Le Rescator.

«У входа в бухту появилось судно с поднятыми парусами. На большой мачте развевалось белое знамя, а на корме флаг марокканского короля и особая метка: красный кружок, а в середине — серебряный экю. — Это метка господина Рескатора, — с горечью проговорил де Вивонн, — так и следовало ожидать. Сердце Анжелики подскочило. Перед ней был этот ужасный Рескатор, тот, кто погубил ее сына, тот, кого храбрые офицеры Его величества боялись всерьез. На шебеке взлетели сигнальные флажки: «Сдавайтесь, а не то мы вас потопим». — Наглец! Думает напугать флот короля Франции? Где ж ему нас топить, он слишком далеко. Вот уже подходит «Конкорда», сейчас он окажется у нее под обстрелом. Поднять на носу боевое белое знамя, а на корме знамя с королевскими лилиями! Вражеское судно вдруг изменило курс. Оно стало описывать круг, увертываясь от пушек, нацеленных на остров и на восток. Двигалось оно очень быстро, на всех парусах. Раздалось еще несколько пушечных выстрелов. — Стрелять залпом по моей команде! Мы перед ним, а он к нам повернут боком. Удобная минута. Но тут же раздался залп двенадцати пушек с правого борта пиратского судна. Казалось, в море забурлил гейзер, и за облаком пены не видно было противника. В воздух со страшным грохотом полетела масса обломков, огромная волна залила каторжных гребцов «Ла-Рояли», сломав несколько весел на бакборте, как спички. Там, где только что стояла галера с боевыми припасами, в море крутилась огромная воронка, затягивавшая обломки весел и остатки судна. Ко дну пошло судно со всем экипажем, сотней каторжников-гребцов и, главное, с четырьмя сотнями бочонков зарядов, пуль, картечи. — Все наше вооружение, — еле выговорил де Вивонн. — Вот бандит! А мы попались на его уловку. Он не в нас целился, а в корабль с боевыми припасами. Другие галеры погнались за фелуками и оставили его без прикрытия. Но мы его потопим… Мы еще потопим его! Игра не кончена. Молодой адмирал приказал: — Вывести «Дофину» на первую линию. Она еще не стреляла, у нее все заряды целы. Вражеский корабль маневрировал поодаль, поворачиваясь то передом, то левым бортом с готовыми стрелять пушками. Быстро подошла и стала на место «Дофина», та самая галера, вспомнила Анжелика, но которой среди гребцов были сообщники Рескатора, те, кто пел по-арабски, чьего запевалу казнили накануне ночью. Она подумала, что не следовало использовать военнопленных в трудных маневрах. Не успела она додумать это, как увидела, что длинные весла гребцов из средней партии взметнулись в беспорядке, разновременно, и стали цепляться друг за друга. «Дофина», заканчивавшая поворот, задрожала, словно споткнувшись, склонилась, как раненая птица, и вдруг почти легла на правый бок. Среди треска и криков громче всего звучали голоса мавров. — Каждой галере послать свою фелуку и каик на помощь тонущим! Шебека была совсем близко к адмиральской галере. Блестел, как лакированный, ее широкий, плавно двигавшийся корпус, на палубе стояли смуглые берберы в просторных белых одеждах с яркими поясами, с мушкетами в руках. Впереди стояли два человека в окружении охранявших их янычар в зеленых тюрбанах, с короткими саблями. Эти двое внимательно наблюдали через подзорные трубы галеру «Ла-Рояль». Сперва Анжелика решила, что это тоже мавры, несмотря на европейскую одежду, потому что у них были темные лица, но потом заметила их белые руки и поняла, что они в масках. Подошедший к ней де Вивонн глухо проговорил: — Смотрите, тот, кто выше ростом, в черном, с белым плащом, это он, Рескатор. Второй — его помощник, по имени или, скорее, по прозвищу капитан Язон. Грязный авантюрист, но моряк хороший. Думаю, он француз. Анжелика протянула задрожавшую руку за трубой Савари. Эти два человека различались между собой, почти как Дон-Кихот и Санчо Панса, только тут было не до улыбок. Капитан Язон, невысокий коренастый человек, был в военном мундире с широким поясом, с огромной саблей, задевавшей его сапоги. Он казался полной противоположностью высокому худому пирату по имени Рескатор, одетому в черный костюм старинного испанского покроя и высокие, плотно прилегающие к ногам сапоги с маленькими отворотами, подчеркнутыми золотой оторочкой. На голове у него были завязанный по-корсарски красный платок и большая черная шляпа с красным плюмажем. В угоду мусульманским нравам он носил широкий белый шерстяной плащ с золотой вышивкой, развевавшийся на ветру. Содрогнувшись, Анжелика подумала, что он походит на Мефистофеля. Казалось, от него исходит своеобразное обаяние. Интересно, в такой же бесстрастной неподвижности он смотрел, как в воду погружается галера, на которой стоял ребенок, простиравший руки и призывавший отца?» Через некоторое время Рескатор перевел подзорную трубу с тонущей галеры на флагманский корабль. Анжелике вдруг показалось, что он смотрит прямо на нее, и сердце ее сжалось от нехорошего предчувствия. Рядом с ней раздался голос герцога де Вивонна: — Они предлагают переговоры! Анжелика, обернувшись к нему, в гневе вскричала: — Почему вы его просто не потопите? — Не горячитесь, моя дорогая. Выслушаем, что хотят предложить нам эти пираты. Ого, — неожиданно воскликнул он. — да к нам сейчас пожалует сам господин Рескатор! Просто невероятно! Как во сне, Анжелика наблюдала, как на борт «Ла-Рояли» поднимается этот отвратительный человек, убийца ее сына. И хотя внешне она казалась невозмутимой, в душе у нее все клокотало