не забывали о Леони, самой старшей из наследников, не отодвигали на задний план Жаклин и Скорпиуса. Все дети были в равной степени любимы своими родителями. А Кристина оказалась отброшена куда-то за борт, и спасательный круг плыл куда-то в противоположную сторону. — Я только что видела дядю Тео, он выг… — Твой дядя Тео — кусок дерьма! Рекомендую вернуться к своим собачонкам. Кристина, уже не скрывая, в последний раз вытерла свои щеки и обошла шокированную девушку, но тут же увидела перед собой — как и ожидалось — Джеймса Поттера. — О, в вот и первая собачонка прибежала на зов хозяйки! Джеймс непонимающе уставился на слизеринок. Клементин пожала плечами, провожая удаляющуюся фигуру Нотт. Юноша подошел к ней ближе и взял за руку. — Что это с ней? — спросил он, утягивая Клементин на главную тропу. — Порвала свой кардиган и разозлилась, — пожала плечами она в ответ. Они продолжили идти по достаточно безлюдной местности. Наверное, поэтому она позволила взять себя за руку: не было лишних глаз. Хотя многие догадывались об их связи, пусть и не говорили этого напрямую. Но каждый, кто видел этих двух на относительно близком друг к другу расстоянии, сразу все понимал. Клементин умела держать себя в нейтральном виде, чем не мог похвастаться Джеймс, которого было слишком просто раскусить. Наверное, поэтому он ей нравился. — Заглянем в магазин сладостей? Хочу купить Альбусу лакричных конфет. — Вы помирились? — удивилась девушка. — Ну, мы и не ссорились, но все же… Так, пойдем? — Может, без меня? — Почему? — Джеймс остановился. — Слишком много людей. — И Забини. Если бы он знал, насколько был прав. Кристина опустила голову и закусила губу, пряча свой взгляд под густыми ресницами. — Он же твой друг, ты не можешь избегать его общества всегда. Или дело во мне? — Нет! — тут же воскликнула девушка. — В чем проблема? — Джеймс встал прямо перед ней и взял ее лицо в свои ладони, заставив посмотреть прямо в глаза. — Я не понимаю тебя. Сказать ли ему правду, что она сама не знает, что с ней происходит? Ранят ли ее слова его сердце? Потому что последнее, чего она желала — сделать больно Джеймсу, юноше, что так в нее влюблен. Но она не могла сказать, что его чувства взаимны в полной степени. Он ей нравится до дрожи в коленках, и целовать его было сладко и трепетно, но еще… неправильно. Клементин не могла определить момент, когда сама пошла на поводу у этих чувств, а потом пожалела. Невыносимо стыдно это признавать, но внутри зарождалась капелька сомнения в собственных действиях. И дело было не в Джеймсе, даже не в Кристиане. Дело было в ней. А когда во все влез Скорпиус, добавляя масла в огонь, все стало еще более запутанно. Кристиан так и продолжал обходить эту тему стороной. Клементин очень хотелось, чтобы он что-то сказал... Хоть что-нибудь. Но он молчал. Как и она сейчас. — Клем, тебе нужно больше делиться с друзьями событиями своей жизни, — Поттер заправил ей за ухо темную прядку. — Не нужно их отталкивать, если я не нравлюсь слизеринской шайке. Я знаю, что он к тебе неравнодушен. — И ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась девушка. — А как мне говорить? Ты ведь со мной, я тебе доверяю. А в тебя влюблены еще десятки парней в школе. Ну, вот — очередной укол совести на дне сознания. Она сама себе не доверяла. И, подойдя к заполненному людьми магазину, она неловко улыбнулась и развернулась в противоположную сторону, надеясь не быть пойманной кем-то из знакомых. Джеймс зашел внутрь один. В это время Кассандра Блэквуд выбирала у прилавка пирожные, которые планировала съесть вечером. Скорпиус стоял рядом и покорно ждал, пока его девушка определится со своими