Полнолуние

      Движение - это жизнь, а жизнь - это есть движение, которое никогда не прекращается. Движения, словно кислород, необходимый для жизни. С каждым днём этот темп всё ускоряется, оставляя позади всех и все лишнее. Жизнь, как танец: одно неверное движение и все прошлые старание напрасны. Но лишь от тебя зависит, будет ли это страстное танго, или плавный вальс.       Он мог часами наблюдать, как она танцует. Она могла часами делать вид, что не замечает наблюдателя. Он часто размышлял, на какого зверя она походит больше всего. На грациозную львицу, не иначе. Что ж, не чета королеве зверей какой-то забитый волчонок…       Нет простого непринуждённого общения, всегда какие-то недомолвки, доверие тает с каждой минутой. Хочется открыться и рассказать всю правду, но страшно даже представить реакцию. Не единожды продумывал в голове, что скажет. Ничего нормального так и не придумал.       Врать, конечно же, нехорошо. И сбегать со свиданий, словно Золушка с бала (только вот в сказке превращалась не сама Золушка), если они выпадают на полнолуния. Каждый раз боятся быть раскрытым, или, ещё хуже, не успеть уйти вовремя. - Игорь, я устала от этого… - разворачиваешься и уходишь, не догадываясь о боли, причиняемой парню, хотя у самой всё внутри сжимается в тугой комок.       Боится потерять. Возможно, навсегда. Но и рассказать страшно. Какой же он оборотень!? Так, трусливая шавка. Внутренне усмехается. Быстро догоняет, что не составляет труда, если обладаешь прыткостью зверя. - Настя, постой! – произносит тихо, пытаясь унять дрожь в голосе.       Взгляд серо-голубых глаз, направленных прямо на парня, заставляет сердце забиться в учащённом темпе (хотя, куда уже быстрее!?). Дыхание становиться сбивчивым, но он собирает все силы в кулак, что бы рассказать то, что никому не рассказывал. - Ты права, я кое-что скрывал. Но не только от тебя… от всех.       Она замерла ожидая признание. Время для обоих словно остановилось. Он боялся сказать следующую фразу, она боялась, что он вновь соврёт. - И что же ты скрывал? - Я оборотень, - произнёс, хотя, скорее прорычал, Демидов.       За несколько секунд напряжение между ними возросло до предела. Он ожидал реакции. Она ожидала, что он скажет, что это шутка и расскажет правду. Но время шло, а они так и стояли, глядя друг на друга. - Идиот! – вновь первой нарушила молчание Панина. – Я думала ты действительно хочешь что-то рассказать…       Так что же лучше: горькая правда, причиняющая боль, иль сладкая ложь, благодаря которой, слышишь лишь то, что хочешь услышать?