от ярости. Равнодушным взглядом Рескатор окинул офицеров, стоящих плотной группой около герцога и Анжелики. Он держался с такой возмутительно властной небрежностью, что казалось, будто сам король Франции прибыл сюда с целью проинспектировать свой флот. Нисколько не смущаясь произведенным эффектом и насладившись настороженной тишиной, Рескатор негромко произнес: " — Приветствую вас, господин адмирал. — Я ренегатов не приветствую, — бросил де Вивонн. По губам пирата скользнула легкая усмешка. — Я такой же христианин, как и вы, господин адмирал. — Христианам не пристало командовать неверными. — Наши экипажи состоят из арабов, турок и белых. Совершенно так же, как и ваши. — Он бросил взгляд на скамьи гребцов. — С одной только разницей: наши не прикованы. — Хватит разговоров, чего вы хотите? — Дайте нам спасти и забрать наших мавров, которых вы держите в плену на галере «Дофина», и мы уйдем, не продолжая боя. Де Вивонн бросил взгляд на гибнущую галеру. — Ваши мавры пойдут ко дну вместе с этим обреченным судном. — Вовсе нет. Мы предлагаем поднять галеру. — Это невозможно! — Мы можем это сделать. Наша шебека движется быстрее, чем … чем ваши недотепы, — в его голосе звучало презрение. — Но решайте скорее, время идет и через несколько мгновений будет слишком поздно.» Видя, что адмирал колеблется, Анжелика негромко произнесла: — И вы примете его условия? Унизитесь перед этим флибустьером, человеком без совести и чести? — Тише, мадам, он может вас услышать. Но Рескатор уже сделал шаг вперед и склонился к ее лицу. Вокруг послышалось щелканье взводимых курков. Не обращая внимания ни на кого вокруг, он задумчиво рассматривал ее. Потом снял с головы шляпу и отвесил ей галантный поклон. — Сударыня, рад нашему столь приятному знакомству! — Поверьте, сударь, что ваше чувство не взаимно, — процедила сквозь зубы Анжелика. Он саркастически усмехнулся. Это окончательно вывело ее из себя и она воскликнула: -Вы!.. Вы… Да как вы смеете! Герцог схватил ее за руку. — Мадам дю Плесси, прошу вас, держите себя в руках. — Вы не понимаете, адмирал, это же он виноват в смерти моего сына! Мне невыносимо видеть его, говорить с ним, слышать его оскорбительные любезности, — и на глаза ей навернулись невольные слезы. Послышался негромкий голос Рескатора: -Клянусь честью, мадам, что вы напрасно обвиняете меня в столь тяжком грехе. — Честью? Честью?! Да что вы знаете о чести, вы, презренный пират? Рескатор немного помолчал, потом обернулся к де Вивонну. — Каково ваше решение, господин адмирал? — Я согласен, — слегка ошарашенно ответил тот, потрясенный только что разыгравшейся перед ним сценой. Рескатор слегка кивнул и развернулся, чтобы уйти. Анжелика снова воскликнула: — И вы поверите ему, мессир де Вивонн? — Послушайте, дорогая моя, успокойтесь! Я сочувствую вашему горю, но в данный момент спасение галеры важнее ваших счетов с этим человеком. Можете быть уверены, он не обманет нас- слово пирата бывает тверже слова принца. И можете не сомневаться, он получит свое. Чуть позже. Рескатор, который в этот момент спускался в лодку и слышал весь разговор, небрежно бросил: — Ну что ж, тогда до скорой встречи! » — Поднять парадные флаги и объявить перемирие, — отдал приказ адмирал. Шебека двинулась и быстро отошла на несколько кабельтовых, не боясь уже повернуться к врагу правым бортом, на котором, впрочем, сохраняли готовность к бою двенадцать заряженных пушек. Вдруг шебека спустила все паруса, это приостановило ее ход, и она оказалась точно позади гибнущей «Дофины», под прямым углом к ней. Спущенные с галер фелуки и каики только начали подбирать тонущих. На фрегате Рескатора все быстро задвигались. Мавры укрепили канаты внизу главной мачты, потом принесли туда лебедку. На борту «Ла-Рояли» офицеры стояли не дыша, солдаты и матросы словно окаменели. Рескатор вышел из неподвижности. Он что-то подробно разъяснял своему помощнику, жестами показывая предстоящие маневры. Потом, по его знаку, к нему подбежал один из янычаров и освободил его от плаща и шляпы. Другой подал сложенный кругами канат, который Рескатор положил на плечо и вдруг бросился на нос шебеки, оказавшись перед мачтой бушприта. Его помощник обратился в это время с помощью рупора к капитану «Дофины», советуя оставить кормовой якорь, чтобы галеру не закружило, когда шебека потащит ее. Всю тяжесть по возможности перенести на правый борт, а потом, когда галера начнет выравниваться, быстро перейти на левый борт, чтобы она не упала в другую сторону. — Неужели этот черный дьявол собирается бросить свой канат, как индейское лассо, и зацепить за правый борт «Дофины»? — Похоже на то. — Но это невозможно! Ведь канат страшно тяжел, Надо быть геркулесом, чтобы… — Смотрите! На фоне синего неба появился высокий черный силуэт. Раздался свист летящего каната, и петля его зацепилась за выступ посередине правого борта «Дофины». Бросивший его человек в маске, увлеченный силой толчка, чуть не соскользнул с бушприта, но успел ухватиться обеими руками и с ловкостью обезьяны вернулся на свое место у мачты, выпрямился, проверил крепление каната, и затем привычным небрежным шагом пошел по шебеке. На борту ее поднялись восторженные крики, мавры подбрасывали свои мушкеты в знак радости. Де Лаброссардьер глубоко вздохнул. — Ловко получилось. Впору фокуснику с Нового моста. — Любуйтесь, восхищайтесь, мой друг, — криво усмехнулся де Вивонн. — Вот вам и новая