предпочтениями и изредка давал советы, параллельно закидывая в рот ранее купленные мармеладки в кислой обсыпке. Кассандра прошла к другому стенду, утягивая его за собой под недовольные стоны. Он порядком устал стоять здесь и дышать этой какофонией сладких ароматов, что уже разъедали нос. Но Кэсси была самой настоящей сладкоежкой, и обижать ее своей незаинтересованностью он совершенно не хотел. Можно и потерпеть немного. — Я закончила! — воскликнула слизеринка и направилась к кассе. Уже в достаточно заметной очереди Скорпиус заприметил своего лучшего друга — и мгновенно махнул ему рукой. Тот поднял пакетик с леденцами в ответ и широко, даже по-детски улыбнулся. Но спустя мгновение его улыбка погасла, а взгляд переместился куда-то левее. Скорпиус проследил за взглядом и развернулся, чтобы заметить рыжие волосы в высоком хвосте. Девушка смущенно опускала глаза вниз и периодически что-то говорила, перебирая пальцами край достаточно короткой юбки. — Это Скамандер? — будто у самого себя спросил он. Кассандра непонимающе нахмурилась и посмотрела в ту же сторону, что и парень. — Думаю, да, — пожала она плечами. Лисандер что-то оживленно рассказывал, стоя спиной ко всем, будто загораживая саму Лили. Джеймс демонстративно прошел мимо, неоднозначно кивнув сестре, на что она фыркнула и продолжила диалог. Малфой достал палочку. — Что ты?.. — обронила Кассандра, но не закончила предложение. Конфеты, что были в крафтовом пакете в руках Скамандера, внезапно начали по одной выпрыгивать и отскакивать от всех поверхностей с достаточной силой. Сам когтевранец подался вперед, чтобы перехватить сладости, но тут же рухнул на пол, вызывая смешки окружающих. Лили бросилась к нему и достала палочку, сразу догадавшись о заклятии ватных ног. Скорпиус рассмеялся вместе с Джеймсом, стоящим в другом конце магазина. Поттер-младшая хмуро зыркнула на брата: — Джеймс! Но брат лишь поднял руки вверх, показывая, что это был не он, хоть и смеялся громче всех. А когда Лили решила посмотреть на Скорпиуса, тот уже оплачивал покупки с самым невозмутимым видом на свете. Кассандра рядом так же делала вид, что все в полном порядке. Когда она уже покинула “Сладкое королевство”, в ее голове пронеслась мысль о том, что Скорпиус повел себя слишком… неестественно. Заколдовать ухажера Лили Поттер должен был как раз ее брат, а не он. Малфой не реагировал так на самого Джеймса, хоть и знал, что тот встречается с Клементин. Да, неофициально, но слухи ходили правдивые. Да и на Кристиана он направлял пассивную агрессию, не говоря уже об открытой. А тут вдруг… Странно. — Зачем ты это сделал? — наконец спросила она. — Ты о чем? Они свернули на дорогу к Хогвартсу. — Заклятие ватных ног и танцующие конфеты. У тебя конфликт со Скамандером? — Нет, — честно ответил Скорпиус, даже не обращая внимания на настороженный тон девушки. — Но это было забавно, согласись. Кассандра ничего не сказала, списав поступок на желание лишний раз поднять настроение и немного напакостить. Все-таки этот слизеринец иногда любил навести шумиху без особого повода. Малфой засунул свободную руку в карман, краем глаза взглянув на Кассандру. Он сам не знал, зачем устроил представление в магазине. Не исключено, что из вредности. А еще его раздражал Лисандер своим существованием. Ну, и Лили, которая хлопала глазками, внимая каждому сказанному ей слову. И это девушка, в случае чего готовая полезть в драку? Вот так стоит и смотрит на парня, забыв о том, что она совсем не из тех дурочек, что бегают за симпатичными мальчиками, лишь бы те оказали знак внимания. Скорее всего, Лили просто влюблена. Отсюда и вывод, что влюбленные — глупцы с большой буквы.

