Ночь, самая прекрасная из всех

Ночь… Тьма обрушилась на город внезапно, словно подстреленная, расплескалась по улицам, забрызгала окна отсветами фонарей. Последние припозднившиеся горожане торопливо разбегаются по домам, словно боясь запачкаться в мутном свете луны. Я люблю ночь. Возможно, я – последний романтик в этом проклятом городе. Ты уверенно стучишь каблуками, отмечая свой путь. Цок-цок-цок – звук дробно рассыпался по переулку, осев на трещинах в асфальте. Чем ближе твой дом, тем реже твои хорошенькие ножки делают шаги. Что, не хочется внутрь, к обрюзгшему и вечно недовольному мужу, который будет снова орать на тебя, брызжа слюной и обдавая парами лучшего виски из своего вечно влажного рта? Я только лишь могу представить, что заставило тебя выйти за него. Возможно, отец или твоя привычка поступать правильно, как все? Кто знает, но ты явно несчастна, куколка. Ты передергиваешь плечами так, словно уже чувствуешь на них его липкие пальцы. Принцесса, переставшая ждать спасения. Я слышу, как ты останавливаешься и вздыхаешь, запрокинув голову. Я да ты – единственные в этом городе, кто догадывается изредка смотреть вверх, на проглядывающие в рваных клоках облаков звёзды. Мне кажется, это сближает нас, знаешь, вся эта чушь про родственные души. Я словно знал тебя всегда. Возможно, именно поэтому у тебя остается ещё лишних пять минут, чтобы покурить. Возможно, именно поэтому я выхожу из ниоткуда, чтобы щёлкнуть зажигалкой. – Что за черт?.. Ох, вы меня напугали. Ты нервно усмехаешься, прикуривая из моих рук, и взмахом головы отбрасываешь светлые пряди с лица. Я слышу запах твоих духов — резковатый и густой, такой, какой ты сама хочешь казаться остальным. Я бы выбрал для тебя что-нибудь полегче. Ты прищуриваешься, размышляя, — начну ли я разговор? Что ж, ненавижу заставлять хорошеньких женщин ждать. Я улыбаюсь и, склонив голову набок, интересуюсь: – Не правда ли, сегодня просто удивительная ночь? Ты скептически поджимаешь губы, вскинув правую бровь, но делаешь затяжку и выдыхаешь вместе с клубами дыма одно-единственное, тягучее, как патока, слово: – Да. Я смотрю на небо в последний раз и перевожу взгляд на твоё лицо. Звезды, невесть каким чудом всё ещё сохранившиеся на небе, отражаются в твоих распахнутых глазах, и, клянусь, это – самое прекрасное зрелище, что я видел. Твой муж просто чёртов идиот, если добровольно решил отказаться от возможности наблюдать это чудо каждый день своей никчёмной жизни. Ты хмуришься, тебя смущает моё присутствие, однако не настолько, чтобы торопливо докурить и зайти в дом. Я мог бы наплести тебе чудесных сказок о том, что влюбился в тебя в первое же мгновение, заблудился в твоих глазах-омутах, пропал, ощутив на себе твой взгляд. Что я брошу весь мир к твоим ногам, если ты позволишь увезти себя прочь из этого грязного, душного города, от мерзкого мужа и осточертевших обязательств. Однако жизнь – та ещё сука, куколка, и здесь у нас нет выбора, кроме того, что за нас уже сделали. Ты, словно услышав мои мысли, оборачиваешься и хочешь что-то сказать, но я не даю тебе произнести и звука, единым порывом прижавшись губами – своими, шершавыми – к твоим – тёплым, мягким. Ты пытаешься отстраниться, но моя левая рука уже плотно обхватила твою талию, и тогда ты сдаёшься и, неловко взмахнув руками, расслабляешься под моим натиском. Я отстраняюсь на минимальное расстояние, такое, которое позволяет мне вытащить пистолет. Удобная штука, этот глушитель. В твоих глазах всё ещё отражаются звёзды, однако ты их уже не видишь, устремившись совсем к иным измерениям. Я аккуратно кладу тебя на землю и убираю с лица прилипшие светлые пряди. Чёрт возьми, я искренне надеюсь, что тот мир станет для тебя лучшим. Сандаловое дерево. Тебе бы подошёл этот аромат. Плату за исполненный заказ твоего мужа, который получит всё твоё состояние и долю в корпорации твоего отца, я заберу у него утром. Его тело, с простреленной насквозь башкой, найдут вечером в канаве около бара, где он будет отмечать свой успех. Впрочем, вряд ли до него вообще кому-нибудь будет дело. Сама понимаешь, куколка, я не могу не отомстить за тебя. Возможно, я действительно последний романтик в этом погрязшем в грязи городе. Но это всё будет завтра, когда неторопливо встанет солнце, окрашивая серые стены бледно-розовыми лучами и разрушая всю атмосферу тайны и загадки, какой ещё может быть наполнено это место. А пока миром правит ночь, долгая-долгая и непостижимо-прекрасная. Просто удивительная ночь, не так ли? Да.