сказочка для скандальной хроники Средиземноморья. Легенде о господине Рескаторе пищи хватит. На шебеке в это время так поставили паруса, чтобы она медленно отошла. Черные матросы и турки перебежали на мостик и взялись за шесть огромных весел, чьи удары подкрепляли порыв ветра. Канат натянулся. Все люди, еще остававшиеся на левом борту галеры, бросились на правый, навалившись на поручни с той стороны, где был закреплен канат. Погруженный в воду бок дернулся и с громким шумом поднялся. По команде капитана все матросы перешли вправо, восстанавливая равновесие. Выпрямившаяся «Дофина» судорожно закачалась, потом успокоилась и остановилась. Раздался последний приказ: — Все к помпам! Всем вычерпывать воду! Тут уже со всех галер раздались восторженные крики. Вскоре от корсарского судна опять отошел каик, направляясь теперь к «Дофине». — У них с собой горн и все кузнечные принадлежности. Они собираются расковать всех своих галерников. Это продолжалось немало времени. Наконец на палубе появились освобожденные арабы и с ними десяток турок, выбранных среди самых сильных гребцов. Герцог де Вивонн повернулся на мостике и схватил рупор. — Предатели, пираты, псы неверные! Почему нарушаете договор?.. Речь шла только об освобождении ваших мавров… Не имеете права брать этих турок. Капитан Язон отвечал: — Это цена крови. Мы забираем их вместо того мавра, которого вы приказали убить. Пиратская шебека была уже далеко и шла на всех парусах.» *** Всю ночь Анжелику преследовал один и тот же сон — увитый розами балкон и вырисовывающийся в лунном свете силуэт высокого худого мужчины, наклоняющийся к ней так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке, но не могла разглядеть его лицо. А потом его губы приникали к ее губам, и она теряла голову от охватывающего ее желания. «Ты… Ты…» — стонала она в исступлении, цепляясь за широкие плечи мужчины и чувствуя под пальцами тепло его тела. На секунду вырываясь из сладостного дурмана, она видела тяжелый балдахин кровати, тонущую в темноте каюту, в беспорядке раскиданные по ней вещи, а потом снова проваливалась в опьяняющее блаженство сна. Да, она узнала эти поцелуи, воспоминания о которых она хранила как величайшее сокровище в глубине своей памяти долгие годы, поцелуи Жоффрея. Состояние неги, в котором она пребывала, потихоньку уходило, и Анжелика цеплялась за остатки сна, как за спасительную соломинку, на мгновение связывающую ее с прошлым. Но увы, волшебство закончилось. Она села на кровати и обхватила себя руками за плечи. «Где же ты? — тихонько прошептала она. — Я верю, что найду тебя, и наша любовь снова возродится.» Постепенно ее мысли перескочили на события вчерашнего дня. Ее бросило в дрожь при воспоминании о Рескаторе, этом мрачном пирате с язвительной улыбкой на губах. Невольно в ее памяти всплывали мелкие подробности, на которые она, находясь в состоянии гнева, не обратила внимания- его задумчивый пронзительный взгляд, изучающий ее лицо, его галантный поклон, жесты, исполненные властного достоинства, и какой-то неуловимый ореол загадочности, окутывающий его, точно плащ, который он носил с непередаваемым изяществом, выдававшим в нем человека с большим вкусом и, несомненно, принадлежащего к самой высшей знати, пусть даже и в прошлом. «Что за тайну хранит его маска? Какие удары судьбы сделали из него жестокого флибустьера и авантюриста, ренегата на службе у турецкого султана?» Она вспоминала обвинения, которые кидала ему в лицо, и боялась признаться себе в том, что-то исступление, которое она испытывала, было связано не только с болью от потери сына по вине этого человека, но и с тем странным чувством, которое она испытывала в его присутствии, чувством невероятной близости, как будто она давно знала его. Она задумалась. У него был безупречный французский, прекрасные манеры, учтивое обращение, и только его внимательный цепкий взгляд, сверкающий в прорезях глухой черной маски, и напряженность хищника перед прыжком, сквозящая в каждом движении, указывала на его принадлежность к миру, наполненному сражениями и опасностями. Но она без труда могла представить его и в светской гостиной, мило беседующего с дамами или изящно раскланивающегося с кавалерами. И с такой же легкостью видела его со шпагой в руке, собранного, напряженного, поглощенного боем и опьяненного сладостью победы. И тут перед ее мысленным взором с невыразимой ясностью предстала сцена из давнего прошлого — дуэль Жоффрея с племянником архиепископа. Боже мой, столько лет прошло, а она все помнит до мельчайших подробностей — искаженное гневом лицо мужа, его невероятную ловкость и напор, с которым он вел бой, его язвительную улыбку, когда он склонился над трупом поверженного врага. Да, с облегчением вздохнула она, вот она и вспомнила, кого напоминает ей Рескатор — ее мужа, которого она так страстно мечтает найти, что видит его черты даже в этом пирате. Она нервно засмеялась. «Я окончательно сошла с ума! Мой муж был хромой, в отличие от Рескатора, у которого упругая стремительная походка, и еще голос… Как я могла только не подумать об этом! Голос Жоффрея, столь же прекрасный и пленительный, как и его поцелуи. А у этого авантюриста приглушенный хриплый голос, который скорее пугает, чем завораживает. Какая же я дура!» — покачала головой Анжелика. Но все же тень сомнения закралась в ее душу. И ей вдруг отчаянно захотелось увидеть Рескатора вновь, чтобы