***

Макгонагалл прожила достаточно лет и видела достаточное количество событий, чтобы иметь право на спокойную старость в стенах своего дома и без каких-либо проблем. Как жаль, что этому просто не было дано случиться. Женщина сидела в кресле за своим директорским столом, устало вздыхая. Напротив расположился весьма необычный квартет. Видит Мерлин, она никогда не думала, что такое вообще возможно. Может, было не очень хорошей идеей брать на работу настолько молодых преподавателей? Минерва уже тысячу раз пожалела о своей решении, но пути назад не было. Предыдущий директор всегда давал шансы тем, кто того на самом деле заслуживал. И теперь Альбус стоял напротив и активно жестикулировал. Ну, не Дамблдор, конечно, — Поттер. Этот молодой человек принес много шума в стены Хогвартса во время своей учебы — и не прекратил обращать на себя внимание, став преподавателем. Профессор Морель тоже не отличалась кротким нравом, поэтому принимала живое участие в споре. Она перекинула свою лиловую мантию через спинку кресла и сжала под пальцами обивку, явно пытаясь сдержаться от громких слов, когда Гермиона Грейнджер заваливала ее самыми сильными аргументами, не давая той даже начать говорить, пока сама не закончит свою мысль. И лишь один человек из всех стоял в центре с самым невозмутимым и немного скучающим выражением лица. Точно так же он когда-то сидел на уроках Трансфигурации; так же вели себя и его дети, доказывая немыслимую силу генетики и знаменитой фамилии. — …должны взять в свои руки! — закончил Альбус, хмуря темные брови. — Это же абсурд! — возмутилась Скарлетт. — Как можно решить такую проблему самостоятельно? Нужно дать знать Министерству, чтобы они решали такого рода случаи. — Поверьте, дорогая моя, Министерство никогда не было субъективно в своих решениях. Даже сейчас, — бросила Гермиона с ноткой пренебрежения. — Но от этого зависят жизни детей! — Одного из самых темных и могущественных волшебников поверг подросток! Да, Альбус, я о твоем отце говорю. И он скажет тебе то же самое, что и я: Министерство создаст видимость, но не поможет. Нет никакой гарантии, что это не просочится в прессу так, как должно. — Грейнджер, мы не можем делать все собственноручно, — протянул Драко, — а ждать, пока министром станешь ты — долго. Женщина фыркнула, пропуская издевку мужа мимо ушей. — Нам нужны доверенные лица, которые не будут много болтать, но и смогут помочь, — Альбус вздохнул и повернулся к Макгонагалл. — Что вы думаете, директор? Минерва бросила взгляд на своих преподавателей и бывших студентов, изучая лицо каждого из них. Как трудно оказалось найти компромисс, когда так много людей имеют одну цель, но не хотят идти к ней единым путем... — Ох, это слишком сложно и запутано. Состояние пострадавших стремительно ухудшается. Поппи паникует, потому что поддерживать в них жизнь становится все сложнее. Она поит каждого различными зельями, но ничего не помогает, — директор поджала губы. — Боюсь, это может закончиться очень печально. — Мы можем взглянуть на ребят? — осторожно спросила Гермиона. Минерва коротко кивнула и встала, чтобы возглавить эту “делегацию”. Больничное крыло оказалось окутано тишиной и полумраком; освещением служили пара факелов в самом начале и марево заката за витражными окнами. В самом конце стояла широкая ширма, служащая импровизированной стеной между большей и меньшей частью помещения. Мадам Помфри стояла у стола с множеством склянок разных форм и размеров, заполненных всеми оттенками, которые только существовали. Целительница в немом вопросе подняла голову, когда двери крыла распахнулись, и пятеро человек во главе с Минервой Макгонагалл вошли внутрь, осматриваясь. — Ох, профессор, я не ждала… О! — удивленный тон целительницы был вполне ожидаем. — Добрый вечер, мадам Помфри, — Гермиона тепло улыбнулась ей. — Мы хотим взглянуть на детей, — тут же объяснила профессор Морель, ступая вперед. Поппи ничего не ответила, кроме скомканного конечно. Все пятеро последовали к ширме, но самым первым за нее зашел Драко, на ходу закатив рукава своей черной рубашки. Казалось, он совершенно не чувствовал себя посторонним, обгоняя всех. Мужчина подошел к первой койке и склонился над лежащей девочкой, пробежав по ее силуэту взглядом. Он достал свою палочку из кобуры и занес руку, но тут же был прерван удивленным возгласом: — Что вы делаете? — Морель округлила глаза и шагнула вперед. Гермиона инстинктивно преградила ей путь. Будто это движение было таким же нормальным, как дышать. — Я здесь не для того, чтобы сотрясать воздух болтовней, — раздраженно произнес Драко, продолжая свои манипуляции. Над спящей студенткой заискрились линии; Скарлетт отступила, признавая свою оплошность. Малфоев пригласили сюда не просто так: они знали куда больше остальных. И если Гермиона была одной из министерских шишек, то Драко когда-то являлся Верховным Целителем в Больнице Святого Мунго и теперь