присмотреться к нему повнимательнее. Утром она распрощалась с герцогом де Вивонном, который решил преследовать Рескатора, надеясь догнать его неподалеку от Мальты, где можно было получить помощь от галер рыцарей ордена святого Иоанна Иерусалимского. Адмиральская «Ла-Рояль» была слишком тяжела и неповоротлива для такой гонки, потому он перебрался на «Люронну», оставив свою галеру и Анжелику под охраной де Лаброссардьера и нескольких солдат. До Ла-Валлетты «Ла-Рояль» должна была идти медленнее, небольшими переходами, вместе с «Дофиной», которой надо было починить полученные повреждения. Анжелика чуть было не попросила адмирала взять ее с собой, но усилием воли подавила в себе это безумное желание. Все ее ночные терзания показались ей при свете дня глупыми и смешными. В самом деле, как она могла только допустить столь кощунственную мысль, что Рескатор может быть Жоффреем! Нервное напряжение, отъезд де Вивонна, неспокойное море, предвещающее бурю, — все это вызвало у нее жесточайшую мигрень, и она удалилась в свою каюту, где забылась тяжелым беспокойным сном. Проснулась она глубокой ночью от пронзительной тишины, как будто с галеры внезапно исчезли все люди. В ужасе она вскочила и тут же споткнулась о труп, распростертый у ее кровати. Сделав несколько шагов в сторону выхода, она наткнулась на еще один труп, видимо солдата, стоявшего на страже у ее двери. Осторожно выглянув на палубу, она увидела каторжников, хрипло перекликающихся между собой. Она метнулась к сундуку и поспешно переоделась в мужское платье, припасенное ею на всякий случай. Теперь она почувствовала себя значительно лучше и смело взглянула в лицо мужчине, который минутой позже ворвался в ее каюту… " У входа в каюту стоял Николя в каторжных отрепьях. На заросшем лице, под шапкой спутанных волос, сверкал тот же взгляд, та же улыбка, напугавшая ее когда-то, когда она увидела его за окном таверны. Он заговорил, и его сбивчивая отчаянная речь казалась продолжением кошмара. — Маркиза Ангелов… красавица моя… мечта моя… Видишь меня? Ради тебя я разбил свои цепи… Одним ударом управителя, другим надсмотрщика. Ха-ха-ха! Мы всех их побили… Мы уж давно это готовили… Но рискнули из-за тебя… Увидеть тебя тут… Живую!.. Такой, какой ты мне представлялась все эти десять лет, когда я смотрел на небо… А ты принадлежала другому… Что ж это?.. Ты его целовала и ласкала… Я тебя знаю! Ты своей жизнью жила, а я своей… Ты вроде выиграла… Но это не навсегда… Колесо поворачивается. Вот оно и привело тебя сюда… Он подходил к ней, протягивая руки со следами цепей на запястьях, цепей, которые он так долго терпел на себе. Николя Каламбреден два раза убегал с каторги и опять оказывался на галерах. Но на третий раз он победил. Он и его товарищи убили весь экипаж, всех солдат и офицеров. Галера была в их власти. — Ты почему не отвечаешь?.. Испугалась?.. А ведь я когда-то держал тебя в руках, и ты тогда не очень-то боялась! Сверкнула молния, разодравшая небо пополам, и вдали пророкотал гром. — Ты разве не узнала меня? Не может этого быть… Я уверен, что ты меня узнала еще тогда… До нее донесся запах соли и пота от его лохмотьев. Охваченная отвращением, она закричала: — Не трогай меня! Не трогай меня! — Ага, ты меня узнала. Скажи, кто я? — Ты Каламбреден, бандит. — Нет, я Никола, который был твоим повелителем на Нельской башне… Налетела большая волна, накрыв их с головой, и Анжелике пришлось ухватиться за поручни, чтобы ее не смыло в море. Тяжелый удар по палубе слился с грохотом грома. Молодой каторжник появился у порога в растерянности: — Каид, главная мачта обломилась. Что делать? Никола с руганью отряхнул свои лохмотья и набросился на парня: — Идиот несчастный… что ж ты требовал убить всех матросов, если не знаешь, как тут управляться? Ты же сказал, что знаешь, как вести судно по морю. — Так парусов больше не осталось. — Славно! Значит, будем грести. Пусть за привычное дело берутся те, кого мы еще не расковали. А ты иди, отстукивай им ритм. Я их заставлю поработать, этих смуглолицых и несогласных! Во тьме угадывался беспорядок разоренной галеры. Помещения для гребцов были наполовину залиты водой. Под ударами бичей своих прежних сотоварищей галерники-иностранцы, — русские, мавры и турки, — гребли, напрягая все силы и взрываясь время от времени криками отчаяния и ужаса. Вдруг откуда-то сверху раздался крик: «Пираты!», и тусклом предрассветном тумане Анжелика увидела, что к ним стремительно приближается шебека Рескатора. На палубу «Ла-Рояли» посыпались члены его команды, безжалостно убивая каторжников, которые от неожиданности и усталости слабо сопротивлялись. К ней подбежал Николя и схватив ее за руку, прорычал: — Живо, за мной! Мы успеем сбежать на лодке! Ну же, скорее! Эта галера обречена! К черту ее! Но Анжелика отбивалась от него так отчаянно, царапалась и кусалась так яростно, что ему пришлось отпустить ее. Не разбирая дороги, она бросилась прочь от него, несколько раз упала, споткнувшись о валяющиеся на палубе снасти, и внезапно столкнулась с высоким человеком, одетым во все черное, который железной рукой привлек ее к себе. Она пронзительно закричала и попыталась вырваться, но незнакомец держал ее крепко. Потом раздался насмешливый голос: — Видите, наша разлука была недолгой мадам. Я же обещал вам, что скоро мы увидимся вновь, а я всегда исполняю свои обещания. Она подняла голову к закрытому маской лицу и наконец узнала Рескатора. — Это вы? — пробормотала она. — Собственной персоной. И я пришел за вами, моя дорогая. — Но… Но зачем? Мы же с вами даже не знакомы! Он рассмеялся своим глухим и хриплым смехом. — А вот тут вы ошибаетесь! Мы очень близко знакомы, сударыня, ближе чем вы думаете… Сзади раздался полный ярости голос Николя. — Отпусти ее сейчас же, проклятый пират! Рескатор одной рукой продолжал удерживать Анжелику, а другую положил на рукоять пистолета, висящего на поясе. — Бунтовщик, — протянул он. — Ты заслуживаешь веревки! — Уж никак не меньше тебя, — угрожающе ответил Николя. — Отпусти ее, иначе я убью тебя. И он взмахнул длинным ножом, которым умел виртуозно пользоваться, как помнила Анжелика еще по Двору чудес. Она пронзительно закричала, когда Рескатор резко оттолкнул ее, и выхватив из-за пояса пистолет, выстрелил прямо в лицо кинувшемуся на него Николя. Тот тяжело рухнул на палубу, прямо между ними. Небрежно переступив через труп, Рескатор протянул ей руку. — Пойдемте, мадам. Анжелика яростно помотала головой. Он терпеливо повторил: -Пойдемте, на палубе уже не осталось никого, все бунтовщики убиты, галера скоро пойдет ко дну. Ну же, не упрямьтесь, я не причиню вам вреда. Но Анжелика неотрывно смотрела на мертвого каторжника и тихонько шептала: -Ты умер, теперь ты действительно умер. Ах, Николя! Теперь ты уже не вернешься… *** Анжелика не помнила, как оказалась в каюте Рескатора, она была разбита и опустошена. Ее взгляд рассеянно скользил по пышной обстановке салона, бездумно задерживался на дорогих безделушках, на ярких цветах восточного ковра, потом остановился на подносе, наполненном фруктами и восточными сладостями, который стоял на изящном столике около кровати. Внезапно она почувствовала острый голод и накинулась на еду. -Я вижу, вы пришли в себя. Анжелика повернула голову к двери и увидела Рескатора, небрежно прислонившегося к косяку, скрестив руки на груди. — Вы никогда не слышали о том, что следует стучаться, прежде чем войти к даме? — высокомерно сказала она. Он расхохотался. — Черт побери, какая заносчивость! Я уже почти жалею, что спас вас с той галеры, кишащей каторжниками и обреченной в скором времени пойти ко дну! — А что за необходимость была вам атаковать королевскую галеру, позвольте узнать? Вряд ли вы знали, что она захвачена бунтовщиками до того, как ступили на палубу. Она посмотрела на него. Он не отвел взгляда. — Вы правы, мадам. Я действительно атаковал эту галеру с определенной целью. — Да? И с какой же? Он промолчал. Она встала и приблизилась к нему. — Каковы ваши намерения в отношении меня? — А сами вы как думаете? — ответил он вопросом на вопрос. — Я не строю иллюзий на ваш счет. Вы пират, и скорее всего, захотите получить выкуп за меня. — Возможно, я захочу получить от вас нечто другое, — он прикрыл дверь каюты и шагнул к ней. Она попятилась. — Вы не посмеете! — Вы настолько уверены в моем благородстве? О, я польщен! Она прижалась спиной к стене. Он остановился в шаге от нее. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом он вздохнул. — Я шел сюда, чтобы поговорить с вами, сударыня, но разговор наш свернул совсем не туда, куда мне хотелось. — И о чем же вы хотели со мной поговорить? — удивленная его взволнованным тоном, спросила Анжелика. Он стал мерить шагами каюту. Она следила за ним настороженным взглядом. Внезапно он остановился и посмотрел ей в глаза. — Мадам, скажите, с какой целью вы прибыли на Средиземное море? Его горящий взгляд, казалось, проникал ей в самое сердце. Она завороженно смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Он подошел к ней и легонько встряхнул ее за плечи. — Ну же, отвечайте! — воскликнул он нетерпеливо. — Я не обязана давать вам отчет! — вскинула голову Анжелика. — У вас нет выбора, сударыня! Либо вы отвечаете на мои вопросы, либо… — он кинул красноречивый взгляд на роскошное восточное ложе. Она вспыхнула и вдруг неожиданно для себя самой залепила ему пощечину. Прикосновение к кожаной маске было настолько неприятным, что она поспешно отдернула руку. — Маленькая мегера, — пробормотал он, но в глазах его зажглись веселые огоньки. — Итак, сударыня, я вижу, вы намерены и дальше вести себя так, будто вы все еще при дворе его Величества короля Франции и под защитой своего августейшего любовника, — с угрозой в голосе произнес он. — Боюсь вас разочаровать — на этом корабле я единственный хозяин после Бога, и в моей власти сделать с вами все, что мне заблагорассудится. Анжелика побледнела. — Ну, что же вы молчите? — продолжал он.- Давайте, продолжайте оскорблять меня, обвинять во всех смертных грехах, и посмотрим, что из этого выйдет. После небольшой паузы, во время которой Анжелика не проронила ни слова, он произнес: — Почему вы так боитесь отвечать на мои вопросы? — он властно приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. — Я не знаю, — пробормотала она. — И все же? Анжелика подумала, что нет смысла скрывать правду и выпалила: — Я ищу своего мужа. На губах пирата заиграла саркастическая улыбка. — Неужели? А вы его потеряли? Какая неосторожность! — Нас разлучили… обстоятельства, — осторожно попыталась подобрать слова Анжелика, разумно полагая, что история о чудом воскресшем муже вызовет новый приступ веселья у этого невыносимого Рескатора. — И как давно вы в разлуке? — Уже десять лет. Пират расхохотался. — Десять лет! Черт возьми, не очень-то вы торопились