занимался разработкой лекарств и медицинских заклинаний. Они оба явно не стали бы тратить свое время на пустяки. Преподавательница проследила за видениями мистера Малфоя и незаметно отшатнулась назад, когда увидела ту самую татуировку. Мало людей с таким клеймом сейчас находились на свободе или были хотя бы живы. Уже не такая яркая, как раньше, змея, выползающая из черепа, все еще разила чем-то темным. Или это всего лишь предрассудки. — Не пялься, — шепнул ей на ухо Альбус. На какое-то мгновение она удивилась его спокойствию, но вспомнила, что он не был чужим для семьи Малфой. И Макгонагалл была абсолютно спокойна относительно действий Малфоя. Получается, только Скарлетт оказалась посторонней среди окружающих ее людей. Но ободряющая полуулыбка Альбуса все же делала свое дело. — Она теряет кровь. — Драко отошел от койки и направился к следующей, повторяя диагностику над другим ребенком. — Этот тоже. — Вы хотите сказать, что они теряют кровь без каких-либо повреждений? — Минерва обеспокоенно посмотрела на своего бывшего студента. — Внутренние органы в полном порядке, как и все внешние факторы. Это началось недавно, возможно, несколько часов. На коже выступает испарина, губы посветлели, а это значит, что тело теряет значительное количество крови и сердце может остановиться. Скорость потери небольшая, но если оставить все так, как сейчас, то через неделю вам придется нести цветы на кладбище. — Как вы можете говорить о подобных вещах так спокойно? Это же дети! — не унималась Морель, явно задетая равнодушием мужчины к ситуации. — Повторяю: я не сотрясать воздух сюда пришел. Вы, мисс, можете разрыдаться от несправедливости жизни прямо сейчас, если вам угодно. Я — колдомедик. У меня нет возможности жалеть каждого, иначе люди умирали бы пачками. Гермиона вздохнула, прекрасно понимая, отчего ее муж так раздражен, и обратилась уже к директору: — Профессор, дело серьезное. — Это проклятье? — предположила директор. — Думаю, да, — Гермиона вновь обернулась на Драко, словно понимая его мысленно. — Скорее всего, кто-то не очень заморачивался над эффектом, поэтому оно действует таким образом. Я встречала подобное несколько лет назад, когда мы обезвреживали один артефакт, но тогда все происходило гораздо быстрее. — Но мы не можем утверждать, Гермиона, — наконец подал голос Альбус, вклиниваясь в рассуждения. — Я говорю о том, что никто бы не накладывал проклятие в школе: сейчас не то время. Сомневаюсь, что это мог быть кто-то из студентов. — Ты прав. Это темная магия, доступ к которой есть далеко не у каждого взрослого волшебника. — Значит, у кого-то все же есть, раз подобное случилось. — Скарлетт подошла к лежащей девочке. — Профессор, может, в Запретной секции есть какая-то литература?.. — Исключено! — воскликнула Макгонагалл. — Запретная секция была очищена от всей опасной литературы мною лично сразу после войны. Там нет ничего, что могло бы нанести такой вред. — Но были же случаи, когда со студентами случалось что-то подобное! — Когда открыли Тайную комнату? — Гермиона выпрямилась. — Сомневаюсь, что это тот случай. Василиск мертв уже много лет. — Можно попробовать Тонизирующий глоток мандрагоры, — предложила профессор Морель. — Вряд ли это будет действенно, но попробовать стоит. Ал, ты изучаешь те книги, что мы тебе отдали? — Да, но там очень много рун, так что потребуется время. Нужно придумать, как продлить жизнь ребятам, пока мы не нашли решение. — Ты прав, — Драко убрал палочку обратно в кобуру. — Надо сказать Помфри, чтобы запаслась крововосполняющим и… Рябиновый отвар тоже не будет лишним. Постараемся потянуть время. — Я поговорю с Министром Магии, — добавила Гермиона. — Он может разрешить нам самим выбрать людей в помощь. Думаю, у меня получится это сделать. Минерва снова кивнула, не в силах что-то говорить. Страх зародился внутри нее. Липкий и тягучий, и такой до жути знакомый. Она будто перенеслась на много лет назад, когда так же стояла в Больничном крыле и раздумывала над помощью пострадавшим от Василиска детям. И одна из тех самых детей сейчас стояла перед ней и уже сама решала проблему. Сердце пожилой директрисы болезненно сжималось, когда она смотрела на Гермиону Грейнджер, ныне Леди Малфой, которая окуналась в собственное прошлое, но не подавала даже намёка. Минерва слишком хорошо знала свою бывшую студентку, чтобы принять ее спокойствие за чистую монету. Взгляд ее мужа был куда многозначительнее. Дверь в Больничное крыло с грохотом распахнулась, и все, кто здесь находился, тут же подвернулись к вошедшему. Роза Уизли. — Там... там… он просто… — Распахнутые глаза девушки были заполнены страхом и холодной паникой. — Роза? Что случилось? — Альбус бросился к кузине. — Луи! Он упал! — Она тряслась. — Мы были в гостиной, когда… Он просто упал, Альбус! Он едва дышит! Луи Уизли. Минерва схватилась рукой за изголовье пустой кушетки. На одного проклятого стало больше.