найти его! — Я только недавно узнала, что он жив, а до этого я считала себя вдовой. — И зачем он вам сейчас понадобился? И самое главное, нужны ли вы ему по прошествии стольких лет? Анжелика с вызовом посмотрела на него. — Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о нем. Ни о том чувстве, которое связывало нас. И я уверена, что наша разлука столь же тяжела для него, как и для меня. Рескатор некоторое время молчал. Потом опустился в кресло, стоящее неподалеку. С удивлением Анжелика отметила, что он сильно взволнован. Когда он заговорил, его голос слегка дрогнул. — Что ж, мадам, возможно вы и правы, и ваш давно потерянный муж действительно страдает от невозможности быть рядом с вами. А еще, я просто уверен в этом, от жгучей ревности, представляя вас в объятиях других мужчин. Анжелика опустила глаза. — Вы так красивы, так соблазнительны, — продолжал он. — Сам король Франции не устоял перед вашими чарами… И его отважный маршал… И даже бедняга — каторжник, который лишился жизни из-за ваших прекрасных глаз… Анжелика закрыла лицо руками. — Там, где проходит француженка с зелеными глазами, остаются только разбитые сердца, — задумчиво проговорил он. — Боже, ну что за проклятие на мне, из-за которого мужчины сходят с ума?! — прошептала она и глаза ее наполнились слезами. — Красота Елены вызвала Троянскую войну, — краешком губ усмехнулся он. Потом хлопнул ладонью по подлокотнику кресла и резко встал. -Что ж, сударыня, меня тронула ваша душещипательная история и то чувство, которое вы питаете к вашему супругу. Я знаю всех и вся на Средиземном море, и думаю, что мне не составит труда помочь вам отыскать его. Она с недоверием посмотрела на него. — Вы шутите? — Я абсолютно серьезен. — Боже, я не верю своим ушам, — медленно проговорила она. — И тем не менее, я берусь вам помочь. — А что взамен? — Взамен? — он обхватил подбородок рукой и задумался. — А вам есть что предложить мне? — Деньги? — неуверенно проговорила Анжелика. — Нет, мне нужно кое-что другое. Он склонился к ее лицу. Она зажмурилась, ожидая неизбежного, но он лишь прошептал ей на ухо: — Вы сами, моя дорогая, прекрасно знаете, как отблагодарить меня. Но не сейчас. Чуть позже. Когда вновь увидите вашего столь горячо любимого мужа. Когда он вышел из каюты, Анжелика бросилась ничком на постель. Что же делать, как поступить? Она во что бы то ни стало должна найти Жоффрея, но готова ли она принять те унизительные условия, которые предлагал ей этот пират? Просто немыслимо — согласиться стать его любовницей в обмен на обещание найти ее мужа! Да он просто дьявол! С отчаянием она понимала, что у нее нет другого выхода — она пленница на этом корабле, хозяин которого имеет над ней неограниченную власть. Вдруг ей в голову пришла спасительная мысль: «Я сделаю вид, что согласна на его условия, а потом, когда найду Жоффрея, он сумеет защитить меня, я уверена в этом.» Она слегка повеселела, и когда через некоторое время Рескатор вернулся, она сказала ему: — Я принимаю ваши условия, сударь. — Почему-то я был уверен, что вы согласитесь. Ну что ж, — сказал он, поудобнее устраиваясь в кресле. — Рассказывайте. — Что? — Все. Как его зовут, как он выглядит, чем занимался в прошлом… Все, что поможет мне выйти на его след. Анжелика глубоко вздохнула. — Его зовут Жоффрей де Пейрак. Но думаю, что сейчас он скрывается под другим именем. — Вполне возможно, — согласился пират. — А возможно, что и прячет лицо под маской. Анжелика быстро взглянула на него. — Не исключено. Он прекрасно разбирался в горном деле, умел добывать золото и серебро из недр земли. Я думаю, именно этим он сейчас и занимается. — Да, это сильно сужает круг поисков. Такие люди на вес золота, он наверняка состоит на службе у какого-нибудь султана или великого визиря. Анжелика даже подскочила от возмущения. — Да как вам это в голову пришло! Мой муж всегда был добрым христианином, он никогда бы не предал веру своих предков! — Продолжайте, — нетерпеливо махнул рукой Рескатор. — Вопросы веры меня мало волнуют. — Безбожник! — испуганно перекрестилась Анжелика. Он с иронией посмотрел на нее. — Как вы набожны, кто бы мог подумать! Но все же, мадам, вернемся к вашему мужу. Как он выглядит, у него есть особые приметы? — Да. У него на левой щеке рубцы от старых шрамов. И он хромой. Рескатор зашелся в приступе смеха. — Хромой, говорите? И со шрамами на лице? У вас весьма своеобразный вкус, сударыня! Предпочесть его Величеству Людовику подобного мэтра! Анжелика вне себя от гнева воскликнула: — Замолчите, сейчас же замолчите! Да как вы смеете насмехаться надо мной? И откуда вы взяли эту гнусную сплетню? Я никогда не была любовницей короля! — Да неужели? А может быть, вы будете еще утверждать, что не были супругой Филиппа дю Плесси-Бельера, маршала его Величества? — насмешливо сказал он. -Нет, не буду. Он действительно был моим мужем, но погиб несколько лет назад на поле боя. — Вы любили его? Анжелика удивленно на него посмотрела. — А какое это имеет значение? — Никакого. Простое любопытство. — Вас это не касается. — Значит, любили. Что ж, вы созданы для любви, сударыня, и неудивительно, что щедро одариваете ею многих. Очень многих, — он со значением взглянул на нее. Весь ее гнев куда-то испарился и внезапно ей стало безразлично, что он говорит ей и каким тоном. — Ах, думайте обо мне что хотите, только помогите мне найти мужа! Внезапно дверь каюты распахнулась. Рескатор обернулся. На пороге стоял капитан Ясон. — Монсеньор, прошу простить меня за столь грубое вторжение, но надвигается буря. И клянусь, она будет похлеще, чем прошлой ночью. — Сейчас иду, — ответил он, а потом снова посмотрел на Анжелику. — Оставайтесь в каюте, сидите смирно. Я запрещаю вам выходить на палубу. Мы вернемся к нашему разговору позже. *** Ночью корабль швыряло из стороны в сторону, как ореховую скорлупку. Многие вещи в салоне попадали на пол, сама Анжелика стояла на коленях среди этого хаоса и отчаянно молилась. Лампу она потушила, опасаясь пожара, и теперь со всех сторон ее обступала непроглядная тьма. — Когда же все это кончится, когда кончится? — без конца повторяла она. Она, не знала, сколько прошло времени, но постепенно море начало успокаиваться. Она услышала звук ключа, поворачиваемого в замке, и метнулась к двери. На пороге вырисовывался тёмный силуэт высокого мужчины. Потом он заговорил, и Анжелика узнала хриплый голос Рескатора: — Вы в порядке? — Да, но я безумно боялась, — в ее голосе послышались слёзы. Он закрыл дверь и шагнул к ней. Казалось, сама темнота вдруг обняла ее и прижала к себе. Он был весь мокрый, и Анжелика шепотом произнесла: — Вам стоит переодеться, монсеньор, вы можете заболеть. — Я тронут вашей заботой, — пробормотал он, зарываясь лицом в ее волосы. Как ни удивительно, его объятия были приятны ей, дарили ощущение уверенности и спокойствия. Внезапно он сказал: — Я рад, что сегодня ночью вы здесь, рядом со мной. Мы могли умереть, и мне не хотелось бы, чтобы это произошло прежде, чем… Он замолчал и ещё крепче прижал ее к себе. Повинуясь порыву, она провела рукой по его щеке и с удивлением поняла, что он без маски. Он отстранился. — Мне надо переодеться. И направился в глубину каюты к стоящему там сундуку. Анжелика так и осталась стоять там, где он ее оставил. Какое-то странное чувство нереальности происходящего охватило ее. Ей казалось, что это сон, восхитительный сон, удивительный, потому что ей вдруг показалось, что под пальцами она почувствовала рубцы от шрамов на его щеке. «Но ведь это невозможно, — растерянно твердила она себе. — Невозможно!» Стоило зажечь лампу, и она узнала бы правду, но Анжелика не решалась. Через некоторое время он вернулся. Она скорее почувствовала его приближение, чем услышала, настолько бесшумно он двигался. Инстинктивным жестом она протянула к нему руки и снова оказалась в его объятиях. Он легко поцеловал ее в висок, потом его губы скользнули по ее щеке, а потом замерли в опасной близости от ее губ. Анжелика понимала, что ей надо отстраниться, вырваться из колдовского плена его рук, но у неё не хватало на это сил. Он прошептал: — Ты же узнала меня, узнала, ведь правда? Я чувствую это. Любовь моя… Ей хотелось крикнуть, что да, конечно, он прав, и раствориться в головокружительном порыве страсти, но сверхчеловеческим усилием воли она оттолкнула его: — Нет, вы ошибаетесь, отпустите меня, — её голос дрожал. Когда он заговорил, в его голосе послышалась насмешка. — А ещё говорят о женской интуиции, зове сердца. Что ж, сударыня, можно сказать, что вы начисто лишены этих качеств. Он резко развернулся и вышел. Когда за ним закрылась дверь, Анжелика разрыдалась. Проснувшись утром, она спросила себя, а приходил ли Рескатор к ней этой ночью, не приснились ли ей его объятия, нежные слова, которые он шептал ей. «Любовь моя…». Она тряхнула головой. Нет, это просто смешно. Он же совсем не знает ее. Это просто сон, вызванный бурей. Она тщательно оделась, причесалась и вышла на палубу. Матросы убирали последствия вчерашнего разгула стихии. Она не осмеливалась обращаться к ним с вопросами, ее пугали их заросшие рожи отъявленных головорезов. Она нашла Рескатора на капитанском мостике в компании капитана Язона. Они что-то негромко обсуждали. — Нам нужен срочный ремонт, корабль вчера чудом не пошёл ко дну. Держим курс на Палермо. — Хорошо, монсеньор. А потом? Казалось, Рескатор его не слышал. Он неотрывно смотрел на Анжелику, приближающуюся к ним. Язон обернулся. Лицо его скривилось, как от боли. Анжелика поприветствовала его, но он, ничего не ответив, стремительно удалился. Она проводила его недоуменным взглядом. -Что с ним? — Мой помощник недолюбливает женщин, — усмехнулся пират. Анжелика взглянула на него. — Я правильно поняла — мы плывем в Палермо? — Да. Нам необходим ремонт. Кроме того, мне бы хотелось развеять одно заблуждение, которое вы испытываете по отношению ко мне. — Которое из них? — саркастически спросила Анжелика. — Узнаете через несколько дней. А пока я попросил бы вас вернуться в каюту, вам не место на палубе. — Я пленница? — возмущенно воскликнула Анжелика. Он насмешливо посмотрел на неё. — Нет. С тех пор, как мы заключили с вами сделку, моя красавица, вы моя гостья. И он отвесил ей лёгкий поклон. — Я не хотел бы, чтобы кто-то знал, что вы у меня на борту, это может вызвать кривотолки и привести к большим неприятностям. Так что окажите мне любезность, вернитесь в каюту. *** — Зачем мы здесь? — спросила Анжелика, опускаясь на широкую скамью в монастырском саду школы иезуитов в Палермо. — Имейте терпение, моя дорогая! — рассеянно ответил Рескатор, напряженно вглядываясь куда-то в глубину парка. Через некоторое время из-за поворота тропинки показался светловолосый мальчик. Анжелика не могла разглядеть его лица, но сердце в груди забилось, как сумасшедшее. Она вскочила. Потом взглянула на Рескатора. Он улыбался. — Я же говорил вам, сударыня, что вы напрасно обвиняли меня в смерти вашего сына. Мальчик был уже совсем рядом и неотрывно смотрел на Анжелику. — Мама! — раздался его высокий звонкий голос, и он бросился к ней. Она в исступлении прижала его к себе, покрывая страстными поцелуями, смеясь и плача одновременно. — Кантор! Мой мальчик! Это чудо, просто чудо! Боже мой, сколько слез я пролила, когда мне сообщили, что ты погиб. Я думала, что сойду с ума от горя! Анжелика подняла затуманенные слезами глаза на Рескатора и вздрогнула. Он был без маски. Чёрные пронзительные глаза, прямой нос, насмешливая линия губ и следы от старых шрамов на левой щеке. Анжелике показалось, что она сходит с ума. Она перевела взгляд на сына. -Матушка, я так рад, что отец наконец-то нашёл вас! Я так скучал! -Отец… — медленно проговорила она, а потом побледнела, как мел. В тёмных глазах Рескатора зажглись тревожные огоньки. Он быстро подошёл к ней и крепко обнял за плечи. — Только не падайте в обморок, прошу вас! Кантор, скорей, принеси воды! Тот стремительно убежал. Рескатор развернул Анжелику к себе и заглянул ей в глаза. — Что с вами? Скажите же что-нибудь! Анжелика смотрела на него, как безумная. Каким-то дьявольским способом этому пирату удалось принять облик ее мужа, графа де Пейрака. Она прошептала: -Вы… Вы… Я не верю своим глазам… Но ваш голос… И ваша нога… Вы ведь совсем не хромаете! Как это возможно? — Я сорвал голос очень давно… На площади Парижской богоматери… Тогда я пел в последний раз, будучи уверенным, что скоро умру. Я взывал к Богу так отчаянно, что он услышал меня и даровал мне жизнь. Но в замен взял мой голос… Навсегда… Увы, за все приходится платить. А нога… За это чудо я должен благодарить мэтра Обена, палача его Величества короля Франции, и пытки, которые он применял ко мне. Моё увечье было вызвано стяжением сухожилий под коленом, и после трёх сеансов дыбы моя больная нога быстро догнала свою соседку. Не скажу, что моё исцеление произошло мгновенно, но сейчас моя походка ничем не отличается от походки обычных людей. Анжелика продолжала молчать. Он нежно коснулся ее щеки. — Послушайте, ради Кантора постарайтесь держать себя в руках. У нас еще будет время поговорить. — Но почему вы открылись мне только сейчас, к чему был весь этот маскарад? Граф не успел ответить, так как в конце аллеи показался Кантор с глиняной кружкой в руках. Весь остаток дня Анжелика не отпускала от себя Кантора ни на минуту. Она не могла налюбоваться на него, не могла поверить, что это не сон, что он жив, что он снова с ней. Кантор засыпал ее вопросами о Флоримоне, Шарле-Анри, о Барбе. Обычно сдержанный и даже немного скрытный, сейчас он говорил без умолку. — Вы ведь теперь всегда будете со мной, правда? — и его зеленые глаза, такие же большие и чистые, как у матери, лучились надеждой. — Конечно, мой дорогой! Она прижимала его к себе и целовала в еще по-детски пухлые щеки. Вечером, уже засыпая, он пробормотал: — Отец часто спрашивал про вас, матушка. Он тоже очень скучал. Анжелика ласково погладила его по непокорным кудрям. — Спи, мой ангел. *** Вернувшись к себе, Анжелика застала Жоффрея нервно меряющим шагами каюту. Заметив ее, застывшую на пороге, он резко остановился. — Входите же. И увидев, что она колеблется, он почти насильно втащил ее внутрь и запер дверь на ключ. — Вот так. Теперь нам никто не помешает. Я предчувствую, что наш разговор будет долгим. Анжелика опустилась в кресло. Повисло неловкое молчание. — Что же вы молчите? — наконец спросил он. — Я не знаю, с чего начать, — покачала головой Анжелика. — Вы сердитесь на меня, не так ли? — Сердиться на вас? — она вскинула на него удивленные глаза. — Помилуйте! Вы вернули мне сына! Да я в самых смелых мечтах не могла представить себе подобного счастья! — Тогда в чем же дело? — он положил руки ей на плечи. — Почему вы так долго таились от меня? — Я и сам не знаю… Возможно, я просто боялся вашей реакции, — он слегка улыбнулся. — А кроме того, я же пришел к вам в ту ночь после бури, без маски, но вы оттолкнули меня. — Но я даже не могла себе представить…- она запнулась. — Что я стал пиратом? — Не только это… — А что же еще? — Что вы стали другим. — Но ведь и вы уже не та молодая девушка, которую я обучал в Тулузском дворце искусству любви. Вы стали женщиной в полном смысле этого слова — роскошной, невероятно красивой и… — И? — Опасной. Анжелика невольно улыбнулась. — Вы тоже совсем не похожи на того галантного и обходительного сеньора, каким я вас помнила, мессир де Пейрак. — Увы, мадам, я уже давно не граф Тулузский… Средиземное море — плохая школа в этом плане. Вы разочарованы? Анжелика встала и обвила руками его шею. — Разочарована? Нет. Ошеломлена? Да. Он осторожно обнял ее за талию и привлек к себе. — А вы, Жоффрей? Разочарованы ли вы? — она смело посмотрела на него. Он улыбнулся и в глазах его появились лукавые искорки. — Конечно! Я ужасно разочарован, моя дорогая. Разочарован тем, что все эти долгие годы невероятно страдал в разлуке с вами, а когда чудесным образом обрел вновь, начал изводить бессмысленными подозрениями и ревностью. — Я всегда любила только вас, — прошептала она. Он легко коснулся губами ее виска. — Вы почти убедили меня в этом. — Какие же еще доказательства моей любви вам нужны? — недоуменно спросила она. — Только одно. И он нежно прильнул губами к ее губам.